Вердикт

Вердикт

Конец доктора Фримана был фактически концом всего сооружения, возводимого обвинением. Они только вызвали еще несколько свидетелей в связи с какими-то вещественными доказательствами, не имеющими отношения ни к кому из обвиняемых.

Мы с Джо заявили несколько ходатайств, которыми могли бы тут же и закончить это дело, но у судьи были другие намерения.

— Я мог бы сразу вынести решения по этим ходатайствам, — сказал он, — но мне кажется, для обеих сторон будет лучше, если дело решат присяжные. Я полагаю, обвиняемые больше не будут брать слова?

— Нет, ваша честь.

Мое заключительное слово было коротким и резким. Я понимал, что обвинение полностью скомпрометировало себя и оправдание, можно сказать, неизбежно. Джо Боллиро был столь же агрессивен. Пол Маркхэм неверно истолковал наши выступления как выпад против него лично и с жаром заявил присяжным, что не занимался фальсификацией показаний. Тут он был не прав — ни я, ни Джо не сомневались в его личной порядочности, но это не помешало каким-то мелким чиновникам пуститься на разные уловки.

Напутствование, которое судья Вызански дал присяжным, развеяло наше единственное опасение — что на них может оказать влияние, как говорят юристы, «совокупность фактов». Такое иногда случается, если обвинение не может представить ни одного доказательства связи обвиняемого с преступлением, только какие-то отдельные фрагменты, но излагают их в такой последовательности, что они приобретают «особый смысл». Даже если для вынесения обвинительного вердикта нет ни одного достаточно убедительного свидетельского показания, обывателю вполне может прийти в голову мысль: «Не могут же они все ошибаться».

Судья Вызански предложил присяжным представить себя на краю пропасти шириной в десять футов. На другой стороне, сказал он, находится обвинение. Чтобы преодолеть пропасть, нужна доска длиннее десяти футов. Если кто-либо из свидетелей заслуживает достаточного доверия, чтобы сыграть роль доски такой длины, тогда обвинение возможно. Но если не окажется ни одного свидетеля — доски нужной длины, то пропасть не преодолеть. В этом случае не существует законных средств скрепить несколько досок вместе.

В своем почти часовом напутствии судья также обратил внимание на то, что всех тринадцать свидетелей обвинения «могли подтолкнуть» к опознанию Келли или Пэт Диафарио. Насколько же, спросил он, то ли по глупости, то ли преднамеренно сузили почтовые власти круг подозреваемых?

— Мы слышали от обвинения, — продолжал судья, — что это все незаинтересованные свидетели. Можно ли в данном случае верить в незаинтересованных свидетелей? Многие из них знали, что за раскрытие преступления обещана награда в сто пятьдесят тысяч долларов. Разве не следует в подобной ситуации особенно тщательно взвешивать мотивы человеческих поступков?

Присяжные совещались меньше часа. Вердикт «невиновен» никого не удивил.