Чеченский узел. Как все начиналось

На Северном Кавказе не забыли ни о крови, пролитой еще в XIX веке, при завоевании Чечни, ни о том, как в 1944 году по приказу Сталина чеченцев всех до единого вывезли с родной земли. Чеченские лидеры родились в ссылке, и у каждого в семье были родственники, которые погибли во время депортации. Еще больше чеченцы были обижены тем, что перед ними не извинились и что они так и остались какой-то подозрительной нацией.

Депортация 1944 года породила глубокое недоверие к власти, а власть, в свою очередь, никогда не доверяла чеченцам. Они жаловались, что их сознательно не берут на работу в ведущие отрасли промышленности, не пускают в науку. Руководящие посты доверялись только приезжим. Начальниками ставили русских и вообще республику пытались русифицировать. Но безуспешно.

В этом неразвитом, депрессивном регионе людям нечем было заняться. Мужчины разъезжались на заработки по всей стране. К 1991 году безработица в республике составляла триста тысяч человек. Неустроенность и затаенное недовольство множились на особенности национальных традиций. Здесь всегда легко хватались за оружие и были готовы доказывать свою правоту силой, в том числе силой оружия. И не забывали завет народного героя Шамиля, сражавшегося с Россией: «Маленькие народы должны иметь большие кинжалы».

В ноябрьские дни 1990 года, на волне бурных перемен, происходящих во всей стране, в Грозном был создан Общенациональный конгресс чеченского народа. В Москве на это событие мало кто обратил внимание.

Председателем исполкома конгресса чеченцы избрали соотечественника, которым невероятно гордились, – генерал-майора Джохара Дудаева, командира дивизии авиации стратегического назначения в Тарту (Эстония). Маршал Язов объяснил, что на вооружении авиадивизии Дудаева состояли оперативно-стратегические бомбардировщики Ту-22М3 (по натовской классификации «Бэкфайр»), предназначенные для поддержки боевых действий Балтийского и Северного флотов.

Дудаев родился в 1944 году в ссылке в Казахстане. При Хрущеве сумел поступить в летное училище, окончил Военно-воздушную академию имени Ю. А. Гагарина, получил много наград. Когда Дудаеву присвоили генеральское звание, чеченцы по всей стране ликовали – первый чеченский генерал!

Судя по всему, Джохару Дудаеву предназначалась чисто представительская роль. Но не таков был генерал. Он оставил службу, вместе с семьей переехал в Грозный и очертя голову ринулся в политику.

Последний руководитель КГБ Чечено-Ингушетии полковник Ахмет Цуцаевич Хатаев вспоминал:

– Когда он появился в республике, у чеченцев гордость возникла. Когда он зашел в большой зал, все встали. Он в форме генерала зашел. Надо было это развить. Использовать для консолидации на здоровой почве. Но упустили этот момент.

В ноябре 1990 года Верховный Совет тогда еще единой Чечено-Ингушетии принял Декларацию о государственном суверенитете республики. Ее подписал председатель Верховного Совета республики, первый секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС Доку Завгаев, на которого потом станет опираться Москва. Партийный чиновник Завгаев провозгласил Чечено-Ингушетию суверенным государством. В декларации осуждался «геноцид в отношении чеченцев и ингушей» и говорилось о том, что «республика оставляет за собой право на возмещение морального и материального ущерба, причиненного республике и ее народу в 1944–1957 годах».

Верховный Совет во главе с Доку Завгаевым принял решение учредить пост президента республики. Завгаев готовил эту должность для себя, а досталась она Дудаеву. В августовские дни 1991 года власти Чечено-Ингушетии поддержали ГКЧП. А Конгресс чеченского народа во главе с Дудаевым, напротив, встал на сторону Ельцина.

На митинг созывали людей со всей республики. Они, бросив работу, приезжали в Грозный из самых отдаленных сел. Участники митинга ворвались в здание горкома КПСС и превратили его в собственный штаб. Рядом находилось здание местного КГБ, его тоже захватили. Рассказывали, что захватом здания госбезопасности будто бы руководил милиционер Бислан Гантамиров, который уже во вторую чеченскую войну станет главной опорой Москвы.

