1 Назревшая необходимость

1

Назревшая необходимость

Об оружейном полигоне как единственной отдельной научной организации военного ведомства по стрелковому вооружению армии и о его дислокации стало возможным говорить в 80-х годах и по той причине, что его давно уже не существовало. Не сохранилось и архивных материалов по истории его создания, технического становления и развития. Более тридцати лет прошло с тех пор. как эта организация была расформирована и исчезла с технической карты военного ведомства.

Но в доброй памяти людей, которые отдали ей большую часть своей трудовой жизни, а потом вынуждены были менять не только место службы, но подчас и профессию, она сохранилась надолго. Сохранились и некоторые документы о ее технической деятельности в основном послевоенного времени, связанные с отработкой отечественной системы стрелкового вооружения.

Место последней дислокации этой организации оказалось поистине историческим.

В изначальном формировании Российской государственности это была зона активного противостояния опустошительным нашествиям татаро-монгольских полчищ на земли центральных российских княжеств. Широкая многоводная Ока — правый приток Волги — являлась порубежным кордоном Московского княжества, на котором в разных местах стояли княжеские заслоны от разбойничьих набегов татарской вольницы. Происходили здесь и постоянные междоусобные столкновения между дружинами соседствующих княжеств за престижность власти в этом регионе.

Мытный город Коломна был одним из узловых мест постоянных споров между Московским и Рязанским княжествами, он занимал важное стратегическое место на пересечении водных и сухопутных дорог.

Вмешиваться в эти постоянные княжеские распри приходилось и игумену Сергию Радонежскому, настоятелю Троицкого монастыря, который в 1385 году «спокойными уговорами и увещеваниями» сумел усовестить и утихомирить воинственный пыл Рязанского князя Олега Ивановича на «вечный мир и любовь род в род», как повествуют летописи того времени. Тот самый Сергий Радонежский, который в 1380 году перед Куликовской битвой в своем монастыре благословил Московского князя Дмитрия Ивановича на «подвиг ратный», пред сказал ему победу и послал вместе с ним на эту битву двух отважных витязей — Пересвета и Осляблю для укрепления духа русских войск и веры в высокую духовную справедливость этой исторической миссии, которая была на стороне русских войск.

По водному пути мимо Коломны следовали русские князья в Ордынскую столицу за получением ярлыков на княжение. Не один раз по нему следовал и герой Куликовской битвы Великий князь Московский и Владимирский Дмитрий Иванович Донской.

Не все русские князья возвращались из Ордынской столицы. Наибольший урон понес княжеский род Тверичей.

В Коломне почти до XX века сохранились многие исторические памятники, связанные с периодом княжения Дмитрия Донского, среди них и Воскресенская церковь в перестроенном виде, где в 1366 году совершался обряд венчания Великого князя Московского и Владимирского Дмитрия Ивановича с Нижегородской княжной Евдокией, дочерью князя Дмитрия Евдокимовича.

Богата историческим прошлым России и древняя рязанская дорога как одна из главных магистралей южного Подмосковья, пронизывающая все главные события периода формирования, укрепления и защиты российской государственности. По ней в 1380 году шли русские боевые дружины в сторону Коломны, являвшейся местом сбора княжеских ратей для организации отпора разбойничьим устремлениям ордынского хана Мамая. Отсюда русские войска, ведомые молодым Московским князем, двинулись вдоль окского берега в сторону Лопаснинской переправы через Оку, куда ожидался выход ордынских полчищ. Не встретив врага в этом месте, русские войска переправились на другой берег Оки и устремились к верховьям Дона, где у впадавшей в него реки Непрядвы на Куликовом поле и состоялась победная для русских войск историческая битва, получившая название Куликовской.

Герой Куликовской битвы Дмитрий Донской возвращался в Москву тоже через Коломну и оставался здесь на несколько дней для отдыха после ратных трудов на поле брани.

Разгромом полчищ Мамая в этом сражении положено серьезное результативное начало вооруженному сопротивлению России разбойничьим татарским ордам и ее освобождению от длительного чужеземного ига, которое в период княжения Дмитрия Донского насчитывало более полутораста лет.

