Джон Рид дает показания

Джон Рид дает показания

Из протоколов юридического комитета сената Соединенных Штатов Америки, 21 февраля 1919 г.

Сенатор Уолкотт (обращаясь к Джону Риду). Поднимите правую руку.

М-р Рид. Я предпочитаю давать показания без присяги и ограничиться обещанием говорить правду.

Сенатор Уолкотт. У вас есть какие-либо возражения против принятия присяги?

М-р Рид. Да.

Сенатор Уолкотт. Вы ведь не квакер, мистер Рид?

М-р Рид. Нет.

Сенатор Уолкотт. Почему же вы возражаете против принятия присяги?

М-р Рид. Я просто не хочу принимать присягу. Уже год, как я не присягал. Я предпочитаю отвечать на ваши вопросы без присяги.

Сенатор Уолкотт. Вы официально заявляете, что ваши убеждения не позволяют вам принять присягу?

М-р Рид. Да, сэр.

Сенатор Уолкотт. Хорошо. Но вы торжественно заявляете, что показания, которые вы будете давать, будут правдой, только правдой и ничем, кроме правды?

М-р Рид. Да, я это торжественно заявляю…

М-р Хьюмс. Итак, мистер Рид, когда вы впервые поехали в Россию? После начала войны в Европе?

М-р Рид. Я уехал в пятнадцатом году; в марте — в Италию и Грецию, затем в Сербию и Румынию. Я полагаю, что попал в Россию в апреле или в мае пятнадцатого года.

М-р Хьюмс. Вы были в США в начале войны, так ведь?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. Через сколько времени после начала войны вы впервые поехали в Европу?

М-р Рид. Я поехал в Европу сразу же после начала войны. Я находился на побережье в тот день, когда война началась, и тут же отправился в Европу. Я прибыл в Париж как раз во время битвы на Марне.

М-р Хьюмс. Долго ли вы тогда находились во Франции?

М-р Рид. Я находился там три или четыре месяца.

М-р Хьюмс. Куда вы направились затем?

М-р Рид. В Германию.

М-р Хьюмс. Сколько времени вы пробыли в Германии?

М-р Рид. Полтора или два месяца.

М-р Хьюмс. Вы побывали на передовой?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. В качестве кого вы там находились?

М-р Рид. В качестве корреспондента журнала «Метрополитен».

М-р Хьюмс. Куда вы направились из Германии?

М-р Рид. Из Германии я направился в Англию. Я приобрел билет на «Унтер-ден-Линден» и отплыл в Англию, а оттуда обратно во Францию.

М-р Хьюмс. Сколько времени вы находились во Франции?

М-р Рид. Несколько дней. После этого я вернулся в Англию, а оттуда на родину.

М-р Хьюмс. Когда же вы совершили вторую поездку в Европу?

М-р Рид. Я вернулся в Соединенные Штаты примерно в феврале и через месяц или, возможно, несколько позже снова выехал в Европу.

М-р Хьюмс. Какие же страны вы посетили во время этой поездки?

М-р Рид. Италию, Грецию, Сербию, Болгарию, Румынию, Турцию и Россию.

М-р Хьюмс. Значит, в Германии вы в этот раз не были?

М-р Рид. Нет, не был.

М-р Хьюмс. И во Франции не были?

М-р Рид. Нет.

М-р Хьюмс. Когда примерно вы прибыли в Россию?

М-р Рид. Я уже говорил, что не могу вспомнить точно числа. Думаю, что это было в конце апреля или в мае.

М-р Хьюмс. Тысяча девятьсот пятнадцатого или шестнадцатого года?

М-р Рид. Пятнадцатого.

М-р Хьюмс. Тысяча девятьсот пятнадцатого?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. Сколько вы пробыли в России?

М-р Рид. Около двух месяцев.

М-р Хьюмс. После этого вы вернулись в Соединенные Штаты?

М-р Рид. После этого я вернулся в США через Румынию, Сербию и Болгарию…

М-р Хьюмс. Когда вы снова поехали в Европу?

М-р Рид. Насколько мне помнится, семнадцатого августа семнадцатого года.

М-р Хьюмс. Семнадцатого августа тысяча девятьсот семнадцатого года? В этой поездке вас сопровождала жена?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. Вы, полагаю, получили для этой поездки паспорта?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. При получении паспортов вы давали какие-либо заверения государственному департаменту?

М-р Рид. Да. Не помню точно, в каких выражениях, но помню, мне было предложено заявить, что я не буду представлять социалистическую партию на Стокгольмской конференции. Однако после моего приезда в Петроград меня столько раз просили выступить в разных местах с политическими речами, что я обратился к консулу Тредуэллу с просьбой посоветовать мне, как быть. Консул сказал мне, что на моем месте он отказался бы от подобных выступлений, и я последовал его совету. Я отказался принимать участие в каких-либо конференциях или съездах.

Сенатор Уолкотт. Ваши заявления госдепартаменту были сделаны под присягой?

М-р Рид. Да, сэр, думаю, что да.

Сенатор Уолкотт. Вы точно не помните?

М-р Рид. Не помню. В то время я не придавал этому большого значения. Думаю все же, что я дал это обещание под присягой.

Сенатор Уолкотт. Не можете ли вы сообщить нам, почему вы возражаете против принесения присяги?

