Глава 5 Уникальная возможность

Глава 5

Уникальная возможность

Маловероятно, чтобы противник предпринял попытку прохода через Дуврский пролив в дневное время. Однако если такое произойдет, то как нашим кораблям, так и ударным силам ВВС представится уникальная возможность…

Документ министерства ВВС

Апрель, 1941 год

Пиком работы «бьюфортов»-торпедоносцев, базировавшихся в Великобритании, стала вторая половина дня 12 февраля 1942 года, когда линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау» совместно с крейсером «Принц Евгений» и многочисленным эскортом вышли прошлым вечером из Бреста и попытались блокировать Английский канал.

Это была операция, возможность проведения которой Гитлер не допускал до конца 1941 года, которую в то время адмирал Редер, главнокомандующий германскими военно-морскими силами, считал неосуществимой, но которую британское адмиралтейство и британские ВВС считали единственно возможным решением ситуации с тех пор, как корабли пришвартовались в Бресте.

«Помимо всего прочего, военно-морские силы в Бресте, – сказал Гитлер на конференции морских военачальников, – позволят связать силы противника и предотвратят удары по нашей германской территории».

Гитлер был прав. Три четверти бомб, сброшенных самолетами бомбардировочной авиации в 1941 году, упали на Брест.

«Это превосходство, – продолжал Гитлер, – сохранится до тех пор, пока враг будет вынужден наносить свои атаки, поскольку этим кораблям не нанесено никаких повреждений. Весь германский флот необходимо сосредоточить в Норвегии, где русские могут начать наступление и где британцы планируют высадку».

Однако британцы, помня о японском авианалете в Малайзии и неся большие потери на Среднем Востоке, все еще боялись, что сами могут стать объектом захвата.

«Шарнхорст» и «Гнейзенау» не должны больше подвергаться опасностям атак в Бресте. Поэтому их возвращение через Канал весьма желательно».

Высказывания Гитлера представляли собой типичный сплав хитрости и фантазии и не убедили его морских военачальников.

«Это невозможно, – сказал адмирал Редер. – Это огромный риск».

Гитлер отмел все возражения: «Возвращение кораблей через Канал весьма желательно. Мы должны задействовать фактор неожиданности, проведя корабли в плохую погоду ночью, когда Королевские ВВС не смогут засечь нас. Англичане не смогут быстро среагировать. К тому времени, когда они будут готовы, корабли уже спокойно минуют Дуврский пролив».

29 апреля 1941 года план, известный под названием «Фуллер», обсуждался адмиралтейством и министерством ВВС. План основывался на естественном предположении адмиралтейства, что германские корабли, достигнув моря, предпримут все возможное, чтобы избежать контакта с подразделениями флота метрополии или Гибралтара. Каким бы опасным ни казался проход через Канал, встреча с британскими военными судами казалась немцам маловероятной, поскольку доминирование Германии на всем континентальном шельфе от Норвегии до Испании сделало нереальными действия британских военных кораблей в этом районе. Поэтому, скорее всего, корабли постараются пройти через узкие места Дувра, где они наиболее уязвимы, под покровом ночи.

Операция «Фуллер» предусматривала круглосуточную авиаразведку от Бреста до Канала для наблюдения за передвижением вражеских кораблей. В случае попытки противника пройти через Канал операция также предусматривала координированные атаки всех имеющихся в пяти оперативных бомбардировочных группах самолетов, всех торпедоносцев и бомбардировщиков береговой обороны, а также прикрытие истребителей от Шербура до Волчерена силами трех групп истребителей. Основное число этих атак должно производиться днем. Бомбардировщики не будут атаковать ночью. Если предположительно корабли противника будут проходить пролив ночью, бомбовые атаки будут нанесены в ближайшей к проливу точке, где корабли должны находиться днем. Во время прохода через пролив ночью по кораблям нанесут удары легкие торпедные катера, самолеты «сордфиш» морской авиации, а также «бьюфорты» береговой авиации, для которых цели будут высвечиваться ракетами, выпущенными разведывательными самолетами.

Если же противник предпримет попытку пройти пролив днем, атаки будут проводиться максимальным числом самолетов, пока корабли будут в проливе. Но такая попытка считалась маловероятной.

Разработку оперативного плана «Фуллер» стимулировали косвенные свидетельства о том, что немецкие корабли могут предпринять попытку пройти через пролив в период между 30 апреля и 4 мая 1941 года. Но это была ложная тревога. Мы тогда еще не знали, насколько успешной будет отчаянная попытка Кемпбелла.

