Глава XXII

Глава XXII

Следующий день был наполнен событиями, правда, в основном, кулуарно-политического характера.

С утра «вскипел» на выезд, дежуривший в опергруппе, Липатов. Фэйсы, как оказалось, проводили операцию по задержанию троих «духов», по всей видимости, причастных к нападению в Университете. Штурмовали адрес в точечном доме на шестом этаже, в «Олимпийском» районе. Застать врасплох боевиков не удалось и те принялись отстреливаться через дверь. Спецназовцы 21 ОБРОНа, не желая тянуть переговорную резину, с благословления инициаторов задержания, сначала взорвали дверь, а затем забросили в квартиру несколько гранат. Погибло двое боевиков и молодая женщина, вероятно, чья-то жена. Ещё один «душара», оглушенно-посеченный, остался жив. Опергруппа с прокурорским следаком занялась осмотром, а фэйсы, наспех замотав в бинты легкораненого боевика, приехали во Фрунзенский Центр Содействия. Как оказалось, в эфэсбэшной конторе была всего одна камера, в данный период битком забитая задержанными.

Залебезивший перед ними Жоганюк, освободил свой кабинет для работы и заверил, что для привезенного «духа» завсегда местечко найдётся. Даже готов был предоставить под арестанта свой рабочий кабинет. Не извольте беспокоиться.

Кутузов и Магомед определялись у прокурора по предстоящим следственным действиям по делу Сейфуллы. Жоганюк ещё с утра предупредил оперативников, чтобы те никуда не пропадали, так как после обеда планируется проведение совещания. По причине этой неопределённости в кубрике царила нервозная обстановка.

Рябинин без конца гонял чаи и курил на выходе, Бес, поцапавшийся с Кочуром, с недовольным видом, лёжа на кровати, читал затёртый «Плэйбой». Поливанов и Долгов ушли загорать на крышу, а Гапасько уволок за собой Кочура, чинить забарахливший накануне УАЗик.

Катаев, томимый ожиданием какого-нибудь исхода, стаскался на переговорник, но тот оказался закрытым.

Возвращаясь обратно, он заметил курившего около входа в комендатуру того самого моложаво-седоватого эфэсбэшника, с которым его свело двойное убийство в Университете.

— Здорово, старлей! — приветливо окликнул его «фобос».

Костя, никак не думавший, что тот его запомнил, чуть не прошел мимо. Остановившись, он повернулся. Подошедший фэйс подал ему руку.

— Здравствуйте… — ответил Костя на рукопожатие.

— Как служба, солдатик? — с легкой улыбкой спросил он.

— «Деды» замучили, — тоже отшутился Костя и, в свою очередь, поинтересовался: — захомутали кого-то?

— Не всех… — с нескрываемым сожалением ответил фэйс, — но, может быть, так и лучше…

Костя, знавший об операции по задержанию перешедшей в бойню, усмехнулся:

— Бумаги, как минимум, меньше исписать придётся… — и закинул на удачу, — «графовские»?

Седой внимательно, с прищуром, посмотрел в лицо оперу:

— Типа того… Не совсем, правда, но то что контачат это точно… А ты откуда про Графа знаешь?

Стараясь «закосить» под лоховатого мусорка, Костя развел руками:

— Так… Слышал просто… он, говорят, мочит чеченцев, перешедших на работу в милицию…

По глазам эфэсбэшника было понятно, что в игру опера он ни на грамм не поверил. Достав из пачки «Давидофф» ещё одну сигарету, он, сунув её в рот, предложил, Катаеву:

— Угощайся.

— Не курю.

— А-а… — чиркнув зажигалкой, фэйс глубоко затянулся, — меня зовут Олег Михайлович, а что касается «чехов»-ментов, то тут непонятно кто кого больше мочит. Про Старую Сунжу слышал?

— He-а… — отрицательно мотнул головой Костя, внутренне напрягшись в ожидании чего-то неприятного, — «зона» не наша… А что там?

— Атам… неустановленные лица… — замешкавшись с формулировкой ответил Олег Михайлович, — под утро дом жилой спалил на хер… И пару трупов оставили, говорят, увезли ещё кого-то… раненных…

— А Граф-то тут причем? — спросил Костя, запоздало поняв, что малость спалился в своем знании обсуждаемой темы.

— Вот и я думаю причем… — остро ткнул взглядом эфэсбэшник, — ты, часом, не знаешь?…

— Откуда… — под таким взглядом Косте захотелось поёжиться, — у нас уровень не тот… Нам, Николай Иванович обычно ЦУ раздаёт… его спрашивать надо, он всё знает…

Едва заметная ухмылка скользнула по губам Олега Михайловича:

— М-да… Николай Иванович… Ну ладно, старлей, — он бросил для прощания ладонь, — мало ли на другой уровень случайно занесёт и что-то по этой теме появится мы по соседству стоим, около Дома правительства… на проходной меня спросишь… понятливый, вроде, парень.

Костя пожал протянутую руку:

— А как этот Граф выглядит-то? У вас случайно фотки нет? Мало ли увидим где…

— Если бы у нас была его фотка, он бы, вон, — Олег Михайлович ткнул пальцем в сторону комендатуры, — вместе с «Помидором» сейчас в кабинете блеял… Ну, бывай, опер…

И офицер ФСБ ушёл в здание. Костя, перебирая в голове полученную информацию, анализируя и раскладывая её по полочкам, побрел в кубрик. Какая-то нездоровая ситуёвина сложилась, думал он, всё крутится рядом да около, около да рядом, а конкретики нет… Хотя почему нет, теперь стопроцентно ясно, что Тимур боевик. Вот только где он так научился по-русски чесать, ни за что не подумаешь, что «чех» «Танкист», наверное, на это и повёлся… А что? Подходит мент, русский, «федерал» и отзывает в сторонку, документы проверить… потом мочат… Сулейман, как раз, про такую схему рассказывал, мол, для арабов. И деньги хорошие… «Фобос» этот ещё как-то странно себя ведёт… пробивает что-то… А рубоповцы, конечно, красавцы, вообще не заморачивались — дом сожгли и всех кто там был завалили…

А вам, ребята, вот, Сейфулла полудебильный… занимайтесь…

От хоровода мыслей Костя не заметил, как давно прошел вход в кубрик и оказался около миномётной батареи. Ностальгически вздохнул, вспомнив Карину. Выключил, заигравшего в голове Джо Кокера, развернулся и поплёлся обратно.