М-р Рид. Я возражаю против принесения присяги, потому что считаю недостойным связывать себя подобным образом. Я верю своему слову и полагаю, что и другие должны ему верить. Я не намерен лгать.

Сенатор Уолкотт. В таком случае вы не хотите присягать скорее из гордости, чем вследствие ваших убеждений?

М-р Рид. Я возражаю против присяги, потому что таковы мои убеждения. Я не понимаю, почему я должен присягать на особой книге. Все это связано с религиозной догмой, которую я отвергаю…

М-р Хьюмс. Участвовали ли вы в политической деятельности, когда были в России?

М-р Рид. Да, мою деятельность там можно назвать политической.

М-р Хьюмс. В таком случае вы нарушили присягу, которую дали при получении паспортов: вы делали то, чего под присягой обещали не делать?

М-р Рид. Нет. С этим я не могу согласиться. Я давал определенные, конкретные обещания…

М-р Хьюмс. Вы ведь выступали в России с речами?

М-р Рид. Я произнес несколько речей, но не политического характера, причем я выступал не как политический деятель и не как представитель какой-либо политической организации.

М-р Хьюмс. Вы выступили на Третьем съезде…

М-р Рид. Советов.

М-р Хьюмс (продолжая)… на Третьем съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, так ведь?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. Вы, мистер Вильямс и мистер Рейнштейн[86], вы все выступали там?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. Ваша политическая деятельность, очевидно, не ограничилась этим?

М-р Рид. Мы принимали участие в издании газет, а мне лично было поручено следить за правильностью перевода декретов и других документов Советского правительства на английский язык. Перевод, как таковой, не входил в мои обязанности. Меня интересовала лишь правильность перевода. Я также участвовал в сборе и подготовке материалов и информации, предназначенных для немецких окопов.

М-р Хьюмс. Сколько газет вы тогда издавали, в скольких изданиях вы сотрудничали?

М-р Рид. Я был маленьким винтиком в этой машине. Я лишь получал материал и передавал его различным группам… Газеты редактировало пресс-бюро. Оно издавало одну газету на немецком языке, которая вначале называлась «Die Fackel», а потом была переименована в «Volksfriede». Мы распространяли ежедневно полмиллиона экземпляров этой газеты и, кроме того, полмиллиона экземпляров газеты на венгерском языке, четверть миллиона на чешском, четверть миллиона на румынском, четверть миллиона на турецком языке. Помимо этого мы переводили все декреты…

М-р Хьюмс. Это и есть экземпляр одной из издававшихся вами газет? (Передает газету свидетелю.)

М-р Рид. Да. Но в ее издании я не участвовал.

М-р Хьюмс. Может быть, я не так выразился. Я хотел спросить, сотрудничали ли вы в этой газете?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. Не вы ли дали материал для статьи, опубликованной на первой странице?

М-р Рид. По поводу речи Вильсона?

М-р Хьюмс. Да, в связи с речью Вильсона.

М-р Рид. Нет. Это очень любопытная история. Видите ли, Робинс часто обращался к Советскому правительству с просьбой опубликовать американские пропагандистские материалы, и Советское правительство шло ему навстречу. Так была опубликована речь Вильсона… Робинс хотел, чтобы эти материалы попали также в немецкие окопы, но несколько иным путем, чем обычно, то есть не через советские органы, которые рассылали их бесплатно, и не через солдатские комитеты. Поэтому он просил меня опубликовать четырнадцать пунктов речи Вильсона в этой газете.

М-р Хьюмс. Вы приехали в Россию примерно за два месяца до большевистской революции, не так ли?

М-р Рид. Пожалуй, несколько раньше.

М-р Хьюмс. Кого вы встретили в России из тех, кто раньше проживал в Соединенных Штатах?

М-р Рид. Я встретил там довольно много таких людей, но всех фамилий не помню. Я назову вам тех, кого могу вспомнить.

М-р Хьюмс. Назовите тех, кого можете вспомнить.

М-р Рид. Шатов.

М-р Хьюмс. Когда он был в Соединенных Штатах?

М-р Рид. Он вернулся в Россию в начале революции Керенского[87]…

М-р Хьюмс. Сколько времени он прожил в Соединенных Штатах?

М-р Рид. Думаю, что несколько лет.

М-р Хьюмс. Он русский, так ведь?

М-р Рид. Да, он русский.

М-р Хьюмс. Кто еще?

М-р Рид. Некто Петровский.

М-р Хьюмс. Он русский?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. Где он жил?

М-р Рид. Не знаю, где он жил. Я встречал его в Нью-Йорке, но уверен, что он там не жил постоянно.

М-р Хьюмс. Знаете ли вы, сколько лет он прожил в Соединенных Штатах?

М-р Рид. Кажется, лет пять, а может быть, больше.

М-р Хьюмс. Он русский?

М-р Рид. Русский.

М-р Хьюмс. Как его настоящая фамилия? У него была также и другая фамилия?

М-р Рид. Вероятно, да. Все русские революционеры имели псевдонимы.

М-р Хьюмс. Какая у него другая фамилия?

М-р Рид. Нелсон.

М-р Хьюмс. Кто еще?

М-р Рид. Георгий Мельничанский.

М-р Хьюмс. Где он проживал в Соединенных Штатах?

