Кривая дорога «Грейспейса»
Страшен нам укус того врага, что другом кажется среди людей.
Муслихаддин Саади
Мудрые люди говорили, что враг не может предать. Предатель — это всегда тот, кто еще вчера находился рядом, был другом, а для высокого чиновника даже шептуном. Поэтому не зря говорится, не торопись делиться с друзьями самым сокровенным. Всегда оставляй в своем доме, полном гостей, запертую на ключ кладовку, в которой никому, кроме тебя, нет доступа. Всегда оставляй дверь, в которую никто, кроме тебя, не сможет войти. Для спецслужб — это аксиома!
Предательский укус шпиона Попова в отношении военной разведки и вообще Вооруженных сил СССР был крайне болезненным. Как же появился Петр Семенович Попов (1923–1960) на орбите ГРУ?
В 1942 году он ушел на фронт. Воевал достойно, судя по материалам личного дела, так как имел правительственные награды. Закончил войну офицером-снабженцем. Сослуживцы отмечали в нем такие черты характера, как замкнутость, вспыльчивость и нервозность. Вместе с тем он отличался дисциплинированностью и исполнительностью, что не могло не повлиять на выбор себе порученца генералом И.А. Серовым, который занимал должность заместителя маршала Г.К. Жукова по военной администрации. Генерал И.А. Серов, кроме того, по совместительству был заместителем наркома НКВД СССР — маршала Л.П. Берии.
Порученец понравился высокому начальнику своим служебным рвением. Все аттестации, хранившиеся в его личном деле, были положительны. Попов, страдавший из-за малого роста и худобы, часто замыкался, держался особняком, а поэтому плохо сходился с сослуживцами. Но, с другой стороны, умел вовремя подставить начальнику свою мокрую спину «от напряга» на ответственной службе. Именно за заслуги перед генерал-полковником Серовым последний отправил его по тыловой стезе на учебу.
В 1947 году Попов окончил Военную академию тыла и снабжения. После этого по протекции того же генерала Серова после сдачи вступительных экзаменов его приняли в Военно-дипломатическую академию ГРУ, которую он окончил в 1951 году и был направлен в Австрию в качестве стажера легальной венской резидентуры ГРУ. В городе Калинине (ныне Тверь) оставались его жена с двумя детьми.
Кстати, контингент советских войск в Австрии находился до 1955 года. Молодому разведчику была поставлена задача по вербовке австрийских граждан для работы против Югославии, с руководством которой в то время были напряженные отношения. Именно в это время у Попова завязался роман с австрийкой Эмилией Коханек. Для времяпрепровождения в ресторанах, театрах, снятых номерах на несколько часов в гостиницах нужны были деньги. Судя по материалам разработки будущего матерого шпиона, имеют право на существование три версии, как Попов был завербован в качестве агента ЦРУ.
Первая — американская: Попов пошел на сотрудничество из корыстных соображений, подбросив в автомобиль вице-консула в Вене записку с предложением сотрудничества на негласной основе. А после встречи с ним попросил устроить ему выход на церэушников.
Вторая — самого Попова: его похитили в Вене двое сотрудников легальной резидентуры ЦРУ, которые под угрозой тайного вывоза в США и суда над ним за шпионаж заставили его подписать подписку о добровольном сотрудничестве с их разведкой.
Третья — его любовница, гражданка Австрии Эмиля Коханек, вероятно сотрудничавшая со спецслужбами США, вывела Попова на американцев. Ведь любовник нуждался в деньгах. Расходы на встречи с Эмилией росли — зарплаты не хватало.
Вербовка американцами Попова под псевдонимом «Грейспейс» состоялась в 1954 году. Его первым куратором стал молодой, но уже достаточно опытный сотрудник ЦРУ Джордж Кайзвальтер, выступавший под фамилией Гроссман. Ему помогал другой разведчик — Ричард Ковач. А Джордж через два десятка лет засветится еще раз, работая с другим предателем — экс-генерал-майором Поляковым, о котором будет рассказано ниже. Американец не жалел денег — щедро оплачивал товар, продаваемый советским офицером.
