Ирина Гид
Ирина Гид
51 год. Выглядит на 35. Красивая, яркая. Длинные темные волосы, великолепная фигура. Мы познакомились в Мандреме. Я собиралась покупать у пляжных торговок шелковые платки, Ирина консультировала меня по их качеству. Она хорошо разбиралась в индийских товарах – раньше владела магазином этнической одежды. Ирина – одна из немногих героинь этой книги, кого «доктор Гоа» не вылечил.
Я много лет работала гидом. Мне часто туристы говорили: «Ирина, вы любите Индию, вы, наверное, долго мечтали сюда приехать?» Нет, никогда! Просто у меня отобрали бизнес, и я развелась с мужем. Телефон молчал год. Мне 40 лет. В жизни наступил момент, когда хочется спросить: за что?
Необходимо рассказать предысторию – что было со мной в Москве, за несколько лет до Индии. Еще там я прошла инициацию у одного индийского святого. Дело было вот как.
В 1993 году я окончила художественный институт. Те пресловутые годы, когда нет еды, нет зарплаты, нет того-сего, пятого-десятого… И с дипломом на руках я оказалась предоставлена сама себе. Единственное, что я смогла придумать, – пойти на работу в школу, учителем рисования. Платили мало. А я являлась матерью-одиночкой, так что приходилось подрабатывать. Для фирмы своего знакомого я разрабатывала дизайн маек, а одновременно была и упаковщицей, и гладильщицей, и продавала эти майки. Утром я работала в школе, днем – гладильщицей и упаковщицей, по выходным – ездила майки продавать, искать заказы. Так я познакомилась с кришнаитами. Глава кришнаитов предложил мне открыть свой магазин.
В среде этих кришнаитов состоялась первая встреча со святым из Индии. Святой приехал в Подмосковье, я с ним встретилась, и он умудрился рассказать мое прошлое, настоящее и будущее, что просто уничтожило мои представления о мире, о Боге, о Вселенной, о том, что такое хорошо и что такое плохо. И, уже не рассуждая, я решила принять участие в некой инициации, после которой я бы считалась гостьей и ученицей. В инициацию входил подарок: небольшое подношение денег, фруктов – и наличие индийского костюма. Я отправилась на рынок, купила дыню и вырезала из нее корабль – это и был фруктовый подарок гуру. Мачты были из палочек для суши, паруса – из бумаги, со знаками «ОМ» и красивыми мантрами на хинди. Корабль вплыл в помещение, я была в потрясающем индийском сари из натурального шелка стального цвета…
Мне дали индийское имя Йогамайя, которое переводится как «Уничтожение иллюзий материального мира». Казалось, что все случайно, тем не менее это определило мою судьбу лет на пятнадцать вперед. То, что я делала потом, всю оставшуюся жизнь, – это уничтожала чужие иллюзии… И работа гидом, и книга, которую я потом написала… Вместо бредовых сказок об Индии я везде сообщала как можно более точную информацию. И даже мой сайт в Интернете так и называется – «YOGAMAYA.RU»…
Инициация была прекрасна! Мне дали в дар четки из священного базилика тулси. Пели мантры. Меня фотографировали, и много позже фотографии пригодились. Они служили мне пропуском в шесть индийских монастырей. Увидев фотографию, где я вместе с гуру, монахи разрешали мне жить там бесплатно, от всей души присматривали за мной, кормили и помогали.
А дальше начались настоящие чудеса. Я вышла замуж за человека из среды кришнаитов, который окружил меня и моего сына такой любовью, добротой и нежностью, каких я в жизни не видела. Мне даже казалось, что это мне неспроста, а за какие-то заслуги перед Богом: вот я полюбила святого, выполняю ритуалы, соблюдаю посты – и я получила награду… И одновременно появилось предложение открыть магазинчик, куда для начала я поместила майки со своей предыдущей работы. А потом выяснилось, что нужно много другой экзотики: блузки, штаны, кепочки, бусы, платки… В лавке были и японские сандалии гэта, и шапочки кипа, которые приносил еврей, воровавший их в синагоге, и китайские шелковые платья, и костюмы для занятия цигуном, и арабские платки… Настоящий магазин этнической одежды! Бизнес просуществовал около трех лет, а потом у меня его отобрал тот же кришнаит, который в свое время предложил открыть магазин.
Дом – полная чаша, работа, которая мне нравится, любимый супруг…
Все кончилось. Муж, пребывая в своих командировках, столкнулся с наркотиками, оказался подвержен этому и стал наркоманом. Развод.
От одиночества и ненужности я ухала в Индию.
