ЧУВСТВА…
ЧУВСТВА…
Иногда кажется, что в дикой – иначе трудно её назвать – жизни туземных племён не было места для простой человеческой любви. Слишком все заняты повседневными, неотложными, трудными делами. Не выполнишь этих дел – проглотит тебя тайга и тундра, пожрёт. А от усталости, кажется, всякий просто рухнет и немедленно уснёт… Когда же найти время для ласк, для раздувания трепетного огонька влюблённости? На это ведь требуется свободное время. А уж рассуждать, колебаться, взвешивать так, как это принято в «цивилизованном» обществе, – такое, кажется, уж никак не возможно. Однако Курилов доказывает обратное. Многие его герои наделены тонкой душой, чутко и эмоционально реагируют на каждый поступок мужа или жены.
Такова сцена, связанная с приближающимися родами. Красавица Тиненеут боится, что муж уедет подальше от места родов, как того требует Традиция.
«Солнечные лучи синими нитями врывались в ярангу, и дым в них спокойно клубился, не шарахаясь внутрь.
Но вот Ниникай вздрогнул: лицо Тиненеут попало в солнечный луч, и он увидел на её щеках блестящие, как бисеринки, слёзы.
– Ты что? Плачешь?
– Боюсь… Ой, боюсь!
– Чего же бояться?
– Смотри: живот провис книзу, упал…
– Да? Значит… скоро… Да… Как бы не пришлось кочевать нынче же…
– Ниникай! Не бросай меня! Не бросай одну! Умру я, наверное… Скажи: почему русские женщины дома и при людях рожают, а мы должны наедине с духами оставаться в тундре? Кто это придумал? Нам ведь и так страшно, нам ведь помощь нужна…»
Муж обещает оставить ей деревянного идола – шайтана. Жена плачет в ответ.
«- Шайтан… Я хочу, чтоб человек был рядом! Я боюсь! Я хочу, чтобы ты рядом был. Ты ведь любишь меня. Ты сильный, смелый. Зачем же вместо себя оставляешь деревянного человечка?
– А родители? А обычай?
– Кто же узнает?
– Это узнают. Мы и так с тобой много грехов сотворили. Теперь грешить – рисковать нельзя…»
Тяжелейшая ситуация. Любовь, боль человеческого сердца… И неумолимая Традиция. Что победит?
«Тиненеут знала, что мужчины оставят её. Но у неё не было никаких сил упрашивать мужа: глаза закрывались сами. Она и заснула с сознанием, что яранги над ней не будет, но что Ниникай всё же оставит ей какую-то защиту от комаров.
Проснулась посреди ночи. В небе тускло светилась полоска луны.
Покрывало… Тиненеут лежит под ровдужной шкурой! “Хороший ты мой, любимый ты мой, Ниникай! Накрыл… Бережёшь” – Она приподнялась и увидела оставленную на ровном месте треногу. А возле головы на траве что-то лежало. Куски варёного мяса.
Сердце Тиненеут размякло от нестерпимого чувства благодарности к мужу».
Женщина продолжала верить в надёжность своего мужа, даже когда на его пути пролегла абсолютно табуированная черта, через которую переступать он не мог. Присутствовать при родах – опасно для мужчины. Слишком много бед могут принести людям духи, собирающиеся вокруг роженицы. Табу для туземцев – непреодолимая стена. Если человек перестаёт соблюдать традиционные запреты своего племени, он становится изгоем. Но Ниникай не мог отвернуться от страданий и страхов любимой женщины. Он попытался хоть чем-то успокоить её.
Мужчина и женщина – вечная тема в литературе. Каждый подходит к ней по-своему. Каждый имеет право направить своих героев по той или иной тропе. Но Курилов, излагая беспощадные требования Традиции, не высказывает своего мнения. Он не пытается спорить с ней и не высказывает по отношению к ней одобрения. Поступки его персонажей остаются не оценёнными автором. Он не спорит с ними, не рассуждает на эту тему, хотя лично мне было бы интересно послушать человека, который рассказывает историю своего народа изнутри. Но Семён Курилов как бы отстранился от каких бы то ни было оценок во время написания книги. Видно, он решил оставить всё на суд читателя. Но ведь не всякий читатель понимает Традицию.
Автор пишет не только для себя, не столько для себя и не столько для того, чтобы просто рассказать историю. Книга, по-моему, обязана предложить читателю тему для размышления, ибо автор, занимаясь написанием произведения, вступает в общение с читателем.
Если говорить о вестерне, то для него характерны бесхитростные и вполне понятные рассуждения всех персонажей. Почти любой вестерн всегда примитивнее средней русской литературы. И конечно он не может тягаться по своим художественным качествам с нашей литературой. И всё же есть в нём нечто такое, что привлекает.
Вот пример из книги Луиса Ламура «Соль земли»:
«Однажды, выехав далеко вперёд, я услышал за собой стук копыт и, когда оглянулся, увидел Джудит. Она сидела в седле боком, как и подобает женщине, и выглядела прекрасно.
– Лучше ехать вместе со всеми, – сказал я. – Если налетят индейцы, тебя могут захватить.
– Я не боюсь. Ведь ты со мной и не дашь меня в обиду.
