Последний бандит Советского Союза

Последний бандит Советского Союза

Советская власть второй половины XX века достаточно успешно боролась с представителями лихого племени налётчиков. Однако как показало время, искоренить бандитизм в полной мере административно-командная система социализма оказалась не в состоянии (равно как и любая другая). Более того, ближе к 1970-м годам власть допустила серьёзный просчёт: внимание следственных и розыскных органов, как прежде, было обращено на противодействие спонтанным всплескам криминала. В то время как телевидение распространяло среди населения мнение об окончательной и бесповоротной победе честного трудового народа в войне с криминалом, следовало только внимательней оглядеться по сторонам, чтобы понять: на самом деле криминал никуда не исчез. Он просто начал меняться. Осваивал новые сегменты деятельности, сращивался с закостенелой структурой партийной номенклатуры.

Для милиции, так же как и для всей социалистической доктрины, наступал период необходимой модернизации и расширения рамок и изменения методов борьбы. К сожалению, по ряду обстоятельств назревшие в связи с этим потребности были проигнорированы, вылившись в общественно-правовые потрясения и ликвидацию одного из крупнейших государств XX века. Тогда же наступила пора последнего бандита СССР.

Беспризорник из семьи депортированных и осужденных советской властью, он был рождён в одной из тюрем степного советского Казахстана и с самого детства смотрел на мир волчьими глазами. Жизнь никогда особенно не баловала его, охотно показывая свою неприглядность, заставляя на собственной шкуре узнать главный закон эволюции — выживает сильнейший. Для простого труда он был слишком горд, а потому в качестве ремесла всей жизни сначала выбрал воровство, а затем, чуть окрепнув, — уличные разбои. Пытался заботиться о сестре и брате, которые также оказались не нужны сильно пьющей матери.

Возмездие не заставило себя ждать, и неопытного 18-летнего воришку-хулигана очень быстро отправили в колонию. Пока его сверстники поступали в институты, он получил собственное «высшее образование», затянувшееся на целых 6 лет. На свободу он вышел в 1980 году, обладая набором бесполезных в законопослушном государстве навыков. Но Али, или, как его звали теперь, Сергей, не желал и думать о том, чтобы стать серым бесполезным винтиком системы, которую он с детства ненавидел и презирал. Он вообще много кого ненавидел, предпочитая смотреть на людей, лишивших его детства, как волк на овец. Горячая чеченская кровь и природная воля очень быстро помогли парню понять — он не желает и не станет выживать!

Пускай остальные подстраиваются. Он станет жить, пируя среди роскоши, сам отмеривая себе тот кусок от пирога общественного блага, который хочет. В конце концов, не ему ли с детства внушали мысль, что он ребёнок врагов? Не потому ли он с 6 лет приучался отвечать кулаками и камнем на любые насмешки?

Покинув вместе с младшим братом ставший чужим город юности, Сергей Мадуев устроил вояж по городам Советской России, оставляя после себя выпотрошенные квартиры ненавистных номенклатурщиков. Своей решительностью и звериной хитростью он быстро заслужил известность. Чаще всего Мадуев грабил тех, чьи средства были, по мнению налётчика, нажиты нечестно. Более того, он демонстрировал дерзость и неуважение к воровским традициям, ополчая против себя могущественных представителей уголовного сословия. Но едва ли Червонец (это прозвище Мадуев получил за привычку рассчитываться в такси, не считая денег) боялся чьего-то гнева.

Им нашлось бы о чём поговорить с Лёнькой Пантелеевым! Оба хитрые, склонные к некой театральности, умело манипулирующие людьми и создающие себе образ благородных мстителей. Как и Пантелеев, Мадуев любил погулять на награбленные деньги; любил красивую одежду и вкусную еду (особенно сладкое, которым старался не злоупотреблять, с детства болея сахарным диабетом). Но главное — Червонец любил красивых женщин. Тонко играя на эмоциях и чувствах, каждой своей спутнице он умел внушить веру в то, что она для него единственная. С каждой был щедр и обходителен, кружа головы и вызывая в женских сердцах любовный жар словами и манерами. Таким образом Мадуев, по его собственным признаниям, компенсировал свои отношения с матерью, которой никогда не был нужен. Он вообще был вежлив и как-то по-своему импозантен, что отмечали многие сотрудники розыска. Высокий смуглый парень приятной внешности с азиатской хитринкой, прячущейся в чуть раскосых глазах.

