«Подхожу к Жирдре, фотографирую!»

«Подхожу к Жирдре, фотографирую!»

С началом Курской битвы перед 99-м гвардейским Забайкальским разведывательным авиаполком была поставлена задача: на подступах к линии фронта вскрывать сосредоточение резервов живой силы и техники врага, действующие аэродромы, склады боеприпасов и горючего.

В этот напряженный период случилось так, что Журкину отправили в очередной полет на самолете, командиром которого был лейтенант Виктор Манов, штурманом Иван Злыденный. На счету ветерана полка Ивана Злыденного свыше ста боевых вылетов. И каких вылетов! Месяц назад он был представлен к званию Героя Советского Союза.

А летчик Манов в полку всего год. Он говорун, не прочь добрым словом вспомнить родные места, не всегда, впрочем, кстати: «А у нас речка Черемша, так вы знаете, сколько в ней рыбы?.. А пиво у нас варят „Жигулевское“, так оно славилось еще до революции…».

Открытая доверчивая улыбка на добром юном лице, ровный мелодичный голос сделали Виктора Манова любимцем полка. Узнают его издали по гибкой и стройной фигуре, молодцеватой походке. Теперь экипажу под его командованием поставили задачу: разведать железнодорожную станцию Зикеево, что в 160 километрах за линией фронта, и городок Жиздра, неподалеку от нее. Полету предшествовало донесение партизан, что в этом районе немцы сосредоточили технику, продвигаются к фронту ночами, а днем скрываются в придорожных лесах. Кроме того, дешифровщики полагали, что замеченный у Жиздры вражеский аэродром ложный, а настоящий находится где-то в другом районе. Следовало обнаружить, где базируется недавно прибывший полк, оснащенный новыми истребителями «Фокке-Вульф-190А». Начальник разведки экипаж предупредил: «Предполагаем, в районе Дятьково засекречен полк отборных асов Германии».

Фотолаборанты с командиром взвода фотослужбы лейтенантом Зубовым установили на люковые фотоаппараты кассеты с пленкой. За пять минут до запуска моторов экипаж облачился в меховые комбинезоны и унты.

— Ты готова? — подошел Манов, бегло осмотрев комбинезон Надежды. — Как себя чувствуешь? Зря все же вы с Иваном свитеры не надели…

— Ну что ты, Витенька, не замерзнем и так! Я ведь родилась в медвежьем краю…

— Ну-ну… А там ведь в любое время зима! — указал Манов в небо. — Учти, тебе придется два часа стоять на морозе и сильном обдуве… И как же я раньше-то тебя за свитером не отослал?

— Не надо, Витя! Помоги-ка лучше парашют надеть.

…Кислородные маски надели сразу же после набора пяти тысяч метров. Впервые оказавшись на этой потолочной для «пешки» высоте, Надя поверх перчаток надела висевшие на шнурке через шею большие меховые рукавицы. Чувствуя, как начинает проникать холод, теперь пожалела, что не надела полученный на складе шерстяной свитер.

— Наблюдай за воздухом из кабины! — приказал Манов.

— Наденька, передавай: десять ноль восемь, переходим передовую! — скомандовал Злыденный. — Виктор, курс двести семьдесят!

Отстучав ключом, Журкина посмотрела через верхний люк на промозглое ледяное небо. Солнце совсем не греет и кажется более тусклым, чем с земли. Крылья у самолета заиндевели. Холод пробирает до костей, кабина тесная. Тогда, сидя между блистерами и поглядывая поочередно в них, начала сжимать локтями бока, шевелить плечами, пальцами рук и ног.

— Надя, передавай: находимся над Зикеево. Три состава по тридцать цистерн, головой на Сухиничи. Со стороны Брянска подходит еще состав, сорок вагонов, предполагаю, с боеприпасами. Фотографирую…

Как не хочется снимать варежку, но надо! И Надя положила замерзшие пальцы на телеграфный ключ… Кажется, всего на мгновение прервала наблюдение за воздухом, а как глянула в левый блистер — так и обмерла: два «фоккера» догоняют, вот-вот откроют огонь.