М-р Рид. В городе Бейонне, штат Ньо-Джерси.

М-р Хьюмс. Сколько времени он жил в Соединенных Штатах?

М-р Рид. Не знаю.

М-р Хьюмс. Была у него другая фамилия?

М-р Рид. Мелчер. Он переменил фамилию потому, что никто здесь не мог ее правильно произнести.

М-р Хьюмс. Он русский?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. Кто еще? Загляните в ваш список.

М-р Рид. У меня нет никакого списка.

М-р Хьюмс. Вероятно, этот список у вас в голове?

М-р Рид. Был один человек, который называл себя Эдди. Это все, что я знал о нем… Почти в каждом, даже небольшом, Совете в промышленных районах России находились люди, ранее проживавшие в Америке. Я знаю еще одного, хотя я не знал его раньше, — это Восков, он был организатором Союза плотников в Америке. Восков проделал огромную работу по созданию государственного оружейного завода недалеко от Петрограда.

М-р Хьюмс. Какую еще фамилию он носил?..

М-р Рид. Это все, что я о нем знаю. Мне лишь известно, что он был прекрасным организатором…

М-р Хьюмс. Продолжайте. Расскажите нам, какова была обстановка в России с момента вашего приезда туда до начала революции, каково было положение во время революции и до того момента, когда вы покинули страну?

М-р Рид. Последний месяц режима Керенского был отмечен сокращением хлебной нормы с двух фунтов до одного фунта в день, затем до полуфунта и до четверти фунта. В последнюю неделю хлеб вовсе не выдавали. Число грабежей и преступлений настолько увеличилось, что стало небезопасно ходить по улицам. Газеты пестрели сообщениями об этом. Была парализована не только деятельность правительства, но и городских властей. Милиция была полностью дезорганизована. Уборка и очистка улиц не производилась. Кооперативные организации перестали распределять продовольствие. Прекратилась выдача молока и других продуктов.

Первые пять ночей после большевистской революции были отмечены полным отсутствием каких бы то ни было преступлений. Это было, пожалуй, самое спокойное время в Петрограде, потому что по улицам патрулировали красногвардейцы и солдаты, горевшие энтузиазмом… В течение первых трех недель после установления большевистского режима милиция обеспечила образцовый порядок. Однако после этого некоторые события вновь привели к нарушению порядка, и одним из них были «винные» бунты. Солдаты некоторых полков узнали о существовании винных подвалов. Кто-то звонил в казармы по телефону и посылал записки, в которых солдатам услужливо указывались адреса этих подвалов и даже предлагалось забрать оттуда запасы вина. Стояли очень холодные дни, а солдаты подолгу находились на улицах, неся патрульную службу. И вот некоторые из них поддались искушению и ворвались в винные подвалы… Они тут же распивали вино, шатались по городу и стреляли в воздух. Они причинили некоторый ущерб, однако весьма незначительный.

М-р Хьюмс. Вы только что сказали, что в Петрограде было очень мало беспорядков и что все было спокойно в течение первых трех недель, а теперь вы говорите, что солдаты все время участвовали в уличных боях, после чего им хотелось выпить. Я хочу в этом разобраться.

М-р Рид. Говоря о беспорядках, я имею в виду такие преступления, как грабежи и убийства. А в уличных боях участвовали две противостоящие гражданские силы. Случаев ограбления домов и прохожих не было.

М-р Хьюмс. Но уличные бои происходили все время?

М-р Рид. Нет… Бои происходили в день падения Зимнего дворца, это было в среду и в следующие воскресенье и понедельник, после контрреволюционного выступления юнкеров. Бои возобновились в следующий вторник ночью и в среду утром, когда было получено сообщение, что войска Керенского подходят к городу и находятся в четырех милях от него. «Винные» бунты были прекращены самими Советами. Советы вызвали кронштадтских матросов, и те стали убеждать солдат прекратить разграбление винных складов; в Советах по этому поводу произносились речи, были выпущены прокламации и тому подобное. Так продолжалось около двух недель, но расхищение винных подвалов не прекращалось. Особую активность проявили наименее сознательные элементы двух полков, и это убедило Советы в необходимости немедленно принять решительные меры. Центральный Исполнительный Комитет Советов провел заседание по вопросу о применении силы для подавления «винных» бунтов. В конце дискуссии по этому вопросу, которая длилась четыре с половиной часа, было решено для прекращения «винных» бунтов послать грузовики с пулеметами. Так был положен конец этим бунтам. Если после троекратного предупреждения комиссаров солдаты не уходили из винных погребов, комиссары спускались туда, выбрасывали бутылки, разбивали их, и вино растекалось по улицам. Так были очищены подвалы Зимнего дворца, где находились запасы вина стоимостью четыре миллиона долларов. Их вылили в Неву. Если солдаты не покидали винных подвалов, по ним открывали стрельбу… Это длилось около двух с половиной недель, так как Советы вначале не могли решиться применить силу для прекращения грабежей винных погребов. Они должны были проявить политическую осторожность и действовать как путем воспитательных мер, так и путем наказания злостных нарушителей порядка.

М-р Хьюмс. Какие изменения произошли в порядке снабжения населения продовольствием, когда большевики пришли к власти?

