НЬЮ-ЙОРК – ТЕЛЬ-АВИВ

НЬЮ-ЙОРК – ТЕЛЬ-АВИВ

Рубин рассказывал, что, попав впервые в Нью-Йорк, он растерялся, чувствуя себя как бы потерянным в дремучем лесу среди небоскребов и высотных зданий.

Не зная никого из мира художников, не имея денег, связей, не зная в достаточной степени английского языка, он часами бродил улицами Нью-Йорка, делая быстрые зарисовки в небольшом альбоме.

Как-то, зайдя в кафе, он познакомился с молодыми людьми, двое из которых оказались еврейскими писателями. Конечно это было громко сказано, однако их небольшие рассказы уже печатали в газетах, они были уроженцами Нью-Йорка и чувствовали себя уверенно в этом городе.

Именно они помогли Рейвену снять на летние месяцы старый деревянный дом на берегу океана, где они вместе с Артуром Кольником много рисовали и даже устроили небольшую выставку в местной школе.

Позже, войдя в круг молодых представителей интеллигенции, Рейвен имел возможность выставляться в небольших нью-йоркских галереях, его заметила пресса. Это было неплохое начало. После американского дебюта Рубин отправился в столь милую его сердцу Палестину, прибыв в Яффу ранней осенью 1922 года.

После большого перерыва Рубин почувствовал разительные перемены – Иерусалим уже не был прежним сонным азиатским городом, выросли первые высотные здания, прокладывались скоростные дороги.

Среди увеличивающегося еврейского населения было немало представителей интеллигенции, а среди них – музыканты и художники. Рубин подружился с известным скульптором Аароном Мельником, который приехал в Иерусалим в 1918 году, чья мастерская стала центром, притягивающим художников и артистов города.

«Я чувствую, что после долгих лет разлуки вернулся, наконец, домой, – говорил Рубин, – воздух, деревья, плоды, люди – все близкое и родное. Мне легко дышится, интересно работается».

Одной из его первых работ в Иерусалиме было полотно «Девушка с гранатом». Художник был очарован восточной красотой юной жительницы Иерусалима, ее огромными миндалевидными глазами, черными, струящимися по плечам волосами. Ярко-красные сочные плоды граната, юная девичья краса, причудливо изогнутые деревья на заднем плане – все это производило неповторимое впечатление, поэтому реакция зрителей и критики на эту работу была восторженной.

Сейчас эта работа находится в лондонском музее изобразительных искусств.

После нескольких месяцев, проведенных в Иерусалиме, Рубин переезжает в Тель-Авив. В то время численность населения города достигла 15 тысяч, и Рубин чувствовал себя великолепно среди тех, кто начал обустраиваться в молодом городе. Рубин в это же время начинает готовиться к персональной выставке. Он задумал провести ее в старинной иерусалимской цитадели, известной под названием Башня Давида. Заброшенная, наполненная мусором, башня представляла собой настоящую свалку, однако ее внутренний зал был настоящим сокровищем для выставок – он был большой, красивой формы, с верхним светом. Рубин с друзьями привели все в порядок, вытащили горы мусора, вымыли и почистили помещение, затем написали приглашения и расклеили афиши. Приглашения были написаны на трех языках – английском, иврите и арабском.

Открытие состоялось в начале марта. Рубин был первым художником, который устроил выставку в Башне Давида. Впоследствии, с его легкой руки, это помещение стало постоянным местом выставок Ассоциации палестинских художников.

Выставка стала громким событием. Интересно было наблюдать, как ортодоксальные евреи в длинных сюртуках, черных шляпах приходили смотреть выставку. Далеко не у всех хватало денег на покупку входного билета, поэтому люди складывались и затем тянули жребий – кто же будет тот счастливчик, который увидит выставку.

Выставка произвела впечатление бомбы – ведь многие из посетителей впервые видели изображение людей на холсте и бумаге. Рубин стал местной знаменитостью. Ободренный успехом, Рейвен, взяв полотна, едет в Париж. Его мечта – устроить персональную выставку в Париже – осуществилась. Выставка была успешной, хозяин галереи предложил ему пятилетний контракт, однако Рубин не мог остаться жить в Париже. Он был убежден – на земле есть лишь одно место, где ему легко и хорошо дышится: Палестина. Он уезжает туда и создает целый ряд работ, которым суждено было занять видное место в мировой живописи.