61. Брат

61. Брат

Никаких реальных доказательств не существует.

Ни одно достойное уважения свидетельство не говорит однозначно, что Роберт Кеннеди и Мэрилин Монро состояли в любовной связи.

Более того, Ральф Робертс, напомним, самый доверенный человек актрисы, вспоминал после кончины Мэрилин, что она всего лишь раз упомянула брата президента: «Она спросила, дошли ли до меня слухи о Бобби и о ней. И добавила: "Это все неправда. В любом случае, он слишком худ и не в моем вкусе"»[146].

Отрицания звезды вполне было бы достаточно. В конце концов, разве этими словами она не опровергала слухи и не приземляла версию, которая делала ее отвергнутой любовницей? Бобби не был во вкусе Блондинки, а его фамилия тут вовсе ни при чем.

Ну что, закрывать это дело?

Ни в коем случае. Поскольку сторонники версии виновности РФК имели на руках еще пару козырей. Первый касался телефонных звонков от Мэрилин в офис Генерального прокурора. Другой, намного более важный, утверждал, что Бобби 4 августа 1962 года находился в спальне Монро.

* * *

В связи с тем что Кортни Эвансу пришлось много времени проводить вместе с Робертом Ф. Кеннеди в Департаменте юстиции, они стали друзьями.

Дружба эта была удивительной, потому что Эванс был агентом ФБР, прикомандированным туда самим Дж. Эдгаром Гувером для обеспечения связи между руководителем Бюро и РФК. Другими словами, этот предохранитель имел задачу следить за действиями и поступками злейшего врага патрона ФБР.

Как бы там ни было, 20 августа 1962 года Кортни Эвансу было не по себе. Хотя Дж. Эдгар Гувер продолжал вендетту против того, кто сразу после назначения принялся урезать его права и привилегии, Эванс был обязан проинформировать Бобби о содержании разговора, тайно записанного ФБР.

Разговора, в ходе которого Мейер Ленски, один из самых блестящих умов организованной преступности[147], сказал, что Генеральный прокурор изменял жене с некой женщиной из Эль-Пасо в Техасе.

Прочитав отчет, Кеннеди, зная о методах, которые применял Гувер для его дискредитации, только пожал плечами. Это обвинение было тем более пустым, что РФК ни разу в жизни не был в этом техасском городке. Но, как он сказал Эвансу, все это вполне вписывалось в стратегию «продавцов сплетен». Тех самых, кто за несколько месяцев до этого бросил его в объятия Мэрилин, а теперь выдумал еще одну порочившую его связь. И сказал при этом относительно звезды, что был с нею знаком, потому что она была подругой (его) сестры»[148].

Подруга сестры…

Если хорошенько подумать, то это было самой точной характеристикой отношений между Бобби и Мэрилин. Потому что, и Доналд Спото позднее доказал это в своей великолепной биографии, рабочие графики Мэрилин и Бобби не давали ни малейшей возможности им пересечься, как и в случае ДФК и звезды.

Начиная с 1961 года и до кончины актриса и РФК очень редко находились в одном городе в одно и то же время!

По сути, можно с уверенностью говорить только о четырех случаях, когда они имели возможность пересечься. Но всякий раз только в рамках какого-нибудь публичного мероприятия, то есть в присутствии многочисленных свидетелей.

Среди этих мероприятий есть прием, устроенный ДФК после празднования его дня рождения в «Медисон-сквер-гарден». А три других? Это были три ужина в Калифорнии, организованных Пэт Кеннеди-Лоуфорд, сестрой Бобби.

* * *

Оставалось изучить вопрос с телефонными разговорами.

Если верить литературе о заговоре, подруга сестры Бобби имела любопытную манию изводить Генерального прокурора телефонными звонками. И эти звонки, продолжают все те же источники, странным образом участились в последние месяцы жизни Монро. Следовательно, эти телефонные звонки доказывали нарастание напряженности в их любовных отношениях.