4 июня 1941 года два линкора присоединились в Бресте к крейсеру «Принц Евгений», который вместе с «Бисмарком» потопил «Худ», но избежал последующей судьбы «Бисмарка». Рейды тяжелой бомбардировочной авиации продолжались.

Фактический прорыв этих кораблей разрабатывался очень тщательно. Ключ к выполнению плана таился в самом его начале. Корабли должны были покинуть Брест в темноте. Немцы предполагали, что, покинув Брест в темноте, они минимизируют возможность их обнаружения. Но они не учли использования англичанами самолетного радара.

Немцы предприняли фантастические по своим масштабам меры предосторожности для предотвращения утечки хотя бы минимальной информации об их намерениях даже среди людей, которым предстояло принять непосредственное участие в этой операции. Лишь капитаны трех кораблей и горстка старших офицеров знали об этом плане. Вместе с тем был распространен ложный слух, по которому корабли должны были покинуть Брест на рассвете 11 февраля, провести учения между Ла-Паллис и Сент-Назе 12-го, а затем вернуться в Брест. Все было сделано для того, чтобы распространить легенду о том, что корабли вернутся. Были учтены малейшие детали. Высшие офицеры, знавшие правду, даже оставили свои походные чемоданчики в квартирах на берегу. Рейнике, начальник штаба адмирала Силиакса, командующего германскими военно-морскими силами Бреста, в течение последующих семи недель был вынужден занимать чистые рубашки, воротнички и нижнее белье.

Англичане хмуро следили за развитием ситуации. Несмотря на уверенность немцев в том, что операция закончится неудачей, если о ней узнает противник, англичане, равно как и все те, кто не принимал непосредственного участия в разработке этой операции, чувствовали, что корабли предпримут прорыв в ближайшее время. Разведка доносила, что ремонт кораблей почти закончен. Стало известно, что учение было проведено всеми четырьмя кораблями в открытом море. 25 января все они были сфотографированы в гавани.

Разведка обнаружила увеличение сил поддержки в Бресте. Мощные флотилии подводных лодок концентрировались в различных портах Канала. Сообщалось о необычной активности на аэродромах Франции. «Тирпиц» переместился из Киля в Тронхейм, вероятно, для отвлечения внимания. Адмиралтейство было уверено, что прорыв неминуем. Все указывало на то, что попытка будет предпринята в ближайший безлунный период. 2 февраля адмиралтейство предупредило о возможном выходе кораблей. Начав с осторожностью, продолжало оно уже с уверенностью:

«Корабли в Бресте еще не достигли полной боеготовности, и, хотя сейчас они наслаждаются тихой жизнью, немцы явно стремятся переместить их в более безопасную гавань».

После общего обзора тактической ситуации и возможных путей отхода составитель документа приходит к следующему выводу:

«Кратчайший путь отхода немецких кораблей – это Английский канал. От Бреста до Шербура 240 миль и еще 120 миль от Шербура до Дуврского пролива. Если даже корабли смогут пройти от Бреста до Шербура и от Шербура до Па-де-Кале в темное время суток, им не удастся пройти в темноте весь путь от Бреста до Па-де-Кале.

Они знают о наших минах в Дуврском проливе, недавно они потеряли там миноносец. По всей вероятности, они планируют пройти через Па-де-Кале по высокой воде.

На первый взгляд этот проход по Каналу выглядит для немцев опасным. Но вполне возможно, что, сознавая малую эффективность тяжелых кораблей в таких условиях, они сделают переход, полагаясь на прикрытие миноносцев и самолетов, которые здесь вполне эффективны, зная также, что у нас нет тяжелых кораблей, чтобы противостоять им в Канале. Поэтому вполне вероятно, нам предстоит встреча с двумя линкорами и крейсером, вооруженным 8-дюймовыми орудиями, с пятью большими и пятью маленькими миноносцами, а также, предположительно, с двадцатью истребителями, постоянно следующими впереди (с подкреплением по вызову) через Канал…

Наши бомбардировщики показали, что мы не можем на них полностью полагаться в плане уничтожения неприятеля, а число торпедоносцев-бомбардировщиков береговой авиации составляет не более девяти.

