Латвия

Схожими были настроения населения и в Латвии. В 12.30 18 июня командир 2-й танковой бригады генерал-майор А.В. Куркин доложил командующему БОВО о том, что «население Митава [Елгава] и Рига восторженно встретило советские войска особенно в Рига, где с начала приезда сов[етских] войск до ночи происходили неорганизованные демонстрации, сопровождаемые большими стычками с полицией, которая применяет оружие против демонстрантов, в результате которой имеются с обеих сторон жертвы»[1447]. Позднее в докладе о действиях 2-й танковой бригады отмечалось, что «население городов, особенно Риги, с большим подъемом встречало части Красной Армии. Рабочие города большими массами собирались на улицах города. Полиция города Рига 17.6.40, наводя порядок, грубо обращалась с рабочими, в результате чего между полицией и рабочими произошла вооруженная стычка. Полиция открыла стрельбу по рабочим в р[айо]не вокзала, а затем у телеграфа гор. Рига. Стрельба была приостановлена частями бригады, и общий порядок по охране города в важных пунктах был возложен на части 2[-й] лтбр»[1448].

Как вспоминала позднее жительница Елгавы А. Клекере, «17 июня 1940 года около 10 часов утра среди жителей Елгавы с быстротой молнии распространилась весть о появлении танков Красной Армии. Тотчас же у Литовского шоссе и Елгавского воздушного моста, а также на улице Академияс собрались радостно возбужденные елгавчане. У многих в руках были цветы. Мелькали красные косынки, которые в честь такого случая повязали девушки. Когда появились первые танки, их буквально засыпали цветами. Раздались восторженные возгласы: “Да здравствует Красная Армия! ”, “Да здравствует СССР! ”, “Долой фашизм!”. Люди обнимались от радости. У многих на глазах были слезы. Под вечер, концу рабочего дня, все улицы, по которым ехали танки, были запружены народом. Один танк остановился у рыночной площади. Сразу же вокруг него собрались люди. Они приветствовали танкистов. Из толпы на руках подняли юношу. Обращаясь к красноармейцам, он закончил свою краткую речь словами: “Призываю всех бороться за свободу и демократию! Долой фашизм!”»[1449]. 17 июня в Даугавпилсе население по призыву Латгальского областного комитета компартии Латвии радостно приветствовало советские войска, около моста через р. Даугаву состоялся многолюдный митинг, разогнать который полиция не решилась[1450].

Согласно изданной в 16 часов 18 июня оперативной сводке № 8 штаба БОВО, «отношение населения к частям Красной Армии хорошее. При вступлении войск в Ригу и Митаву проходили демонстрации в честь Красной Армии, особенно в Риге, где полиция разгоняла демонстрантов с применением оружия. Имеются жертвы как со стороны полиции, так и населения»[1451]. Дело было в том, что еще 16 июня полиция Риги получила приказ не допускать демонстраций, которые препятствовали бы «поддержанию порядка», однако 17 июня на привокзальной площади собралось несколько тысяч человек, которые ожидали прихода советских войск. Естественно, полиция получила приказ разогнать толпу под предлогом необходимости дать свободный проход советским воинским частям. В результате столкновения с толпой полицейские применили оружие, и 29 человек было ранено, из них 2 скончались (П. Криш и И. Тихомиров). Также было ранено 16 полицейских. Вечером 17 июня латвийские власти ввели в Риге и других городах комендантский час с 22.00 до 4.00 и запретили собираться на улицах вместе более 4 человек[1452].

В 22.15 по радио выступил К. Ульманис и сообщил, что «начиная с сегодняшнего утра, в нашу страну входят советские войска. Это имеет место с ведома и согласия правительства, что в свою очередь вытекает из существующих дружественных отношений между Латвией и Советским Союзом». Президент Латвии заявил об отставке правительства и призвал население дружески воспринимать входящие в страну армейские части и не создавать препятствий их продвижению. «Я убежден, что вы поймете распоряжения, которые отдало и будет отдавать правительство, хотя они в ряде случаев будут строгими и даже суровыми»[1453]. Докладывая о событиях этого дня, английский посланник в Латвии 18 июня сообщил в Лондон, что «вчера вечером в Риге имели место серьезные беспорядки, когда население, значительная часть которого встречала советские войска приветственными возгласами и цветами, вступило в столкновение с полицией. Сегодня утром все спокойно»[1454].