М-р Рид. Правительство Керенского пало, не оставив в городе никаких продовольственных запасов. Советское правительство столкнулось с саботажем во всех министерствах. Саботировали служащие всех банков и крупных торговых предприятий, объявили забастовку чиновники и так далее. Даже телефонистки и те отказались работать. Больше того, кооперативные лавки отказались поставлять городу продовольствие, пока у власти будут Советы. Большевики подозревали, что спекулянты припрятали огромные запасы продовольствия, чтобы потом продавать их по взвинченным ценам. Поэтому они направили людей для проверки крупных складов, о существовании которых им стало известно, и установили, что там действительно много продовольствия. Поскольку в продуктах была крайняя необходимость, они были изъяты и розданы населению. За все время моего пребывания в Петрограде меньше всего хлеба выдавалось в последние полторы недели режима Керенского. А при Советской власти уже к концу декабря мы начали получать полтора фунта хлеба в день. Очень любопытно, как Советам удалось добиться этого. Видите ли, Советы оказались в чрезвычайно тяжелых условиях, так как правительство не имело возможности использовать государственный аппарат, к тому времени парализованный. Советы поддерживала лишь организованная воля рабочего класса, они не могли опереться на высших чиновников. Пассажирское движение по транссибирской магистрали было закрыто на двадцать четыре дня. Тем временем было подготовлено тринадцать поездов, на которые рабочие комитеты с различных предприятий погрузили всевозможные товары, и правительственная комиссия направилась с этими товарами — одеждой, сельскохозяйственными орудиями и всем, в чем крестьяне нуждаются, — в деревню, чтобы обменять их на продовольствие, потому что деньги, выпущенные Керенским, ничего не стоили.

М-р Хьюмс. Где они достали одежду и другие товары, которые собирались обменять у крестьян на продовольствие? Эти товары были реквизированы?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. Фабрики были в то время национализированы?

М-р Рид. Большая часть фабрик была фактически национализирована. Владельцы покинули их за шесть или восемь месяцев до того времени, о котором я рассказываю, рабочие сами продолжали выпускать продукцию. Я знал несколько фабрик, которые управлялись таким образом. Рабочие продолжали работу и после того, как фабрики были официально закрыты, а их владельцы удрали за границу…

М-р Хьюмс. Скажите, как было использовано это продовольствие, как оно раздавалось?

М-р Рид. Оно раздавалось по хлебным карточкам, выдаваемым особым продовольственным комитетом. Вначале этот особый продовольственный комитет саботировал, но вскоре его работники поняли, что им самим придется голодать, если комитет не будет функционировать, поэтому они возобновили работу.

М-р Хьюмс. Были ли установлены при распределении продовольствия какие-либо категории?

М-р Рид. В то время каждый гражданин получал обычную продовольственную карточку, вроде тех, которые выдавались в любой воюющей стране в военное время. Однако в России эта мера осталась в силе и после окончания войны.

М-р Хьюмс. А карточки выдавались всем?

М-р Рид. В то время — всем.

М-р Хьюмс. За время вашего пребывания в России, да и потом издавались ли декреты, устанавливавшие различные нормы выдачи продовольствия для разных групп населения?

М-р Рид. Нет, тогда в этом не было необходимости.

М-р Хьюмс. Впоследствии, однако, такое деление было проведено?

М-р Рид. Полагаю, что было. Я видел такой декрет.

М-р Хьюмс. Население, насколько я знаю, было разделено на четыре группы в соответствии с родом занятий и общественным положением. Это верно?

М-р Рид. Нет. В соответствии с участием каждого в общественно полезном труде и с нуждаемостью. Те, кто приносил наименьшую пользу…

М-р Хьюмс (прерывая его). Степень участия в полезном труде определялась правительством?

М-р Рид. Люди, которые получали меньше всего продовольствия…

М-р Хьюмс (снова прерывая его). Они были произвольно разбиты на четыре группы в соответствии с их предполагаемым участием в полезном труде?

М-р Рид. Прошу учесть, что все члены правительства получали самую низкую норму продовольствия.

М-р Хьюмс. У меня нет никаких тому доказательств.

М-р Рид. Это записано в декрете.

М-р Хьюмс. Довелось ли вам наблюдать случаи смерти на почве голода во время вашего пребывания в Петрограде?

М-р Рид. Еду достать было нелегко.

М-р Хьюмс. Вы наблюдали случаи голодной смерти?

М-р Рид. Я не был свидетелем случаев голодной смерти. Однако я видел очень голодных людей и сам нередко бывал очень голоден.

М-р Хьюмс. Известны ли вам случаи воровства и грабежей на улицах во время вашего пребывания в Петрограде?

М-р Рид. Таких случаев было очень мало по сравнению с последней неделей господства правительства Керенского. Можно даже сказать, что в городе установился известный порядок. Служба охраны порядка была организована очень хорошо. Конечно, было бы нелепо утверждать, что в городе вовсе не совершалось преступлений.

М-р Хьюмс. А теперь, мистер Рид, не желаете ли вы что-либо добавить к тому, что рассказали об условиях жизни в Петрограде? Если у вас есть, что добавить, можете это сделать.

