Владимир СЕМАГО: "Наш парламент – коррумпированный орган"

‹1 марта 2000 г.›

– Владимир Владимирович, вам не кажется, что политическая деятельность становится все больше Диагнозом, чем профессией. Через горнило Думы прошло много людей, они оказываются заражены этим вирусом и потом никуда от него не могут деться. Вновь и вновь встревают в политику.

– Есть люди, которые в политике зарабатывают средства на существование. И если вы уже начали заниматься этим, то уйти очень сложно, потому что вы ничего другого практически не умеете. Или то, что вы имели раньше, несопоставимо с тем, что вы получаете сегодня. Этот фактор заставляет многих идти в политику. Есть волшебное слово «синекура», когда можно нажимать кнопку, делать лицо и получать за это деньги.

– Сколько денег может заработать депутат за время своего пребывания в Думе?

– Точных цифр никто не знает. Проблема нашего парламента не в том, что в нем есть коррупционеры, а в том, что это коррумпированный орган. Вот где очень большая опасность для страны. Различие между самой идеей, идеологией и людьми, которые пытались эту идею не реализовать, а прикрыть ею свои истинные пристрастия. Я недоволен и сегодняшними коммунистами. Разница между восприятием начальной идеи и ее конечной реализацией. Взята была нравственная, чистая идея, которая была не то что реализована, а грязным образом использована в сознании, в мироощущении.

Были поставлены ложные идеалы, были даны ложные ориентиры, и общество вынуждено было, подчиняясь в определенной степени страху, следовать этим ложным ориентирам.

"Нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме". Но мне, честно говоря, да и, наверное, всем, кто жил в то время, это казалось не то что смешным, а чудовищно порочным. Понимая, что такое коммунизм, нельзя было согласиться с руководителями страны, что через двадцать лет можно достичь этого, так сказать, состояния общества.

– Поэтому теперь вы утверждаете, что эта цель достижима не скоро, лет так через триста-четыреста?

– Это пессимистический прогноз, на самом деле это может быть раньше. Все зависит от нас с вами.

– По-моему, Кампанелла уже давал нам примерно такой срок.

– Он его не реализовывал.

– А вы считаете, кто-то сможет реализовать и прожить триста четыреста лет?

Я считаю, что общество само приходит постепенно к осознанию. Есть теория конвергенции слияния социалистических идей с капиталистическими. Еще неизвестно, какие из этих идей будут превалирующими в следующем столетии.

– Так в чем идея коммунизма-то?

– В двух словах звучит следующим образом: превалирование общественных интересов над личными.

– По-моему, эта идея, реализованная в любой момент, звучит жутко. И эта идея вам близка?

– Гораздо больше, чем ныне существующие.

– Но тогда вы выступаете в роли политического провокатора. Вы говорите:

"Ребята, я член КПРФ. Но под коммунизмом и под КПРФ я понимаю совсем не ту пошлость, которую вы видите перед собой".

– И видели…

– Вместо того чтобы сказать честно: "Ребята, я марксист. Верю в счастливое коммунистическое будущее. Вот моя партия, вот мои сторонники, и полный вперед".

– Здесь более глубокий процесс. Согласен: то, что мы прошли, иначе как национальным позором не назовешь. Но сама по себе идея реализуема. Она зависит в очень большой степени от научно-технического прогресса. Общественное над личным может превалировать только тогда, когда личное реализовано. Я ведь не говорю, что мы должны войти в военный коммунизм или в лагерный коммунизм. Я говорю о том, что мы должны освободиться с помощью научно-технического прогресса внутренне и идейно до такой степени, что для нас общественные интересы станут выше, чем личные.

– Хорошо звучит, красиво. Можно попроще? Вы за частную собственность на землю?

– Против. Это анахронизм.

– Минуточку. Так какой же вы социал-демократ? Социал-демократия Европы, социал-демократия Америки на этот вопрос ответят четко и ясно. Они немножко отстают.

Мы должны двигаться вперед, вот и все о есть перед паровозом.

– Нет. Скорей всего, наш паровоз двигается быстрее, чем их.

– Мы так хорошо живем?

– Потому что у нас есть возможность… Мы еще не начали жить.

– Опять, как за последние семьдесят лет, должны поверить, что мы в предвкушении жизни?

– В том и состоит идея социал-демократии, что мы должны сегодня создавать эту жизнь. То, что происходило до, на мой взгляд, ничего общего с жизнью не имеет.

До этого был обман, а после 89-90-го годов – полное разочарование.

– Да, но вы предлагаете схему, которая всегда поддерживалась властью.

Отсутствие частной собственности на землю.

– Это анахронизм? Представим, что через десять лет проблема освоения водного пространства станет перед нами достаточно объемно. Как вы будете делить водное пространство между частниками? По квадратам на поверхности? В глубину?

– А почему частная собственность на землю должна распространяться на морское право? Давайте говорить о конкретике. Сейчас в России частной собственности на землю нет. Ипотечных банков нет. Ипотечного кредита нет. Поэтому мы живем не в стране, а в сказке.

– Не согласен с вами. Я предлагаю государственную собственность на землю.

– У вас дача есть?

– Да, конечно.

– Земля принадлежит вам?

– Насколько я знаю, по закону – да.

– То есть вам нравится идея, что эта земля достанется вашему сыну?

– Я не считаю, что для меня эта идея является знаковой или значимой. Дело в яркой, индивидуальной личности, а в каком замке или в каком доме жить, для меня это уже не имеет значения. В моем представлении власть – это инстпументарий, который помогает реализоваться человеку, концепция состоит в том, что власть должна помогать нам жить.

А что значит "помогать нам жить"? Это значит создавать условия, которые позволяют мне реализоваться и раскрыться полней, чем это есть на сегодняшний день.

– Реально что должна сделать для этого власть?

– Во-первых, власть должна контролировать произвол чиновничества. Например, я реализую экономический проект – строительство завода по переработке сельхозпродукции на территории Чеченской республики. Чиновник, от которого зависит эта ситуация, должен создать определенные условия. Утопическая, конечно, теория, поскольку она сегодня нереализуема, я с вами согласен. Но если мы не будем двигаться сегодня, нам придется начать двигаться завтра, послезавтра. Но когда-то придется начать двигаться.

– Но не факт, что начнем двигаться туда. Владимир Владимирович, сколько лет вы были в разнообразных выборных органах? Шесть. Понравилось? Нет, поэтому и ушел.

Работая в Думе, нашли вы мыслителей? Есть толковые люди… Как много их было?

Небольшой процент. Так с чего же вы решили, что эти люди, собравшись вместе, смогут толкнуть страну в правильном направлении? Мы сегодня имеем дело не с явлением коррупции, а с коррумпированным органом, который порочен в своей сути. Сегодняшняя Дума ничего положительного в общество не несет.

– Именно поэтому я удивился. Говоря о Думе как о коррумпированном органе, вы вместе с тем столь большое внимание уделяете чиновничеству.

– Я никогда не говорил, что я как институт отрицаю Думу. Парламент должен быть, но не такой, какой он в России сейчас. То есть мешают персоналии, система работы, организация?

– Мешает та обстановка, которая возникла при Борисе Николаевиче Ельцине, когда Дума создавалась как декоративный фасад демократии.