… Самый интересный здесь — это Иса… Кто он? Суперагент? Дезинформатор? Причём масштабный… Азеф, блин, Евно Фишелевич… Ломит-то он и в Мобильник, и соседям-калужанам… а может и фэйсам… Правда, его последние сообщения такая туфта… Стоп, стоп, стоп… В начале он наводил нас на ментов в хуторке. Если сейчас прикидывать, то получается, только для того, чтобы поссорить нас и местных. А ссоры здесь тихие. И если бы вскрылось, что это менты, да ещё и у нас в конторе. М-да, даже думать не хочется. Местные такого не простили бы, точно… Ага… А потом он сливает нас на Первомайке. Здесь тоже интересно получается, мы его нахватили, а он сообразил, что надо чего-нибудь сдать… Значит адрес этот перевалочный он заранее знал… Опа! А первоначальная информация про адресок-то из Мобильника пришла поэтому почти достоверная получилась. Теперь понятно… Он и в Мобильник это слил, видимо, адрес уже на хрен никому ненужный был, а Иса ведь не мог предполагать, что именно мы его уже отработали. На рынке, значит, он не успел до конца правильно сориентироваться, сука, и пихнул, а потом подрывников зарядил. Кто же он всё-таки такой? С Тимуром понятно, стрелок-радист. Бекхан ещё какой-то… на расстреле его, правда, нет. Старая Сунжа… Ну-ка, ну-ка… Давай назад! В Старой Сунже была «девятка», похоже, его. Иса там же засветился. А рубоповцы на эту запись Сейфуллу разменяли, может в Псе дело, а? Он, сука, везде и нигде…

Оказавшись перед входом в здание, Катаев заходить передумал и опустился на скамейку. Мимо взад-вперёд проходили какие-то люди, но он их не замечал.

С обменом тоже непонятки. Сулейман говорил, что какие-то люди к родне Саламбека приезжали, предлагали помощь, а те им сказали, что решили уже, типа меняем. А потом «подстава» в Шали и если бы не «Визири»… Однако, Саламбека с Турпалом Тимур конкретно и красиво, в цвет, слил… Схема… Нашим и вашим, в смысле «духам»… Рябина про похожие моменты в Бамуте и Урус-Мартане рассказывал… Кукловод какой-то за ниточки дёргает. Иса? Тимур? Третий невидимый?

Костя вынырнул из водоворота размышлений и встал со скамьи.

— Истина где-то рядом, — пробормотал он и ушел в кубрик.

* * *

После обеда в Центр Содействия пожаловали «волкодавы» из Мобильного отряда. В этот раз «боров» был один и совещание в его присутствии ни несло никаких признаков агрессии.

Отбубнившего очередную серию «мыльной оперы» об улучшившихся показателя Жоганюка, сменил подполковник Слюняев (такой оказалась фамилия куратора). Избранная им в этот раз тактика отца-командира никоим образом отношение оперсостава к нему не поменяло. Дело в том, что сейчас всё стало ещё понятней чем в первый раз.

Все занимаются угодными высшим силам делами. Отрабатывают «левак» из Мобильного, заводят «липовую» агентуру, не занимаются освобождением пленных. Задержано несколько членов НВФ, вследствие чего были раскрыты серийные убийства. Всё это, в своей совокупности, существенно улучшило показатели Фрунзенского Центра Содействия.

— Парни… Вы поймите, — как батя-комбат вещал Слюняев, — самое главное это взаимодействие, чёткая расстановка сил и постоянный контакт между подразделениями.

Вот, интересно было бы глянуть на его реакцию, подумал Костя, — если рассказать ему как мы повзаимодействовали с РУБОПом… Посмаковать про Старую Сунжу…

— По результатам первых трёх месяцев будут подготовлены наградные документы на отличившихся. На сегодняшний день, Ваш руководитель Жоганюк Николай Иванович уже представлен к государственной награде… ордену Мужества…

Куратор замолчал, ожидая реакции народа. Жоганюк скромно тупил глаза, народ безмолвствовал.

— На данном этапе, по отработке причастности Мальсагова к другим преступлениям, в частности, к нападению на УАЗ Фрунзенского Центра Содействия, — Слюняев скорбно-строго взглянул на сидящего напротив Кутузова, — непосредственное руководство будет осуществляться лично мной. Любые соображения по этому поводу прошу докладывать незамедлительно… По моей информации, Мальсагов замешан и в других терактах, возможно, на территории Ингушетии и Дагестана.

— Разрешите вопрос, товарищ подполковник? — успел влезть в паузу Рябинин.

— Да, да… пожалуйста, — дружелюбно закивал Слюняев, — слушаю вас…

— Информация по Сейфулле насколько свежая? Ну, чисто по времени…

— На сегодняшний день, — коротко обронил подполковник, — оперативную информацию я качаю ежедневно.

Молодец, Серёга, мысленно похвалил Катаев, допетрил как этого павлина за вымя пощупать. Получается ещё вчера Иса был жив.

— Ещё вопросы?

Вопросов пока ни у кого не было.

— В таком случае я продолжу, — подобрав животик, Слюняев поменял позу, — отработав Сейфуллу, при грамотном подходе, можно выйти на всю верхушку бандитского подполья, что и обуславливает моё участие в его разработке… Как я понял со слов Михаила Анатольевича, задержание Мальсагова стало следствием взаимодействия с чеченским РУБОПом. Что ж, могу только похвалить, но на достигнутом останавливаться не надо… Необходимо продолжить совместную деятельность…

Ага, кассету с Тимуром, я им точно не отдам, съязвил про себя Катаев, сами эту тварь отловим.

— Сегодня я отъеду в Ханкалу, а денька через два вернусь. К этому времени, Михаил Анатольевич, — обратился он к Кутузову, — определитесь с людьми, которые будут непосредственно работать по Мальсагову, избавив их от других дел. Насколько я помню, такую же позицию занимал и замначальника вашего УВД Куликов.

— Так точно, — кивнул Кутузов.

