ВШИ-АКРОБАТЫ

Живность, которая водится в тюрьмах и зонах, рассматривается зэками через призму товарищества и сострадания. Не увидишь, чтобы воробьи в зонах вили, а ласточки лепили гнезда, вороны садились на столбы, а чижи на провода. Им сверху виднее — зона. Зэк же не терпит стерильности вокруг, он желает видеть вшей, клопов, тараканов, мокриц, пауков. Они разнообразят арестантскую жизнь и отвлекают от мрачных мыслей. Подходит зэк утром под лампочку и, найдя в нательном белье вошь, убивает не сразу, а рассматривает, бурчит: «У, какая корова, отъелась». И лишь тогда, извинившись, с жалостью приканчивает ногтями. К зэкам из-за отсутствия волос на голове не применим сибирский способ обнаружения вшей и их уничтожения, когда водят тыльным концом ножа по голове, раздвигая пряди волос и, подвинув к нему вошь или гниду щелкают словно кедровые орешки. Клопов убивают только больших, жирных, отъевшихся, черно-кровяных; малышей-клопиков жалеют: пусть еще поживут. В камерах стены от клопяных надавов выглядят сюрреалистично, а порой абстрактно, так как вокруг шконок из-под известковой штукатурки их выжигают спичками, делая черные мазки. Клопы горят с треском.

Бескрылые клопы отличные парашютисты и спускаются на человека в любом месте. Кусают они больно, спина опухает, начинается зуд. Перед какой-нибудь комиссией администрация приказывает чистить стены от надавов, в камерах, покрытых шубой, это невозможно, а гладкие стены чистят так: берут доминушки и ими соскабливают наплывы размазанных клопяных тел. При этой операции все покрывается красной известковой пылью, люди чихают, задыхаются, проклинают тюремное начальство, только не клопов. Зэки уверены, что клопы живут до 500 лет и уже одним этим вызывают к себе уважение — кусали еще узников Ивана Грозного, Петра, Сталина и сейчас то же самое творят. Не разрешается убивать тараканов и пауков — они хозяева хаты. Самые крупные величаются паханами, вождями, генсеками, а то и по имени — вон вышел Фидель Кастро — черный таракан, паук Хомейни уполз под толкан. Могут отлупить за убийство такого «вождя». В Новосибирской тюрьме тараканов заставили соревноваться с клопами, вшами, пауками. Высушенных тараканов курят, их также пьют. Это на спор, при проигрывании. Набрать кружку тараканов непросто, их хоть и много, но они шустрые, как цыгане, и посуда наполняется ими за месяц а то и два. Пьют глотками, поперхиваясь, жевать не полагается. К мухам в камерах отношение не особо положительное — спать мешают; в карцерах, наоборот, их любят. Мухи изображают самолеты, за которыми в одиночестве интересно наблюдать. Иногда устраивают игры имени Валерия Чкалова или Полины Осипенко. Выбирают муху и гоняют, не давая возможности сесть, время засекают, и так до тех пор, пока обессиленная муха не упадет замертво. Чтобы муха долго продержалась, советуют накормить ее кровью клопа, смешанной с сахаром, и продержать с такой пищей парочку суток в темноте спичечного коробка. Такие мухи становятся чемпионами. Мухами играют на курево, сахар, конфеты.

Пауки — объект особой заботы. Их очень уважают за всеобщую проникаемость. Живут они везде — в камерах, карцерах, смертных коридорах, провожая зэка по вышак. У пауков многому можно научиться и наблюдать за ними не надоедает. Особенно, как они ловят мошек, мух, маленьких тараканчиков. Они очень быстро растут. Их можно вызывать на подсвистывание. Они доверчивы. Ждешь, бывало, в карцере часами, когда же, наконец, появится молодец из укрытия. Называешь его добрым именем, самым любимым именем друга. Вот, наконец, появился Иннокентий, притаился. Он тоже может ждать часами — стоять на вассаре. Паутина — чудо природы, в лучах, попадающих в карцер случайно, искрится, а какое сложное переплетение нитей! Забава, которая сразу отвлечет от мрачных мыслей и прилипчивых дум — наблюдать, как вошь перебирается по паутине. Вшей пауки не трогают. Сначала вошь пробует ползти, но запутывается в паутинных узлах и тут начинает акробатические номера выкидывать. Она кувыркается, как дельфины в гонолулском океанариуме, выпендривается, как Олег Попов на арене. Потеха, одним словом. Паук тоже наблюдает и, пожалуй, усмехается.

Мокриц и слезневидок хоть полагается тоже не убивать, но их не любят. В них воплощение подлинного тупоумия, уж больно скользкие, гадкие, как лысый хуй с прищуром городской следователь Леня Соловьев. Ни на что не годные, пусть себе живут и смердят в мокрых туалетах.