Сильной стороной этих двух американцев была способность глубокого убеждения в правоте действий Попова против тоталитарного режима при беседах с обязательными выпивками. Так отмечался на конспиративных квартирах сданный Поповым «добротный товар» американским купцам. А его было много. За два года сотрудничества с ЦРУ Попов передал Кайзвальтеру имена 400 разведчиков и других оперативников ГРУ и даже КГБ.
Понимая, что россиянина могут в любое время откомандировать в Союз в связи с выводом советских войск из Австрии и американцам придется работать с агентом в условиях Москвы через тайники, Джордж направил в советскую столицу своего коллегу Эдварда Смита. Тот выполнил приказ — подобрал несколько мест для закладки тайников. Побывавший в 1953 году в отпуске Попов проверил работу Смита и пришел к выводу, что места будущих закладок и выемок никуда не годятся: подобраны дилетантски и в случае их использования опасны разоблачением.
За время пребывания в Австрии предатель выдал практически всю нашу агентуру, которую знал по долгу службы, а также систему подготовки оперативного состава в КГБ и ГРУ и организационно-штатную структуру этих ведомств. В дальнейшем Кайзвальтер получал от него информацию о текущей деятельности советской военной разведки в Австрии, о ТТД (тактико-технические данные) вооружения и военной доктрине того времени. ЦРУ получило через Попова копию отчета о проведенных в 1954 году в районе города Тоцк первых в Советском Союзе учений с применением ядерного оружия.
* * *
В 1954 году Попова отозвали в Москву.
«Неужели из-за Дерябина? (в феврале 1954 года сотрудник КГБ в Вене сбежал в США. — Авт.), — подумал предатель. Но в ГРУ никаких претензий к нему не предъявили. Больше того, в июне 1955 года кадровики направили его в ГДР в город Шверин, что практически повлияло на обрыв связи Попова с Кайзвальтером. Но агент по заранее оговоренному каналу послал письмо своему «благодетелю».
Прошло дней десять, и Попов получил письмо в заклеенном конверте, подсунутом под дверь его квартиры. В письме говорилось:
«Здравствуй, дорогой Макс!
Привет от Гроссмана. Жду тебя в Берлине. Здесь есть все возможности так же хорошо провести время, как и в Вене. Письмо посылаю со своим человеком, с которым ты должен завтра встретиться в 8 часов вечера около фотовитрины, возле Дома культуры им. Горького в Шверине, и передать ему письмо».
На практике знаю, разоблаченные эпизоды временного прерывания с ними работы противника объясняли появлением проблесков внутреннего раскаяния и мыслей, что от них разведка отстанет. Были ли эти мысли у Попова? Наверное, появлялись из-за страха разоблачения при продолжении подлой игры в дальнейшем. Но корысть и «друг» Кайзвальтер его нашли и тут.
Связь с Поповым ЦРУ поддерживалась через немку по имени Инга, а в дальнейшем к грязной работе советского отщепенца подключился агент-курьер ЦРУ Радтке. Встречи происходили практически ежемесячно в определенный день. На каждом таком кратковременном свидании курьер получал пакет для Кайзвальтера и передавал Попову письмо и пухлый, как правило, конверт с деньгами.
Личных встреч Попова с Кайзвальтером в Шверине не было. Они возобновились после того, как шпиона перевели в 1957 году в Восточный Берлин. По долгу службы он мог посещать и Западный Берлин, где они продолжили лично встречаться на конспиративной квартире.
— Мой друг, — притворно произнес янки, — теперь я для тебя не Гроссман, а Шарнхорст.
Читая некоторые следственные материалы автор нашел такие объяснения разоблаченного шпиона по обстановке того периода:
«В Берлине Гроссман взялся за меня основательнее. Он интересовался буквально каждым моим шагом. Например, после возвращения из отпуска, который я проводил в Советском Союзе, Гроссман потребовал наиподробнейшего отчета о том, как я провел отпуск, с кем встречался, требовал, чтобы я рассказал о мельчайших деталях. На каждую встречу он приходил с заранее подготовленным вопросником и во время беседы ставил мне конкретные задания по сбору информации».