18 июня советский полпред в Латвии В.К. Деревянский докладывал в Москву, что 17 июня «около одного часа дня в Ригу начали прибывать передовые танковые части, быстро занявшие город и его важнейшие пункты. Такого скорого прихода и быстрого действия с нашей стороны власти не ожидали, так как в 12 час. 30 мин. Ульманис еще спокойно разъезжал по улицам города. […] Население тепло встречало наши войска. Раздавались возгласы: “Спасибо за освобождение от режима собак, долой поджигателей войны” и так далее, а также крики “ура” в честь СССР, Красной Армии и товарища Сталина. Танки обступали толпы народа. Красноармейцев обнимали и целовали, подносили цветы. В отдельных местах были попытки устройства демонстраций. Из толпы народа выбрасывались красные знамена. Имели место столкновения с полицией. В результате имевших место столкновений насчитывается 30 человек раненых полицейских и такое же количество раненых среди населения. Сведения эти проверяю. Особенно большое скопление демонстрантов было после работы в 20 час[ов] вечера. Движение носило стихийный характер. Латвийские власти пытались вывести на улицу против демонстрантов войска и танки, но по нашему требованию они были убраны. Наше командование приняло меры к установлению порядка в городе. Оказалось достаточно призыва наших командиров к населению – соблюдать спокойствие и порядок, как в течение 30 мин. установился полный порядок, и в 11 час. вечера в городе уже было спокойно. Ночь прошла спокойно. […] По сведениям из города Режицы [Резекне] в Латгалии, части Красной Армии были встречены особенно восторженно, с криками приветствий и красными флагами. В начале власти не препятствовали этому, но спустя некоторое время полиция начала подавлять выражение восторгов и задерживать отдельных лиц. В Режице на этой почве имели место столкновения с полицией и айзсаргами, однако выстрелов не было»[1455].

19 июня нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия направил наркому обороны сообщение № 2507/б/сс о том, что «в связи с приходом частей Красной Армии в Латвию в Риге, Двинске и Режице произошли демонстрации. В Риге демонстранты разгромили оружейный магазин. […] Советское командование содействовало восстановлению порядка путем убеждения демонстрантов. […] В Двинске демонстрации проходили колоннами с красными флагами. Инциденты были незначительные. Демонстранты пытались проникнуть в тюрьму с целью освобождения арестованных. В Режице столкновения полиции с демонстрантами имели место, но стрельбы не было. […] Начальником пограничной службы [Б.] Болштейном отдано распоряжение уничтожить все документы об антисоветской деятельности. Полиция усилена вооруженными айсаргами. Особенно большое количество полиции и айсаргов расставлено в рабочих районах. Айсарги распускают слухи о том, что стрельба в народ, якобы, произошла с согласия советского командования и что советские части сами стреляли из пулеметов»[1456].

В связи с появившимися в латвийской прессе публикациями[1457], советское полпредство 19 июня опубликовало в рижских газетах следующую информацию:

«Во вчерашних газетах было опубликовано сообщение, озаглавленное «Меры по поддержанию порядка в Риге при вступлении советских войск». В нем было сказано, что поведение жителей города произвело очень неблагоприятное впечатление на советские войска, командование которых будто бы обратилось к латвийским властям с просьбой устранить помехи на пути движения войск.

Полпредство СССР сообщает, что с просьбами подобного рода командование советских войск к учреждениям Латвии не обращалось и что это сообщение совершенно не соответствует действительности.

Жители движения войск не мешали, и командование советских войск полностью удовлетворено проявленными населением сердечностью и поздравлениями»[1458].