Учитывая все эти факторы, можно сказать, что немецкие корабли смогут пройти на восток по Каналу с гораздо меньшим риском, чем в случае попытки пройти океанским путем в Норвегию. Предположительно, немцы постараются избегать опасностей, пока не будут полностью готовы, а проход по Каналу, по всей видимости, станет главным направлением их движения, если и когда они покинут Брест».

Это оценка ситуации предусматривает с большой точностью все детали так называемого «прорыва через Канал», однако принижает значение работы бомбардировочной авиации в течение многих месяцев, хотя нельзя отрицать, что нанесенный урон был незначительным и дорогостоящим, а «бьюфортов» было сорок, а не девять. Хотя об этом впрямую и не упоминается, в документе четко просматривается идея о том, что немецкое военно-морское командование задумало пройти Дуврским проливом в темноте.

Приказ об операции «Фуллер» вышел на следующий день. Диспозиция сил адмиралтейства уже была определена, и ударным силам приказано предотвратить прорыв противника через Канал. В наличии имелось лишь шесть миноносцев и шесть торпедных катеров. Шесть самолетов ВМС «сордфиш» под командованием Евгения Эсмонда, который несколькими месяцами раньше провел свою первую торпедную атаку на «Бисмарк» и пережил торпедирование «Арк Ройял» в Средиземном море, были переведены из Ли-он-Солента в Менстон в Кенте 4 февраля. Все имеющиеся самолеты бомбардировочной авиации были оснащены бомбами и приведены в четырехчасовую готовность. Имелось еще три эскадрильи «бьюфортов»: 42, 86 и 217-я. Незабываемая 22-я была на пороге погрузки для отправки на Дальний Восток. Наземная команда уже погрузилась на корабль, отправлявшийся в Ливерпуль. Война в другом конце мира, во время которой им не удалось сбросить ни одной торпеды, отобрала на этот раз у знаменитой 22-й эскадрильи ее законную добычу.

По ряду причин «бьюфорты» не были сконцентрированы в одном месте. 42-я эскадрилья располагалась в Лошаре, одно из ее подразделений занимало позиции в Сент-Эвале в декабре и январе, но было отправлено обратно в Лошар, когда «Тирпиц» перебазировался из Киля в Тронхейм 22 января. Эскадрилья располагала четырнадцатью самолетами. В 217-й эскадрилье, которая занималась выполнением специальных ночных операций по торпедированию в Канале, было семь самолетов на острове Торнп возле Портсмута. 86-я, третья эскадрилья «бьюфортов», лишь недавно ставшая оперативной, с большим количеством слабо подготовленных экипажей, располагалась в Сент-Эвале вместе с небольшим подразделением 217-й, состоявшем опять же из новых экипажей.

В Сент-Эвале также находилось небольшое подразделение разбросанной повсюду 22-й эскадрильи. Командовал этим подразделением Джонни Ландер. Самолеты 22-й эскадрильи уже проходили модификацию к тропическим условиям Филтона и, таким образом, не находились в строю. Число готовых к боевым действиям «бьюфортов» в Сент-Эвале составляло тринадцать.

Сделанные 8 февраля разведывательным самолетом фотографии Бреста показали, что «Принц Евгений» и «Шарнхорст» находятся в гавани, а «Гнейзенау» направляется в Ланвеок. Фотографии также указали на присутствие четырех больших миноносцев и многочисленных торпедных катеров и минных тральщиков. Метеорологическая и навигационная службы подтвердили, что начиная с 10 февраля общие погодные условия в Канале будут способствовать попытке прорыва в темноте. 15 февраля луны не будет, а приливные условия в Дуврском проливе благоприятны для прохода через него между четырьмя и шестью часами. Эти фотографии, данные метеорологов и навигаторов, вместе с большим числом уже имеющихся данных, убедили командующего береговой авиацией маршала ВВС Джуберта в том, что, скорее всего, прорыв через Канал произойдет в любое время после 10 февраля.

Джуберт обратился 8 февраля к командующим бомбардировочной и истребительной авиацией, излагая причины своих убеждений и описывая шаги, которые предпримут его собственные подразделения. Ежедневное патрулирование, которое выполнялось на регулярной основе в течение последних семи месяцев, должно проводиться от сумерек до рассвета на подходах к гавани Бреста. Два других участка, один между Уэсаном и островом Ба, второй между Гавром и устьем Соммы, также надлежало патрулировать в темные часы. Ночные противолодочные дозоры в заливе перекрывали возможный путь выхода кораблей, помогая тем самым патрулированию. «Бьюфорты», расположенные в Сент-Эвале и на острове Торни, отвечали за ночные операции в Канале. Базировавшиеся в Лошаре «бьюфорты» оставались в резерве для дневного удара в Северном море в случае, если ночные атаки в Канале провалятся. По плану они должны были координировать свои действия с операциями истребителей и бомбардировщиков, а также атаками «сордфишей».

