О том, как мы с Сережей чинили баню и как была найдена Котя

О том, как мы с Сережей чинили баню и как была найдена Котя

Баня в деревне – это отдельная песня. В первый раз мы попробовали сходить в черную баню еще в Росинушке и были совершенно потрясены. Это сейчас в городе развелось множество саун, бань по-русски и по-турецки, оформленных в «народном» деревянном стиле, в стиле европейском и в каком хочешь, и вещь эта, в принципе, вполне доступная.

При советской власти почему-то этого тоже обычным путем получить было в городе нельзя. Нет, конечно, общественные бани существовали – Донские, скажем, Сандуновские, может, еще какие-то. Но они были оформлены в стиле мерзкого кафельного советского «санузла» и, по убеждению моих родителей, все были рассадниками грибковых заболеваний, так что мы туда не ходили. А сауна считалась элитным «блатным» развлечением, и попасть туда можно было не всегда и только по знакомству.

Мои интеллигентные родители такого рода знакомств не заводили – брезговали, а потому в сауну тоже не ходили. Так что в баню мы попали в первый раз в деревне, причем в черную.

В Росинушке она стояла далеко от берега, на опушке леса, и полагалось выскакивать из нее голышом (на улице все равно никого, да еще и топили под вечер, когда стемнеет) и обливаться после парилки студеной водой. Нам это страшно понравилось, я помню, что громко визжала от холодной воды, и мама на меня шикала, чтобы на мой визг не сбежалось полдеревни.

Приехав в Булавино, где было озеро, мы поняли, что главный кайф в том, чтобы баня была на берегу и после парилки прыгать в озеро. А зимой мы с подружками-студентками прыгали в свежий пушистый снег. Снег таял от горячих тел, превращался в крохотные льдинки и колол нас, словно маленькими иголочками. Красотища была невероятная – голубое сияние зимнего лунного снега, клубящийся пар и голенькие розовые девчонки на снегу.

Мальчишки-студенты честно сидели в это время дома, а когда наступала их очередь париться, то, как говорят, рисковали даже прыгать в прорубь. В общем-то мой муж с друзьями до сих пор так делают, но я ни разу не решилась – мне кажется, я не смогу из этой проруби выбраться и там заледенею.

Короче говоря, посещение по субботам бани на берегу озера стало нашим любимейшим деревенским занятием, особенно учитывая огромные объемы грязной и тяжелой работы, которую приходилось выполнять много лет подряд.

Сначала у нас бани не было. Вернее, к дому прилагался фундамент разрушенной бани как раз таки на берегу (он даже был вписан в договор о покупке, что нам впоследствии очень пригодилось, когда стали уже после «перестройки» оформлять законную собственность на все участки и строения). Первые годы мы по уговору ходили в баню Пал Саныча. А потом из остатков разобранного хлева и рубероида отец соорудил на старом фундаменте новую баню.

Эта баня простояла лет пять. Но так как она была построена из остатков старого полугнилого хлева, то нет ничего удивительного, что она достаточно быстро сгнила – сначала рухнула задняя стенка, потом крыша съехала набок. И надо же было этому случиться, когда в деревне мы были одни – я, Сережа и наша дочка Аленка, которая только-только научилась ходить и еще нетвердо могла стоять на ножках. То есть это было летом 1985 года, через два года после нашей женитьбы. У родителей моих кончился отпуск, и они уехали в Москву, а мы с Сережей должны были остаться еще на две недели. И вот – на тебе, рухнула баня.

Сережа был тогда молодой муж, полный стремления доказать тестю и теще, что он тоже не лыком шит и все умеет делать не хуже старшего поколения. Поэтому он твердо заявил, что мы никак не можем уехать, не восстановив баню. Я была, во-первых, послушная жена, во-вторых, сама честолюбивая авантюристка не хуже его. И, конечно, согласилась, что для нас с ним починить гнилую баню за оставшиеся недели, имея на руках почти грудного ребенка и никаких стройматериалов, – раз плюнуть, и мы, конечно, это сделаем.

Для починки опять нужно было раздобыть несколько новых бревен, чтобы заменить непригодные в рухнувшей стене. Слава богу, у Сережи не было такого трепетного отношения к государственной собственности, как у моего отца. Срубить в лесу два-три дерева он за особый грех не считал. Однако проблема была в том, как срубить и как доставить на место строительства, ведь никакого транспорта для транспортировки бревен из леса у нас не имелось. С брыкливыми кобылами мы больше не хотели связываться, а трактора в деревне не было вообще.