По той же рязанской дороге в 1812 году великий русский полководец М.И. Кутузов после битвы с французами на Бородинском поле выводил свои войска на калужскую дорогу к деревне Тарутино для подкрепления людскими резервами, пополнения вооружением и организации решительного контрнаступления по изгнанию наполеоновских войск из пределов России.

А в грозные декабрьские дни 1941 года, в самое трудное для защитников Москвы время, по этим же дорогам двигались советские войска в сторону Коломны, где Верховное Главнокомандование юго-западнее этого города, так же как и у северной части кольца окружения Москвы в районе Истры, сосредотачивало стратегические резервы для организации исторического по своему значению «разгрома немецко-фашистских войск под Москвой».

Оружейный полигон в преддверии начала этой исторической битвы продолжал жить и работать, обслуживая нужды фронта, несмотря на то, что большая его часть заблаговременно была эвакуирована на Урал, а на дорогах лесного массива было зарегистрировано появление немецких мотоциклистов-разведчиков. Противотанковые оборонительные завалы вековых сосен этого леса после окончания войны долго еще служили источником добычи топлива для жителей военного городка и работников полигона, проживающих в близлежащих поселках Шурово и Ларцевы Поляны.

НИПСВО — сокращенное наименование Научно-исследовательского полигона стрелкового вооружения. Истоки этой организации идут еще из Офицерской стрелковой школы Ораниенбаума, где в начале двадцатого века рождались первые образцы отечественного автоматического оружия.

Появление автоматического оружия массового применения в армиях зарубежных государств и отечественные работы в этом направлении в порядок дня поставили вопрос о необходимости создания постоянного научно-технического центра по стрелковому делу. Такой центр был создан в России, им явился Ружейный полигон, созданный настойчивой инициативой и личными усилиями отечественных оружейников.

Ружейный полигон, появившийся в Офицерской стрелковой школе в начале века, был детищем выдающегося теоретика и практика стрелкового дела Николая Михайловича Филатова (1862–1935). Он был назначен начальником созданного им полигона. Под руководством Филатова на полигоне развернулись большие работы по изучению и испытанию иностранных образцов автоматического оружия — ручных пулеметов, автоматических винтовок, пистолетов, станковых пулеметов. На этом полигоне производилось изготовление и испытание первых отечественных конструкций автоматических винтовок Федорова, Токарева, Рощепея и другого оружия талантливых отечественных изобретателей.

К испытаниям иностранного оружия привлекался и вольнонаемный мастер В.А. Дегтярев. Он проявляет большой интерес к этой работе, глубоко изучает испытываемые образцы, постоянно приобщаясь к конструкторско-изобретательской деятельности, развивая свой природный талант и смекалку.

Повышенный интерес отечественных энтузиастов оружейного дела к изобретательству диктовался острой необходимостью создания собственного автоматического оружия и введения его на вооружение армии. К этому обязывали опыт и уроки русско-японской войны, в которой Россия потерпела поражение. Особое внимание после этой войны полигоном уделяется освоению станкового пулемета Максима, его совершенствованию и разработке руководящих документов по эксплуатации и ремонту. Возглавляет эту работу Н.М. Филатов. Он является основоположником правил стрельбы из станковых пулеметов. Широкую известность и практическое применение получили стрелковая и пулеметная линейки Филатова. В период первой мировой войны Ружейный полигон выполнял задания по испытаниям нового оружия, поступающего из-за границы, по его усовершенствованию и ремонту, а также по обучению офицеров на пулеметных курсах школы.

В.Г. Дегтяреву поручено обучение инструкторского состава школы по освоению пулемета Максима.

Генерал-майор Н.М. Филатов руководил в это время деятельностью всей офицерской школы, которая по-прежнему являлась единственным научным центром стрелкового дела всей армии.

После Октябрьской революции 1917 года Н.М. Филатов по распоряжению Реввоенсовета Республики приступил к формированию Высшей стрелковой школы РККА («Выстрел»). Он был назначен и первым начальником этой школы. «Выстрел» занимался подготовкой командных и технических кадров для Красной Армии. Организованный при старой Офицерской школе Ружейный полигон также возобновил свою деятельность. Продолжает свои научные исследования и Н.М. Филатов. Им разработаны теоретические положения по стрелковому делу и практические пособия по стрельбе из винтовок и пулеметов. Изданный по данному вопросу научный труд «Краткие сведения об основаниях стрельбы из ружей и пулеметов» включает в себя практические исследования по изучению влияния различных факторов на меткость стрельбы с разделением их на причины, зависящие от оружия, от стрелка и от погодных условий.