Однако манеры и великолепное умение располагать людей к себе не слишком помогли Червонцу, когда он попал в руки представителей Фемиды. Приговор за многочисленные разбои и нападения был вынесен по всей строгости трещащего по швам советского законодательства — 15 лет тюрем и лагерей.

В Талды-Кургане, куда его перевели на поселение, рассчитывать на спокойное времяпрепровождение Мадуеву не приходилось. Даже несмотря на послужной список, вызывающий уважение матёрых уголовников. Продержаться в мире жёстких лагерных понятий, заявляя себя фигурой и не имея при этом хороших друзей-покровителей, было тяжело. Однако он сумел выжить и там, сбежав из тюрьмы при первой же возможности. Это произошло в конце 1988 года и открыло новую страницу криминальной биографии последнего бандита СССР. По приблизительным подсчётам, только за несколько последующих месяцев он совершил более 50 преступлений. Имя Мадуева звучало по всей территории Советского Союза. Удачливый налётчик снова был на свободе и занимался любимым делом.

Однако продолжая грабить, он совершал поступки, которые в дальнейшем помогли поддержать миф о благородном разбойнике. Так, при ограблении в Грозном Мадуев не позволил подельнику изнасиловать дочь хозяйки дома, а в Подмосковье во время налёта на квартиру он даже вызвал скорую помощь некоему Реброву, хозяину жилища, когда у того стало плохо с сердцем.

Сергей Мадуев (1956–2000).

Был ли он героем, принципиальным Робином Гудом, ставшим вне закона только в силу жизненных обстоятельств? Вероятнее всего, нет. Мастерское умение менять социальные маски и использовать человеческие слабости, доступное только опытному психологу, выдавало в Сергее социопата — лицо, не способное воспринимать мораль и практически всегда исходящее из собственного расчёта. Чем еще можно объяснить тот факт, что спокойный Мадуев, характеризующийся как исключительно положительная личность в заключении, вырываясь на свободу, в любой момент мог хладнокровно избавиться от собеседника, а совершая побег, не делал попыток лечь на дно или сменить род деятельности? Что же касается его благородства во время ограбления… Когда в ход нужно было пустить оружие, Мадуев делал это не колеблясь: расстрел семейства Айвазовых в Астраханской области и следующее за ним убийство четы Шалумовых летом 1989 года, чьи трупы вместе с годовалым ребёнком он сжёг в их собственном доме, только подтверждают эти слова. (Позже на допросах Мадуев утверждал, что понятия не имел о ребёнке и никогда не посмел бы отнять у него жизнь.)

Его очарование объясняется просто: желанием и умением нравиться обществу. Только так он мог, попав под каток правосудия, рассчитывать на снисхождение. Как известно, волка-людоеда убивают, обычного же хищника садят в клетку, любуясь его грозной красотой. Что касается клеток, то из них Мадуев сбегать умел. Но иногда он на самом деле мог сделать что-нибудь хорошее просто так. Чтобы не смотреть в зеркало с содроганием.

Между тем след Червонца, а точнее его нагана, оставленный в Подмосковье, а затем и в Ростовской области, вместе с показаниями свидетелей позволили УГРО составить фотопортрет преступника, а также раскрыть одну из персон, при помощи которых Мадуев наводил справки — журналиста Владимира Шпака. Более того, брошенная после убийства Айвазовых белая «Волга» быстро привела оперативников к своему настоящему владельцу, пролившему свет на личность Али Мадуева.

Тот, однако, не пугался розыска и продолжал куражиться — теперь уже в Средней Азии, где нанёс местным ворам в законе смертельное оскорбление: с несколькими подручными ограбил тщательно оберегаемый общак на сумму почти в 250.000 рублей. Своими действиями Мадуев как будто подчёркивал, что не признаёт чужих устоев и порядков, кем бы они ни диктовались. Но и этого ему показалось мало: в солнечном Ташкенте этот приятный молодой человек обобрал одного из грузинских воров в законе, добавляя под вынесенный ему смертный приговор ещё несколько подписей.

