MGM В ВИХРЕ ВОЕННЫХ ЛЕТ

MGM В ВИХРЕ ВОЕННЫХ ЛЕТ

Давайте ненадолго прервем нить повествования и посмотрим внимательнее на нашего героя – Луиса Б. Мейера. В 1938-м году ему было 52 года, время не очень изменило его внешне, он лишь несколько округлился, но характер остался все таким же – он бурно реагирует на происходящее. Когда он сердится или взволнован, его выдает внезапный румянец.

Недавно он перестроил главный оффис студии. Теперь это огромное светлое массивное строение, которое впоследствии назовут именем Ирвинга Талберга.

Мейер восседает в огромном кабинете, призванном внушать трепет всякому, кто удостаивается аудиенции. Пол устлан белым, от стены до стены, ковром. Расстояние от двери до стола настолько большое, что это дало повод Сэму Голдуину пошутить: «Нужно въехать в кабинет Мейера на автомобиле, чтобы добраться до его стола».

Знаменитый белый стол имеет полукруглую форму, он сделан по специальному заказу Л. Б. На нем находится большое количество кнопок, назначение которых ведомо лишь хозяину. Стол оборудован всевозможными потайными большими и маленькими выдвижными ящичками и стоит на определенном возвышении. Так что посетитель всегда находится на уровне глаз Л. Б. Злые языки рассказывают, что, когда одна из гранддам Голливуда зашла в кабинет, она спросила Мейера: «Неужели вы не встаете, когда заходит дама?» На что Л. Б. ответил: «Мадам, я уже стою».

Теперь у него два секретаря, которые находятся в полном повиновении у знаменитой Иды Коверман, которая верой и правдой служит Л. Б. со дня основания студии. На прием к Мейеру записываются за много дней вперед, и горе тому, кто позволит себе прийти небрежно одетым – его просто не примут. Такая участь постигла даже знаменитую Джоан Кроуфорд. Она разрешила себе явиться на интимный ланч в купальном костюме и легком халате. Мейер отослал ее домой, попросив переодеться.

Распорядок дня главы MGM редко меняется. Утром, в 7.30 утра он совершал конную прогулку. Затем он полчаса шел пешком быстрым шагом, его шофер следовал за ним. Луис прибывает на студию в костюме для верховой езды, поднимается в персональном лифте в кабинет, принимает душ и переодевается в один из костюмов, которые висят у него в шкафу. На столе уже лежит, подготовленный секретарями, распорядок текущего дня. Он смотрит на фотографию своей матери, обращается к ней с несколькими словами. Он верит, что она и сейчас опекает его. Л. Б. раскрывает небольшую книжку, в которой собраны высказывания известных людей, расположенные по дням недели. Он выбирает кредо дня, затем делает необходимые телефонные звонки. В 10 часов 30 минут приходят его секретари, они будут работать с ним до половины десятого вечера, зачастую и дольше. Он знает все обо всех, он– всевидящее око, всемогущий голливудский раджа.

Студия работает как отлично налаженный часовой механизм. В год выпускается около шестидесяти фильмов, шестьдесят процентов которых идут по категории А. Это – постановочные фильмы, с лучшими кинозвездами. Мейер не любит малобюджетных фильмов, он хочет забыть свое убогое детство в семье иммигрантов. Л. Б. поклонник красоты и изящества. Его личная жизнь, несмотря на проповедуемые добродетели, не лишена приятности. Он опять увлечен. На сей раз это Беатрис Робертс. Она была известной фотомоделью, затем получила титул «мисс Америка 1925». Беатрис была неплохой пианисткой, веселой, милой женщиной. В течение многих лет она была близким другом Л. Б., ей он поверял многое, о чем никому не говорил.

1938-й год был удачным для Мейера. Студия выпустила несколько фильмов, которые вошли в историю кино. Одним из них был его любимый «Большой вальс», в котором снялась оперная дива Милица Корьюс, европейское «открытие» Мейера. Тогда же началась работа над фильмом «The Wizard of Oz», известном в Советском Союзе под названием «Волшебник изумрудного Города», с несравненной Джуди Гарленд в главной роли, которая тоже была открытием Мейера.

Весна 38-го принесла Мейеру почетную награду – ему был вручен диплом за выдающийся вклад в развитие кинематографии. Л. Б. продолжал изумлять окружающих, он обзавелся еще одним, весьма дорогим хобби: разведением скаковых лошадей. Как и всегда, он подошел основательно к новому предмету увлечений и приобрел самые дорогие породы производителей. Как у него на все хватало времени – оставалось загадкой, но он всегда посещал Саратогу-Спринг, где расположились 600 акров его владений, и совершал деловые поездки в Нью-Йорк.