Я написала завещание и поехала первый раз на три месяца. Я знала, что в Индии можно жить на три копейки. У меня была однокомнатная хрущевка, я ее сдала за 200 долларов в месяц. И вот на эти деньги путешествовала (да еще оставалось на золотые кольца с изумрудами, рубинами и сапфирами).
По-английски я знала два слова: «possible» и «impossible»[25]. Еще у меня была карта Индии.
Проехала я тогда 3 тысячи километров. Одна. На электричках и на автобусах. Была в Дели, Варанаси, Калькутте, Пури. Жила в монастырях. Когда я оказывалась в какой-нибудь глуши, то надо было лишь найти человека в форме (водителя, кондуктора, полицейского), после чего я тыкала пальцем в карту и говорила строгим голосом: «Possible?» Я ничего не понимала, что они мне отвечают. А иногда я рисовала поезд с вагончиками и рельсы. Это продолжалось, пока меня за руку не отводили к кассе или пока полицейские меня не сажали на свой мотоцикл и не везли куда-нибудь. Три года я так путешествовала (на лето возвращалась в Россию). Поскольку русских там не было, то я постепенно учила английский язык на слух. Я жила в индийских семьях, видела, как они готовят… Волосы я красила в черный цвет, а одежда у меня была – пенджаби. Я путешествовала в индийской одежде, чтобы меньше бросаться в глаза.
Мне казалось, что что-то должно измениться, что я что-то увижу, встречу, пойму… Иногда приключались чудеса, невероятные совпадения.
Месяц жила в Бенгалии, в монастыре. Изучала индуизм, ритуалы. Подъем в четыре утра: время мантр, – но не ходила. Тяжело, в гробу я видела идти в храм рано утром, я продолжала спать. Потом я обычно шла на рынок и покупала, допустим, два яичка, тайком несла их в монастырь (там еда жуткая) и варила кипятильником, в туалете чистила, чтоб никто не заметил скорлупу, и ела. В полдень я шла на дневную пуджу, потом – на Гангу, купалась в одежде (раздеваться там запрещено).
Московская жизнь представлялась черно-белым кино, а я вдруг оказалась внутри цветного. Утихала душевная боль, появлялись надежды, и они начинали сбываться: пожалуйста, вот тебе работа, еда, жилье, новые знакомые, – все на блюдечке с голубой каемочкой. Приключенческое кино, а я – его героиня. Вкус, цвет, качество жизни становится другим, и ты начинаешь копать в уме очень-очень глубоко, как потом выясняется.
Я думала, что индийские святые помогут мне вернуть душевный покой. Но потом поняла, что у них другая функция. Святой – это человек, который двенадцатилетним мальчиком попал в монастырь, 50 лет там живет и ежедневно что-то практикует. Психофизические характеристики его тела и всего, что рядом с ним, меняются.
Вот там, за занавеской, сидит святой. А у тебя вот здесь – горе. Ты идешь за занавеску – и вдруг начинаешь испытывать счастье. Ты не молишься, ты ему не веришь, просто на расстоянии 3 метров от него у тебя меняется состояние, как будто включили лампочку. Я видела людей, которые, как пиявки, в погоне за этими приятными чувствами годами следуют за святыми. Там был сын американского адмирала, он 25 лет сидел рядом со святым: бабы не надо – оргазм уже есть!
Вот однажды утром я иду к святому на аудиенцию. Поскольку я не говорю по-английски, то цепляю русскую американку, которая знает оба языка. Она переводит, но это – очередное разрушение иллюзий. Перевод не нужен, потому что святой тебя сразу считывает, как открытую книгу. И вопросы становятся не нужны, потому что он отвечает не на то, о чем ты спрашиваешь, а на что-то другое, – другими словами, на другом языке, но ты начинаешь понимать без перевода. Он говорит: в этой женщине очень много боли, непонятно, как она это выносит, но на самом деле она находится в руках Бога, и Бог ее благословил на все, что она делает. Поэтому жить в ашраме он мне разрешает сколько угодно, то есть я могу убежать от московских проблем: он меня приглашает, как в санаторий – просто так.
Встречи со святыми всегда происходят как-то по-другому, не так, как ожидаешь…
На третий год я начала работать. Поваром – в Южном Гоа, в ресторане. У меня мама очень вкусно готовила, и я умею. Мне предоставили жилье в беломраморной вилле. В ресторане я была немножко и художником: рисовала лозунги, плакаты, вывески, обложки для меню, – и поваром была, то есть осуществляла общее руководство на кухне.