Как-то получилось, что он стал врагом для обоих разделённых законом сторон, точно неуловимый французский гангстер Жак Мерин. Пока Мадуева разыскивали в Узбекистане, он с другом Романом Чернышевым быстро переметнулся в Ленинград, где всё меньше времени тратил на дипломатию и всё чаще использовал свой потёртый наган.

Очевидно, сказывалось напряжение последних месяцев и постоянное ожидание увидеть перед собой людей в милицейской форме. Любимый налётчиками начала века город не очень понравился Червонцу, поэтому, оставив после себя несколько трупов (в том числе бессмысленно убитого швейцара в одном из кафе, слишком ретиво исполнявшего свои обязанности), Мадуев с Чернышевым вновь возвратились в Узбекистан. В пасть льва. Расчёт был совершенно точным: настроившиеся на долгие поиски воры не ждали подобной наглости и вновь позволили безнаказанно хозяйничать в своей вотчине.

Очевидно, сказывалось напряжение последних месяцев и постоянное ожидание увидеть перед собой людей в милицейской форме.

Наведавшись в дом к очередному местному уголовнику, только-только вернувшемуся от хозяина, грабители в вежливой и бескомпромиссной форме потребовали от вора отдать все деньги. Тот оказался крепким орешком — началась драка, в ходе которой он сумел ранить из обреза друга Мадуева.

Червонец, моментально просчитав последствия, пристрелил из револьвера сначала самого вора, а затем и молящего о помощи Чернышева. Ему было жаль товарища. Немного.

Буквально на следующий день он сам попал в руки представителей презираемых им органов. К тому моменту поимка его персоны по своей значимости в глазах милиции давно вышла на первый план. Ташкент был буквально наводнён сотрудниками в форме и «гражданке», все возможные пути отхода из него были перекрыты. На железной дороге и в аэропорту круглосуточно дежурили оперативники. По улицам ходили вооружённые патрули. Мадуев, слишком сильно веривший в собственную счастливую звезду, был схвачен прямо на железнодорожном вокзале. На перроне, у самого вагона, на него навалились несколько человек, немедленно затянули в тесное купе и обезоружили.

Железнодорожный вокзал Ташкента: сцена финального противостояния последнего бандита СССР и сил милиции (снимок первой половины XX века).

Однако Червонец не привык опускать руки. Поэтому, когда стражи порядка, пристегнув его наручниками к одному из самых крепких оперов и спокойно рассудив, что дело кончено, направились к выходу из поезда, Мадуев, не растерявшись, вынул из кармана гранату. Выдернув зубами чеку, издевательски подмигнул посеревшему от страха милиционеру.

Неизвестно, боялся ли он смерти, но точно знал, что её боятся оперативники. Перестановка ролей произошла в одно мгновение. Изменившиеся в лицах милиционеры, сбиваясь на лепет, стали упрашивать бандита отпустить их. Тот не мог отказать себе в удовольствии напоследок поглумиться над врагами. Угрожая взорвать вагон и отправить всех к праотцам, Мадуев потребовал личного визита министра внутренних дел. Пользуясь растерянностью розыскников, вместе с заложником он перебрался в находящееся рядом с перроном здание линейного отдела милиции, где заставил оперативника сжечь записную книжку и, избавившись от содержащихся в ней данных, принялся дожидаться министра.

Переговоры с Червонцем продвигались трудно: он игнорировал просьбы прибывших на место заместителей министра и прокурора, требовал диалога непременно с первым лицом, машину, деньги…

В это время за спинами потеющих от напряжения переговорщиков готовилась рискованная операция по обезвреживанию особо опасного преступника. В один момент снайпер прострелил сжимавшую гранату руку, а выбивший дверь ОВД оперативник вышвырнул её в окно. Промахнулся, конечно, вызвав остолбенение всех присутствующих в помещении. К счастью, граната оказалась учебной. Избитого Червонца отправили в «Кресты».

За время следствия Сергей Арбиевич Мадуев был обвинён в 62 эпизодах, связанных с разбоем, и более чем в 10 убийствах.