Представители ПУРККА в 126-й стрелковой дивизии слушатели Военно-политической академии им. В.И. Ленина старший политрук Малухин и старший политрук Бармотин отмечали в своем донесении, что «во время марша по Литве и Латвии части и подразделения дивизии встречались с местным населением. В большинстве своем местное население Литвы и Латвии встречало Красную Армию с радостью, говоря, что «мы вас ждали 20 лет и, наконец, дождались, просим только больше не уходить от нас». Были частые случаи, когда население забрасывало бойцов и командиров Красной Армии цветами, выражая свою радость. С приходом Красной Армии местные жители помогали нашей армии ремонтировать дороги и особенно мосты для проезда машин, предлагали приют и приглашали бойцов и командиров зайти и отдохнуть в помещении. Часто можно было встретить в населенных пунктах у домов поставленные ведра с водой для бойцов и командиров. В своих беседах с бойцами Красной Армии население интересовалось жизнью в Советском Союзе, международным положением и в свою очередь рассказывало как трудно жилось им, когда управляли ими представители литовской плутократии. Часто можно было слышать вопрос: “Когда же установится Советская власть в нашей стране. Мы хотели бы, чтобы Красная Армия от нас больше не уходила”. Во время прохождения частей нашей армии через населенные пункты с песнями местное население иногда громко, а иногда боязливо пело советские песни вместе с проходящими бойцами. Так, например, при прохождении города Якобштадт [Екабпилс] в одном из домов девушка пела песню “Москва моя”, которую исполняли бойцы 336[-го] с[трелкового] п[олка].

Более открыто приветствовали и выражали свою радость с приходом красных частей жители Литвы. Население Латвии было запугано местными властями и полицией, и приветствовало наши части, прячась от полиции в середины комнат, с дворов, из-за деревьев. Так, например, проходя через Якобштадт (Латвия), наши части приветствовались боязливо, ибо в городе патрулировали латвийские солдаты и полиция, которые, видимо, не выпускали население встречать Красную Армию. И только на другой стороне города за р. Зап[адной] Двиной [в Крустпилсе], где появление наших частей было для полиции неожиданно, большинство населения этой части города вышло встречать наши войска.

Неоднократно население Литвы и Латвии обращалось к нашим командирам с жалобами на действия полиции. Так, например, в с. Манеевка Рокишского уезда (Литва) полиция забрала в тюрьму Олейникова Степана Кирилловича 18 июня 1940 года за то, что он встречал наши войска с красным флагом. С этой жалобой обратилась к нам его сестра. В местечке Весить обратилась к нам женщина с вопросом: “Что мне будет? Я дала вашим бойцам цветов и мне уже полиция угрожает, что составит на меня протокол”.

Таким образом, взаимоотношение наших войск и населения были дружественные и мы ощущали теплую встречу населения»[1459].

19 июня советский полпред в Риге доложил в Москву: «С красными флагами вышли на демонстрацию рабочие Либавы [Лиепаи]. Министерство внутренних дел и командование Латвийской Армии отдали распоряжение полиции не допускать демонстрации и вызвали гарнизон. Я потребовал от латвийских властей не препятствовать мирной демонстрации и никоим образом не применять оружия. Не допускать полицейскими мерами раздражения народа. Обеспечить мирную обстановку прохождения демонстрации даны указания нашему командования в Либаве»[1460]. Инициаторами демонстрации, прошедшей под лозунгами «Да здравствует демократическое народное правительство!», «Долой диктатуру фашизма!», «Да здравствует компартия Латвии!», были рабочие завода «Тосмаре». Власти не решились применить против демонстрантов оружие, но по всей Латвии было введено осадное положение[1461], что служило юридическим основанием для пресечения контактов населения с военнослужащими Красной армии.

Например, политуправление БОВО 23 июня направило в Политуправление РККА донесение № 611/с, в котором сообщалось:

«Штаб и управление 4[-го] с[трелкового] к[орпуса] прибыли в гор. Двинск [Даугавпилс] 19.6.40 г. и расположились в 4 км от города на берегу озера. Отношение местного населения к Красной Армии настороженное, так как местные власти подвергают репрессиям всех тех, кто хоть в малейшей степени проявляет симпатии к РККА.

