Проигрышная партия

Проигрышная партия

Старый вояка пытался предупредить нас об угрозе возрастающего влияния военно-промышленного комплекса.

В своем прощальном обращении к стране Эйзенхауэр произнес фразу, которой никто не мог ожидать от него за все восемь лет правления в Белом доме. Кажется, впервые он сказал нечто оригинальное, драматичное и долговечное:

«В органах власти мы должны всячески остерегаться установления — желаемого или нет — неуполномоченного влияния со стороны военно-промышленного комплекса» (15, с. 56).

Ему также следовало бы предупредить нас о том, что военно-промышленный комплекс контролировался еще и ЦРУ, которое президент Гарри Трумэн (Harry Truman) создал после Второй мировой войны с целью вырваться из смертельных объятий «русского медведя». Если бы Трумэн более внимательно изучал историю, он бы знал, что разведывательные организации имеют обыкновение непременно заниматься тайными деяниями и в итоге посредством пронырливости и шантажа становятся мощной тенью, нависающей над самим правительством, эту организацию породившим.

Теневые правительства становятся более тоталитарными с каждым годом — Эйзенхауэр вполне мог бы предупредить и об этом. А также о том, что порой превращающиеся в их марионеток академические, юридические и медицинские институты тоже являются комплексами, которые эти самые правительства укрепляют и защищают. История того периода и политические последствия нашей постоянно расширяющейся холодной войны с русскими наиболее удачно изложены в замечательной книге про NASA «Путешествие к Спокойствию», изданной в 1969 году вскоре после запуска Аполлона-П. Ее авторы Янг (Young), Силкок (Silcock) и Данн (Dunn) написали следующее:

«Идея политики и войны несколько портит красивую картину блестящих мыслителей, претворяющих в жизнь свои мечты. Но именно эта идея придала путешествию к Спокойствию уязвимый, неопределенный и порой откровенно грязный вид» (15, с. 3).

«Некоторые политики сделали себе на этом карьеру, другие набили себе кошельки. Целые корпорации существовали только благодаря этим средствам; при этом, куда пойдут миллиарды долларов, решала маленькая группа людей» (15, с. 4).

«Изготовители Аполлонов не были техниками в изолированной от внешнего мира лаборатории. Они были солдатами того времени, когда технология стала оружием» (15, с. 4).

Задолго до того как первый спутник поднялся с Земли, он стал объектом политических и военных споров, причем самой «ядовитой» их разновидностью. Когда он наконец достиг своей цели, он больше не был триумфом науки. Из предмета технического совершенства он превратился в орудие помешательства политиков холодной войны. Более удачное начало освоения космоса для Америки трудно было придумать (15, с. 41).

После запуска Спутника наша игра против русских была заведомо проигрышной. Мы могли запустить малюсенькую игрушку, на которую они ответили бы новой махиной. (Наша программа «Меркурий» отправила Алана Шепарда в баллистический полет на 15 минут. Мы это сделали, хоть и не смогли достичь орбиты) Их космонавты дышали воздухом при нормальном атмосферном давлении, в то время как наши вынуждены были использовать 100-процентный кислород при давлении 0,35 атмосфер. Капсулу, достаточно прочную, чтобы выдержать нормальное давление в космосе, наши ракеты поднять не могли — она была слишком тяжелой.

Истерия, спровоцированная Спутником, разрушила логичный курс разработок, которому мы должны были следовать в попытках достичь Луны. В своей книге «Угол атаки» Майк Грэй (Mike Gray) писал:

«Мы должны были взлететь на (ракетоплане) Х-15 до границы космоса; потом соорудить Х-16 для запуска на орбиту; затем — грузовой космический челнок Х-17 и использовать его для постройки орбитальной космической станции; а потом, году в 1985-м, отправиться с нее в экспедицию к Луне» (3, с. 41).

Пришло время, и наш второй астронавт, Вирджил Гриссом, провел 16 минут в баллистическом полете. Но спустя всего две недели русские повысили ставку, отправив на орбиту космонавта на целых 25 часов. Через шесть месяцев Джон Гленн наконец-то сумел достичь орбиты (а также всеобщего признания и политической карьеры), проведя в космосе почти пять часов. Спустя три месяца Скотт Карпентер повторил полет Гленна с точностью почти до минуты.

Через два месяца, 11 и 12 августа 1962 года, русские начали играть всерьез, организовав полет сразу двух космонавтов в разных модулях. Один провел в космосе 94 часа, второй — 71. Более того, модули впервые встретились в космосе!

После временного затишья американцы сумели продержаться на орбите 34 часа — это случилось 15 мая 1963 года. Через месяц русские вновь нас обогнали, в течение двух дней запустив еще двух «ласточек». Первая «порхала» в космосе 119 часов, а вторая (с женщиной на борту!) провела на орбите 71 час.

Потом Советский Союз отправил в космос сразу трех человек в огромной «ванне». Через шесть месяцев в космосе появилась и американская «ванна» с двумя астронавтами — это был первый шаг программы «Близнецы». И только тогда мы поняли, что выиграем космическую гонку, невзирая ни на количество жертв, ни на стоимость, ни на какие другие факторы, и не остановимся ни перед чем. В данном случае цель оправдывала любые средства.