— В таком случае перейдем к обзору особо тяжких за этот месяц, — Слюняев придвинул Мише несколько листов с отпечатанным текстом, — зачитайте, Михаил Анатольич…

Обзор убийств, терактов и нападений для человека несведущего напоминал сводку с театра военных действий, но опера, уже втесавшиеся в ритм горячей точки, чётко заметили определенную тенденцию.

На фоне неснижаемых потерь федеральных сил, в городе Грозном увеличилось число нападений на местных ментов и, как следствие этого, количество неопознанных гражданских трупов с признаками насильственной мерти. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что преступления в отношении чеченской милиции раскрываются в республике с маленькими особенностями. Как правило предусмотренными пунктом 8 статьи 5 УПК РФ[55].

То есть получается, что кто-то действительно занёс мешочек денег в «духовский» стан, сопроводив это доходчивой просьбой, в связи, с чем несколько сместились акценты. Идеологи ваххабизма, возможно, посчитали, что, запугав чеченцев в погонах, приостановят поток желающих напялить фуражки и мундиры. Однако более древний закон кровной мести возобладал над всеми адатами джихада. Главной ошибкой, конечно, были нападения на РУБОП и ОМОН. Наверное, стоило отдать должное и тем, кто решился на противостояние с этими структурами. В 2001 году, в республике таких отчаянных людей вряд ли было много. И РУБОП и ОМОн работают только по одному принципу, сформулированному лет шестьдесят назад: «Смерть шпионам!».

Когда Миша закончил чтение и личный состав был отпущен на волю, боссы остались втроём. Все опера, не сговариваясь, направились на место неформальных сходок. Ряд услышанных моментов требовал интимного обсуждения.

— Скоро начальства больше чем подчиненных будет… — ещё не доходя до места, прокомментировал прошедшее совещание Бескудников, — вот им неймётся-то.

— Перспектива проклюнулась, — остановился Рябинин на углу недействующего корпуса, — все же слышали про ордена-медали…

— А мне один хрен кажется, что нас как-то уж очень в конкретные рамки поставить хотят, — Саша Долгов запрыгнул на пандус и присел на корточки, оставаясь на одном уровне глаз, со стоящими внизу друзьями.

— Вот — вот, — поддержал его Поливанов, — он вместе с Кочуром примостился на, оставшемся от прошлых сходок, деревянном ящике, — а с наградами — это замануха. Мол, в работу все, в работу…

— И чего он так в этой Сейфуллу вцепился, — сказал Гапасько, — я день просидел пока его Магомед допрашивал. Так чуть крышей не поехал… у этого дебила через слово «корочэ», «нэ знаю» да «билять», — передразнил Ваня, — на какую верхушку он вывести может, если «плётку» ему чуть ли не под расписку выдавали.

— А Слюняй с пьяной настойчивостью присел: давай, долбите его… — Бескудников упёр ногу в пандус, покачиваясь, — я с этим Сейфуллой в первый день когда базарил, то сразу въехал, что его рубоповцы всего выдоили… Всё в чём он признался это предел… можно его не прессовать…

Костя кивнул в знак согласия:

— Мне его этот рубоповец, как его, Мовлади, когда отдавал, так наваливал, мол, исполнитель по УАЗику, что я уже тогда понимать начал, что лажа какая-то.

— И чего получается, что Слюняев на боевиков работает? — вступил в разговор хмурый Липатов, — хочет, сука, чтобы мы никем другим не занимались, кроме Сейфуллы этого сраного.

Рябинин передал Бесу зажигалку и, попыхивая сигаретой, поправил Липатова:

— Нет, Серый, тут другое… Этот подпол такой же пустой как и мы. И стукач у него один — Иса, наш общий друг. Заметь, почти вся информация у Слюняева по Фрунзенке… ну и про Сейфуллу, а разница между нами только в одном, мы поняли, что Иса тварь и «душара», Слюняй всё ещё нет…

— Вот рванут его, дурака, когда-нибудь, тогда поймёт, — ударил кулаком в ладонь Катаев.

— Тогда поздно будет… — глубоко затянулся сигаретой Рябинин.

— Слышь, мужики, а если нам этого Ису из-под «борова» захватить, — предложил Гапасько, просияв от догадки — помните, мы их «стрелку» срисовали… Попасем подпола, а когда они расстанутся, и накроем Ису — сту-качка…

— И куда ты его денешь? — возразил Рябинин, — в контору повезешь, под светлые очи руководителя оперативной бригады по раскрытию или может в РУБОП слить, так те и разбираться не будут — хлопнут и Ису и Слюняева прямо на «стреле»…

— А может чисто по-мужски взять да разложить всё Слюняеву, — Ваня Поливанов ещё не растерял похвальную веру в людей, — так и так, мол, это сука…

— Вань… — перебил его Рябинин, — мы же не знаем их отношений, может они гомосеки и любят друг друга… да и что мы предъявим? Тусовку в Старой Сунже?… Которую рубоповцы расстреляли и сожгли. Наоборот, получается, что Иса пашет в поте лица, а мы, мудаки, всю масть портим…

— Втёрся, падла… — почти прошипел Бескудников, — может его к Аллаху?

— Да хрен с ним! — Рябинин выщелкнул окурок через плечо за спину, — понту сейчас нету за ним гоняться, а то можно ещё куда-нибудь влипнуть или окончательно в немилость впасть. Вон, Костян, от Кутузова слышал, что Жога уже в Вологду отзвонил о первом подозреваемом по нашему делу… А теперь прикиньте, что сообщит тот же Коля-Ваня, если мы этим Сейфуллой не будем заниматься…

— Саботаж! — Костя, схватившись обеими руками за голову, изобразил ужас полковника Жоганюка, — отказываются подчиняться, — примите меры!

— Примерно так… — Рябинин качнулся, разминая затекшие ноги.

— И что? Нам теперь в их веру обратиться, на побегушках у Слюняя оформиться? — недовольным тоном спросил Долгов, вставая с корточек, — а те, кто пацанов завалил дальше похахатывать будут…

— Вот что, пацаны, чтобы без обид ненужных, — Рябинин закончил покусывать кончики усов, приняв для себя какое-то решение, — надо разделиться. Кто-то перед глазами боссов постоянно маячит, изображая активность по делу Сейфуллы, тем самым, — Сергей вскинул руку, останавливая Беса, что-то порывающегося сказать, — прикрывают тех, кто работает нашу версию.