Виктор Иваненко:

– 23 августа 1991 года у меня раздался звонок из Грозного. Председатель республиканского КГБ Кочубей докладывал, что толпа ворвалась в здание комитета. Я попросил взять трубку кого-нибудь из представителей новой власти. Трубку взял Яндарбиев. «Я подозреваю, что вы вывозите документы», – заявил он.

Генерал-майор Игорь Васильевич Кочубей служил в Грозном с 1990 года, когда сменил на этом посту Игоря Межакова, ставшего начальником Иваненко в Инспекторском управлении.

Зелимхан Яндарбиев был поэтом и одним из идеологов чеченского национального движения. Он станет вице-президентом у генерала Джохара Дудаева, а после смерти генерала будет руководить Ичкерией.

– В Грозном начались волнения, – рассказывал Ахмет Хатаев, в ту пору подполковник и один из руководителей контрразведывательного подразделения КГБ республики. – Толпы подходили к зданию Комитета, требовали – выдайте людей, которые томятся у вас в казематах. Я сам выступал перед этими людьми. Объяснял, что у нас в камерах никого не держат. Если желаете убедиться, то можете выделить из своей среды двух-трех человек, мы им покажем. Я в республике небезызвестный человек, бывший спортсмен, с молодежью много работал. Люди разошлись.

Когда в Грозном захватили здание КГБ, у Москвы был выбор: то ли идти на силовые действия, то ли договариваться с Дудаевым. Решение должен был принять Борис Ельцин. Но президента в те дни не оказалось в Москве.

Виктор Иваненко:

– Борис Николаевич с группой приближенных исчезает в Сочи, и я не могу связаться, чтобы доложить и договориться об ответных действиях. Председатель КГБ России звонит президенту России, а охранник говорит: Борис Николаевич занят, а чем занят, я не знаю. Ну направь я туда группу «Альфа», например. Еще вопрос, поехали ли бы ребята. Допустим, поехали бы. Без крови бы не обошлось. Взять на себя ответственность за кровь на Кавказе в тот момент я был не готов.

К этому вопросу специалисты будут вновь и вновь возвращаться: а не стоило ли сразу же малой кровью подавить грозненский бунт в зародыше и избавить себя от всего, что произойдет потом?

Но малой кровью дело бы не обошлось. Очевидцы, которые в те дни находились в Грозном, видели, как горели глаза у чеченской молодежи, стекавшейся со всей республики. Не сложно предположить, что многие предпочли бы погибнуть, но не выдать генерала Дудаева.

4 сентября Дудаев объявил Верховный Совет республики низложенным. Генерал заявил, что Чечня должна стать независимой, избрать свой парламент и президента. А ингуши пусть создают свою республику.

В Грозный полетел новый глава Верховного Совета России Руслан Хасбулатов. Считалось, что он, как чеченец, лучше разберется в том, что там происходит. Хасбулатов согласился на роспуск Верховного Совета республики, во главе которого стояли партийные чиновники, – все равно им уже никто не подчинялся.

Дудаев, как человек военный, сразу начал формировать свою гвардию. Тогда Ельцин поручил вице-президенту Руцкому, не обремененному обязанностями, заняться чеченскими делами.

Александр Владимирович Руцкой был готов всей душой трудиться рука об руку с президентом. Он жаждал деятельности. Приходил на заседания правительства и садился слева от Ельцина. Он считал, что если народ выбрал их двоих, то они вдвоем и должны управлять страной. Но после выборов о нем забыли. Ельцину и его команде он был просто не нужен. Вице воспринимали как архитектурное излишество.

Виктор Иваненко:

– Я заказал у пограничников самолет. Но, к сожалению, мне не удалось одному улететь в Грозный. Пришлось лететь с делегацией Руцкого. Вступил я в переговоры с Дудаевым, в тот момент вменяемым человеком. Откровенно говоря, около него были люди, близкие нам. Они могли влиять на него. Дудаев хотел, чтобы его принял Ельцин, чтобы его признали. Но в его окружении были и такие люди, как Яндарбиев, в чьи планы не входило мирное развитие событий. Договориться об освобождении здания КГБ не удалось… Пришлось мне тогда отвлекать на себя внимание. За мной десять боевиков ходило – наружное наблюдение. А моим сотрудникам удалось в этот момент вывезти картотеку агентуры. Большое дело, чтобы избежать резни.