Начиная с 9 февраля Джуберт запретил все отпуска экипажам «бьюфортов» и вызвал из отпусков шесть опытных экипажей 22-й эскадрильи. Настал подходящий момент, чтобы предупредить все экипажи о предстоящей операции. Однако, вероятно, в целях безопасности, этот план не был осуществлен.

10 февраля, поддавшись собственному убеждению, Джуберт пошел на риск, приказав «бьюфортам» из Лошара перелететь на юг в Норт-Коатс. Оттуда они смогут наблюдать за «Тирпицем», но это позволит им нанести более ранний удар, если корабли из Бреста начнут движение по Каналу. Джуберт, таким образом, сделал свою ставку. Но Норт-Коатс был занесен снегом, и эскадрилья Лошара просто физически не могла совершить передислокацию вовремя.

Всем самолетам бомбардировочной авиации было приказано быть в готовности номер один в качестве ударной силы всей операции. В результате все тренировочные и оперативные полеты, за исключением ударов по Бресту, практически прекратились. Но такие условия не могли соблюдаться командованием долго, и поэтому с 10 февраля 100 самолетов постоянно находились в двухчасовой боевой готовности, а остальные могли включиться в дело после оповещения. Естественно, командование бомбардировочной авиации ожидало получения заблаговременного предупреждения о приближении кораблей и о времени атаки.

В это время немцы вынашивали окончательные планы прорыва. Ас германских истребителей Адольф Галланд отвечал за воздушную оборону всей операции. В его распоряжении находилось около 280 самолетов, большей частью «Мессершмиты-109» и «Фокке-Вульфы-190», а также примерно тридцать «Мессершмитов-110». Большинство из них базировались на аэродромах вокруг Ле-Туке, а малые их подразделения – возле Кана и Амстердама. Истребители из Ле-Туке, возвращаясь после операции после трех часов пополудни, должны были достичь сектора Амстердама, где им предстояло приземлиться, дозаправиться и вернуться в кратчайшие сроки к кораблям. На всем пути минимум шестнадцать, а максимум тридцать два истребителя осуществляли воздушное прикрытие, однако в проливе эти цифры могли быть значительно увеличены. Была также распространена легенда о конвое, двигавшемся с востока на запад, и немецкие пилоты не имели представления, что их ожидает.

По прогнозу немецких метеорологов 12 февраля погода в Канале могла испортиться с утра. Все было готово для операции, которую немцы назвали «Молния Цербер».

Как только стемнело, 11 февраля семь миноносцев стали строем у входа в гавань Бреста для сопровождения больших кораблей. Точно в 20.00 «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Евгений» покинули свои стоянки и направились к выходу из гавани. Но в этот момент, когда корабли были уже в пути, поступило предупреждение о воздушном налете. Подобно шаловливым детям, нарушившим указание идти в постель, корабли в спешке замедлили ход и вернулись на стоянки. Когда появились двенадцать «веллингтонов» и восемь «стерлингов» бомбардировочной авиации, в «спальне» уже было тихо и корабли явно готовились к ночи.

«Веллингтоны» и «стерлинги» сбросили свои бомбы, не повредив корабли, и по возвращении, естественно, сообщили, что в Бресте не произошло никаких перемен. Но как только они повернули назад, гавань снова ожила, и корабли, хоть и с опозданием, в конечном итоге построились за пределами Бреста в 22.45. Если бы налет бомбардировщиков произошел на полчаса позже, возможно, была бы объявлена тревога.

Немецкий план внезапного выхода из Бреста под покровом темноты не учитывал широкую патрульную систему, организованную командованием береговой авиации. Когда конвой выстраивался за пределами Бреста, один из «хадсонов» патрулировал «пробку», закрывавшую горлышко выхода из гавани Бреста. Патрулирование осуществлялось непрерывно в течение всей ночи четырьмя самолетами посменно. Ночь была исключительно темной, но «хадсон» был оснащен радаром для слежения с воздуха за передвижением кораблей.