Высокую оценку научно-технической деятельности Н.М. Филатова в области стрелкового дела дал академик А.А. Благонравов: «Глубоким исследователем, теоретиком и практиком стрелкового дела был Н. М. Филатов. Его капитальные труды по основаниям ружейной и пулеметной стрельбы до настоящего времени не утратили своего значения для обоснования методов стрелковой подготовки армии».

В ознаменование больших заслуг перед Родиной Н.М. Филатову было присвоено звание Героя Социалистического Труда, он был оставлен пожизненно в рядах Красной Армии.

Создание оружейного полигона, как самостоятельной научно-технической организации военного ведомства, первоначально Научно-испытательного оружейного полигона (НИОП), произошло уже в советское время на базе Ружейного полигона Офицерской стрелковой школы после ее преобразования в Высшую стрелковую школу РККА («Выстрел»). Точная дата этого события неизвестна, она канула в забвение вместе с уничтоженными многочисленными архивными документами при расформировании Научно-исследовательского полигона стрелкового вооружения (НИПСВО). По ряду источников и рассказам старожилов этой организации она в начале 20-х годов перебазировалась в поселок Шурово Московской области из подмосковного Новогиреево.

В декабре 1943 года, когда обстановка на фронтах Великой Отечественной войны намного улучшилась, НИПСВО отмечал 25-летие своего существования как воинской части и научной организации, и никто даже предположить не мог, что этот юбилей будет последним.

Недавно вступивший в должность начальника полигона инженер-полковник И.И. Бульба, отмечая заслуги этой организации в деле создания и развития отечественного стрелкового вооружения, сосредоточил главное внимание на решении задач по обеспечению действующей армии первоклассным вооружением. И это был не просто характерный для того времени призыв: «Все для фронта, все для победы!» Это было требование руководителя организации к личному ее составу, наполненное конкретным содержанием.

А задачи перед полигоном стояли не простые. На полигоне в это время не прекращались конкурсы новых образцов различных видов оружия, созданных конструкторами различных КБ в соответствии с требованиями военного времени.

Непрерывным потоком проходило через полигон штатное оружие, выпускаемое различными заводами, поступающее на снабжение действующей армии. Проводились также широкие испытания модернизированного штатного оружия.

От объективности оценки испытываемых образцов и правильности выбора лучшего зависело качество вооружения, поступающего в действующую армию, а крайне сжатые сроки, отпущенные на испытания, ставили полигон в не менее сложные условия, чем и разработчиков оружия. От полигона требовались разработки более совершенных и одновременно достаточно простых методов испытаний и исследований оружия, позволяющих давать ему безошибочную оценку в крайне сжатые сроки. В своем конечном варианте выполнение этой задачи было рассчитано на длительную перспективу, но многое было сделано и в военное время.

На оружейном полигоне как в фокусе сосредотачивались все оружейные проблемы, начиная от опытных разработок и кончая войсковой эксплуатацией. Какой бы вопрос ни возникал, что бы где ни случилось с тем или иным образцом оружия, каждый раз полигон должен был провести глубокие исследования и дать не только свое заключение о причинах, но и предложения по устранению выявленных недостатков.

Полигон должен был не только давать оценку новым разработкам и решать их судьбу, определять, по правильному ли пути идут конструкторы, но и совместно с другими научными организациями определять главные направления конструкторских работ в области совершенствования вооружения армии.

Учитывая сложность задач, решаемых полигоном в это время, руководство ГАУ на должность руководителей полигона стало направлять опытных специалистов из своего аппарата, обладающих глубокими знаниями своего дела и высокими организационными способностями.

Иван Иович Бульба был одним из таких руководителей. Он умел к тому же проявлять и высокую требовательность к подчиненному составу. На этой должности к концу войны ему было присвбено первое генеральское звание.