10 октября генерал Иваненко как председатель КГБ РСФСР приказал: «Временное исполнение обязанностей председателя КГБ ЧИР возложить на подполковника Хатаева Ахмета Цуцаевича». Тот служил в системе госбезопасности с 1973 года, окончив институт и отслужив в армии.

Виктор Иваненко:

– Пришлось сменить председателя КГБ Чечено-Ингушетии. Хороший мужик был Игорь Кочубей. Но он ставленник Завгаева, предыдущего руководителя Чечни. Не в состоянии был вести диалог с новыми людьми. И я поставил Ахмета Хатаева. Он был заместителем начальника второго отдела. Я его сразу повысил до исполняющего обязанности председателя КГБ. Потому что у него как раз были возможности диалога с новой властью.

Ахмет Хатаев:

– После захвата нашего здания мы в санчасть перебазировались – достаточно мощное здание, в нем можно было держать оборону. Прибыли в республику руководители России… А на улице толпа, небезопасно. Передо мной была поставлена задача – обеспечить безопасность Иваненко. У меня была специально подготовленная группа. Нам с большим трудом удалось усадить его в машину и увезти.

Виктор Иваненко после поездки в Грозный подготовил докладную записку для Ельцина:

«Значительная часть населения, прежде всего чеченской национальности, поддерживает смещение Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики… В этих условиях, на наш взгляд, выход из кризиса возможен только на путях политических решений, поскольку силовые методы неминуемо приведут к эскалации насилия, большим жертвам, дискредитации политики РСФСР и ее руководства».

Но Ельцин занимался этими делами через силу. Похоже, не сознавал, что решение проблемы, возникшей на Северном Кавказе, требует серьезных усилий, прежде всего от него самого. Наверное, сказывалось характерное для советских партийных руководителей пренебрежительно-покровительственное отношение к обитающим на юге народам, которые нет смысла воспринимать всерьез.

Виктор Иваненко:

– Вернулись мы из Чечни. Ну, я должен довести до Ельцина предложение, что надо принять Дудаева. Кстати, когда мы выезжали из Чечни, Дудаев догнал меня во Владикавказе. Еще раз попросил передать Борису Николаевичу, что он готов к взаимодействию, и попросил аудиенции. А в Москве идет заседание Верховного Совета. И Александр Владимирович Руцкой, докладывая о поездке, говорит, что там власть захватили бандиты.

Наверное, это было недалеко от истины, но с кем-то в Грозном все-таки следовало договариваться. Вице-президент своим заявлением оттолкнул и тех, с кем еще можно было иметь дело.

Виктор Иваненко:

– Я, естественно, вспылил. Я был молодой, незакомплексованный. Попросил слова после Руцкого. Говорю: «В Чечне происходят сложные события. Большая безработица, особенно среди молодежи, религиозный фактор, память о депортации 1944 года, межнациональные проблемы. Нельзя просто так заявлять: все это бандиты! Надо вести переговоры, находить здоровые силы, опираться на эти здоровые силы».

В ответ вице-президент Руцкой обещал «выгнать председателя российского КГБ Виктора Иваненко за пассивность» в отношении Чечни. Депутаты, плохо представлявшие себе, что там происходит, требовали, чтобы генеральный прокурор Валентин Степанков вылетел в Грозный и арестовал «лидера оппозиции Дудаева».

В ответ оскорбленный Джохар Дудаев объявил в Чечне мобилизацию. Фактически это было объявление Москве войны. 27 октября Дудаев был избран президентом Чеченской Республики, хотя эти выборы едва ли можно было назвать демократическими. 1 ноября первым же своим указом Дудаев объявил Чеченскую Республику суверенным и независимым государством.

Дудаев хотел переговоров с Ельциным, считал, что с ним, лидером целого народа, должен встретиться сам глава России. И кстати говоря, явно был готов пойти на компромисс, если бы российский президент проявил внимание к чеченскому генералу.