К сожалению, «хадсон» уже достиг юго-восточной точки района своего патрулирования, следил за юго-западом и не засек немецкие корабли. Лишь при приближении самолета-сменщика корабли оказались в зоне действия радаров обоих самолетов. При изучении записей приборов второго «хадсона» выяснилось, что самолет находился всего в 9 милях от немецких формирований, но по непонятным причинам его радар не засек корабли.

Немецкие корабли, подобно джиннам, выскользнули из бутылки, но им еще предстояло пройти через патрулируемый район Уэсан – острова Канала. Здесь опять у патрульного самолета случились неполадки с радаром, и он был вынужден вернуться на базу. На смену ему никто не вылетел, частично из-за нехватки самолетов, частично потому, что патруль «пробки» ничего не сообщил, и считалось, что в случае продвижения кораблей они будут находиться далеко к югу от района патрулирования и поэтому их должны засечь третий и последний патруль, работавший у побережья Суссекса.

Но и здесь произошла ошибка. Из-за угрозы тумана самолет был отозван на базу. Если бы он продолжил патрулирование до рассвета, как это обычно и бывало, он вполне мог бы засечь немецкие корабли.

Дневное патрулирование осуществлялось самолетами истребительной авиации, но они не залетали на юг дальше устья Соммы. Таким образом, почти двенадцать часов немецкий конвой шел по Английскому каналу, чудесным образом избежав обнаружения, двенадцать часов, во время которых экипажи «бьюфортов» спокойно спали, а с наступлением утра отправились по своим обычным делам. Один из экипажей в Сент-Эвале взлетел для обычного облета гавани за многие мили от немецких кораблей, которые прошли Сент-Эваль курсом на юг вскоре после полуночи. Еще один самолет из Сент-Эваля выполнял тренировочную программу. В Лошаре три экипажа ожидали вылета на обычное патрулирование, дежурные самолеты и их экипажи находились в готовности, а в столовой было вывешено расписание тренировочных полетов. На острове Торни только четыре из семи самолетов были вооружены торпедами. На остальных были подвешены бомбы.

Экипажи «бьюфортов», хотя и сделали определенные выводы из-за отмены отпусков, все еще не осознавали серьезности момента. Люди находились в постоянном нервном напряжении в течение многих недель. Присутствие трех линкоров в Бресте, а «Тирпица» в Тронхейме сильно подогревало обстановку. У каждого в голове таилась мысль и боязнь того, что ему предстоит операция, аналогичная той, во время которой погиб Кемпбелл. Все прекрасно понимали, что в случае прорыва кораблей они окажутся на острие копья. И все же летчики лишь смутно могли себе представить, что от них ожидалось. Отсутствие 22-й эскадрильи не только оставило торпедные подразделения без элитных пилотов, но также лишило все остальные эскадрильи торпедоносцев возможности систематической подготовки персонала, что в результате повлияло на неадекватность сил поставленной перед ними задачи.

Торпедные силы оказались разрозненными и неопытными ввиду непредвиденных действий врага и потребностей заморских театров войны. Оставшиеся экипажи, пребывая в неведении относительно предстоящих операций, были лишены крайне необходимого стимула для предстоящей схватки.

Экипажи 42-й эскадрильи в Лошаре хотя и не были оповещены, но понимали, что им предстоит перебазировать эскадрилью в Норт-Коатс. Однако летчики относились к этим слухам так же равнодушно, как и ко многим другим. Вечером 11 февраля они получили арктическое обмундирование, что жадные до новостей пилоты сразу же оценили как предзнаменование перемещения в Исландию или еще того далее. Затем, ранним утром 12-го, экипажи были приглашены в оперативную комнату, где им сообщили о предстоящем полете на юг этим утром. Норт-Коатс все еще был покрыт снегом, и Джуберт решил перебазировать эскадрилью на более удобный аэродром в Норфолке.