Начиналась последняя глава его насыщенной жизни. Придерживаясь стиля разбитных налётчиков XX века, Мадуев, элегантно одетый и не скрывающий некоего самолюбования, общался со следователями, много шутил и каламбурил, всячески очаровывая свидетелей разговоров. Даже представители Генеральной прокуратуры признавали, что задержанный – очень интересный человек, с которым приятно общаться. Особенно, учитывая, что поимка такой особы могла в немалой степени поспособствовать собственному карьерному росту следователей. Мадуев, осознавая, что его ждёт, уже в открытую потешался над процессом: брал на себя чужие преступления, рассказывал небылицы и, наконец, обещал сбежать из заключения. Особенно льстили его честолюбию очные ставки с теряющимися от страха потерпевшими. (Все допросы Мадуева проходили в специально сделанной для него железной клетке.)

И всё же Червонец сумел удивить мир ещё раз. Это произошло после заключительного этапа уголовного процесса, во время конвоирования в знаменитую «Бутырку», где прокурорские следователи рассчитывали прояснить ещё несколько моментов криминальной биографии Мадуева. Его охраняли 13 человек. Дождавшись сверки тюремных документов, он неожиданно выхватил из-под полы пиджака пистолет и, напугав людей предупредительным выстрелом, бросился бежать во двор тюрьмы, по дороге тяжело ранив вставшего на его пути майора. Взяв случайно подвернувшегося под руку заложника, Червонец намеревался пробиться к начальнику тюрьмы, чтобы с его помощью бежать. Не пугало бандита даже плотное оцепление из вооружённых офицеров.

В конечном счёте бежать ему не удалось. Когда пистолет отобрали, никто не стал спасать Червонца от расправы, учинённой взбешенной охраной. Избиение на вокзале в Ташкенте было детским утренником по сравнению с тем, что сделали надзиратели, планомерно перерабатывая представительную внешность налётчика в кровавый фарш и ломая ему кости.

После этого случая к делу Мадуева подключился уже КГБ. Было выяснено, что оказавшийся в руках Сергея наган — тот самый, с которым он не расставался последние 1,5 года. Каким-то образом он попал из хранилища прокуратуры в руки заключённого. Тщательнейшая проверка всех контактов Сергея, включая оставшуюся в Казахстане сестру Мадуева, выявила, что оружие бандиту отдал… следователь прокуратуры Надежда Воронова. Али Мадуев сумел влюбить в себя впечатлительную женщину и уговорил её. Более того, сам Мадуев и выдал сообщницу, когда чекисты взялись за него всерьёз.

Воронову осудили, отправив в женскую колонию, а хитрый, как бес, Червонец затянул следствие по своему делу ещё на долгие 4 года. Находясь в изоляторе, он ещё дважды пытался бежать, наградив своё уголовное дело красной полосой, означавшей «склонен к побегу». В 1994 году, при второй попытке, ему вновь передали пистолет — в этот раз ТТ. Лояльный конвоир после клялся, что был под гипнозом, а сам Мадуев только пожимал плечами и говорил о том, что большей частью его помощниками двигала выгода, и о том, что его таланты, как ни крути, востребованы сейчас на свободе. Возможно, он намекал на свои связи с правящим в 1994 году бал криминалом. Может, как обычно лгал и изворачивался, выторговывая время.

На суде его охраняло больше 20 автоматчиков, которые тщательно досматривали каждого, кто вызывал хоть малейшее подозрение. Все отчётливо помнили многочисленные клятвы врагов Червонца расправиться с везучим бандитом. На сей раз государство сумело сохранить жизнь столь выдающейся персоны; 10 июля 1995 года судья зачитала приговор — расстрел.

Конец? Нет. Удивительная жизнь удачливого преступника не оборвалась волею государства. Изменения в нормативно-правовом поле России отменили смертную казнь. Сергей Мадуев остался жив. В тесной пустоте одиночной камеры Оренбургской колонии «Чёрный дельфин». Никому не нужный.

Изменения в нормативно-правовом поле России отменили смертную казнь.

Не прощённый. Последние годы он, значительно растерявший свою выдающуюся сноровку, позволявшую отжиматься сотни раз и отбиваться от нескольких нападающих, провёл, тихо читая книги, в тюремной библиотеке. Вежливо улыбался и мило общался с конвоирами, характеризовавшими Червонца в качестве примерного заключённого. Рассказывал о раскаянии редко-редко появлявшимся у дверей его камеры журналистам, которым он в свою очередь казался удивительно приятным и порядочным человеком. Он продолжал верить в свою воровскую удачу. В то, что Бог хранит его для какой-то высшей цели.

Сергей Арбиевич Мадуев умер в колонии в 2000 году.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.