Ирина Александровна Дементьева, специальный корреспондент «Известий», признанный знаток ситуации на Северном Кавказе, говорила:

– Был ли Дудаев оголтелым сепаратистом? Думаю, что мы его таким сделали, а тогда у него не было никакой программы. Он вышел в отставку и хотел послужить своему народу, о котором, как человек военный, а значит, в чем-то ограниченный, имел поверхностное и несколько мрачновато-романтическое представление… Но думаю, он и сам не знал еще, куда его загонят обстоятельства. У меня было тогда четкое впечатление, что протяни ему руку Ельцин – они бы поладили и нашелся бы чеченский вариант договора. А Россия темнила, лукавила, отворачивалась, озлобляя и без того не очень уравновешенного генерала…

Ахмет Хатаев:

– С Дудаевым я много раз встречался. Когда надо было защитить сотрудников или их семьи от людей, которые хотели бы свести счеты с чекистами. Или когда мои сотрудники уезжали из Чечни, мне нужно было получить их пенсионные дела. Я откомандировал практически всех, кто был востребован. С семьями. На Лубянке кадровики распределяли их по регионам…

– И как с вами разговаривал Дудаев?

– Уважительно. Он вообще уважительно относился к человеку в погонах. Президентскую присягу Дудаев принимал в форме генерала Советской армии. Надо было с ним работать. При моих встречах с ним, откровенно скажу, я встречал понимание.

– Вы считаете, что с генералом можно было наладить рабочие отношения и избежать кровопролития?

– Дудаев мне говорил: «Ельцин не знает, что у нас происходит. Я хочу с ним встретиться». Эту информацию я передавал в Москву… Уже после я встречался с высокими руководителями, зная, что на повестке дня – большая война. Я говорил: не надо этого делать, можно иными средствами решить проблему. Если придет армия, танки придут, они поведут себя как слон в посудной лавке. Ввод войск моментально усложнит ситуацию. Обидите одного, возникнет цепная реакция. Это Чечня. В этом краю живет Муса, а его родственник Исса – в другом. Здесь обидели – там отдается.

В конце 1991 года на руководителя госбезопасности республики напали. Но не учли его подготовки. Хатаев забрал у них удостоверения и отдал Дудаеву:

– Что это ваши люди организуют нападение на руководителя КГБ?

– КГБ в Чечне больше нет.

– КГБ пока не упразднен, он есть, и руководитель КГБ тоже есть.

Машину руководителя КГБ республики обстреляли из подствольного гранатомета. Не попали. Но в конце концов Ахмету Хатаеву пришлось покинуть родные места. В Москве он стал доктором экономических наук, профессором, написал несколько книг, служил в Федеральной службе по контролю за оборотом наркотиков…

Виктор Иваненко:

– В комитете автономной республики оперативного состава было около семидесяти человек. А всего около двухсот. Примерно половина – это чеченцы. У них была какая-то защита местная, их тейп защищал. А русские были беззащитны. Большинство из них были местные уроженцы, потому что мало было желающих ехать в Чечню работать. Всех русских сотрудников мы вывезли. Кого можно, устроили на работу у соседей: в Ставрополье, Ростове, Волгограде.

8 ноября президент Ельцин по настоянию Руцкого подписал указ о введении в Чечено-Ингушетии чрезвычайного положения. Исход политической борьбы в Грозном был еще не ясен. Указ подорвал позиции пророссийских политиков, потому что чеченцы восприняли его как попытку вновь их задавить и взялись за оружие.

Виктор Иваненко:

– Мне приносят на визирование проект указа. Я сказал, что визировать не буду. Несмотря на это, президентом указ был подписан. Стали готовить оперативно-войсковую операцию. Вот тут я допустил ошибку. Раз я был не согласен, надо было подать в отставку. Я так и собрался поступить. Но все мои сотрудники сбежались: «На кого ты нас оставляешь в такой сложной ситуации!» И я пошел на гнилой компромисс, откровенно говоря. Ради своих сотрудников, которых хотел уберечь от того, чтобы им навязали нового начальника.