Работать и жить там мне необыкновенно нравилось. Я просыпалась, служанка осторожно спрашивала, может ли она помыть полы и нужно ли мне что-то постирать. Потом я шла через поле в ресторан. По дороге могла встретить ящериц, кобр, мангустов, орлов, коров, собак и буйволов. Или я шла через две улочки, и все, кто меня встречал, со мной здоровались, разговаривали, приглашали попить чаю. Я приходила в ресторан. Если видела, что нет клиентов, то могла искупаться или сделать себе салат. Но если были русские клиенты, то я, конечно, тут же бросалась к ним, чтобы выяснить их пожелания – вдруг мои работники не смогли их понять…
Но в конце сезона за работу мне не заплатили. Один из начальников терпеть меня не мог, видя, каким успехом я пользуюсь у клиентов. У меня ведь появились поклонники, которые приходили только для того, чтобы пообщаться со мной, порасспросить об Индии. Одно из фантастических событий того времени – в меня влюбилась русская девушка из богатой семьи, которая орала в ресторане, что любит меня, отказывалась садиться и заказывать еду, если меня не было. Мне этот парень вдруг говорит: ты слишком хорошо жила – ела, спала, любовь разводила, и поэтому денег тебе не будет, пошла вон. Я была совершенно ошарашена, ведь в это время я заболела – тяжелая аллергия.
Жилье и еду мне предложила влюбленная девушка. У нее я лечилась и приходила в себя. А потом отправилась еще в один монастырь, во Вриндаван: я знала, что смогу пожить там до своего отлета в Москву.
Вот отрывок из моей книги «Любовь и другие животные Индии»:
«Впереди на древней набережной стояли два человека и бросали в воду куски лепешки. Черепахи кружили в реке, вытягивали шеи, вставали в темной воде и толпились, толкая друг друга, прорываясь к хлебу. Их толстенькие, неуклюжие, распластанные, как плавники, лапы высовывались из воды и снова шлепали по поверхности с мелодичным звуком. “Плюм! Плюм!” И опять, и снова, и снова “Плюм! Плюм!”. Звук и танец были прекрасны и покорили меня! Происходящее напоминало “Маленьких лебедей” из балета Чайковского.
Танцующие черепахи! Стоит закрыть глаза, я и сейчас их вижу… Река Ямуна-Джамна в местечке Вриндаван».
Произошла у меня в Индии одна встреча… Первое время я ездила по стране, чтобы узнать ответы на некие внутренние вопросы. Уже в первый, второй сезон ответы стали появляться. Я ждала перемен внутри себя, снаружи, знакомства с другими людьми, с мужчинами. Я научилась легко относиться к сексуальным связям. Не надо цепляться. Просто встретила человека, провела с ним 5 минут, 10 минут, сутки или двое – и пошла дальше. Дороги у всех разные. Не привязываться, не обольщаться, не влюбляться…
И так получилось по факту моего многолетнего пребывания в Индии, что с одним и тем же человеком я СЛУЧАЙНО встречалась в Индии четыре раза. В разных местах. Мы стояли на разных дорогах, разговаривали, но в первый и во второй раз он меня не заметил, не запомнил. И только в определенной ситуации, видимо, взглянув на меня под другим углом, он решил, что я ему нужна, и приступил к обольщению.
Я приехала в ашрам знаменитой святой Арита Нанда Майя в штате Керала. Я забыла паспорт, поэтому не могла остаться там ночевать (с некоторых пор появились такие строгости). Была уже ночь. И там я встретила этого человека, он меня вспомнил и бросился решать мои проблемы. Он мне показал ашрам, устроил личную аудиенцию со святой и решил помочь на обратном пути. Он вдруг сел со мной вместе в автобус и мгновенно принялся ухаживать… В благодарность я провела с ним ночь, и это не имело значения.
Но через несколько дней он вернулся, арендовал домик уже на нас двоих, мы поселились вместе и неделю не расставались. Потом его пригласили поработать гидом, а я поехала в Бенгальский монастырь. Я не собиралась влюбляться. Мне не так просто влюбиться. Я просто жила с ним вместе неделю. И каждый день что-то происходило. Завтраки, обеды, ужины, пляж, посещение храма и слона, привязанного буквально к забору нашего домика, занятия йогой… Или кино, которое мы смотрели вместе в постели на его компьютере… Мой мужчина переводил каждое слово. А как мы провожали друг друга на вокзале, что говорили…
Ну да, хорошие сексуальные отношения, эндорфины и все такое… Когда человек счастлив, он тупеет. Напряженности мысли нет. Но… что-то было. И когда я осталась одна, и меня уже не сбивали с толку оргазмы, эндорфины и серотонины, и я смогла сосредоточиться на том, что это было, зачем это было, как это было, что в этом необычного… И я вдруг поняла, что познакомилась с уникальным человеком, который в течение недели не сказал мне ничего плохого, не сделал ничего плохого, глупого или хотя бы рассеянного. Он оказался безупречен! Но когда это произносишь вслух или пишешь на бумаге, то получается какой-то бред, и в это просто никто не верит. Говорят: «Ну, ты что – дура? Подумаешь, хороший секс! Ты сама себе его придумала. Ты его идеализируешь». Да нет же!