Мышки — еще одна отрада. Их в тюрьме много. Ловят их обычно шахматными досками. На доску кладут хлебца с сахаром, делают подпорку из карандаша, к которой привязывают нитку, и наблюдают. Надо тихо сидеть и за ночь можно парочку запросто поймать. Затем кому-нибудь в сидор положить, в узел с продуктами, спящему черту или пидору засунуть под одеяло. Можно и в сапоги, некоторые зэки их боятся и подпрыгивают в ужасе. С мышками можно играть. Их не убивают, а играют долго, пока кто-нибудь не скажет: «Садисты, подумайте, у мышки есть все же детки, подружки». И ее отпускают восвояси.

Крысы. Это вроде тоже зэки, умные. О них рассказы ходят всякие: и жуткие, и добрые. Жуткие — когда крыс много, они голодные. При всеобщем голоде крысы грызут трупы, начиная с ушей и носов. Крысы очень ловкие, верткие — лазят по канализационным трубам, толканам, унитазам. Часто там погибают, устраивая потопы в камерах. Вылезают мокрые. Позавидовать можно — настоящие воры.

Вам непременно расскажут о том, как один зэк поймал в карцере крысу, кормил ее, расчесывал, берег от ментов, а потом стал с ней передавать в другие карцеры и камеры ксивы, привязывая их к лапкам. Был в курсе всех тюремных дел. Она даже спала с ним иногда, прижавшись к груди. Многих выручила и предупредила. И вот однажды исчезла Королева. Зэки загрустили, думали, что менты прихлопнули. Судачили: «В капкан попасться не должна, она умница, берет пищу только из рук, отравить поэтому не могли, ментов различает по походке». Что же все-таки произошло? Однажды спит зэк и чувствует, что кто-то по его телу ползает. Приоткрыл глаза — на груди сидит Королева с детишками, крысятами. Пришла, не пропала.

Самые невероятные истории рассказывают о крысах. Они, оказывается, очень ловко деньги воруют и из хрустящих бумажек делают гнезда. При этом изображение Ленина на деньгах обгрызают, что-то он им не нравится. Обожают собирать зеленые трешки и коричневые рубли. Воруют по выбору украшения, серебряные и золотые цепочки, кулоны и даже куриные яйца. Три крысы-подруги подползают к яйцу, одна сверху захватывает его лапами, прижимая к животу и опрокидывается на спину, две другие берут ее зубами за хвост и тащат против шерсти в норы. Сотни яиц похищают за ночь, работая целыми коллективами. По повериям как только в тюрьме появится крысиный король — три и более крысы, сросшиеся хвостами, так жди, что «хозяин» скоро дуба врежет, или сам коньки отбросит, или его братва примочит. Королем таких крыс называют потому, что они передвигаются с трудом, как сиамские близнецы, садясь на других крыс. У всех тогда появляется веселое настроение, начальника перестают бояться. Он, гад, и не подозревает, что зэки знают о том, что его песенка в этом мире уже спета. В лагерях Карельской и Коми АССР, Урала и Сибири ходит много рассказов о медведях, которые помогают и выручают зэков, на лесные деляны приносят мед, оленину, давят незаметно сторожевых собак. Некоторые зэки, сказывают, имели медведиц-любовниц, а зэчки — мишек-ухажеров. Медведицы — это женщины, только в шубах. Разденешь такую — настоящая белокожая мадам. Мишки — парни обходительные. Медведи питают органическое отвращение к колючей проволоке и всякого рода лагерным заборам. Белые мишки в одном из Чаунских лагерей на Чукотке за ночь все вышки вокруг лагеря пораскидали, наведя панику на ментов-охранников, те с перепугу автоматы побросали, наложили в штаны и остались заиками до конца дней. Мишки повалили забор, проникли в зону и сразу в ларь, давай выкидывать зэкам продукты.

В тех местах, где водятся медведи, бывшим работникам лагерей лучше не жить, они их ловят, прячут под колдобину, чтобы протухли, а потом с аппетитом поедают. Если бывший охранник устроится в геолого-разведочную партию, тотчас в ней начнутся несчастья, склады будут разворовываться, лошади убегать. Не будет никому покоя. Медведи договорятся с росомахами и начнут преследовать отряд до тех пор, пока из него мент не исчезнет. Опытные начальники партий бывших работников зон к себе на работу не принимают.

Медведи очень благодарные и, не в укор людям будет сказано, стыдливы. На Чукотке, в бассейне Анадыря, когда женщины собирают голубику, то одевают на себя одежду без пуговиц, чтобы можно было легко раздеться догола. Дело в том, что мишки в этот период очень проказливые, стремятся подобраться и повалить бабенку. Нет, не для насилия, а потехи ради. А те, увидев Топтыгина-шалуна, раздеваются догола. Мишкам становится так стыдно, что они убегают прочь.