— Давай по-другому малость, — Бескудников догадался, когда Рябинин закончит, — у Катая предложение было… вроде там и меняться получалось и у этого стада, — он махнул рукой в сторону комендатуры, — будто ощущение всеобщей мобилизации… Костян, чего ты там рассказывал про мосты и дороги?

— Ничего особенного, — Костя достал из кармана камуфлированной куртки упаковку мятных леденцов и закинул одну шайбочку в рот. Упаковка тут же была расхватана окружившими его коллегами, — у нас, в Вологде, когда «семёра»[56] «клиента» теряет, то не носится, как угорелая, по всему городу, а тихо-мирно встаёт около основных мостов…

Бескудников нетерпеливо закивал:

— Они почти все в центр ведут… из разных районов…

— Всё верно… Как правило, если «потеряшка» в движении, то его через час-полтора засекают, — Костя, оглядывая коллег, выдержал паузу, — и всё.

— Так ведь здесь мост только один, ну, конкретный, — не до конца понял Костину мысль Гапасько, — и «романовский»[57] ещё…

— Зато блокпостов сколько хочешь, — продолжил свою речь Костя, — осталось только выбрать основные и ждать… Морды мы знаем, машины, примерно, тоже… Когда-нибудь нарисуются, тут и примем.

— «Когда-нибудь»… Ни ОМОН, ни «Визирь» с тобой на блоке неделями сидеть не будут, — резонно заметил Рябинин, — имей в виду…

— Я об этом думал… схема чуть-чуть длиннее получится, — Костя не выглядел смущенным — определим штук шесть блоков… с утра нас по одному разбросают и денёк там тусуемся… Смотрим кто через них ездит, «наших» срисовываем и фиксируем… Дней через десять будет понятно, где они чаще отсвечивают… тогда уже можно будет засаду выставлять…

— Долго… — Бескудников разочарованно оглядел оперов, — а если они вообще загасились?

— Я просто предложил… — пожал Костя плечами, — может у кого другие есть предложения…

Других предложений не было. Мыслительные процессы отражались на лицах парней, Гапасько для стимулирования даже почесал в затылке.

— Идёт… — за всех решил Рябинин, — всё равно пустота одна пока… а Тимур по-крайней мере к убийству видеозаписью железобетонно привязан… Давайте по дням распределяться… кто на блокпост, а кто верноподданнические чувства демонстрировать.

* * *

Верноподданические чувства пришлось демонстрировать нескоро. Следователю Магомеду, готовому к проведению следственных действий, Мишей Кутузовым было предложено «мальца обождать». В нынешней ситуации Миша был не волен без санкции Слюняева участвовать в каких-либо мероприятиях, касаемых Мальсагова.

Подполковник же, уехав в Ханкалу, велел без него ничего не предпринимать. В свою очередь он обещал по возвращению взять на себя всю организацию обеспечения проверки показаний на месте происшествия. Магомед, на предложение Кутузова, недовольно буркнув: «потом будете сами за мной бегать», взял себе небольшой отпуск на несколько дней и уехал в родной Дербент.

По этой причине последующие дни, оперативники старались использовать с максимальным КПД. Катаев с Рябининым прикинули восемь основных блокпостов, более или менее имеющих стратегическое значение. Конечно, это было много, но и после общего собрания к снижению количества прийти не удалось. Вероятность появления «клиентуры» высока на любом из них. С учётом того, что оперативников насчитывалось тоже восемь, о полном перекрытии и речи быть не могло. Как минимум, один опер оставался дежурить и ещё паратройка должна «отсвечивать» перед ясными очами руководства.

Конечно, можно было привлечь кого-нибудь из отдела МОБ, но те работали по своему плану. Жгли бензиновые мини-заводы, трясли рынки и периодически отправлялись на усиление постов по охране периметра. При таком графике ни на одного из них нельзя было рассчитывать. ОМОН тоже в расчет не брался — сидеть часами на горячем и пыльном посту наблюдения, да ещё и постоянно мониторить людей и машины, бравым парням, работающим по схеме «Бей-беги», было бы невмоготу.

И общее собрание решило: за пару-тройку дней самим оттусить на отмеченных блоках, на местах определить самые перспективные и, после этого уже в плотном формате, выставляться на местах наиболее вероятного появления фигурантов.

Катаева в первый день закинули на блокпост в Староремесленном районе. Расположен он был на шоссе — единственной транспортной артерии, связывающей северо-западный пригород с Грозным.

Местные жители прозвали этот блокпост «коммунистическим»: вместо российского флага над ним развевалось алое полотнище с серпом и молотом. Парни, Петрозаводский ОМОН, оказались беспроблемными и компанейскими. Попытавшемуся объяснить цель своего присутствия на блоке Катаеву, они просто махнули и определили идеальное для наблюдения место — маленький закуток между плитами и мешками с широкой бойницей, куда упиралась любая машина, лавирующая по «змейке»: Для фиксации номера и лиц за рулем этого было предостаточно. Из опасения, что и у этих омоновцев, Тимур может быть агентом, либо «дилером», Костя его фотографию, любезно напечатанную с видеоизображения Сашей Лавриковым, показывать не решился.

Первые два часа сидения прошли относительно легко. Машин было немного, да и воздух ещё не прогрелся. Однако, где-то к обеду, когда солнце вошло в зенит и поток транспорта увеличился втрое стало по-настоящему тяжело. Приходилось всё время стоять, чуть пригнувшись, около бойницы, потому что машины шли одна за другой и пропускать никого было нельзя. Глаза от постоянного всматривания заслезились и воспалились, а ноги, даже периодически разминаемые, затекли. Прихваченная с собой бутылка холодной минералки моментально нагрелась и освежаться ей стало невмоготу. Представлялась ассоциация с мочой, в связи с этим начались забеги «до ветру». Потом захотелось жрать. Обращаться к бойцам, тащившим на посту службу, Косте было неудобно, к тому же они каждые два часа менялись и после обеда дежурили уже не те, с которыми Костя познакомился утром. Сглотанное еще утром, на голодный желудок «Рондо», только усилило чувство голода.

Бронежилет и разгрузка, создававшие дополнительный довесок на позвоночник, давно валялись в углу закутка. Но и это помогло лишь отчасти. Самое тяжелое в этом ожидании было полное отсутствие, не только нужных, но и других, представляющих оперативный интерес, автомашин. В основной массе это были разнокалиберные маршрутки, набитые женщинами и стариками, «убитые» «жигули» и «волги», военные грузовики. Несколько раз проскакивали легковушки с молодежью, но никого, даже отдаленно напоминающих фигурантов с видеозаписи, Костя не заметил. Омоновцы из Карелии, подтверждая статус установленного на крыше блокпоста стяга, мзду с водителей не брали. А может быть Костя, изолированный от них, в конуре на переднем крае, этого не видел.

Часам к четырем дня, когда полуторалитровая бутылка минералки была частично выпита и вылита на голову, стало совсем худо. Солнце перелезло на другую сторону дороги и немилосердно било через щель наблюдения прямо в глаза, а поднятая с дороги тяжелая пыль забивала носоглотку. Сплёвывалось уже вязкой серой слюной, голова кружилась, ноги гудели.

Наконец, за Костей приехала «буханка» из Центра Содействия. Рулил Ваня Гапасько, из резервных в автомобиле находился лишь Серёга Липатов. Двое омоновцев, выделенных Куренным, сидели на прикрытии сзади. Запрыгивая на сиденье, Костя обнаружил там горизонтального Поливанова. Вид у Ваньки был настолько мученический, что Катаев просто подвинул его ноги и присел с краю. Поливанов тусовался на блокпосту, расположенном около «романовского» моста. Дислоцировался на нем ОМОН из какого-то подмосковного города. Мнительные «подмосквичи» посчитали Поливанова особистом, приставленным на пост для негласного надзора за ними и ни в какую не хотели пускать его без официальных бумаг, позволяющих находиться на режимном объекте. С горем пополам Рябинин и Поливанов втолковали омоновцам, что если бы опера и были засланными, то уж точно все бумаги у них соответствовали. Дело дошло до командира, который чуть поломавшись, соблазнился перспективой получения с первой «гуманитарки» бочонка вологодского масла и милостиво разрешил нахождение Поливанова на блокпосту. Правда, место ему определили не такое «валютное» как Катаеву, а просто, на открытом пространстве, сразу же за блокпостом. И тусил там Ваня, почти семь часов на солнцепеке, с хорошей долей вероятности словить «подарок» от снайпера, лишь изредка скрываясь в тени бетонной стены. Однако его район, был довольно интересным и Ване удалось записать с десяток подозрительных машин. Однако, нужных или с разыскиваемыми лицами, он так и не узрел. Всё это Поливанов рассказал лёжа, не поднимаясь с сиденья. Мероприятия, изначально казавшиеся пустяковыми, по нагрузке, нервной и физической, переплюнули все остальные.

Другие наблюдатели первого дня — Долгов, Кочур и Бескудников, собранные с блокпостов после Катаева и Поливанова, также выглядели неважно, вызывая в памяти словосочетания «выжатый лимон» или «пьяный марафонец». Информации у всех троих было с гулькин нос, а менее усидчивый Бескудников, пялясь в боковое стекло, что-то бухтел.

Сквозь шум дороги и работу двигателя слышалось: «порожняк», «борода» и «в жопу». Последнего с блокпоста на Жуковского забрали Рябинина. Тот, в пику всем, чувствовал себя отлично и выглядел бодрячком. Его жизнерадостный настрой операм не передался, а наоборот усилил общее раздражение. Но Серёга рассказал о результатах своего бдения и весь негатив прошедшего дня сняло как рукой.

Во-первых, ему повезло с командиром Ивановского СОМа[58]. Тот, как и Рябинин оказался заядлым охотником. Во-вторых, родственная душа «лесного брата», не позволила оперу неприкаянно болтаться непосредственно на посту, на жаре и духоте, предложив подняться на второй этаж кирпичного коттеджа, к которому примыкал блокпост. Как раз с этой точки, вооружившись биноклем, и время от времени общаясь с соратником по хобби, Рябинин и вёл наблюдение. Место оказалось не только комфортное, но и очень ценное. Возвышаясь над развязкой нескольких улиц, можно было видеть машины, двигающиеся непосредственно на блок, но и другие, снующие к микрорайонам и обратно. Некомфортно заставляла себя чувствовать лишь пятиэтажка, расположенная напротив. Именно с неё, месяц назад, снайпер застрелил бойца на блокпосту. Тем не менее, список автономеров, записанных Рябининым в его «заслуженный» блокнот, почти равнялся количеству, собранному всеми операми.

— Я заметил фишку интересную, — перекрикивая свистящий в открытое окно воздух, громко рассказывал Сергей, — некоторые машины выкидывают пассажиров метров за сто-сто пятьдесят до блока и уезжают. А те садятся в маршрутки… и уже на них дальше едут…

— Проверил кого-нибудь? — поинтересовался Костя.

— Смысла нет… — отмахнулся Рябинин, — я и так видел, что это, в основном бабы разных возрастов да аксакалы за шестьдесят…

— Получается, водилы через пост ехать не хотят… — разбуженный и стеснённый вновь прибывшими, Ваня Поливанов потирал лицо ладонями, — чего-то боятся…

— Ага! — Бес отвернулся от воздушного потока, обдувающего из открытой створки, — если раз пять-шесть через блок проехать, то рублей на пятьсот «прилипнуть» можно. Особенно, если машину до 99 года покупал…

— Это точно… Вот на котором я стоял, можно в день… — начал было Кочур, но был прерван Рябининым:

— Дайте закончить! Успеете ещё от зависти к постовым да омоновцам умереть… Так вот… почти все тачки я записал и там… Костя, смотри, — Рябинин протянул листок, покрытый столбиком цифр.

Катаев, с трудом поймал взглядом, в трясущемся салоне, написанный в середине столбца госномер: Т.131СТ.

— Зеленая «девятка», на литых дисках? — поднял он глаза на Серегу.

Тот кивнул:

— Вот только на пост она не поехала, девку молодую высадила и ушла на Тухачевского…

— А девка-то симпатичная? — окончательно «ожил» Бескуд ников.

— Кто про что, а вшивый про баню, — Рябинин сложил листок и сунул его в карман, — ну так… около дела…

— А куда она потом делась? — Долгов, сидевший около бойцов прикрытия, подобрался поближе к разговаривающим, чтобы лучше слышать, — ну, девка? В какой адрес ушла?

— Да? Куда? — изобразив, что болеет за дело, а не за свое либидо, поддакнул Бес.

— В том-то и дело, что никуда… Минут пять на обочине постояла, я даже пожалел, что Саню-Ухо не взяли, её реально сфоткать можно было… Потом подошла маршрутка, на Университет и она в неё села…

— Я тебя правильно понял, — нагибаясь поближе к Рябинину уточнил Костя, — через пост она уже на маршрутке проехала?

— Угу… — Рябинин достал сигареты, но увидев, что до Центра осталось совсем немного, убрал их обратно, — и было это утром… А вот до четырех я просидел и больше ни девки, ни «девятки» не видел…

— Непонятно, то ли она на маршрутке обратно проехала, то ли вообще не вернулась, — озвучил общее предположение Долгов. «Буханка» засипела тормозами — впереди возникла «змейка» к ПВД.

— Вань! Тормозни я на рынке выйду! — крикнул Рябинин Гапасько и обратился к операм, — со мной пойдёт кто?

С ним вместе засобирались Долгов, Бескудников и Катаев. Ваня Поливанов пожелал вернуться в горизонтальное положение в кубрике, а Кочур изнывал от банального позыва в уборную. Гапасько и Липатов торопились на продолжение шоу «Активная жизнедеятельность на виду». Собирая наблюдателей, они и так потратили времени больше, чем рассчитывали.

После тяжкого дня, с изматывающим сидением на блокпостах, оперативники решили ублажить угнетённые души пивным бальзамом.

Пока Бес и Рябинин рассчитывались за брэнд №i чеченского пивного рынка — «Оболонь», Катаев привычно прогулялся в конец ряда и, к своему удивлению обнаружил полное отсутствие торговли полотенцами. Размышляя о том, чтобы это значило, он нашел взглядом, примостившихся в сторонке от торговых рядов, оперов и направился к ним. Подойдя, он получил в руки, уже открытую бутылку тёплого пива и присоединился к беседе.

— Чего ждать-то, Серый? — как всегда горячился Бес, — завтра всей бандой выставляемся на твой блок и хлопаем эту сладкую парочку…

— Ты такой простой Саня, — отхлебнув пару глотков, возразил ему Рябинин, — а если там вообще левые люди будут? Может это другая машина? Или продал он её? Я же не видел кто за рулем сидел…

— Даже если и Бекхан, то куда его волочь-то? — Саня Долгов тоже был против скоропалительных действий, — по «официалке» его не закроешь… оснований нет.

— Можно его, конечно, в Ханкалу свезти, — решил не оставаться в стороне Костя, — но на блоке принимать его не будешь, место бойкое… Пацанов потом всю ночь долбить будут… И все последующие.

— Да-а… Подставлять ивановских не надо, — кивком головы поддержал его Рябинин.

— Ну, как тогда его, козла, выманить!? — Бес выбросил опорожнённую бутылку в кусты, — «стрелку» забить?

— Так он и приехал… — съязвил Костя — вон, не то, что Залпы и полотенцами-то никто не торгует…

— Затихарились как мыши под веником… Чувствуют, что вилы скоро… — посмотрел в сторону, где раньше стояла Залпа Долгов.

— Я о чем вам и говорю! — сковырнул пробку со второй бутылки Бескудников, — досидим, бляха, пропадут все без вести…

— И дорогая-а не узна-а-ет, какой у парня-а был конец… — со смехом пропел Костя.

— Не, ну, а что я неправильно говорю?! Серый?! — изобразив непонимание, хлопал глазами, глядя на Рябинина, Бес.

Он был прав, ни одному из них не хотелось отдавать «духов», убивших их товарищей. Да ещё и на финишной прямой. Хотя, наверное, может было бы проще — постоять, посмотреть, слить в РУБОП, подарить кассету, а потом скататься на очередной труп (Бекхана-Тимура-Исы) и, опознав его, отчитаться о раскрытии. Как подвести статус подозреваемого, а потом списать дело в связи со смертью, вопрос был чисто технический. И в статкар-точках, в графе раскрытие автоматически выросли бы показатели по особо тяжким преступлениям.

Вот только сделать этого не позволяют Сашкины глаза на фотографии, которая стоит на тумбочке, возле его кровати. Да ещё, пожалуй, та черта характера в той или иной мере, присутствующая у каждого офицера КМ Фрунзенского Центра Содействия, которую кадровик из областного УВД, презрительно назвал «безголовостью». В общем, нельзя было отдавать этих «мокрушников» никому, кроме самих себя.

— Короче, так… — Рябинин вслед за Бесом осушил бутылку, но, в отличие от него, аккуратно поставил её на землю, — в любом случае я предлагаю не пороть горячку. Никакой агентурной подсветки у нас нет и не будет, поэтому всё придётся делать самим. Сегодня вечером прикинем на каких постах есть смысл работать, но не более трёх, за основной будем держать Жуковский… Поработать надо минимум дня четыре.

— А чего так до хрена-то? — опять возмутился Бескудников.

— Если он появится там хотя бы в течении трёх-четырех дней, можно попробовать в этой движухе график вычислить… а если он есть, то и планировать «приёмку» в сто раз легче…

— Ну ладно… — проворчал Бес, — я согласен… хотя при импровизации результаты всегда интереснее…

— Могут быть такими интересными, — криво усмехнулся Долгов, — что ты о них не узнаешь, но память о тебе будет жить в наших сердцах вечно…

— Сплюнь, дурак, — суеверно посоветовал ему Бескудников, — накаркаешь ещё…

* * *

К вечеру определитесь с наиболее перспективными точками. Все, единогласно признали, что семишестичасовое торчание на посту без подмены, испытание не из лёгких, поэтому распределились следующим образом.

На Жуковского выставляются сразу двое, чтобы держать обзор сверху и контролировать ситуацию на посту. Кроме этого, решили оставить в работе блоки в Старых ремеслах, где тусовался Катаев и около «Минутки». На этих постах решено было выставлять по одному наблюдателю, а с обеда их менять, чтобы не доводить до сегодняшнего «убитого» состояния.

«Светившийся» в этот день перед начальством Гапасько и дежуривший Липатов, рассказали, что Жоганюк и Кутузов опять на полдня выдёргивали Сейфуллу и морили его на причастность к подрывам и нападениям. Раздухарившийся Жоганюк даже «выписал» подзатыльник человеку с перспективой пожизненного заключения и прошедшему обработку чеченским РУБОПом, чем несказанно его удивил.

Липатов тоже выдал сенсационную новость. Эфэс-бэшники приволокли в прокуратуру человека, признавшегося в нападении на машину начальника Фрунзенского ОВД. И всё бы ничего, можно хлопать в ладоши, вот только в показаниях своих он назвал «заказчиком» этого нехорошего дела — начальника КМ Фрунзенского ОВД, всеми уважаемого Турпала Алиевича. Целый день следаки перепихивали этот материал друг другу, пока, в конце концов, прокурор лично не допросил задержанного. Даже после этого, следствие не сдвинулось с места, а прокурор попросил у чекистов тайм-аут для согласования с вышестоящим руководством. Фэйсы утащили «стрелка» обратно к себе, ожидая дальнейшего развития событий. Всё это делалось в условиях жёсткой конспирации, однако, за считанные часы стало секретом Полишинеля.

Утром следующего дня Беса и Рябинина закинули на Жуковку, а Гапасько и Липатов засели на блокпостах меньшей значимости. Сменить их должны были Кочур и Долгов. Катаев дежурил в следственно-оперативной группе, а Поливанов изображал видимость кипучей деятельности.

Во второй половине дня поступил вызов об обнаруженном трупе, предположительно гражданском. Катаев хотел было это дело проигнорировать и уже собрался оплетать нитями убеждения дежурного, как по рации услышал о местонахождении — рынок на Первомайской. Собрал за пять минут группу и выехал.

Убили деда, того самого аксакала, торговавшего алкоголем. Правда, никогда не проявлявшего интереса к бизнес-процессу. На это происшествие не выехало море бронетехники и не завертелась операция по прочёсыванию прилегающей территории. Всё было буднично, как в мирных городах.

Равнодушный судмедэксперт, что-то торопливо пишущий на капоте «Нивы» следователь, пара куривших местных оперов и, жмущиеся в стороне, пугливые понятые. Кстати, по сложившейся практике, у понятых временно отобрали паспорта, на всякий случай, чтобы не сдёрнули.

Опергруппа Центра Содействия приехала, когда судмедэксперт осмотрев тело, что-то надиктовывал следователю в протокол. Прокурорский следак был из недавно прибывших, его Костя не знал.

Старик лежал на спине, закинув голову в безвольном оскале. Раскладной стульчик, заломленный, валялся рядом. После осмотра судмедэкспертом, одежда на трупе была расстёгнута, обнажая восковую, поросшую седыми волосами, старческую грудь, а штаны с трусами, вытарчивая мохнато-седое естество, приспущены до колен. Прилавок с бутылками стоял нетронутый — стреляли в аксакала, подойдя сзади-сбоку. Одна пуля, попавшая в голову, вышла над бровью, оставив зияющее выходное отверстие. Всё лицо, до ложбинки под кадыком, было залито кровью. Вторая, своим выходом отметилась на правой стороне груди, где точно, Костя не видел — смазанные буро-красные потёки уходили в подмышку. Чуть в стороне, Катаев заметил женщину, лет сорока, цепко следящую за его передвижениями.

— Вы — свидетель? — шагнул Костя к ней навстречу.

Та испуганно поджалась, но не сдвинулась с места.

— Нет, я хозяйка товара, — отрывисто ответила она.

— Вас допрашивали? — уточнил Костя, — или вы только что пришли?

— Я ничего не знаю, — она посмотрела куда-то Косте за спину, — я всё рассказала, вон, милиции…

Проследив её взгляд, Костя увидел как один из местных оперативников, — он узнал его, вместе волокли мешок с останками малолетнего подрывника, — направился к ним.

Тьфу ты, забыл как его зовут, мысленно сплюнул Костя и пошел навстречу.

Беседа вышла без эмоций, но более-менее содержательная. По словам опера (как его зовут, Костя так и не вспомнил), дед сидел за прилавком, никого не трогал, продавал своё пиво. Сзади, с обочины спокойным шагом подошёл какой-то парень в чёрной бейсболке с длинным козырьком, надвинутой на глаза. Как бы походя, он дважды выстрелил в старика и запрыгнул в подъехавшую «девятку» тёмно-синего или черного цвета. Как предположил мент-чеченец, она всё время по-тихому ехала за ним, а когда тот отстрелялся, просто ускорилась. У Кости так и вертелся на язык вопрос, найдена ли при убитом радиостанция, но обнаруживать своё знакомство с убитым не решился. Могут неправильно истолковать.

— Сам-то что думаешь? — спросил он, когда оперативник закончил, — кому такой доходяга нужен-то? «Кровник» чей-то?

Чеченец невозмутимо пожал плечами:

— Он, гаварят, из Бамута, кароч… Радных в горадэ нэту… ваабщэ стариков у нас нэ убивают… Можэт ваши?

Настала очередь Катаева пожимать плечами.

— Нашим-то кому он на хрен нужен? Даже на самого сраного «стрелка» не тянет… Если, конечно, это не Бен Ладен переодетый…

Как надоели эти игры в шпионов, пожимая руки, думал про себя Костя, вот и расходимся подозревая друг друга, а ведь каждый из нас что-то знает…

Уточнив у следователя какое оружие было на этот раз (ПМ, не ТТ) и, дождавшись, когда тот закончит писанину, опергруппа вернулась на базу.

Труп старика, всё также неприлично полураздетый, остался лежать на обочине. Чеченские опера, поплёвывающие семечки и беседующие о чём-то весёлом, остались дожидаться труповозку.

* * *

Собравшись вечером на кухне, вологжане подводили итоги дня. Посты на «Минутке» и в Старых ремеслах опять показали нулевые результаты, нужных автомобилей зафиксировано не было.

Жуковский же пост ещё раз подтвердил свою стратегическую значимость. «Девятка» вновь засветилась на выезде из микрорайонов.