В 1957 году руководство Центра «щуку кинуло в речку» — перевели его в Карлсхорст, где поручили узкий участок работы с нелегалами военной разведки. Но, несмотря на соблюдение командованием принципа конспирации, Попову удалось собрать установочные данные на некоторых из них и передать противнику…
24 ноября 1958 года Попов в последний раз встретился в Берлине с Кайзвальтером и был отозван в Москву. Там же его познакомили со специально вызванным из Москвы его будущим куратором-разведчиком ЦРУ под «крышей» атташе посольства США Расселом Лэнжелли. Договорились, что их личные встречи в советской столице будут происходить в ресторанах «Астория» и «Арагви».
Американцы знали, что скоро им с Поповым придется работать в Москве, поэтому его стали быстро экипировать всем нужным снаряжением: средствами тайнописи, шифровальными и дешифровальными блокнотами, радиопланом эфирных передач, подробной инструкцией пользования шифрами и адресами, по которыми он мог известить ЦРУ из СССР о неожиданных изменениях в обстановке, письмами-при-крытия.
На одной из встреч Кайзвальтер вручил Попову специальный приемник с миниатюрным магнитофоном. Там же янки вручил россиянину инструкцию, в которой говорилось:
«План на тот случай, если вы останетесь в Москве. Пишите тайнописью по адресу: Семья В. Нраббе, Шильдов, у л. Франца Шмидта, 28. Отправитель — Герхард Шмидт. В этом письме сообщите все данные о вашем положении и дальнейшие планы, а также когда вы будете готовы принимать наши радиопередачи. Радиоплан следующий: передачи будут по первым и третьим субботам каждого месяца. Время передачи и волна указаны в таблице…»
В середине 1958 года руководство военной резидентуры поручило подполковнику Попову вывести в Нью-Йорк нелегала — молодую женщину по фамилии Тайрова. Она выехала хорошо проработанным каналом по американскому паспорту. Но оборотень Попов предупредил ЦРУ о ее вояже. Янки тут же подключили к ее сопровождению костоломов ФБР. Однако те сработали так грязно, что наш нелегал заметил за собой плотную слежку. Она, удачно обманув пинкертонов, выскользнула из затягивающейся петли и благополучно добралась до Москвы. При разборе «полетов» в ГРУ, Попов обвинил в непрофессиональных действиях Тайрову. Его объяснения были приняты за истину, и он остался работать в центральном аппарате военной разведки.
* * *
В январе 1958 года в Москву в качестве атташе административно-хозяйственного управления прибыл 36-летний Рассел Аугуст Лэнжелли. В ходе наблюдения за его поведением в советской столице были установлены неопровержимые факты его тесного сотрудничества с разведчиками, действующими с позиций легальной резидентуры ЦРУ в Москве. Быстрое включение в разведработу создало впечатление у оперативников КГБ, что он прибыл для работы с конкретным, пока не известным «оборотнем» из советских граждан.
Вот один из примеров — 21 января 1959 года Лэнжелли дважды выезжал на машине из посольства в город для посещения магазинов. Он даже купил цигейковую шапку, но главное не ушло от внимания службы НН (наружного наблюдения) — он активно проверялся. Вечером того же дня он снова выехал из посольства. На проспекте Мира машина попала в пробку. Неожиданно он руль передал жене, а сам вышел из авто и торопливо направился в сторону метро. Спустившись на платформу, Лэнжелли последним сел в вагон, но когда двери стали закрываться, он, придерживая ногой одну из створок, ужом проскользнул в образовавшуюся щель. Потом выйдя из метро «Проспект Мира», явно проверяясь, он, посмотрев на часы, направился в сторону автобусной остановки. Ровно в восемь часов с янки поравнялся неизвестный в форме подполковника Советской армии (СА). Пройдя некоторое время рядом, они в этот момент незаметно для окружающих, но не для «наружки» обменялись какими-то предметами и разошлись.
Перед контрразведчиками стояла задача не упустить офицера и установить его личность. Доехав до гостиницы «Останкино», он остался там ночевать. Теперь труда не составило выяснить его фамилию. Военным оказался подполковник интендантской службы СА Петр Семенович Попов, 1923 года рождения, прибывший из Калинина…
Теперь территориальная контрразведка стала активно работать с армейскими чекистами. Все собранные материалы концентрировались в ДОР (дело оперативной разработки. — Авт.)под названием «Бумеранг», а сам фигурант дела проходил под кличкой «Иуда» — другого названия трудно было придумать.