У человека были настолько развиты душа и разум, что он не был способен на глупость, дурь, грубость, потому что грубость, агрессия – это не работает ни в быту, ни в семье, нигде. И он просто убрал все это из своей жизни. Он не тратил зря денег, он никогда не болел, он не курил, не пил, никого не унижал, не обманывал, не предавал, никуда не опаздывал, ничего не путал, никого не подводил. Каждый день работал. Он контролировал каждую секунду своего времени. Полная осознанность! Он за всю свою жизнь ни разу не оказывался в глупом, дурацком или беззащитном положении. Этого с ним не бывает и никогда не бывает с теми, кто находится рядом. Не бывает ничего плохого! Это какой-то бред и фантастика! Так ведь невозможно! Ну, там дурацкий анекдот, неловкое слово… Нет! У него не было дурацких шуток и неловких слов. Безупречен.
Я не могла в это поверить, мне захотелось проверить, то есть встретиться с ним еще раз. Я позвонила и назначила встречу. Когда я наконец приняла как факт, с кем меня свела судьба, я осознанно решила влюбиться и объявила ему по телефону, что хочу любить. У него была многолетняя виза от его страны (Украина). А у меня виза заканчивалась. У нас оставалось еще четыре дня. Мы встретились в Дели и, как счастливые молодожены, прожили там чудесные четыре дня. Я поняла, что такие люди бывают, что можно жить хорошо, без проблем: нежно, любовно, счастливо. Утро начиналось с того, что он приносил свежую клубнику и сливки мне в постель, потому что хотел меня обрадовать. Если мы ехали на рикше, он следил, чтобы мои локти не торчали наружу, – вдруг кто-то заденет… Просто такой человек…
Я уехала, мы переписывались, потом поссорились в письмах. Не виделись около четырех месяцев. Но я организовала новую встречу, и мы увиделись в Гималаях, жили там, потом путешествовали вместе еще четыре месяца. И я в нем не разочаровалась. Ну, не было ничего, за что можно было бы сказать ему хоть одно плохое слово… Да и сейчас я могу сказать лишь спасибо…
Потом очередная моя виза кончилась, я уехала. Опять была переписка. А потом он пришел к решению больше не поддерживать со мной отношения. Он потерял ко мне доверие, придумал, что я его обманула и предала.
Я кричала и плакала сутками. Я рыдала везде: в самолете, в аэропорту, дома. Я ничего не помнила и плохо соображала. Болело все, без конца и без начала.
Решив, что работа поможет, я опять устроилась в ресторан поваром. На следующий сезон прошла собеседование в русской туристической компании в Гоа, и вдруг совершенно неожиданно выяснилось, что завтра надо везти двенадцать туристов на два дня в Хампи. Местность я знала очень хорошо, но – по-своему, понятия не имела, в какой последовательности надо показывать достопримечательности. Мне нарисовали план и дали девушку-гида, которая в Индии была впервые. Отдельная сложность заключалась в том, что на рассвете второго дня в полной темноте мы должны были выдвинуться на гору Мадангу. Тропинки туда я не знала (а тропинка рядом с обрывом, и ограждения нет). Но на этой горе один местный житель, мусульманин по имени Радж, придумал бизнес – каждое утро в темноте подниматься на гору, чтобы встретить туристов и напоить их чаем. И вот этот Радж мне, слава богу, в этой тьме и попался, сразу врубился, что я ни хрена не знаю, и нас туда провел. Естественно, все следующие годы на горе Маданге я всегда уговаривала туристов купить чай у этого благородного джентльмена. Через пять лет на заработанные деньги он купил моторикшу и перестал наконец работать чайханщиком, таскать в гору всю эту тяжесть: воду, молоко, сахар, металлические стаканчики, керосинку и керосин.
Работать было очень тяжело, но интересно. Люди каждый день разные, и любой, даже самый маленький населенный пункт в Индии тоже каждый месяц разный. За все время не было двух одинаковых поездок. Были особенно запоминающиеся моменты: знакомство с тиграми или с гигантской малабарской белкой. Я понимала, что сотни тысяч людей, приезжающих в Гоа, никогда таких вещей не видели, не слышали о них и даже не подозревали об их существовании. А я езжу по интересной и любимой мной стране в комфортабельных машинах с кондиционером, ночую в хороших гостиницах, и мне за это еще платят.