Есть и такой зверь-проказник, любящий переполох, величают его «друг с кисточкой» из-за красивых ушей. Это рысь. Очень любит она посещать лесные зоны. Стоит на вышке охранник, скучает, зевает, проклинает про себя советскую власть, и дни прошедшие отмечает крестиками в календарях (в нагрудном при себе и в другом — казарменном по вечерам, чтоб со счета не сбиться) сколько осталось до дембеля. Дни прошедшие со злостью вычеркивает. Ни один нормальный человек, время, прошедшее в конвойной сторожевой службе МВД, за жизнь не считает. Об этой службе с товарищами говорить зазорно, девушкам приходится врать и придумывать, что, дескать, служил в войсках ПВО, на худой конец, в стройбате. И в момент таких раздумий — прыжок. От страха — вопль нечленораздельный, бешеный лай собак и стрельба с других вышек. Что произошло? Побег? Зэки-то знают: зверь с кисточкой прошел по зоне. Рысь зэков не трогает, а охранников пугает до онемения. Считается, что рысь наказывает страхом и переполохом тех, кто не в ладах с моралью. Собак заключенные не любят. Они по своей изодранно-искусанной шкуре знают, что это за «друг человека». В сибирских селах идешь по улице и, если в подворье нет пса, ясно — хозяин в тюряге бывал. Псов любят те, кто не сидел и не вкушал жизни подневольной. Недаром именем собаки называется мент — легавый.

Сибиряки раньше называли северного тигра бабром, он изображен на гербе Иркутска, держащим соболя в зубах. Это неправда. Тигры соболей не ловят, а промышляют кабанами, обожая сальце и их теплые, сладкие внутренности. Головы свинячьи любят рассматривать, и в них играют подрастающие котята, отбирая друг у друга. Но еще больше поросятинки тигры обожают из-за давней генетической вражды собачатину. Лай шавок на них действует, как запах алкоголя на выпивох, ум идет тогда шиворот-навыворот. Это знают охотники-тигроловы. Ныне обитающие уссурийские тигры в зоопарках Пекина и Токио пойманы русскими охотниками-староверами в Маньчжурии. Ловили их так. Приметив слишком шустрые выводки диких кабанчиков, охотники приходили к выводу, что их пасет тигриная семья. Поросята, как и люди, обожают, нажравшись, похрюкивая, полежать, понежиться. От чрезмерной неги поросят спасают тигры, заставляя шевелиться. В это место и приводят охотники свору шавок, набранных по селениям. Тигры забывают о поросятах и начинают незаметно скрадывать шавок. Охотники по исчезновению собак определяют место жительства семьи и обнаруживают логово с котятами. Шавки с перепугу разбегаются по тайге, но тигры так ими увлекаются, что забывают о детях. Доверчивых котят ловят охотники и увозят. Тигры, опомнившись, «людеют», покидают места обитания и начинают ловить всех псовых напропалую. Начинается собачий геноцид. В этом истреблении тигры выходят далеко за свой ареал. Тигр Африкан, чучело которого украшает музей народов Севера в Якутске, был убит в 20-х годах в окрестностях Алдана.

Учуяв тигра, все охранные собаки — немецкие овчарки приходят в ужас — начинают беспрерывно лаять, теряют аппетит, вешаются на ошейниках, выпрыгивая через заборы, совсем не обращают внимания на зэков, даже кастрированных котов принимают за тигров и сходят с ума. Лагерная администрация знает — собак этих надо ликвидировать и завозить издалека новых, ненапуганных. Завоз дело не простое — обученные псы стоят дорого, намного дороже зэков, и идут по разнарядке из Москвы. Питомники есть в Копейске и на станции Иланская, что в Красноярском крае, собак оттуда развозят, как большое начальство: каждой сучке полагается спальное место в купе и сопровождающий собаковод.

Потеряв детей, тигры обиду помнят вечно и мстят, только не людям, а собакам. Многие звери в этой схватке гибнут, когда люди защищают своих обезумевших друзей-собак.

Зэки-дальневосточники в это время пребывают в радостном приподнятом настроении, наблюдая понурое поведение ментов. Знают, что мент без собаки, как без оружия. Ходят они по зоне опущенные, опомоенные тиграми.

Хорошая примета — появление в зоне муравьев, это означает, что ее скоро снесут, ликвидируют, мураши прибыли ее переработать в труху. Муравьи — молодцы, организованные, любят порядок, ходят строем, внешне у них жизнь похожа на зэковскую, только она справедливая и правильная. Мурашей при голоде можно употреблять в пищу как витаминную кислую добавку, которая помогает и при зубной боли. Высушенных мурашей, растирая в муку, крошат на раны, они тогда быстрее заживают. Собирать их, конечно, долго. Когда мурашей много, надо ходить осторожно, смотреть под ноги, кричать другим зэкам, чтобы случайно не раздавили. Появление мурашей внушает радость и надежду на скорое освобождение. Появление муравьев по народным приметам — путь к богатству.