Вице-президент Руцкой требовал осуществить военную операцию, навести в республике порядок, распустить вооруженные отряды и арестовать Дудаева. Милиция и военные не хотели заниматься этим делом, понимая, что всю ответственность за пролитую кровь возложат на них. Дудаев объявил в республике военное положение, раздавал оружие, приказал превратить каждый дом в крепость. Местная милиция присягнула ему на верность.

Виктор Иваненко:

– Известно, чем кончилась эта войсковая операция. Там весь народ вышел на улицы защищать своих людей. Хорошо еще, что самолеты с нашими войсковыми подразделениями не подбили, когда они приземлялись в Грозном. Потоптались они вокруг аэропорта, и вынуждены мы были все эти войска вернуть назад. Ситуация стала еще хуже. Боевики наглели. Дудаев перестал выходить на связь. В тот момент произошло еще одно событие, которое я тоже себе ставлю в вину. Боевики убили майора КГБ Толстенёва.

Майор Виктор Толстенёв, старший оперуполномоченный Шелковского райотдела КГБ Чечено-Ингушетии, приехал в Грозный. 12 ноября 1991 года он оказался на одном из митингов, бушевавших в городе. Чем-то привлек к себе внимание чеченских боевиков. У него при себе оказались служебное удостоверение и табельный пистолет. Его бросили в камеру. Грозненское телевидение вечером обещало, что его будет судить чеченский народ. А на следующий день майора нашли в камере мертвым.

Виктор Иваненко:

– Я, к сожалению, в тот момент не выразил своего отношения к этому убийству в самой резкой форме. Меня потом обвиняли в том, будто я открестился от своего сотрудника. Но я тогда думал о семьях русских сотрудников КГБ Чечено-Ингушетии, которых надо было оттуда вывозить. Поэтому избегал жестких высказываний в адрес Дудаева и его приспешников. Пока мы мы всех своих не вывезли… Но все равно я и по сей день ощущаю какую-то вину перед семьей майора Толстенёва.

Осенью 1991 года «Красная звезда» взяла у генерала Дудаева интервью.

– Джохар Мусаевич, в армии вы всегда были на хорошем счету. Как правило, вам доставались отстающие подразделения и части, но вы их выводили в передовые. Как вам удавалось этого добиться?

– Да, мне доставались в основном трудные гарнизоны. Так было и в Сибири, и на Украине, и в Прибалтике. Но я всегда их выводил в отличные. Я был лучшим командиром дивизии…

– Не готовитесь ли вы к войне? – спросил корреспондент «Красной звезды».

– Любое вооруженное вмешательство России в дела Чечни будет означать новую кавказскую войну, – ответил Дудаев. – Причем войну жестокую. За последние триста лет нас научили выживать. И выживать не индивидуально, а в качестве единой нации.

– Вы хотите сказать, что в случае вооруженного конфликта это будет война без правил?

– Да, это будет война без правил. И будьте уверены: на своей территории мы воевать не собираемся. Мы перенесем эту войну туда, откуда она будет исходить…

На первом этапе чеченского кризиса еще все можно было решить путем откровенных переговоров с Джохаром Дудаевым. Но для этого его нужно было пригласить в Кремль и разговаривать с ним уважительно. Ельцин наотрез отказывался это делать. Шанс договориться был упущен.

Валерий Ямпольский:

– Иваненко был во многом прав. Но я думаю, что отношение Ельцина к нему изменилось после того, как он выступил на заседании Верховного Совета, где Руцкой, вернувшись из Чечни, докладывал депутатам о необходимости военного вмешательства в республику. Иваненко аргументированно показал, что этого делать нельзя, что это приведет к кровопролитию, к убийству своего же народа. И к политическим потерям… Вот после этого отношение к нему стало иным. Почему? Потому, что кому-то все-таки хотелось затеять войну. Что из этого получилось, известно… Я думаю, с этого началось негативное отношение к Виктору Валентиновичу. Он говорил Ельцину то, что обязан был сказать, а не то, что президент желал слышать. Вот и все. А Баранников в это время парился с Ельциным. И выпивал с ним. Конечно, он был ближе.

Виктор Валентинович Иваненко попал в трудное положение, лишившись доверия со стороны Ельцина. Нужно оперативно решать вопросы с президентом, а тот не принимает.