Его лошади принимали участие в престижных соревнованиях и неизменно побеждали. Тем же летом 38-го полным ходом шла подготовительная работа и кастинг для нового фильма, которому суждено было войти в список мировых кинобестселлеров: «Gone With the Wind» – «Унесенные ветром». Дэвид Селзник был продюссером фильма, вся Америка принимала участие в кастинге. На главную роль был выбран Кларк Гейбл.

Нацистские настроения в Германии, рост гитлеровских амбиций, разгул антисемитизма глубоко беспокоили Мейера. Он возглавляет Голливудскую антинацистскую Лигу и в ноябре пишет письмо президенту Рузвельту, в котором просит его поддержки и спонсорства движению «Таланты в изгнании». В Голливуде проводятся митинги в поддержку евреев, собираются огромные средства, приглашаются на работу талантливые люди – эмигранты.

В Голливуд в это время приезжает уже ставшая знаменитой, любимица Гитлера, режиссер-документа-лист Ленни Рифеншталь. Она привезла свой киношедевр – фильм об Олимпийских Играх 1936 года, который прославляет Гитлера, его власть, его политику и устремления.

«Я мечтаю познакомить с этим фильмом Голливуд и хочу встретиться с могущественным Луисом Мейером», – Ленни не скрывала своих намерений. Мейер оказался в довольно щекотливой ситуации. Принять Рифеншталь означало поддержать ее позиции, не принять – означало осложнить отношения с советом директоров, которые упрекнут Мейера в том, что он ставит выше всего национальные интересы. Рифеншталь приехала в Америку в политически трудное время. Только что по Германии прокатилась волна еврейских погромов, мир потрясла Kristallnacht. Когда она сошла с поезда, ее встретила толпа с лозунгами, протестующими против ее приезда. Как поступить?

«Примите вы Рифеншталь или нет – всегда найдутся недовольные этим решением», – говорил Мейеру глава международного отдела. Мейер принял соломоново решение. Он позвонил Рифеншталь и сказал, что охотно будет поддерживать с ней официально-дружеские отношения, но он не несет ни малейшей ответственности за то, что может произойти с ней на территории студии. А именно: ей на голову может упасть электролампа высокого напряжения или фрагмент декорации. Да мало ли что может случиться с человеком, чей визит нежелателен? Поэтому он не хочет и не может отвечать за ее персональную безопасность. Мейер предложил приехать в гости к ней, но она, возмущенная, отказалась от свидания с главой MGM.

Военные годы были не самым лучшим временем для Голливуда, которое усугубилось начавшейся в 38-м году пресловутой «охотой на ведьм». Коммунисты или лица, замеченные в симпатиях к ним, находились под запретом, их увольняли с работы, лишали многих прав.

Тем более необычным показалось многим решение Мейера начать работу над пропагандистским фильмом «Song of Russia», в котором воспевался Советский Союз. Один из авторов сценария Поль Джерико был замечен в симпатиях к коммунистам. Когда об этом доложили Мейеру, он сказал: «Я знаю, что он коммунист. Я бы не держал его на работе и дня, если бы не его талант писателя». В этом фильме в небольшой роли снялся Михаил Чехов. К сожалению, это была далеко не лучшая роль знаменитого актера.

Главным героем фильма был некий дирижер, прообразом которого послужил Леонард Бернстайн. Согласно примитивно-наивному сценарию он приезжает в Советский Союз накануне второй мировой войны. Во время гастролей дирижер знакомится с советской комсомолкой Надей Степановой. Бурно развивается целомудренный роман, во время которого они посещают родную деревню Нади. Там – полная благодать, все колхозники все время танцуют и поют. Дирижер не просто крутит роман – он женится на Наде. Но тут началась война, их медовый месяц прерван. Надя, поскольку она патриотка и комсомолка, идет в партизаны.

На передовой линии фронта она проявляет чудеса героизма и с помощью коктейля Молотова подрывает вражеские танки.

В одной из сцен появляется Сталин – это кульминация фильма, вождь народов благословляет влюбленных. Звучат патриотические советские песни и музыка Чайковского. Happy End. Когда Мейер показал этот сценарий Селзнику, тот разбомбил его в пух и прах. Негативную оценку высказали и другие участники совещания. Однако Мейер все-таки решил запустить сценарий в производство. Впоследствии его еще не раз упрекнут в симпатиях к Советскому Союзу.