В ходе изучения и анализа работы радиоразведыватель-ного центра США во Франкфурте-на-Майне было установлено, что с января 1959 года для агента, находящегося на территории СССР, по субботам в 22.00 и воскресеньям в 6.30 стали посылаться шифровки.
Контрразведку КГБ СССР заинтересовала и переписка Попова с гражданкой Австрии Эмилией Коханек, как уже знает читатель, его любовницей по службе в Вене. Совместные агентурно-оперативные мероприятия (АОМ) военной контрразведки и территориальных органов сразу же принесли положительные результаты, дающие возможность серьезно заняться подполковником Поповым.
Попов к началу 1959 года был полностью обставлен оперативным наблюдением. Служба НН 7-го Управления КГБ установила, что после январской встречи Лэнжелли и Попова последний активизировал свою деятельность. Он несколько раз приезжал из Калинина в отдел кадров ГРУ. Встречался с офицерами центрального аппарата военной разведки. В Калинине теснее стал общаться со своим знакомым — офицером, служившем на особо важном подразделении ПВО страны.
Когда стало очевидным, что Попов расширяет и углубляет свои связи с носителями секретов, а подозрение о его сотрудничестве с иностранной разведкой уже не вызывало сомнения, руководством КГБ СССР было принято решение негласно задержать подозреваемого. Огласка не нужна была на том этапе его разработки. 18 февраля 1959 года Попова арестовали. Личный обыск показал, что перед контрразведчиками явный шпион. Из карманов его одежды достали записную книжку, в которой значился домашний телефон Лэнжелли, пароль для вызова на встречу с разведчиком ЦРУ, 6 листов специальной копировальной бумаги, блокнот с тайнописным текстом довольно пространного очередного агентурного сообщения, подготовленного для передачи Лэнжелли:
«Отвечаю на Ваш номер один. Ваши указания принимаю к руководству в работе. На очередную встречу вызову по телефону перед отъездом из Москвы. При невозможности встретиться перед отъездом напишу на Краббе. Копирка и таблетки у меня есть, инструкция по радио не нужна. Желательно иметь адрес в Москве, но весьма надежный. После моего отъезда постараюсь два-три раза в год выезжать на встречи в Москву.
Сердечно благодарю Вас за заботу о моей безопасности, для меня это жизненно важно. За деньги тоже большое спасибо. Сейчас я имею возможность встречаться с многочисленными знакомыми с целью получения нужной информации. Еще раз большое спасибо».
А на квартире в Калинине в ходе официального обыска обнаружились остальные улики шпионской экипировки: инструкция по способам связи с разведцентром в США, план радиопередач, шифровальные и дешифровальные блокноты, а также средства для проявления тайнописных текстов, хранившиеся в тайнике, оборудованном в охотничьем ноже, катушке для спиннинга и помазке для бритья.
На первых же допросах Попов признался в своем сотрудничестве с американской разведкой и заявил, что в 1953 году он был секретно задержан сотрудниками ЦРУ в Вене и ходе угроз и грубого шантажа со стороны янки сломался…
В процессе следствия удалось установить, что предатель выдал американцам четырех советских военных разведчиков, назвал известных ему агентов из числа иностранцев, сдал несколько явочных и конспиративных квартир, используемых ГРУ, раскрыл, в том числе по предъявленным фотографиям, более 80 офицеров военной разведки. Вместе с тем он сообщил сведения об организации и новых изменениях в структуре ГРУ, системе отбора и подготовки военных разведчиков, ТТД не некоторые новейшие образцы вооружения, а также секретную информацию стратегического и политического характера.
* * *
Логика развития событий, связанная с негласным арестом шпиона Попова, подсказывала чекистам использовать предателя в качестве приманки в ходе оперативной игры. Наверное, контрразведчики вспомнили легендарные операции Смерша в годы войны с использованием разоблаченной немецкой агентуры в оперативных играх. Цель была одна — поймать с поличным сотрудника ЦРУ Лэнжелли, снабдить янки добротной дезинформацией и помочь руководителям ГРУ за время игры успеть вывезти раскрытых Поповым нелегалов в страны, где они были бы в безопасности. Кроме того, «служба Попова на Урале» позволяла сократить количество встреч с американским разведчиком.