Командир эскадрильи подполковник авиации М.Ф.Д. Вильямс только что принял командование, еще не успел устроиться, подобрать себе экипаж и познакомиться с людьми. Таким образом, в этот решающий момент командир эскадрильи оказался без собственного экипажа. Поэтому он решил лететь на юг с человеком, который выполнял обязанности командира в предшествовавшие три недели, – с майором В.Х. Клиффом, старшим командиром звена, – и подобрать себе экипаж позднее. Клифф отвечал за подразделение, базировавшееся в Сент-Эвале. Прошлым летом он служил в 36-й эскадрилье торпедоносцев-бомбардировщиков в Сингапуре, откуда его отправили домой по причине заболевания какой-то тропической кожной болезнью с высокой температурой. Через несколько месяцев после его отъезда эскадрилья была полностью уничтожена во время выполнения первой же операции. В 42-й эскадрилье, в атмосфере гнетущего ожидания, он словно вышел из-под обстрела, но все же чувствовал себя как на раскаленной сковородке [5].

Приказ был поднять в воздух все действующие самолеты и перебазироваться в Колтишелл в Норфолке. Экипажи терялись в догадках по поводу своей дальнейшей судьбы, однако инструкции были вполне четкими, и раздраженная апатия сменилась оживлением.

– Колтишелл!

– Это аэродром истребителей!

– А как же с Норт-Коатс?

Шепот был прерван словами проводящего инструктаж офицера:

– Таков приказ. Вы не можете лететь в Норт-Коатс, он завален снегом.

– А что же с нашими торпедами, сэр? – спросил Клифф. – В Колтишелле нет подразделения по обслуживанию торпед.

– Оно направилось в Норт-Коатс по суше. Они уже будут там, когда вы приземлитесь. Задание небольшое. Примерно на день, поэтому возьмите с собой лишь небольшой дежурный чемоданчик. Получите карты и метеосводку и отправляйтесь поскорее.

– А вы можете сказать, сэр, зачем мы туда отправляемся? – поинтересовались два австралийских пилота, Берчли и Арчер.

– Виноват, это вся информация, которой я располагаю. Все свободны.

Быстрая проверка показала, что к полету готовы четырнадцать самолетов, одиннадцать из которых оснащены торпедами. Больше свободных торпед в Лошаре не оказалось, и остальным придется получить вооружение у мобильного подразделения в Колтишелле.

Прогноз погоды был плохим на большую часть дня, и последним экипажам не хватило карт с обозначением предстоящего пути. В таких условиях важно было не оторваться от подразделения.

Когда четырнадцать экипажей уже направились к своим самолетам и стали прогревать моторы, все было отменено. Летчики вернулись в казарму, громко жалуясь, страдая от нервного напряжения, чувствуя раздражение и вместе с тем облегчение. Все оказалось очередным мыльным пузырем. В конце концов, День святого Эндрю еще не закончился, и Клифф снова начал обдумывать планы вечеринки по поводу своего дня рождения. Ему исполнилось двадцать семь.

Через несколько минут было объявлено, что им все же придется лететь. На этот раз самолеты поднялись в 9.00 по Гринвичу.

Всю дорогу погода была неприятной – сильная облачность и дождь с редкими прояснениями. Где-то над северо-восточным побережьем Англии подразделение натолкнулось на аэростаты заграждения береговой обороны. Большинство самолетов вернулись в строй через несколько минут, но один, пилотируемый молодым канадцем по имени Ральф Маннинг, потерял с ними контакт. Экипаж Маннинга был одним из тех, кому не хватило карт, и неудивительно, что им не удалось найти Колтишелл. Теперь их осталось тринадцать. Самолеты приземлились в Колтишелле в 11.30.

В это время данные радаров о воздушной активности противника сообщались по телефону в оперативную комнату истребительной авиации в Стенморе, начиная примерно с 8.30. Патрульные истребители сообщали об активности подводных лодок. Поступил приказ организовать специальное патрулирование. Вскоре после 9.00 противник начал глушить наши радары, сперва выборочно, а потом интенсивно. В основном глушение проводилось как обычно и сперва не вызвало особого внимания, но по мере возрастания его интенсивности напряжение нарастало. До получения отчета специального патруля никаких других патрулей не высылалось. Наконец, когда пилоты «спитфайра» приземлились после специального патрулирования, они сообщили, что наблюдали несколько кораблей, на одном из которых видели тройную мачту и надстройки. Информация была воспринята с определенным скептицизмом, однако пилота стали расспрашивать подробно. Наконец ему дали альбом с силуэтами вражеских кораблей, в котором он указал на немецкий крейсер. Но еще до того, как расспросы летчика достигли этой точки, два пилота «спитфайров», совершавших обычный облет, засекли и атаковали два «Мессершмита-109», преследуя которых оказались над немецким конвоем. Они еще не понимали, какую опасность таят в себе эти корабли. Значение увиденного не ускользнуло от их внимания, и оба пилота, в спешке оставив преследование, повернули на базу и рапортовали об увиденном. Было уже 11.20. Немецкие корабли покрыли более 300 миль незамеченными и на скорости в 30 узлов старались миновать Бичи-Хед, направляясь в Дуврский пролив.