Однажды я везла группу на однодневную экскурсию, которая называется «Слоны и водопады». Едут туристы на автобусе, в определенном месте пересаживаются на джипы и по пересеченной местности, преодолевая вброд четыре речки, двигаются в глубь единственного в Гоа почти нетронутого заповедника. Пылит наш джип, поднимая клубы красной пыли. И вдруг – что-то интересное. Стоит индус у дороги. И около него начинают останавливаться джипы, потому что индус держит на руках детеныша гигантской малабарской белки. Во всех заповедниках Индии живут люди, там же и работают, они – потомственные лесничие. Один из них подобрал детеныша, выпавшего из гнезда, выкормил его из соски. Детеныш лежит у него на плече. Гигантская малабарская белка во взрослом состоянии – размером с крупного кролика. Прыгая по деревьям, она пролетает по 5–7 метров! Она красно-черно-коричневая, очень красивая. И даже детеныш – нереального размера! И индус – как папа родной детенышу, рано или поздно он отпустит его на волю. Но пока он, как и любой индус, не прочь подзаработать. Он встал у дороги, туристы хотят сфотографировать животное. И, как это принято в Индии, за каждую фотографию индус, спасший бельчонка, получает 5 – 10 рупий.
Была еще экскурсия в штат Карнатака – там заказник по разведению бенгальских тигров и азиатских львов. При этом заповеднике в огромнейших вольерах, занимающих по несколько гектаров, существовало нечто вроде мини-зоопарка, где тоже была гигантская малабарская белка, которая через решетку брала у меня из рук орешки, и эта ее милая толстая морда… Это все, конечно, фантастика!
Бывали встречи с тиграми. Экскурсия называлась «Книга джунглей». Ехать туда 300 километров. Мы въезжали в Карнатаку, преодолевали серпантин и добирались до места назначения рядом с городком Шимога, где имели возможность познакомиться с 27 слонами (а столько слонов нет во всем штате Гоа), участвовать в их купании. Там же мы посещали заповедник, где вся наша группа пересаживалась в специальный автобус, оплетенный железом – он весь состоит из решеток.
И вот мы на этом автобусе, как в «Парке Юрского периода», попадали туда, где жили в своей естественной среде тигры. Мы ездили по эвкалиптовому лесу, и когда видели тигра, то двери автобуса открывались. Техники безопасности в Индии нет нигде и никогда. Открытая дверь – для того, чтобы туристы могли сфотографировать тигра как можно ближе и без решеток. В автобусе с нами сидел егерь с ружьем, и теоретически он должен был быстро нажать кнопку, чтобы двери захлопнулись, если бы вдруг тигр бросился на автобус. Но я же знала, что мы находимся в Индии! А это значит – или егерь забудет нажать кнопку, или двери сломаются… В такой ситуации видеть огромнейшую морду тигра на расстоянии в метр-полтора – это, конечно, нечто…
А я ведь на работе – бояться мне не положено. Поэтому на ступеньке автобуса всегда стояла я! А вот из-за моего плеча все остальные-то как раз и фотографировали… Но тигр ни разу при мне не бросился на автобус. Тигр молодой, сильный, ему три года, это его территория, и, конечно, он не бросается на автобус, потому что он на него уже много раз бросался. Наоборот, однажды, когда мы закрыли двери и собрались отъезжать, он подошел, поднял лапу и описал колесо. Потому что хозяин – он, это мы у него в гостях.
В том же штате Карнатака с гор Западные Гаты падает самый большой в Азии водопад. Называется Водопад Йогов. Он похож на Ниагарский. После слонов и тигров мы заезжали на смотровую площадку водопада. Там неудобная огороженная тропа, а за ней – пропасть. Мы обычно просто перелезали через заборчик и чуть ли не на четвереньках подползали к краю пропасти, чтобы посмотреть на водопад. Я делала так, как хотели люди. Если им кажется, что опасно, – они остаются на тропинке. Но вдруг в группе оказывается молодой геолог, ему интересно, и мы вдвоем ползем к пропасти. Или полная женщина в шляпе и свободном сарафане говорит, что отсюда ей плохо видно, задирает ногу через колючую проволоку и лезет к пропасти. Да замечательно – я ее только поддержу! Ни разу никто не свалился.
Если говорить о том, что мне запомнилось за многие годы работы гидом (около семи лет), то это – разочарование в русских людях, да и вообще в человечестве. У людей на отдыхе отключаются мозги и способность рассуждать. Они почему-то думают, что за их деньги я обязана исполнять любые капризы и отвечать на самые бредовые вопросы. К сожалению, гидов воспринимают как прислугу. Иногда складывались теплые неформальные отношения с туристами, но это случалось редко. Развития, перспективы в этой профессии нет. Это временная работа для одиноких людей, пока не появятся другие цели.