Попов согласился участвовать в игре с ЦРУ, надеясь хоть как-то замолить свои грехи. Сразу же появился вопрос с легендой столь длительного молчания Попова. Решили, что его направили служить в Алапаевск командиром отдельной части, так как перепроверить объяснение своим агентом было трудно — Свердловская область в то время была закрытой для посещения иностранцев. Решение «поиграть» с янки потянуло за собой и ряд других вопросов — придать Попову соответствующий респектабельный вид, поэтому его перевели на улучшенный режим питания с увеличением прогулок.
В ходе оперативной игры были проведены четыре встречи Попова с Лэнжелли под контролем контрразведки. Первые две проходили в ресторане «Астория» — 18 марта и 23 июня 1959 года. Третья встреча — в ресторане «Арагви». На этих встречах шпиону Попову передавались крупные суммы денег в знак благодарности за «честную и активную работу» во благо всемирной демократии на земле, носителем которой является только США, инструкции по дальнейшей работе, данные об изменениях в способах связи.
За время оперативной игры мероприятия по выводу из-за границы преданных Поповым нелегалов успешно завершились. Американцев прилично нашпиговали дезинформацией, и, кроме того, истекал срок следствия по делу. В связи с этим оперативниками было принято решение о закруглении операции и задержании с поличным Лэнжелли.
15 октября Попов вызвал американца на встречу утром следующего дня в автобусе маршрута № 107. Это была четвертая и последняя встреча — Лэнжелли и Попов обменялись информацией в салоне общественного автотранспорта, что было мастерски зафиксировано оперативными кинодокументалистами. При выходе из автобуса шпион и разведчик были задержаны. Как образно писали газеты тех дней, «Бумеранг», сделав затяжной и опасный круг, в руки зарубежных хозяев не возвратился. Оператора Лэнжелли объявили «персоной нон грата», и он покинул пределы СССР на третий день после провала своей операции по связи со своим агентом.
По этому поводу в газете «Правда» 20 октября 1959 г. № 293 (15052) появилась коротенькая публикация под заглавием «В Министерстве иностранных дел Союза ССР». В ней
ГОВОРИЛОСЬ:
«16 октября с.г. Министерство иностранных дел СССР предложило выехать из Советского Союза атташе посольства США в Москве Р.А. Лэнжелли, поскольку его действия несовместимы со статусом аккредитованного дипломатического работника. Лэнжелли использовал свое пребывание в СССР для проведения разведывательной работы.
16 октября с.г. Лэнжелли имел в Москве конспиративную встречу с находящимся в Советском Союзе американским агентом, которому он передал инструкцию по дальнейшей шпионской работе, средства тайнописи и крупную сумму денег. Во время этой встречи оба ее участника были задержаны советскими компетентными органами, а шпионские материалы были у них изъяты.
Министерство иностранных дел СССР обратило внимание посольства США в Москве на недопустимость подобных действий дипломатических сотрудников посольства».
А «Иуда» в январе 1960 года предстал перед Военной коллегией Верховного суда СССР. Вердикт от 7 января 1960 года гласил:
«Попова Петра Семеновича признать виновным в измене Родине и на основании ст. 1 Закона об уголовной ответственности подвергнуть расстрелу, с конфискацией имущества».
Потом на Западе стали гулять байки о том, что Попов был первым предателем из ГРУ, которого в назидание другим сотрудникам заживо сожгли в топке крематория. Эту глупость через некоторое время стал тиражировать предатель из другого поколения сотрудников ГРУ, изменивших Родине, капитан Резун. Будучи завербованным английской разведкой и боясь разоблачения, он бежал в Англию и стал массово печатать пасквили под псевдонимом Виктор Суворов. Пройдет время, и многочисленные опусы Резуна превратятся в макулатуру, а Суворов для россиян будет только один — Александр Васильевич с его одной, но бессмертной книгой «Наука побеждать!»
Дело «Бумеранг» мы, молодые военные контрразведчики начала 70-х прошлого века, штудировали, как говорится от корки до корки, чтобы перенять опыт старшего поколения коллег, участвующих в ДОР на «Иуду». Иудино племя, к сожалению, не перевелось, что подтвердила вся дальнейшая история борьбы с иностранными разведками.
Перейдем ко второму предателю в системе трех «П» в ходе борьбы с оборотнями в погонах — Пеньковскому.