М-р Рид. Я хотел бы рассказать, как там организовано управление промышленными предприятиями, так как, думаю, лишь немногие знают об этом. Но прежде всего я хочу сказать несколько слов по поводу различных норм снабжения. Как вы знаете, во многих странах, когда наступает голод — так было и в Европе во время войны, — больше всех страдают семьи рабочих. Но в Петрограде дело обстояло как раз наоборот. Рабочие, члены профсоюзов пользовались преимуществом при выдаче продовольствия. Я имею при этом в виду не только тех, кто выполнял физическую работу, а всех, кто хоть что-то делал. Продовольствие распределялось с учетом рода занятий. Те, кто был занят тяжелым физическим трудом, получали больше, а кому требовалось меньше, получали меньше. Государственные служащие, занятые канцелярской работой, получали меньше, чем рабочие.

Вся промышленность России находится под контролем так называемого Всероссийского совета рабочего контроля. Этот совет состоит из делегатов всероссийских профессиональных союзов, определяющих размер зарплаты, продолжительность рабочего дня и условия работы в каждой отрасли промышленности. Выпуск продукции на предприятиях контролируется Центральным советом фабрично-заводских комитетов. К этому я должен добавить, что в России национализировано триста четыре вида промышленных предприятий, а вся остальная промышленность находится в частных руках, однако полностью контролируется рабочими.

Советское правительство — не искусственный орган, сконструированный на основе абстрактных теорий, как думают многие. Правительство России состоит из практически мыслящих людей. Они прекрасно понимают, что не могут сейчас обойтись без капиталистов. Они, однако, знают, что, хотя капиталисты не нападают на Советы с оружием в руках, они это могут сделать при помощи своих капиталов…

Сенатор Уолкотт. Вы сказали, что в России было национализировано триста четыре вида промышленных предприятий. Это, разумеется, не триста четыре предприятия, а значительно больше?

М-р Рид. Конечно, больше. Ни одна из отраслей промышленности не национализирована полностью. В каждой остается одно-два ненационализированных предприятия. Советское правительство предложило иностранным капиталистам условия, стимулирующие капиталовложения. Такое предложение было сделано в свое время американскому послу. Такие же предложения были сделаны всем европейским странам, особенно союзным державам… Однако эти предложения были либо отвергнуты, либо полностью игнорировались…

Что касается объема промышленного производства, то многим кажется, что в России нет никакой промышленности. На самом же деле примерно от шестидесяти трех до шестидесяти восьми процентов текстильной промышленности в собственно России находится под контролем Советского правительства, работа на предприятиях протекает почти нормально.

Сенатор Уолкотт. Откуда вы получили эти сведения?

М-р Рид. Мне это известно из официального доклада министерства торговли и промышленности, где также указано, в каких отраслях производство упало ниже нормы или полностью прекратилось.

Сенатор Уолкотт. Это информация большевистского министерства?..

М-р Рид. У меня есть экземпляр «Обзора» от 1 февраля девятнадцатого года, где опубликована статья Клары Тэйлор «Новая эра русской промышленности», написанная летом восемнадцатого года. Клара Тэйлор, занимающаяся изучением проблем промышленности в нашей стране, изучала и русскую промышленность летом восемнадцатого года, то есть в самый тяжелый для нее период, когда хозяйство было крайне дезорганизовано. Картина, которую она рисует в своей статье, показывает, что Советское правительство в ряде случаев не сумело осуществить то, что планировало. Из статьи, однако, видно, что в районе Москвы имеется развитая промышленность, особенно текстильная. Тэйлор обследовала подмосковные фабрики и знает, что они производят. Мне известно, что есть предприятия, которые управляются рабочими. Одно из них находится в Сестрорецке. Это государственное предприятие, производящее вооружение. Если я назову цифры, вы, пожалуй, возьмете их под сомнение. Но эти данные можно проверить. Я думаю, что профессор Росс может подтвердить их правильность. Это предприятие принадлежало государству и при старом режиме. В то время там полно было взяточников, и производительность его была низка. Но когда оно перешло в руки рабочих, производственные расходы уменьшились на пятьдесят процентов, рабочий день сократился с одиннадцати с половиной до восьми часов, а выпуск продукции увеличился на сорок пять процентов. Но это далеко не все. Рабочие взяли в свои руки также городское самоуправление, проложили канализационную систему, которой до того времени не было, выстроили трехэтажную школу и больницу…

Сенатор Уолкотт. Вы утверждаете, что видели все это своими глазами?

М-р Рид. Да.

Сенатор Уолкотт. Если учесть все изложенные вами факты, выходит, что Советское правительство более умело и рационально организовало производство боеприпасов, чем прежнее правительство России?

М-р Рид. Да, безусловно! Я считаю, что капиталистическое правительство вообще не способно хорошо организовать производство…

М-р Хьюмс. Сколько газет издавалось в России ко времени вашего отъезда?

М-р Рид. Суточный тираж, вероятно, составлял около десяти миллионов экземпляров.

М-р Хьюмс. Издавались ли в России какие-нибудь газеты без ведома Советского правительства?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. Через сколько времени после вашего отъезда правительство взяло газеты под свой контроль?