Под стать начальнику полигона был и его первый заместитель по научно-технической части инженер-полковник Охотников Н.С. Он обладал высокой технической эрудицией и глубокими профессиональными знаниями оружейного дела. Николай Сергеевич Охотников работал на полигоне еще в довоенное время, в должности начальника отдела. Одно время он был уволен с военной службы, затем снова призван в армию, восстановлен в прежнем воинском звании и направлен на преподавательскую работу в одно из Тамбовских военно-технических училищ. По ходатайству Бульбы Охотниковов был отозван из Тамбова и направлен на полигон на должность первого его заместителя. И. И. Бульбу и Н. С. Охотникова связывала тесная дружба еще по учебе в Артакадемии, которую они успешно закончили в 1934 году.

Творческое содружество и тесное взаимодействие этих двух руководителей на полигоне было весьма плодотворным. Ими много было сделано по ук реплению материально-технической базы полигона, его техническому оснащению, укреплению исследовательских отделов квалифицированными инженерно-техническими кадрами. Это не замедлило сказаться на резком повышении научно-технического уровня выполняемых полигоном работ, что в период военного времени имело особо важное значение.

Пополнение личного состава полигона инженерно-техническими кадрами производилось в основном за счет выпускников Артиллерийской академии. В инженерном составе этой военной организации были также выпускники, аспиранты, научные работники гражданских технических вузов и научных учреждений, призванные на службу в армии уже в период военного времени.

Работник ГАУ генерал-майор Дубовицкий Н.Н. в самый канун войны в роли председателя выпускной Государственной комиссии Артакадемии отобрал группу кандидатов для работы на полигоне из числа слушателей, наиболее успешно окончивших теоретический курс обучения и проявивших склонность к исследовательской и конструкторской работе.

Генерал Дубовицкий не ошибся в своем выборе. Ученики «школы А.А. Благонравова» не подвели председателя экзаменационной комиссии. А.А. Григорьев, П.В. Панкратов, П.В. Куценко, П.А. Шевчук, В.Ф. Лютый, Б.Л. Канель, как и их предшественники из той же «школы» П.С. Цыпко, В.С. Дейкин, Е.Н. Детиненко, М.Т. Кузнецов и многие другие, внесли большой вклад в перестройку исследовательской и испытательной работы полигона на новый научно-технический уровень в соответствии с требованиями нового времени. А.И. Судаев, из той же плеяды молодых специалистов-оружейников, внес весомый вклад в новые подходы и методологию конструирования оружия.

В годы войны, а также и в послевоенное время, слаженный научно-технический коллектив оружейного полигона принимал новое пополнение «академиков», которые с ходу включались в творческую исследовательскую и испытательскую работу, заимствуя накопленный профессиональный опыт старших товарищей.

Оружейный полигон, как отдельная воинская часть, со всеми положенными ей по штату административно-хозяйственными службами и культурно-бытовыми объектами представлял собою как бы небольшой воинский гарнизон в лесу. Начальником был полковник, а затем и генерал И.И. Бульба. Это был весьма авторитетный и уважаемый военачальник. Его называли все «наш батя», что не только соответствовало его справедливому и по-отечески заботливому отношению ко всему без исключения подчиненному составу, но и ассоциировалось с тем, как он делал замечания провинившимся: «Что же вы, батенька мой…»

Жилая территория этого «гарнизона» представляла собою маленький военный городок со всеми средствами жизнеобеспечения и удовлетворения минимальных культурных потребностей.

Служебная территория полигона, где размещался штаб воинской части со всеми техническими и обслуживающими подразделениями, имела особые, четко очерченные границы и бдительно охранялась комендантской службой во главе с майором Орловым В.Ф. и караульной ротой подполковника Гладышева. Допуск на нее осуществлялся по особому пропускному режиму.

Заместителем начальника полигона по хозяйственной части был полковник М.Е. Самохин, высокой культуры офицер, четко выполняющий свои обязанности по хозяйственно-техническому обеспечению работы полигона. Ревностно и четко нес службу помощник Самохина по продовольственному снабжению подполковник Солдатов. Если офицер или сержант по ошибке или незнанию просил что-то, как ему казалось, «лишнее», ответ был всегда один: «Не положено». Это «не положено» вошло в лексикон жителей полигона.