А последней каплей стала зима 2014 в Гоа, когда полиция начала арестовывать русских гидов. Я не хочу работать там, где меня могут арестовать. Во время трехдневной забастовки таксистов если забастовщики видели, что какой-то индиец везет иностранцев, то вытаскивали шофера из машины и избивали, а гида арестовывали, вызвав полицию.
Условия работы ухудшились, а зарплата не увеличилась. Я не подписывалась работать в военной обстановке! На работу приходилось выезжать в три-четыре утра. Профсоюз таксистов Гоа решил убрать все русские турфирмы из штата. Они хотят, чтобы люди по достопримечательностям ездили на такси, а не на туристических «тойотах», куда помещаются 6 человек, и не автобусами, куда помещаются 40 человек. Они хотят сами возить туристов в аэропорт, по двое в каждом такси, чтобы им больше платили. Поэтому автобусы, ехавшие в аэропорт, тоже останавливали. И люди не знали, попадут они на самолет или нет. Автобус остановлен, шофер избит. В четыре-пять утра раздаются звонки в турфирму: сделайте что-нибудь! Надо тайком подогнать другой автобус, пересадить людей и болотами, кружными путями добираться в аэропорт.
Гидов арестовывали и держали до выяснения ситуации с документами: есть ли лицензия у фирмы, где он работает, есть ли у него бизнес-виза и разрешение на работу? И даже если был полный порядок, то все равно долго, чуть не сутки держали в полицейском участке, в «обезьяннике». Люди не могли умыться, сходить в туалет, поесть, поспать. А мне не 20 лет. Я себя люблю и уважаю. Я не хочу оказываться в таких ситуациях.
Так что эпоха фрилансерства в Гоа, похоже, кончилась.
Я хочу жить. А жизнь и работу в Гоа уже ни жизнью, ни работой не назовешь: бесконечные трудности. Убегать от проблем с родиной и сидеть в Гоа год, еще год, потом еще год – это тупик. А большая часть здешних персонажей экспериментирует с наркотиками или тихо спивается дешевым портвейном, и тупик превращается в скрытую форму суицида, самоуничтожения.
Кто-то думает, что он живет для славы, кто-то – для денег, кто-то – для кайфа. Ерунда. Человеческие существа живут только для любви. Мне довелось пережить максимальное погружение в любовь, полное растворение. Всепоглощающее чувство – как ценность… Это сильнее любого наркотика, и жить без этого совершенно невозможно, как невозможно не дышать. Я чувствовала себя как рыба, которую вынули из воды и положили на сковородку.
Но мы встретились еще раз. При встрече тот, кто когда-то меня любил, не захотел объясниться, но вроде сказал, что подумает три месяца. Я надеялась, что он мне где-нибудь назначит встречу. Но этого не случилось никогда. И на все последующие годы стресс, горе, депрессия из острой фазы перешли в тупую и медленную. Тяготение к этому человеку несколько стихло только через семь лет, хотя я встречалась со многими людьми и впадала в некоторые взаимоотношения с мужчинами… Но это все – суррогат…
А мой возлюбленный давно не выходит на связь. Его нет ни в «Одноклассниках», ни «ВКонтакте», ни на Фейсбуке, ни вообще нигде. Никто не знает, где он. А еще он запретил мне сообщать в книге о нем то, что я знаю, даже пригрозил судом.
Иногда я встречаю похожих на него мужчин. Но чтобы чудо случилось, должно быть счастливое пересечение во времени и пространстве. Например, хороший парень Андрей живет в Гамбурге, ему 25 лет, и у него есть любимая девушка. Может быть, он оказался бы моим человеком, если бы мне было 20 или 25. А так мы ни во времени, ни в пространстве не можем пересечься. По факту он оказался такого же уровня, как мой пропавший возлюбленный: нереальный, фантастический человек. Андрей окончил в Германии Институт востоковедения, говорит на хинди и санскрите, изучает аюрведу, имеет высочайший уровень йоги. И при этом он относится к своим знаниям как к норме, никогда ими не кичится, не хвастается. Живет – как дышит. Он сначала изучал Индию теоретически, а потом ему дали грант на год пребывания там, и он уже мог делать все, что хочет.
Однажды в Москве я встретила престарелого кинорежиссера, от которого шла такая же волна. Человек фантастической глубины, ответственности… Ну и что? Ему уже 70 лет. А другому знакомому мужчине 60 лет, и он знаменитый философ, и у него есть жена. При чем здесь я?
Или вот один раз я встретила поляка, военного журналиста, три дня с ним общалась. Так ему сам Путин запретил приезжать в Россию – в какой точке пространства я с ним могу встретиться?