— Ребята! Нас атакуют с хвоста! — закричала она, приникая к пулемету. Почувствовала задрожавший в ее руках пулемет, услышала его грохот и увидела выпущенную навстречу фашисту огненную трассу, прошедшую ниже цели.

— Спокойней, не нервничай! — услышала голос штурмана. — До них еще с километр. Я держу их на прицеле, а ты заканчивай передачу — успеешь… Не торопись…

— Все, передала! — доложила она, снова берясь за пулемет. Но «фоккеры» уже вошли в мертвую для ее пулемета зону.

— Иван, они в мертвой зоне!

— Вижу, Наденька, вижу. Толковые! Витек, пора! Возьми-ка вправо, открой-ка ведущего мне…

Злыденный ударил по ведущему длинной очередью. Прошло мгновение, и заработал пулемет Журкиной. Но истребитель тут же нырнул. Журкина успела заметить верх крыльев с черными крестами в желтой окантовке, сгорбившуюся в кабине фигуру летчика.

Пулемет Злыденного нацелен на ведомого, трассы почти совмещаются с кабиной врага. Но вот и тот открыл по ним огонь залпом, враз из двух пушек и двух пулеметов.

Манов резко увернул в сторону от шквального огня. На очередное прицеливание у фашистского летчика уже не осталось времени. Он понял: под губительным огнем двух пулеметов прицелиться вторично-слишком большой риск. Чтобы не испытывать судьбу, нырнул резко вниз.

— Надя, согрелась? — спросил Злыденный. — Ты хоть успела радиограмму передать?

— Передала. Жарко мне стало!

— Как же ты просмотрела их? Я фотосъемкой занялся, а ты ротозейство допустила. Где они сейчас? Видишь их?

— Нет! Как ушли вниз — сразу пропали. Ведущий зигзагами уходил.

— В какую сторону?

— Не знаю. Ориентировку потеряла…

— Надюша, не спускай с неба глаз! Им смена должна быть. А ты, Витя, заходи к Жиздре с севера. Надя, передавай: десять тридцать четыре, атакованы над Зикеево парой новеньких — атака отбита. Десять тридцать восемь, подхожу к Жиздре, фотографирую! На южной окраине скопление до семидесяти автомашин с грузом…

Работая ключом, Журкина обратила внимание на черно-красные бутоны, появляющиеся в воздухе. Постепенно они разрастались в шарообразные облачка.

— В районе кирпичного завода крупнокалиберная зенитная батарея, — продолжал диктовать Злыденный.

А огненные бутоны все ближе и ближе, образуют вытянутую гирлянду. Самолет вдруг резко тряхнуло и совсем близко от правого борта возникло несколько одновременно разрастающихся клубов дыма.

— Передавай: на реке Жиздра, возле железнодорожного моста, на понтонах крупнокалиберная передвижная зенитная батарея, фотографирую…

Работая ключом и наблюдая за воздухом то через правый, то через левый блистер, она отмечает разрывы зенитных снарядов, еще в полной мере не ощутив опасности. Манов замотал «пешку» из стороны в сторону, начал разворот…

— Вот он, их аэродром! Между Дятьково и рекой! Видишь, штурман, пара взлетает?! — закричал радостно Манов, прекратив противозенитный маневр.

— Вижу, Витек, теперь вижу! Доверни-ка, щелкаю на пленочку! Надежда, передавай: между Дятьково и рекой Болвой аэродром. Вправо чуток! Та-ак держать! Прошлись, как в кино. Готово! Разворачивай на курс девяносто пять, топаем домой! — отозвался штурман.

Через левый блистер она увидела идущих вдогон перехватчиков.

— Командир, взлетели четыре маленьких!

— Вижу, Надежда! Вряд ли нас догонят, — с веселой злостью крикнул тот.