Впервые обвинения базировались на правдивых фактах. Как показал список телефонных звонков актрисы, только в июле она шесть раз звонила в Вашингтон.

Но для того чтобы быть полной, история на этом явно не заканчивалась. Потому что только один телефонный разговор 30 июля продолжался почти восемь минут, а другие звонки продолжались не более минуты! Чаще всего Мэрилин Монро не удавалось преодолеть заслон, выстроенный секретаршей РФК. Или же, как в случае с двумя звонками от 17 июля, у Бобби не было времени на то, чтобы ответить[149].

Шесть телефонных звонков, пять из которых крайне короткие, никоим образом не подтверждали версию о том, что Мэрилин угрожала Бобби предать гласности их связь, если он не разведется с Этель. Тем более что эти попытки позвонить не имели ничего общего с частной жизнью звезды.

* * *

В течение июля 1962 года у Мэрилин Монро была только одна цель: отбиться от нападок киностудии «20-й век Фокс».

Как мы уже видели, ее рабочий график был насыщен выступлениями перед представителями средств массовой информации, фотосессиями у знаменитейших фотомастеров, деловыми встречами с руководителями киностудии «Фокс», срочными совещаниями с адвокатами, агентами и рекламным сообществом. И все это перемежалось с настоящей стратегией партизанской войны, разработанной ее соратником по борьбе Дэррилом Зануком, обосновавшимся во Франции. Не говоря уже о том, что в этот период, чтобы справиться с сильным стрессом, Мэрилин увеличила число сеансов у Гринсона и количество уколов от доктора Энджельберга.

В период между 1 июля и 4 августа, и гонорары психиатра это подтверждают, он проводил с ней часовые сеансы лечения в течение 28 дней. А Энджельберг в июле навещал ее раз двадцать.

Как в этом перегруженном рабочем графике можно было предусмотреть время для любовной жизни? Тем более с таким занятым и публичным человеком, как Бобби? Кстати, и люди из числа близких друзей Мэрилин никогда об этом не упоминали!

* * *

Этим телефонным звонкам звезды может быть только одно объяснение. А что, если повышенное внимание Мэрилин к Бобби было просто связано с ее профессиональными неурядицами? В конце концов, разве РФК не был самым влиятельным человеком, которого она знала, и, кроме того, человеком, который имел свободный доступ к самому президенту? К тому же Бобби был братом ее самой близкой подруги и слыл в клане Кеннеди человеком, умеющим улаживать все проблемы.

Как мы уже видели, Мэрилин проводила активную закулисную работу, чтобы организовать свое возвращение на киностудию «Фокс» на возможно лучших условиях. Не пыталась ли она всего лишь поговорить с Робертом Кеннеди, чтобы тот ей помог в этом?

* * *

В июле 1962 года перед возвращением к делам Дэррила Занука киностудией «20-й век Фокс» продолжал руководить Сэмуэл Ирвинг Розенман, бывший судейский, сторонник Демократической партии, пришедший в политику вместе с Франклином Д. Рузвельтом. Затем он проследовал с ним в Белый дом, став прекрасным советником и верным другом этого президента. После президентства Трумэна Розенман уехал из Вашингтона в Нью-Йорк и лавировал между миром деловых людей и миром политических деятелей.

Пути Розенмана и семейства Кеннеди часто пересекались. Вначале судья познакомился с Джо Кеннеди, отцом ДФК. Оба они были советниками Рузвельта и принимали участие в разработке Нового курса. Затем, став послом Соединенных Штатов в Лондоне в тревожные годы приближения Второй мировой войны, Кеннеди завел привычку часто созваниваться с Розенманом.

Несмотря на то что он был уроженцем Сан-Антонио, штат Техас, судья в 1960 году оказал поддержку Джону Ф. Кеннеди, отвернувшись от Линдона Б. Джонсона, хотя тот и родился в одном с ним штате. Новый президент не забыл об этой поддержке и просил бывшего советника выполнять различные его поручения. С этими задачами Розенман справлялся, не отказываясь при этом от мест в руководстве ряда крупнейших фирм, в число которых входила и киностудия «20-й век Фокс». Кстати, именно он, будучи председателем административного совета студии «Фокс», официально отдал приказ об увольнении звезды.