М-р Рид. Видимо, моей жене не удалось полностью разъяснить комитету положение вещей, ибо тут, судя по всему, какое-то недоразумение… Советское правительство хотело вырвать прессу из рук имущих классов, лишить их этой монополии. Оно объявило собственностью государства не газеты, а печатные станки и бумагу. Была создана внепартийная комиссия, составленная на основе пропорционального представительства от всех политических партий, для решения вопроса о распределении бумаги, типографской краски и станков. В результате выборов в городские Советы выяснилось, сколько избирателей поддерживает каждую партию, и это определило количество краски, бумаги и печатных станков, предоставляемых ей. Другими словами, если кадетская партия получила треть голосов, ей была выделена и треть имевшихся в наличии полиграфических материалов.

М-р Хьюмс. Но ведь в России кадетская газета не издается?

М-р Рид. Там выходят две кадетские газеты. Думаю, что смогу показать их комитету.

М-р Хьюмс. Где они издаются?

М-р Рид. Одна в Москве.

М-р Хьюмс. Как она называется?

М-р Рид. Не знаю. Я видел газеты некоторых других партий, тоже оппозиционных. Они издаются в Москве и по сие время.

М-р Хьюмс. Можете ли вы назвать какую-нибудь газету, которая выходит в России, но не поддерживает большевистское правительство и не находится под его контролем?

М-р Рид. «Воля народа» — газета партии социалистов-революционеров.

М-р Хьюмс. Где она выходит?

М-р Рид. В Москве.

М-р Хьюмс. Когда вы ее видели в последний раз?

М-р Рид. Вчера.

М-р Хьюмс. От какого числа была эта газета?

М-р Рид. Один из последних номеров восемнадцатого года.

М-р Хьюмс. За тысяча девятьсот восемнадцатый год?

М-р Рид. Думаю, что да. Я видел много подобных газет.

М-р Хьюмс. Эта газета находится в оппозиции к правительству?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. Не считаете ли вы, что газеты, агитирующие за насильственное свержение правительства, должны быть запрещены?

М-р Рид. Вполне естественно было бы их запретить.

М-р Хьюмс. Вы думаете, что они должны быть запрещены?

М-р Рид. Это зависит от того, что вы понимаете под насильственным свержением правительства.

М-р Хьюмс. Свержение правительства — это замена его путем, не предусмотренным конституцией.

М-р Рид. Но ведь в нашей Декларации независимости прокламируется неотъемлемое право народа изменить форму правления, если он сочтет это нужным.

М-р Хьюмс. А в конституции даже указаны средства осуществления этой замены, не так ли?

М-р Рид. Да.

М-р Хьюмс. Считаете ли вы, что любая газета или общественный деятель имеет право требовать изменения формы правления таким путем, который не предусмотрен Декларацией независимости или конституцией?

М-р Рид. Я думаю, что никакое изменение формы правления не должно быть допущено до тех пор, пока большинство народа не выскажется в пользу такого изменения, и что на пути к осуществлению воли большинства не должно быть никаких препятствий.

М-р Хьюмс. И вы полагаете, что, если большинство народа пожелает изменить форму правления, могут быть оправданы любые средства для достижения цели?

М-р Рид. Если этого можно достигнуть законным путем, не думаю, чтобы существовало оправдание или предлог для применения силы.

М-р Хьюмс. В таком случае вы должны согласиться с тем, что любая агитация в пользу изменения формы правления каким-либо иным путем, кроме предусмотренного конституцией, является правильной и допустимой. Так?.. Вы не согласны? Вы полагаете, что можно агитировать за свержение правительства иным путем, нежели тот, что предусмотрен основным законом?..

М-р Рид. Дело в том, что конституции и правительства современных государств — западных демократий — были созданы на заре промышленной эры, когда немногое в организации промышленности требовало изменений. Мы уже видели, что в некоторых случаях действия чисто парламентского характера оказываются недостаточными… В различные периоды истории возникают различные условия, которые требуют различных методов изменения формы правления. Право рабочих на организацию не было предусмотрено конституцией, и требование этого права вначале встречало ожесточенное сопротивление, но сейчас оно признано законным. Вот что я имею в виду. И до тех пор, пока народ, предъявляющий свои требования, встречает понимание со стороны правительства, нет никакой необходимости применять силу…

М-р Хьюмс. Теперь, мистер Рид, позвольте вас спросить, действительно ли вы в прошлом пропагандировали анархистские взгляды и были связаны, прямо или косвенно, с анархистским движением?

М-р Рид. Насколько я помню — нет. Анархия — это отрицание всего на свете… Я не понимаю, какие взгляды вы считаете анархическими?

М-р Хьюмс. Я имею в виду полное упразднение государственной власти.

М-р Рид. Нет, таких воззрений у меня не было. Я решительно против анархии…

Сенатор Уолкотт. Считаете ли вы необходимой национализацию промышленности и земли в нашей стране подобно тому, как это было сделано Советским правительством в России?

М-р Рид. Я бы высказался в пользу национализации промышленности и земли, но остается вопрос о методе. У меня никогда не возникало мысли о том, что национализация не может быть осуществлена мирным путем. Я и сейчас думаю, что, если большинство населения нашей страны будет за национализацию, народ своего добьется.

Сенатор Уолкотт. Я также думаю, что народ добьется своей цели законным конституционным путем.

М-р Рид. Любым путем, который может обеспечить достижение цели.

Сенатор Уолкотт. Если народ не добьется национализации, не сможет добиться своего конституционным путем, это лишь докажет, что народ этого не хочет.