Полиция и гарнизон Двинска в боевой готовности. По улицам усиленное патрулирование полицейских. На каждом перекрестке улиц выставлены усиленные посты. Аресты продолжаются беспрерывно. По неточным данным, с 17 на 18.6.40 г. арестовано 300 человек, а на 19.6.40 г. 400 латвийских граждан. Когда граждане обращаются к бойцам и командирам с каким-нибудь вопросом, то полиция схватывает граждан на виду у наших бойцов и ведет их в свои участки»[1462].

Как отмечалось 20 июня в донесении № 0011 штаба ОСК, «население Латвии радушно встречало части Красной Армии. В городе Лудзи части проходили под возгласы “Да здравствует РККА”, “Да здравствует тов. Сталин”, “Да здравствует свобода”. Соприкасаясь с бойцами, местное население передавало бойцам записки с одобрением внешней политики СССР. Например, в 48[-ю] с[трелковую] д[ивизию] было передано письмо, содержание которого привожу полностью.

“Привет вам, наши дорогие товарищи!

Вы принимали латвийского генерала Беркиса, возили его по чудной вашей Родине, которая по праву должна быть и нашей, и мы себе говорили: ах, товарищи, не знаете, что на них наши латышские тузы смотрят зверем, ждут только момента, чтобы порвать союз о ненападении и наброситься на них вместе с Гитлером.

У нас разговоры происходили вплоть до отчаяния.

Но вот вы почувствовали сами и пришли, только, дорогие, не бросайте вы нас на съедение Ульман[ис]у. У нас нельзя проявить свою симпатию к вам – запрещено.

Так осенью из нашей деревни одного бедняка посадили на три месяца за то, что он пел “с нами Сталин родной и железной рукой нас к победе ведет Ворошилов”.

Меня объявили коммунисткой только за то, что я восторгалась вашими победами над финляндской белогвардейщиной и начались истории, из которых чуть выбралась. Еще вчера, 17-го июня 1940 года, издали закон, запрещающий ходить по улицам города от 22 часов до 4 часов и не останавливаться нигде, чтоб группа не была, и наша бычья голова вчера в 10.15 вечера сказал: “Я остаюсь на своем месте, а вы на своем”. Это пойми так, что его единомышленники все бодрствуйте, будут продолжать свои репрессии.

Когда я услышала по радио, что войска наши русские перешли границу Латвии, сердце как-то сладко и в то же время с болью забилось. Долго лелеянная мечта-надежда осуществилась.

Товарищи, поймите, нет слов, чтоб высказать вам всю полноту чувств. Рассказывали, что мы вам не нужны, кто вам высказывает свое мнение, вы того сами указываете нашим церберам и настаиваете, чтобы посадили за решетку.

Много небылиц было говорено, но товарищ Молотов ясно сказал Литве – не смей трогать прачек, рабочих и т. д. Нам хочется думать, что это ровно относится и к Латвии.

Все осталось позади, теперь только берите нас скорей, дайте возможность работать и жить полнокровной жизнью вместе с вами.

И что за географические новости – горсточка тунеядцев живет, а ты как червяк ползай, не смей поднять головы, давай только налоги, а Ульман[ис] уже позаботится о твоем благополучии, он в лучшем случае разделит семью: одни живи в одном месте, а другой иди ищи себе работу у тузов, серых баронов, поилием коров. А они сидят в верхах, по 400 лат получают, в городе дома, на уезде поместье: вот такие-то заправилы у нас. Они вас съели бы живьем, но бедняк и середняк с вами и тоскуют по вашей жизни, песни. Ценят и любят умных мировых вождей товарищей Сталина, Ворошилова, Молотова.

Вчера, когда проходили вы по г. Режеце, мужички наши не выдержали и помяли бока айсаргам и паре полицейских.

Жмем дружески ваши руки. Ура!

Товарищи, у меня три сынка, они еще маленькие – два года, три года и семь лет, но они уже поют “Мы танкисты, три родные браты”. Повернись счастье к моим детям и дай возможность исполниться их желанию.

Прощайте пока. Одна из многих тоскующих и любящих Советскую Россию”. 18 июня 1940 г.

Бойцам 39[-й] т[анковой] бр[игады] были переданы стихи: