33. Вспоминая Мастера

33. Вспоминая Мастера

К 80-летию Булата Шалвовича Окуджавы – 9 мая 2004 года

Лейтенант Игольников Алексей Иванович прибыл вторым штурманом на подводную лодку «С-338», и в первый же вечер, когда он согласно Уставу Петра Первого представлялся офицерам, выяснилось, что на корабле знают и любят Булата Окуджаву. Саша Петров, старший штурман, под лёгким подпитием набренчал на гитаре «Вы слышите – грохочут сапоги, и птицы ошалелые летят, и женщины глядят из-под руки…», офицеры дружно подхватили и с большим чувством исполнили песню до конца. Других песен никто не знал и, когда лейтенант Игольников продекламировал «За что вы Ваньку-то Морозова, ведь он ни в чём не виноват, она сама его морочила…», авторитет молодого штурмана резко возрос, и он был принят кают-компанией безоговорочно. Ему пришлось, отвечая на настойчивые просьбы, написать стихи этой разудалой песни в трёх экземплярах, после чего он взмолился и попросил, чтобы ему дали текст «Сапог». Как здорово схвачено, думал он, читая:

«А где же наши женщины, дружок,

Когда приходим мы на свой порог.

Они встречают нас и вводят в дом,

А в нашем доме пахнет воровством…»

Какие простые, но сильные и глубокие фразы. Мудрый поэт – знает жизнь! Женщина – это всегда обман; пусть лёгкая, незначительная, но всегда неправда. Это генетически заложено в женщине. Поэтому мы, мужчины, дорожим мужской дружбой, она бескорыстна, она правдива.

Позднее, находясь в глубинах Северной Атлантики и читая роман Бориса Полевого об очередной великой стройке в Сибири, он вдруг наткнулся на обидные слова: «… и как бурятский шаман, сонным, многозначительным голосом, напевал под гитару свои странные, похожие на заклинания, песенки Булат Окуджава». Значит, в писательской среде не всем нравилось творчество этого неординарного, не похожего на других, поэта. Не любят у нас непохожих, не таких, как все. Лейтенант вспомнил шутливое напутствие брату, которое тот получил, работая над кандидатской диссертацией: «Не отбивайся от учёного стада – сомнут!»

Но наша жизнь так устроена, что, чем больше начальство ругает непокорную Личность, тем большую симпатию мы испытываем к ней. Народная любовь к автору знаменитой песни «Десятый наш ударный батальон» из кинофильма «Белорусский вокзал» росла с каждым годом.

Командир лодки Орлов Юрий Степанович, настоящий ленинградский интеллигент, прекрасно пел, играл на многих инструментах, отлично танцевал, сам слагал иногда вирши о подводной службе, типа:

«… На подводной лодке воздух очень плох,

а вчера от дизеля я совсем оглох…»,

прибыл из очередного отпуска и привёз новые стихи любимого на его субмарине «вольнодумца» Булата Окуджавы. Там были невероятно лирические и нежные слова, поразившие молодого офицера Алексея Игольникова в самое сердце, «давайте говорить друг другу комплименты» или «давайте будем жить, друг другу потакая, поскольку жизнь и так короткая такая».

Гениально, лучше и не скажешь. Тем более, что на флоте очень мало говорят комплиментов, чаще посылают самым отборным матом. «На флоте матом не ругаются, на флоте матом разговаривают», – прорычал развалившийся в кресле адмирал, разгромивший только что всю кают-компанию, где ему подали на обед гренки к гороховому супу не квадратные, а прямоугольные. Сколько унижений и оскорблений приходилось терпеть молодым офицерам. Вся воспитательная работа начальства сводилась к тому, чтобы ликвидировать, уничтожить в них индивидуальность, превратить в безропотных болванов. Один московский адмирал на разборе после очередного шмона на Северном Флоте кричал на офицеров: «Запомните. На службе основное правило – не высовываться! Вы должны чувствовать себя как в окопе – поднял голову, её тут же оторвало». Другой адмирал всех нижестоящих называл на «ты» и любил распекать командиров в присутствии подчиненных, испытывая садистское наслаждение. Лейтенант Игольников как самый младший на флоте, возмущённый хамством адмирала по отношению к своему командиру, набрал воздуха и ляпнул, обращаясь к адмиралу: «Вася, ты…» Что здесь началось! Вице-адмирал Василий Николаевич С … вспомнил всех родственников несчастного лейтенанта, обтряс всё генеалогическое дерево, объявил экипажу организационный период, на неделю запретил сход на берег. Политотдел по его приказанию после тщательной проверки выяснил, что у ряда офицеров не законспектирована работа В.И.Ленина «Все на борьбу с Деникиным». В это время в лодку спустился, как всегда не знающий обстановки и немножко расхристанный, корабельный врач Толя Филин. Адмирал, увидев новое лицо, бросился к нему с криком: «Где ВЫ были?»

Врач судорожно проглотил слюну и сказал очень спокойно первое пришедшее на ум: «В гальюне». И плечами пожал, мол, что здесь такого. Адмирал как будто налетел на стену. «Вы бы ещё в театр сходили», – буркнул он уже спокойно, махнул рукой и исчез. Старший лейтенант медицинской службы Анатолий Филин был первым офицером в новейшей истории, которого адмирал назвал на «ВЫ». Действительно, после этого случая адмирал стал обращаться ко всем подчиненным согласно Уставу на «Вы».