Таким образом, именно в руках судьи Розенмана тем летом 1962 года находилась судьба Мэрилин. А разве Розенман не был другом семьи одной из ее лучших подруг?

Вполне возможно, что перед прямым обращением самой Мэрилин ее подруга Пэт Кеннеди-Лоуфорд попросила Бобби заступиться за нее перед Розенманом. Во всяком случае, личные письма Дэррила Занука и Спайроса Скураса показывают, что РФК действительно неоднократно звонил судье Розенману, ходатайствуя за Мэрилин. И более того, говоря, что президент оценил бы этот поступок в отношении актрисы, Роберт Ф. Кеннеди «убедил Розенмана пересмотреть решение по делу Монро»[150].

Но чем объяснить то, что эта важная информация не была упомянута в книгах, обвинявших Роберта Кеннеди в причастности к убийству Мэрилин Монро? Я до сих пор задаю себе этот вопрос, потому что ответ на него меняет все и разрушает годами сложившийся миф!

* * *

Подведем итоги.

Прежде всего, у нас есть актриса, отвергающая всякую мысль об интимной близости с Бобби Кеннеди, в чем она и призналась своему самому близкому другу.

Затем, рабочие графики звезды и Генерального прокурора, доказывающие, что за два года они могли встретиться только четыре раза. И всякий раз в присутствии многих свидетелей.

Потом, знаменитое обвинение в «телефонном домогательстве», предпринятом актрисой в отношении своего «любовника» Бобби Кеннеди, Сводилось к смешной серии в шесть коротких звонков, заканчивавшихся чаще всего сообщением, оставленным помощнице Генерального прокурора.

И теперь еще архивы руководителей киностудии «20-й век Фокс», показывающие, что самым возможным объяснением этих попыток переговорить по телефону было стремление Мэрилин устроить свою карьеру.

Решительно, бурный, страстный и драматичный «роман» этих двух «любовников» более походил на выдумку, не основанную ни на каких реальных фактах.

* * *

Оставалось решить последнюю загадку: продлившийся восемь минут таинственный телефонный разговор, состоявшийся 30 июля 1962 года, то есть всего за несколько дней до смерти Монро.

Сторонники версии об организованном кланом Кеннеди заговоре представляют этот разговор в качестве последнего шанса Мэрилин. По их мнению, создается впечатление, что РФК, испуганный решимостью актрисы предать гласности свой личный дневник, якобы сразу после разговора принял решение покончить с проблемой Монро самым радикальным способом. С тех пор, по прошествии сорока пяти лет, прежде чем окунуться в чтение записной книжки Мэрилин, настала пора успокоить сердце относительно его содержания и всего этого вопроса.

Как мы уже видели, день 30 июля стал для актрисы исключительным. Ее битва против киностудии, начавшись за два месяца до этого, закончилась убедительной победой, потому что в тот самый день Питер Ливатес приехал к ней домой и передал окончательный вариант предложений киностудии «20-й век Фокс». Гонорар Мэрилин увеличился в пять раз, Джорджа Кьюкора отстранили от окончания съемок фильма «Что-то должно случиться», ей было предложено сняться в еще одном полнометражном фильме с великолепным подбором актеров. Победа была полной.

Монро позвонила своему визажисту Алену Снайдеру и пригласила его в следующие выходные отпраздновать окончание противоборства. Затем, поскольку Питер Ливатес признался в том, что получил указания обговорить условия ее возвращения на студию непосредственно из Нью-Йорка и кабинета судьи Розенмана, звезда сняла трубку и попросила соединить ее с номером RE 7—8200, то есть с коммутатором Департамента юстиции в Вашингтоне[151].

И в разговоре она в течение нескольких минут сердечно поблагодарила брата подруги, поскольку без его помощи всего этого, скорее всего, не случилось бы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.