М-р Рид. Я не знаю, окажется ли наше правительство достаточно гибким, чтобы осуществить такие мероприятия, когда они встанут в порядок дня.

Сенатор Уолкотт. Для этого нам пришлось бы изменить конституцию.

М-р Рид. Однако нам не пришлось менять нашу конституцию для того, чтобы без объявления войны послать войска в Россию.

Сенатор Уолкотт. Нет, мы имели законное право поступить таким образом.

М-р Рид. Нам не понадобилось менять конституцию в той ее части, где говорится, что свобода слова не может быть ни ограничена, ни отменена, однако нередко она и ограничивается, и отменяется…

Сенатор Уолкотт. Приходилось ли вам в ваших поездках по Соединенным Штатам высказываться в пользу национализации промышленности и земли в Америке по образцу русских Советов?

М-р Рид. Нет, хотя я уже говорил, что считаю национализацию хорошим делом, и хочу отметить успехи, достигнутые в этом отношении в России. Я не думаю, что национализация должна быть проведена во всех странах точно так же, как в России. Каждая страна в соответствии со своими условиями найдет свои особые пути, но думаю, что к этому придут все страны. Вот почему я считаю, что Советское правительство в России совершает великое дело. Я не хочу этим сказать, что в Германии или в Соединенных Штатах национализация произойдет точно таким же образом. Каждый народ, вероятно, изберет свой путь. Я не хочу предрекать, каким он будет. У меня есть лишь одно желание — увидеть рабочий класс организованным. Мне хочется, чтобы люди хорошо разбирались в экономике, понимали свои классовые интересы и научились вместе бороться за них…

М-р Хьюмс. Не высказывались ли вы публично в пользу революции в Соединенных Штатах, подобно революции в России?

М-р Рид. Я всегда выступал за революцию в Соединенных Штатах.

М-р Хьюмс. Вы выступали за революцию в Соединенных Штатах?

М-р Рид. Революция не обязательно означает применение насилия. Под революцией я понимаю глубокие социальные изменения. Я не знаю, каким путем они могут быть осуществлены.

М-р Хьюмс. Не создается ли после ваших речей впечатление, что вы пропагандируете насильственное свержение власти?

М-р Рид. Возможно.

Сенатор Уолкотт. Вы намеренно создаете у аудитории такое впечатление?

М-р Рид. Я считаю, что воля народа должна в конечном итоге осуществиться, воля громадного большинства народа будет осуществлена.

Сенатор Уолкотт. Это здравая точка зрения.

М-р Рид. А если воля громадного большинства народа не будет выполнена в результате американской революции, она осуществится иным путем. Вот и все.

Сенатор Уолкотт. Знаете ли вы, мистер Рид, что под словом «революция» в обычном смысле подразумеваются конфликты, насилие и применение оружия?

М-р Рид. К сожалению, все глубокие социальные изменения сопровождались насилием.

Сенатор Уолкотт. Разве вы употребляли слово «революция» не в смысле насилия?

М-р Рид. Нет, я не вкладывал в него этот смысл, слово «революция» изначально ассоциируется с ним.

Сенатор Уолкотт. Вам, очевидно, следовало разъяснить аудитории, что, произнося слово «революция», вы не имеете в виду насилия.

М-р Рид. Я считаю, что воля народа будет выполнена. И если народ не добьется своей цели мирным путем, он сделает это при помощи силы. Хотя мирный путь еще никогда не приводил к цели, я считаю, что он вполне возможен. Если я в самом деле говорил что-либо, выходящее за рамки закона, я готов нести за это ответственность. Да, я — революционный социалист.

Сенатор Уолкотт. Говоря «революционный социалист», вы, очевидно, подразумеваете свержение существующей — как вы ее называете, капиталистической — системы мирным путем?

М-р Рид. Мирным путем или любым иным путем… но лишь тогда, когда массы будут подготовлены к этому. Я хочу сказать, что всякий, кто предлагает свергнуть правительство большинства ради меньшинства, совершает преступление, потому что такой переворот привел бы лишь к бессмысленному, бесцельному пролитию крови, бесцельному убийству.

М-р Хьюмс. Не заявляли вы в восемнадцатом году, выступая в одном из залов на Восточной Пятой авеню в Нью-Йорке, а также позднее, что систематически занимаетесь организацией большевистского движения в Америке и что вас не удивит, если еще до конца года произойдут некоторые события, особенно в Нью-Йорке, Рочестере, Детройте, Филадельфии, Балтиморе, Буффало и Кливленде?

М-р Рид. Нет, сэр, я не говорил ничего подобного.

М-р Хьюмс. Большевистское правительство хотело назначить вас генеральным консулом в Нью-Йорке?

М-р Рид. Советское правительство…

М-р Хьюмс. Были ли вы после своего возвращения и являетесь ли сейчас официальным представителем большевистского правительства в нашей стране?

М-р Рид. Нет.

М-р Хьюмс. Поддерживаете ли вы связи с должностными лицами большевистского правительства?

М-р Рид. Я иногда встречаю людей, уезжающих за границу, и посылаю с ними записки.

М-р Хьюмс. Вы связываетесь с Россией при помощи добровольных курьеров?

М-р Рид. Нет. Лично я ни разу, с тех нор как вернулся в Америку, не получал от советских комиссаров никаких сообщений и ни разу не передавал им ни слова.

М-р Хьюмс. Вы с ними связываетесь через посредников?

М-р Рид. Нет. Не думайте, что я уклоняюсь от ответа на ваши вопросы, отнюдь нет. Я несколько раз писал Рейнштейну, а также Воровскому, который находится сейчас в Швеции. Ни с кем другим я больше не переписывался. Переписка велась только через государственный департамент.

М-р Хьюмс. Вы никогда не соглашались представлять Советское правительство в нашей стране?

М-р Рид. Нет, никогда.

М-р Хьюмс. Думаю, что на этом можно закончить.

Сенатор Уолкотт. Вы говорите, что никогда не представляли Советы?

М-р Рид. Никогда.

Сенатор Уолкотт. А знаете ли вы, кто представляет большевистское правительство в нашей стране?

М-р Рид. Нет, мне это неизвестно. У Альберта Риса Вильямса есть полномочия открыть здесь советское информационное бюро.

Сенатор Уолкотт. Известно ли вам, кто несет расходы по содержанию этого бюро?

М-р Рид. Оно ведь не открыто.

Сенатор Уолкотт. Не открыто?

М-р Рид. Для этого нет денег.

Сенатор Уолкотт. Известны ли вам имена представителей России, получающих деньги для ведения в Америке разъяснительной работы о политике Советского правительства?

М-р Рид. Нет, неизвестны…

Сенатор Уолкотт. Известны ли вам лица, получающие деньги из любого источника — русского, американского, какого угодно — для распространения в Соединенных Штатах информации о деятельности Советского правительства?

М-р Рид. Когда я выступаю на митинге, я обычно получаю за это вознаграждение, потому что должен жить, и это мой единственный источник дохода. Я хотел открыть информационное бюро и посетил в Нью-Йорке несколько человек, от которых думал получить какие-то средства. Я рассчитываю собрать немного денег. Вы ведь знаете, в Нью-Йорке есть богатые женщины, которые ума не приложат, что им делать со своими деньгами, и готовы тратить их на подобные цели. (Смех.) Мы, например, издаем брошюры. Я обращаюсь к одному или нескольким знакомым, беру у них в долг тысячу долларов. Затем мы переводим на английский язык русскую брошюру, или декрет, или что-нибудь в этом роде, печатаем их и рассылаем во все штаты по почте или наложенным платежом, вырученные деньги вкладываем в издание другой брошюры. Но мы не располагаем достаточными для этого средствами. Для того чтобы рассказывать правду о России, в нашей стране денег нет.

М-р Хьюмс. За исключением тех случаев, когда вам удается убедить дам из буржуазных кругов Нью-Йорка дать вам для этого средства?

М-р Рид. Я лично этими деньгами не пользуюсь.

Сенатор Уолкотт. Я хочу попросить стенографа прочитать вопрос, который задал несколько раньше. (Стенограф зачитывает вопрос, который имеет в виду сенатор, а именно: «Говоря „революционный социалист“, вы, очевидно, подразумеваете свержение существующей — как вы ее называете, капиталистической — системы мирным путем?») Сейчас я хочу включить в этот вопрос слово «законным», так что вопрос будет звучать так: мирным и законным путем?

М-р Рид. А я хочу включить в свой ответ слова о том, что законы создаются всегда людьми, стоящими у власти. У правительства Советской России есть свои законы… Дело в том, что закон, принятый при жизни одного поколения, может быть неприемлем для другого поколения. «Синие» законы штата Коннектикут, записанные в статуте этого штата, равно как и закон, запрещающий мужу целовать свою жену по воскресеньям, сейчас фактически недействительны… Моя мысль заключается в том, что форма законов и форма государственной власти должны соответствовать времени, характеру народа, условиям его жизни, этим требованиям должны отвечать и правительства, по крайней мере демократические правительства…

Сенатор Уолкотт. Есть одна важнейшая идея, которая владела умами основателей нашего государства, а именно: человек работает и приобретает имущество, право собственности на него должно гарантироваться конституцией. А Советское правительство проводит в жизнь совершенно противоположный принцип.

М-р Рид. Действия Советского правительства как раз направлены на осуществление этого принципа.

Сенатор Уолкотт. Оно уничтожает этот принцип. Оно уничтожает частную собственность.

М-р Рид. Оно уничтожает частную собственность, но не право личного пользования собственностью. В чем заключается разница? Смысл владения личной собственностью заключается в том, что каждый должен пользоваться без помехи результатами своего труда. Как раз этого принципа и придерживается Советское правительство.

Сенатор Уолкотт. Советское правительство хочет заменить частную собственность частным пользованием собственностью. И это все? Пусть гражданин пользуется всем, но не владеет ничем?

М-р Рид. В чем разница? Я не понимаю, в чем заключается преимущество частного владения?

Сенатор Уолкотт. Частный владелец всегда может пользоваться своей собственностью.

М-р Рид. Он может всегда пользоваться ею и при Советской власти…

М-р Хьюмс. Я попрошу вас представить комитету экземпляры всех декретов, на которые мы здесь ссылались, для включения их в протокол…

М-р Рид. Хорошо.

Печатается по: Иностранная литература, 1963, № 5, с. 215–235

Данный текст является ознакомительным фрагментом.