Адмирал сделал невольно хорошее дело, подальше с глаз долой, перевёл наш «броненосец Потёмкин» на Чёрное море. Однажды штурман Алексей Игольников сидел в кают-компании и занимался «любимым делом» всех штурманов – корректурой карт. Где-то у Одессы на мелководье, где наш боевой корабль никогда не будет находиться, затонула швартовная бочка. И вот надо на всех картах, где есть опасный район, зачеркнуть красной тушью эту несчастную бочку и сделать запись внизу на ободе карты и расписаться. Работа нудная, утомительная и бесполезная, потому что через неделю эту бочку восстановят на её штатном месте, и снова надо будет корректировать карты уже в обратном направлении. Краем уха офицер слышит, что на лодку прибыл командир. Кто-то вошёл во второй отсек. Голоса приблизились и остановились возле стола кают-компании, где шла работа с картами. Алексей поднимает голову и видит рядом с командиром двух больших поэтов – Булата Окуджаву и Роберта Рождественского. Командир, улыбаясь, поощряет Игольникова на активные действия. Тот красиво, как учил командир, представляется: «Штурман подводной лодки «С-338» капитан-лейтенант Игольников Алексей Иванович». Поэты обмениваются с ним рукопожатием.

Булат Окуджава, Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко и Феликс Медведев.

Булат Окуджава говорит командиру: «Только на флоте есть такие красивые слова – штурман корабля или морское звание – капитан-лейтенант, красивые золотые нашивки на рукавах. Как много романтики в морской службе. Какие подтянутые, аккуратные морские офицеры». В разговор вступает Роберт Рождественский: «Ты, Булат, всегда был неравнодушен к морякам, к морской форме. Помню, у тебя в молодости были стихи: «На синей улице портовой всю ночь сияют маяки. Откинув ленточки фортово, всю ночь гуляют моряки…» Там же в конце: «Волна соленая задушит. Ее попробуй упросить. Вот если б нам служить на суше. Да только б ленточки носить!» «Да, да», – засмеялся Булат. Они с живым интересом рассмотрели штурманские карты: изобаты, бухты Кара-Дага, течения, маяки с их характеристиками, радиомаяки, рекомендованные курсы, полигоны. Оказывается, ни тот, ни другой никогда раньше не видели настоящих морских карт. Попросили показать на карте Коктебель, где они отдыхают в Доме творчества писателей. Командир пригласил: «Пойдёмте в 1 отсек, я покажу вам торпеды. В каждой по 200 килограммов тротила. Вы сможете погладить их рукой». Штурман слышал, как они в соседнем отсеке похлопывали по семиметровому корпусу торпеды, лежащей на стеллаже. Восхищались красивыми обводами этого страшного оружия, которое мчится под водой со скоростью 45 узлов на расстояние 20 километров.

После осмотра лодки поэты посидели с офицерами в кают-компании, выпили по бокалу сухого вина за флот, за моряков, за женщин. Командир посвятил их в подводники, каждому вручил небольшой маховик от запорных клапанов на память. Булат Окуджава сказал на прощанье, что служба подводника сложная и опасная, условия нахождения на подводной лодке ужасные, что он восхищается мужеством молодых людей, которые посвятили себя морской службе, назвав их «корсарами морских глубин»…

Много позднее, уже капитан 1 ранга Алексей Игольников, бывалый и опытный моряк, тёртый и перетёртый, битый и перебитый, седой и постаревший, но не зачерствевший душой, услышал и глубоко вник в стихи, ставшие, на его взгляд, молитвой интеллигентных людей:

«Когда мне невмочь пересилить беду,

Когда подступает отчаянье,

Я в синий троллейбус сажусь на ходу,

В последний, случайный….»

Какая пронзительная тоска, свойственная каждому мыслящему человеку, какое глубокое проникновение в самые сокровенные уголки человеческой души. И здесь Булат Шалвович Окуджава не смог обойтись без моряков:

«…Полночный троллейбус, мне дверь отвори,

Я знаю, как в зябкую полночь,

Твои пассажиры, матросы твои,

Приходят на помощь.

Я с ними не раз уходил от беды,

Я к ним прикасался плечами,

Как много, представьте себе, доброты

В молчанье, в молчанье…»

Какое доверие морскому братству. Какая уверенность, что моряки помогут, даже если просто посидеть рядом и помолчать. Действительно, морю дана великая сила – смывать с человеческой души грязь и горечь.

Заключительный куплет нельзя произносить без внутреннего очищения, хочется плакать и слезами смыть всё, что наболело в душе:

«…Последний троллейбус плывёт по Москве,

Москва как река затухает,

А боль, что скворчонком стучала в виске,

Стихает, стихает».

Когда у ветерана Флота, жителя блокадного Ленинграда, капитана 1 ранга Игольникова Алексея Ивановича болит голова, а она сейчас болит частенько, он делает себе массаж и читает вслух это великое творение любимого поэта. В нём столько заключено положительной энергетики, такой мощный заряд жизни, такая ритмика стиха, что через какое-то время боль, «что скворчонком стучала в виске», действительно, стихает, стихает.

Спасибо тебе, великий Мастер. Ты надорвал своё сердце, переживая за всё человечество. «Прекрасный, редкий цветок отцвёл, ласковая звезда погасла. Трудно жилось ему: быть честным человеком на Руси очень дорого стоит». Ты ушёл от нас туда, где большинство, как говорят англичане. Но ты с нами. Ты научил нас говорить друг другу комплименты. Уважать, ценить и беречь человеческую жизнь. Делать добро, пока человек ещё жив, поскольку «жизнь человека короткая такая». Ты ушел, но ты всегда с нами, в наших сердцах. А мы, моряки, с тобой.