Конечно, за тем, как жил мой возлюбленный, стояла огромная работа. И сама Судьба, Вселенная помогает таким людям. Они рождаются в хороших, интеллигентных семьях, получают великолепное образование, но не успокаиваются на этом, а ищут что-то еще. В их биографиях обязательно присутствует жертвенность, одаривание людей: или информацией, или плодами искусства. А еще они имеют способность изменять все вокруг себя, влиять на мир. Под них может прогнуться целая страна: законы страны меняются, когда нужно. Помню, у моего любимого в Индии кончился паспорт, он зашел в консульство, и ему на паспорте написали ручкой – продлили документ еще на полгода. Я такого никогда не видела!
В биографиях подобных людей всегда есть что-то фантастическое, нереальное. Старика-кинорежиссера (это известный советский режиссер) в голодные 90-е годы один восточный миллионер нанял кинооператором – снимать торжества, свадьбы и юбилеи в своей семье. Несколько лет он работал на миллионера и содержал свою семью, детей, поддерживал бывших любовниц.
Можно, конечно, порадоваться тому, что такие люди вообще есть. Многие психологи, эзотерики говорят, что любить нужно Бога, себя, не растворяться в другом человеке… Чушь! Существуют ДРУГИЕ люди, в них есть смысл растворяться. Ты нашла своего человека, и вся твоя последующая жизнь – в служении ему. Жена Толстого или жена Достоевского – да, наверное, это отношения такого уровня, и они замешены на безусловной любви.
Индия – это моя жизнь. Но не вся. Это кусок жизни, который, естественно, меня изменил. До Индии я не писала книг, а после стала автором романа «Любовь и другие животные Индии» (и обращена эта книга к моему любимому). И Индия для меня – не снаружи, эта страна пропитала меня насквозь. Для меня нет разницы – находиться в Москве или в Индии. Я свою Индию ношу с собой. Для меня поехать в Индию – как выйти за дверь, как сесть в метро и поехать на Тверскую смотреть новогоднюю иллюминацию и ледовые скульптуры – вообще ничего не стоит. Я там как рыба в воде. Это мой дом. Но раз так, то уже нет необходимости и ездить туда. Можно поехать, а можно остаться.
В первые годы в Индии передо мной действительно открывались все двери. Я даже не знала, что в стране трудности с железнодорожными билетами, что в определенные места их надо заказывать за 2–3 месяца. Я ездила, тыкая пальцем в карту, и билет для меня всегда находился. А потом мне стали говорить: билетов нет, билеты будут через месяц, через два. То есть двери и возможности начали постепенно закрываться (это уже после встречи с моим любимым).
Сейчас я в Москве. И, к сожалению, сейчас в этом городе, в моем возрасте, в моей квартире, со всеми накопленными знаниями я чувствую себя нереализованным человеком. Ни в работе, ни в творчестве, ни в карьере, ни в любви, ни в семье не довелось полностью реализоваться. Я знаю об Индии так много, но кому это нужно?
Сдаю квартиру, оставшуюся мне от покойных родителей, и на это живу. Я не чувствую, что прожила жизнь женщины: любящей, любимой, семейной, беременной, рожавшей. У меня есть взрослый сын, но я никогда не жила с его отцом. Сын – умный, ответственный и любящий человек. Мне повезло с ним.
Но пазл не сложился. Столько шагов, столько знаний, столько усилий: внутренних, внешних, каких угодно, – и неужели все зря?.. Я написала книгу, нашла издательство, заключила с ним договор, дело дошло уже до верстки, но тут случился экономический кризис…
А больше всего мне хотелось бы любить и быть любимой.
* * *
Отрывок из книги Ирины под названием «Лечу смотрю живу» или «Любовь и другие животные Индии» (печатается в сокращении)[26]
Как только я думаю о нем, сначала в памяти возникает его теплая улыбка. Улыбка и мой непальский друг едины – как серп и молот, как джин и тоник, как Ромео и Джульета… Когда Чандан выходит из комнаты, кажется, что улыбка еще долго висит в воздухе. Как улыбка Чеширского кота!
Он появился на свет в феодальной семье состоятельных непальских землевладельцев. БРАМИН – высшая каста – индуист с правом проведения ритуалов. В Непале «время перемен», в которое не дай бог родиться. К власти приходят ставленники Китая – маоисты. И Чандан лишился и родового поместья, и счета в банке. Потерял друзей, с которыми вырос вместе.
Сколько скандалов в детстве он закатил родителям, чтобы ровесника, мальчика-слугу, с которым Чандан играл вместе, сколько себя помнил, отправили с ним в частную школу! Он отказался ходить в школу, пока его родители не оплатили учебу слуге.
Ныне друг детства, успешный дипломированный доктор, живет в Америке и вспоминает Чандана добрым словом.