— Только в этот раз она не обратно ушла, а срулила на Садовую, — отметил Рябинин.

— А девка его опять в маршрутку села, — влез Бескудников, судя по жестам рук и ног, его распирало от информации, — мы её с бойцами тормознули… я на посту службу тащил, пока Рябина наверху чаи гонял.

— Ты тоже гонял! — погрозил кулаком Рябинин, — хорош мученика из себя строить, мы постоянно менялись.

— А я спорю? — Бес развел руками, словно призывая всех присутствующих за столом в свидетели, — я просто говорю, что маршрутку тормознул и документы у всех проверил…

— И у девки? — недоверчиво покосился на него Долгов.

— А как же… Неплохая, кстати, тёлочка… дичилась, правда, как кошка лесная… Я для понту, у неё у самой последней проверял, типа, как всё надоело, устал без женской ласки…

— Ну и кто такая? Записал? — Катаев и другие опера впились глазами в, развалившегося на стуле, Бескудникова.

— Мне, в отличие от вас, ничего и никогда записывать не надо… — Бес любил покуражиться, когда от него что-то зависело… — у меня память как у Цицерона…

— Слышь, Цицерон! — одёрнул его Кочур, — достал!

— Короче, запомнил я её данные, — нормальным «рабочим» тоном продолжил Бес, — Басалаева Мадина Руслановна, 1981 года рождения… прописана на Косиора, это наш район… соответственно паспорт выдан в ПВС[59] Фрунзенского ОВД…

— Вот бы туда сунуться, форму № 1[60] всех Басалаевых посмотреть, а? — вырвалось у Гапасько, — может муж или брат…

— Сольют, — коротко и сухо изрёк истину Липатов, — сразу же…

— Вы такие умные, парни… Почему только не такие богатые… — опять перешёл на ёрническую манеру Бес, — конечно, сольют… А как вы хотели? Придёте на цырлах к местным и объявите: Вах, Басалаевых, хотим…

Бескудников орлом оглядел всех присутствующих. Рябинин, сидя рядом, предвкушая, очевидно, известную только ему развязку, улыбался.

— Каждый месяц местный отдел шлёт в наш Центр списки выданных паспортов, правда, без фотографий, но в нашем случае они хоть и желательны, но необязательны… В штабе, в компьютере я посмотрел всех Басалаевых, которым были выданы паспорта.

Эффектная поза гения ОРД, в которой, встав со стула застыл Бес, разрешилась не менее эффектным припечатыванием листа бумаги к столешнице.

— Вот! Из всего стада Басалаевых я выбрал одного… — Бес отпустил ладонь которой прижимал лист, — Константин, ознакомьте личный состав, — посмотрел он на Катаева.

— Басалаев Бекхан Русланович, 1979 года рождения… — Костя не дочитав, оторвался от оглашения текста, — был бы ты посимпатичней, я бы тебя поцеловал.

И передал бумагу дальше.

— Тьфу! — ухмыльнулся Бес, — товарищ старший лейтенант бросьте вы эти педерастические замашки!

— А меня поцелует кто-нибудь, — Ваня Поливанов, тоже выудил из нагрудного кармана камуфляжа какую-то бумажку, — а то, что это всё Бесу-то?

— А у тебя что? — Рябинин протянул руку к подрагивающему на сгибах листку.

— Доказательство того, что я тоже не дурак, — Поливанов не отдавал бумагу, придерживая её у себя, — похожая светлая мысль пришла мне в голову, пока вы на блокпостах дохли… В местное ГАИ тоже ведь нет смысла соваться, ведь сдадут… Так?

— Так… — кивнул Рябинин.

Хождение бескудниковской бумажки по рукам временно прекратилось. Все ждали доброго фокуса и от Вани.

— Но такую же информацию как и ПВС, гаишники кидают нам… — Поливанов, наконец, отдал бумагу Рябинину, — здесь список всех зеленых «девяток» и «девяносто девятых»… с номером T131CT нету ни одной… Зато, я там дописал ручкой, такой номер висит на «Москвиче-412», зарегистрированном на Басалаева Руслана Ахматовича, 1957 года рождения, прописанного на Косиора…

— Всё в цвет, — передал листок Катаеву Рябинин, — всё в цвет… Отец получается, а они брат и сестра…

— Может, закончим наблюдать и займёмся делом? — совсем не манерно соскочил со стула Бескудников, — чего ещё ждать-то?

— Я считаю, что рано, — сказал Костя, посмотрев на оперов, — ещё бы попасти, в конце концов, данные теперь есть, далеко не денется…

— Не скажи, Костя… — Гапасько разделял точку зрения, Беса, но был менее категоричен в утверждениях, — а если он сквозанёт завтра…

— Завалят или загасится… — добавил Бес.

— А если завтра или послезавтра он через пост поедет и с ним Тимур будет? — парировал Костя.

Повисла вязкая тишина. Все ждали, что скажет Рябинин. Тот, понимая, что в принципе от его решения зависят все дальнейшие движения, задумчиво тянул давно остывший чай.

— А мне один хрен, хотите мусоров пойдём резать, хотите разбежимся кто куда… — шуткой ослабил натянутость ситуации Поливанов. Рябинин улыбнулся и отставил пустую кружку:

— Короче, я считаю надо сделать так… Ещё день-два смотрим, это по-любому надо… А если он будет сворачивать на Садовую, там его и хлопнем…

— В смысле завалим? — ровным голосом уточнил Липатов.

— В смысле задержим… — хмыкнул Сергей и продолжил, — там есть место… воронка от какого-то подрыва осталась, метров через пятьдесят-шестьдесят где наших завалили. На легковой только ползком можно, он скорость по-любому сбросит… А мы их же методом и закрепим…

— Из кустов выскочим? — Косте идея понравилась, — толково… Можно в упор все колёса прострелить и на ходу из машины вытащить…

— Не так, конечно… — не дослушал его Рябинин, — но мыслишь в правильном направлении…

— А как? — закусился Катаев, — фугас рвануть?

— Тебе с Бесом надо в одной команде играть… Вам бы только жечь и резать…

— А чего сразу Бес-то? — с детсадовскими интонациями вскричал Бескудников.

Рябинин отмахнулся, устало поморщившись:

Данный текст является ознакомительным фрагментом.