Её замечание привело меня в замешательство. Ещё никто мне такого не говорил. А в мужчине от рождения заложено, что он должен защищать женщину. Это глубокое чувство подобно материнству. Жаль, что о нём часто забывают. Мужчина, которому некого защищать, одинок, как потерявшаяся собака, и столь же бесполезен. Он только тогда себя по-настоящему уважает, когда уверен, что нужен кому-то, что кто-то может на него опереться».
Приводя Ламура в качестве примера, я вовсе не хочу сказать, что это лучший автор в указанном жанре. Но он – наиболее показательный. Его перу принадлежат произведения, о которых даже стыдно упоминать из-за их примитивности, но есть и хорошие книги, а некоторые эпизоды просто восхитительны. Так или иначе, он создавал настоящие вестерны, которым присущи все особенности этого направления в литературе. И если Луис Ламур создавал героя, то это был человек, на которого можно было положиться, даже если этот персонаж не умел читать, ничего не смыслил в музыке и от него нестерпимо разило табаком и спиртом.
Вестерн конкретен. Даже такой непростой по форме и наполнению, как «Маленький Большой Человек» Томаса Бергера, где автор будто постоянно насмехается над всеми и низвергает национальных героев с их пьедесталов. В этом романе главный герой по имени Джек Крэбб заблудился в жизни и, страдая среди индейцев от отсутствия благ цивилизации, он одновременно ненавидит эту цивилизацию, осознаёт её убийственность. Он кочует из одного мира в другой, но не может найти себе места.
У Курилова всё иначе. У него все находятся на своём месте и вполне осознают это место. Все у него знают, чего хотят, хотя временами не сразу совершают нужные шаги. Ненависть и любовь проявляются ярко и однозначно, но персонажи не всегда следуют за своими чувствами. Это касается и любви.
«В ту ночь вопреки всем дурным подозрениям Халерха почувствовала, что Косчэ-Ханидо непременно сейчас должен быть с ней. Она стала ждать его с вечера, она прислушивалась к шагам и замирала, когда шаги приближались. Но Косчэ-Ханидо так и не появился. И ей бы приуныть, но в полной тьме, едва согревшись под одеялом, она ощутила вокруг себя тёплый туман, который всё резче и резче просекали солнечные лучи. Сдавив скрещёнными руками груди, она увидела над собой лицо Хосчэ-Ханидо – то одичавшее лицо, которое видела, когда уронила чашку. Он был первым, кто дотронулся до неё, кто вот так, в безрассудстве, забыл всё на свете и чуть не лишил рассудка её. Эта была тяжёлая ночь зрелой девушки, готовой стать женщиной и испытать материнство. Опьяневшей от страсти, ей долго казалось, что сейчас в жизни её всё было бы проще, что она, конечно, забыла бы о своих нелепых условиях, если бы он так глупо не одолел свою страсть… Зачем, ради чего она будет искать какую-то правду, докапываться до мужских тайн, если за парня готова пойти любая девушка из любой тундры, из любой богатой семьи, если у жениха какая угодно поддержка, если ей, наконец, будет хорошо с ним? Ну, узнает она что-то плохое о Косчэ-Ханидо, откажет ему, выйдет замуж за незнакомого человека. А тот человек, конечно, не поймёт её так, как свой парень, с ним всё может пойти вразлад, и тогда любовь к Косчэ-Канидо изломает всю её жизнь…»
Странную книгу написал Семён Курилов. Никто у него не добивается счастья, простого человеческого счастья. Возможно, это связано с тем, что они не понимают, что такое счастье? Иногда думается, что вот сейчас-то всё и уладится, ан нет, опять кому-то приходит мысль, из-за которой всё в голове героя переворачивается, а следом и в очередной раз преломляется линия сюжета. Даже в конце, когда хотя бы чуточку успокоения должно прийти к читателю, книга заканчивается не встречей, а расставанием двух любящих людей.
«Когда стали привьючивать к нарте мешок, Ханидо вдруг оставил людей, собирающихся провожать их в далёкий путь, и пошёл к Халерхе.
Он застал её неожиданно – Халерха заплетала косу, свалив набок густые и длинные чёрные волосы.
– Пришёл, – поздоровался он. – Сейчас уеду. Не увидимся, может. Пришёл сказать: нет без тебя жизни.
– Поезжай, Ханидо, – сказала она. – Поезжай. Попытай счастья.
– И ты будь счастлива. Если добром хоть раз вспомнишь меня, постарайся увидеть радугу над собой».
Что это? Желание создать невыносимо-тяжёлое настроение? Безысходность? Но куда уж больше?
Жозеф Диксон написал в книге «Исчезающий народ»: «Жизнь индейцев – это цепь непрерывных трагических событий». Похоже, что Семён Курилов решил не только подтвердить эти слова американского писателя, но и максимально уплотнить эти события. Каждая новая глава обостряет сложившуюся ситуацию. И не приходится ждать никого, кто пришёл бы на помощь попавшим в беду. Не приходится ждать, что чья-то жизнь вдруг сказочно переменится к лучшему. Нет, ничего такого не будет. Все будут бороться за себя и давить других.
За такими людьми не хочется идти, даже если они, подобно Курилю, мечтают возвести храм.