В семье Чандана было принято давать старшему сыну военное образование. Одно время Чандан служил в армии. Он перепробовал множество занятий. Однажды ему показалось, что хотя он знает, как добиться материального успеха, но душевного покоя и прежнего, как в детстве, счастья ничто не приносит. Раздав деньги и имущество, он стал монахом и в двадцать восемь лет отправился по Индии, как классический бездомный саньяси.
Но, потеряв материальные ценности, в рваной одежде, на пыльных дорогах спокойствия он не нашел, поэтому через два года странствий снова начал с нуля и окончательно осел в Индии… У Чандана получалось организовать рентабельный бизнес: сезонные кафе на пляжах в Гоа.
Вскоре в уединенную бухту Парнем-Бич из Дели приехала Варя, нагруженная невообразимым количеством багажа, посудой, кальянами и дорогим кинопроектором для ресторана. Каждый день, во время общих посиделок, часами Чандан не сводил с нее влюбленных глаз, но, девушка, привыкшая к бесцеремонному напору русских мужчин, а не к робким и нежным взглядам, ничего не замечала до тех пор, пока монтажник-кровельщик Антон, помогавший собирать интернациональный ресторан, не сказал ей прямо о страстной влюбленности Чандана:
– Ты что, не видишь, он же глаз с тебя не сводит!
Вечером четверо хозяев разговорились не на производственные темы, а о любви. Уяснив мнения присутствующих по поводу верной и преданной любви, Варя, когда до нее дошла очередь, приподняла бровь, небрежно махнула изящной ручкой с художественным маникюром: «Ничего не могу сказать про верность!» Не удержалась и прибавила для красного словца: «У меня быть верной надолго не получается».
«Боже, – подумал Чандан, – как же не повезло ей, красивой девушке, рядом с ней никогда не было достойных мужчин, и она вынуждена быть легкомысленной. Я докажу ей, что можно жить по-другому».
И… доказал! Космический пазл сошелся.
Однажды вечером в случайной компании гостей за выпивкой и перекурами затянулся разговор о смысле жизни. Русские мужчины вещали о бизнесе и карьере, о тяжком духовном пути, который плохо сочетается с принятием на грудь спиртных напитков. Дошла очередь до Чандана. Когда ему перевели вопрос, он, не отводя взгляда от Варвары, тихо произнес: «Смысл моей жизни – в том, чтобы моя жена каждый день улыбалась».
У присутствующих девушек погрустнели лица. Они укоризненно смотрели на мужей, с завистью косились на довольную Варвару. Сейчас я знаю, что это не бесплотное намерение и не пустые слова. Ежедневная нежность и забота Чандана полностью изменили и жизнь, и характер Варвары.
В ресторане прижилась чудесная собака по имени Стони. Среднего размера пляжный пес. Они выглядят одинаково – короткая шерсть цвета песка. Приходят ниоткуда, уходят никуда. Сами выбирают временных хозяев и делят территории.
Он обожал Чандана. Чуял за километр и бежал навстречу. Провожал к автобусу, если хозяин ехал в городок Конакону. Непременно в прежней жизни Стони был мудрым философом, практикующим медитацию, но он, наверное, проштрафился перед богами. Бывает.
Приближался конец сезона. Как быть с собакой? Бросить преданного друга Чандан не мог, а везти его с собой в Гималаи на поезде невозможно.
Гита, сводная сестра Чандана, жила недалеко от Парнема, в Агонде. Муж Гиту бросил, а Чандан, выполняя наказ отца, поддерживал сестру и племянников материально. Гита не могла отказать старшему брату в просьбе и оставила у себя Стони.
Стони жил у Гиты, охраняя дом и играя с детьми. В Агонде смелый пес прославился как замечательный охранник и охотник: ему удалось загрызть двух черных клыкастых одичавших свиней, подкапывавших пальмы в саду Гиты.
Стони был счастлив всякий раз, когда Чандану удавалось приехать в гости к сестре. Приплясывая, скакал вокруг, норовя лизнуть хозяина в нос. Он узнавал и Варвару, но проявлял радость не так бурно. Пес старался не выпускать хозяина из виду, пытался пробраться в автобус, который через пару дней увозил Чандана и Варю на вокзал…
Через три года Стони тяжело заболел. Получив известие о болезни собаки, Чандан бросил дела и приехал в надежде вылечить друга. Два дня, оплатив такси, Чандан с собакой на руках ездил по ветеринарным врачам в округе, но медицинский приговор был неумолим. В последней клинике доктор предложил сделать смертельную инъекцию, чтобы облегчить страдания умирающей собаки. Стони скулил и, тоскуя, смотрел на Чандана, ведь умный пес все понимал. Чандан прочитал мольбу в темных глазах и отказался от укола.
Стони умер через два часа на руках хозяина и был похоронен в саду.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.