В конце концов решили рубить сосны вдоль берега, которые стоят у самой воды, и можно их ронять прямо в воду, а дальше волочить за лодкой.

Лодка была, но не было лодочного мотора. Зато были весла и много молодой энергии. Бензопилы тоже не было, только обычная двуручная. И вот мы все втроем, включая маленькую Аленку, отправились на лесоповал.

Поскольку я должна была помогать пилить – тянуть за вторую ручку двуручной пилы, то надо было как-то обеспечить безопасность ребенка на это время. А ребенок только-только научился держать равновесие и ходить. Надо было сделать так, чтобы Аленка не свалилась в воду, пока мы пилим, не попала под пилу или падающее дерево.

Вопрос был решен чрезвычайно просто: бедную Аленку на недлинном «поводке» привязали к другому дереву на безопасном расстоянии. Конечно, я оставила ей какие-то игрушки, но они ей скоро надоели, она начала ныть и тянуться к маме. Поэтому как только очередное дерево начинало клониться, я бросала пилу и бежала утешать ребенка, предоставляя Сереже одному обрубать ветки и спихивать бревно в воду.

Таким методом было срублено три-четыре сосны и из них изготовлен плот, который прицепили к корме лодки и медленно-премедленно (на веслах!) поволокли к противоположному берегу, где стояла наша деревня.

Haш водный путь лежал мимо малюсенького (всего на пару березок) болотистого островка. И надо же было, чтобы именно в тот момент, когда мы плыли мимо, с островка раздалось отчаянное мяуканье! Видно, какие-то туристы потеряли или нарочно бросили здесь котенка. Котенок увидел или учуял людей и стал мяукать, поскольку это был его единственный шанс спастись. Аленка услышала мяуканье, начала кричать: «Там котя! Спасем котю!»

Делать нечего, и нам, с огромным плотом за кормой, пришлось сначала приставать к островку, потом шнырять по болоту, разыскивая котенка, потом снова отчаливать. Сережа управился со всем этим в одиночку, потому что у меня на руках был ребенок, я даже грести не могла – держала Аленку, чтобы она не выпала из лодки. Можно представить, как Сережа злился и ругался. Но Котю мы все-таки спасли.

Сосны на отвесном берегу – главное украшение озера и источник стройматериалов для аварийных случаев.

У этой кошки так и осталось имя Котя. Она прожила в нашей семье целых девятнадцать лет и к старости стала очень умной. Например, умела считать. Она знала, сколько человек живет в нашей квартире, и, если кого-то вечером не хватало, выходила в прихожую и сидела там, пока тот не появится.

Бревна были доставлены, баня поднята на домкратах (благо я все эти премудрости проходила при ремонте дома и знала, как и что делать хотя бы теоретически, а у Сережи была физическая сила). Так что за оставшиеся до возвращения в Москву дни все было действительно приведено в лучший вид, и мы отправились домой с законной гордостью, везя с собой еще и котенка в корзинке.

Этой баней мы пользовались еще, наверное, лет десять-двенадцать, после чего построили нынешнюю, более шикарную, с верандой, выходящей на озеро, отделением для мытья, парилкой и предбанником. И эту новую баню уже совсем недавно два раза подряд поджигали наши старшие дети со своими приятелями – ну в точности как я в свое время чуть не спалила родительский дом! Баню оба раза удалось потушить, только крышу перекрывали и меняли все внутри.

В конце концов мы пришли к выводу, что «нынешняя молодежь не умеет топить черные бани», и переделали баню на белую – поставили печку. С тех пор, тьфу-тьфу-тьфу, пожаров не было.

Две наши нынешние бани. Слева – та, с верандой, которая дважды горела у нашего старшего сына Мити и была переделана под «белую» топку. Справа – новая, только что построенная под традиционную «черную» топку, то есть без печной трубы. Дым при такой топке выходит прямо в парную. Перед тем как идти париться, надо проветривать. Мы такую баню любим больше.

Зато был пожар в такой же бане у нашего соседа и родственника Моркунова, причем прямо в тот момент, когда он там мылся со своим приятелем. Тоже, видимо, затлели доски от того, что печку слишком сильно топили. Почуяв дым, Моркунов сказал своему напарнику: «Толян, горим, кажется! Давай вылезем, зальем!» На что невозмутимый Толян ответил: «Да куда бежать-то? Вот домоемся и зальем!» Еле удалось уговорить его сдвинуться с места.

Так что такие деревенские строения горят не только у нас. Пожары – частое явление при деревенском качестве строительства.