Как это ни парадоксально с точки зрения «демократии» 80-х годов, но вторым «батей» на полигоне во время войны был заместитель начальника по политчасти подполковник Комаров. Повезло полигону в это время на замполита. Были потом и другие, тоже понимающие человека, но этого отличали особые деловые качества в сочетании с глубоким проникновением в суть служебной деятельности и жизни полигона. На жилой и технической территории его можно было легко заметить с большого расстояния, так как походка его была особой. Ходил он всегда с палочкой, слегка прихрамывая на правую ногу. На ежемесячных собраниях офицеров он всегда сидел с правой стороны от командира части, широко вытянув в сторону протезированную ногу — фронтовое ранение, — что было весьма заметным для всех сидящих в клубе офицеров. Его выступления перед офицерами части всегда были наполнены большим смысловым содержанием и лишены стандартных призывов, характерных для некоторых работников подобного ранга, а потому они были не надоедливыми и выслушивались с большим вниманием.

После окончания войны подполковник Комаров уволился из армии и ушел в одно из союзных министерств на должность заместителя министра. Но и после этого он поддерживал дружественные связи с полигоном. В дни больших праздников, которые отмечала вся страна, его часто можно было видеть в президиуме торжественных собраний полигона, что свидетельствовало и о теплых взаимоотношениях бывшего замполита с командованием воинской части.

Как научное учреждение полигон имел широко разветвленную техническую структуру со снабженческими, транспортными и другими службами, характерными для организаций подобного специализированного типа. Это научно-испытательные и научно-исследовательские отделы со специальными подразделениями лабораторного типа по различным видам исследований. В составе этих отделов были опытные поля, именуемые в обиходе «направлениями», с необходимым оборудованием для проведения прицельных стрельб на различные дальности.

На левом крыле штабного здания — конструкторское бюро, возглавляемое полковником В.Ф. Кузьмищевым, к нему в виде пристройки примыкала небольшая механическая мастерская подполковника Грибакина. Основным назначением мастерской являлось обслуживание опытных работ, выполняемых полигоном. По своему производственно-техническому оснащению мастерская была в состоянии в штучном порядке изготовлять и опытные образцы оружия, разрабатываемые конструкторами полигона.

Определенную роль в материальном жизнеобеспечении личного состава полигона, особенно в военное время и в первые послевоенные годы, играло подсобное хозяйство, возглавляемое агрономом Манченко. В страдную летнюю пору у проходной на техническую территорию к концу рабочего дня создавалось большое скопление людей, пеших и конных, с косами, вилами, лопатами и другим сельхозинвентарем в ожидании, когда диспетчер планового отдела И.И. Жиглов сообщит комендантской службе о закрытии огня во всех испытательных подразделениях. Это были в основном работники Манченко, спешившие на «приписные» угодья его хозяйства. Был случай, когда на «авиаполе» при стрельбах в ночное время у него было сожжено несколько стогов сена, не убранных вовремя, в результате залета трассирующих и зажигательных пуль.

На технической территории полигона имели свои делянки многие рабочие и служащие — вольнонаемные работники полигона. Результаты работы на этих участках во внеурочное время являлись в годы войны большим подспорьем в жизни работников всех профессий. Занимались огородничеством и многие офицеры. Продовольственный паек военнослужащих всех рангов на одного человека применительно к условиям военного времени был вполне достаточным, но его надо делить на всю семью. Только не все разбирались в этом, казалось бы, нехитром деле, к которому приобщила война. Путали некоторые не только семена растений, что еще можно считать терпимым, но бывали случаи, когда и зерно, обработанное в пищевой продукт, принимали за семена. Один старший офицер, например, специалист по испытаниям средств ближнего боя, решил вырастить на своем огородном участке просо, а стал бросать в землю пшено. Но его вовремя остановили соседи и помогли разобраться в ошибке.

Были на полигоне также любители и рыболовно-охотничьего промысла. Возглавлял коллектив охотников и рыболовов Б.И. Лысенко, его ближайшим помощником был Б.М. Коряжкин.

На рыбалку чаще всего совершались выезды к Малому и Большому затонам Оки и ее притоку Осетру со всеми необходимыми снастями индивидуального и коллективного пользования. Более близкие рыболовные места на Оке, у поселка Пирочи, на Птичьем и Песчаном озерах — тоже у реки, были доступные для индивидуального рыболовства и без использования коллективных транспортных средств. Добычливую коллективную охоту с показом наиболее интересных эпизодов отдыха на природе рекламировала фотогазета в клубе воинской части.

Принимали участие в этих мероприятиях работники полигона всех профессий: испытатели и исследователи оружия Зедгенизов, Александров, Рудаков, Сотсков, Тетерин, Голубкин. Яппаров, химик Лотарев, оружейные мастера Медведев и Ковырулин, плановик Жиглов, хозяйственник Бобков, печатник Андрей Лифанов и многие другие. И не было здесь ни воинских званий, ни служебных рангов, ни чинопочитания. Все были одного звания и одной профессии: охотник или рыболов.

Надолго запомнились участникам поездок на рыбалку короткие и теплые июньские ночи на живописном берегу широководной русской реки. Бывало, до утра просиживали у костра, испробовав свежей наваристой ухи, по очереди рассказывая забавные истории из области рыболовства и охоты, одновременно наблюдая за проходящими мимо пассажирскими теплоходами с многорядьем светящихся окон и речными буксирами, тащащими за собою вереницу барж с различными грузами. Их прерывистые разнотонные сигнальные гудки становились слышимыми еще издалека, с течением времени эти звуки постепенно усиливались, а затем также постепенно умолкали.

Этих сидящих у костра людей в ожидании утренней зари, изредка утоляющих жажду душистым чаем, заваренным на разных травах, объединяли и сплачивали высокий дух товарищества, развитое годами чувство коллективизма, глубокое взаимное уважение и доверие друг к другу. Природа способствовала единению этих людей, разных по своему характеру и роду профессиональных занятий, дарила им не только свое богатство, но и свои гармоничные законы жизни. Все это как бы роднило их в духовном отношении.

Добычливой была охота на водоплавающую дичь на Синем озере в глубоком Луховицком лесу в период весенней «тяги». Много здесь зависело не только от места, доставшегося в результате розыгрыша, но и от расторопности и мастерства самого охотника. Но при любых условиях наиболее удачливыми были металловед и специалист по оружейным пружинам Ю. Бонитенко и опытный исследователь автоматики оружия В. Зедгенизов. Последнему, правда, помогала жена, являвшаяся также любительницей охоты. Жена была частой спутницей мужа и при выездах на коллективную рыбалку. Это была и помощь мужскому коллективу в поварских делах, и одновременно некоторое «ущемление» свободы нравов мужчин в условиях природной вольницы, которые должны были следить за культурой речи.

Не всегда охота была результативной и добычливой. Но никто не огорчался. Были и охотники не с ружьем, а с фотоаппаратом. Главное — отдых и общение с природой. Это давало, во-первых, нравственную разрядку, эффективно снимало физическую усталость, накопившуюся в течение недельного напряженного труда, давало необходимый заряд сил и бодрости духа на целую следующую неделю.

Однажды, на второй день после возвращения с охоты, офицер из механической мастерской пришел к начальнику медсанчасти И. Ф. Шишкинскому и задал ему вопрос:

— А что будет с человеком, который в один прием съест полдесятка вареных куриных яиц со скорлупой?

— Если этот человек Борис Скворцов, то ничего не случится, — ответил ему Иван Федорович.

Оказалось, что специалист по оружейному производству Семенов проиграл спор испытателю минометов Борису Скворцову и забеспокоился о состоянии его здоровья. Без ужина проигравший спор тогда не остался. Выигравший поделился с ним своим. Стол на коллективных охотничьих выездах по древнему христианскому обычаю, как правило, был всегда общим.

Принимали участие в этих компаниях и сержанты из КБ Кузьмищева, тоже заядлого охотника, М.Т. Калашников и Н.М. Афанасьев, впоследствии ставшие широко известными конструкторами оружия.

М.Т. Калашникова и здесь не оставляло конструкторское мышление. Он все присматривался к не вполне совершенным рыболовным и охотничьим снастям массового выпуска и думал, как их усовершенствовать в порядке оказания помощи товарищам не только по совместному отдыху, но и по работе.