В момент обнаружения германские корабли находились примерно на равном удалении как от семи «бьюфортов» на острове Торни, так и от шести «сордфишей» в Менстоне. Увлеченно занимавшиеся программой своей подготовки «бьюфорты» Сент-Эваля остались к этому времени далеко позади. «Бьюфорты» 42-й эскадрильи только планировали посадку в Колтишелле. И даже «бьюфорты» на острове Торни не были готовы к ранней атаке. Хотя прошла уже половина дня, оставалось еще полных шесть часов дневного времени. Все «бьюфорты» можно было привести в боевую готовность, даже если предстояла некоординированная атака. Кроме этого, можно было еще использовать все силы бомбардировочной авиации. Много ценного времени было потеряно, однако уникальная возможность все еще оставалась. Последующие шесть часов стали временем испытаний.

Для шести самолетов «сордфиш» в Менстоне потерянное время было более серьезной проблемой.

Самолет «сордфиш», оснащенный такой же торпедой, что и «бьюфорт», с экипажем из трех человек, представлял собой одномоторный биплан с крейсерской скоростью 80 узлов и ограниченным радиусом действия. К счастью, донесение об обнаружении противника застало эти самолеты в выгодной позиции, при условии, что они атакуют незамедлительно. Однако любая задержка могла означать, что корабли окажутся за пределами радиуса их действия.

825-я эскадрилья (воздушные силы ВМС) только несколько недель назад прошла переформирование в Ли-он-Соленте в качестве эскадрильи, состоявшей из шести самолетов. Это последовало за потоплением «Арк Ройял», на котором ранее служила эта эскадрилья. Четыре из нынешних шести экипажей прошли службу на этом корабле. Эскадрилья уже настроилась на работу в северных водах и предприняла определенные шаги по перемещению в Шотландию, когда 3 февраля, день спустя после заявления адмиралтейства, Эсмонду был задан вопрос, возьмется ли он за выполнение задания атаковать немецкие корабли в случае их попытки пройти через Канал. Естественно, подразумевалось, что любая попытка такого рода будет предпринята ночью.

Эскадрилья только что прошла преобразование и еще не успела достичь уровня оперативной готовности. Но Юджин Эсмонд был замечательным командиром. Он поступил в Королевские ВВС в 1918 году на краткосрочную службу и служил в военно-воздушных силах флота до того, как они были переданы адмиралтейству в 1937 году. За время службы на флоте у него появилась характерная для моряка осанка, которая осталась с ним навсегда. По окончании краткосрочной службы в 1933 году он присоединился к имперским авиалиниям и водил летающие лодки класса «G» по маршруту Гонконг – Малайзия. Он оставался на службе до апреля 1939 года, устал от гражданской авиации и, считая войну неизбежной, покинул имперские авиалинии, отказался от Королевских ВВС и присоединился к военно-воздушным силам флота. К этому времени он налетал уже 6500 часов.

Эсмонд был невысоким, плотным человеком с широким лбом и пронзительным взглядом морской птицы. Его внимательные, ясные и немного выпуклые глаза никогда не оставались в покое. Это был прекрасный пилот с большим опытом, не боявшийся трудностей, абсолютно надежный и превосходный лидер. Он умел увлекать за собой людей, и они шли за ним, даже если не хотели этого. Невозможно было представить, чтобы Эсмонд оказался в воздухе в трудном положении. Это была его стихия. Рожденному в Терголанде (Йоркшир) в 1909 году ирландцу было тридцать три года. Он всегда был лучшим и уже успел продемонстрировать под огнем такие свои выдающиеся качества, как спокойствие, решительность, сдержанность и умение брать инициативу.

Перед тем как покинуть Ли-он-Солент, экипажи получили инструктаж о том, что немецкие корабли, вероятно, предпримут попытку прорыва в следующий безлунный период. Это были единственные летные экипажи, которым раскрыли данный секрет. Они прибыли в Менстон 4 февраля и в последующие дни регулярно проводили патрульные операции над Каналом, хотя большей частью интенсивные снегопады заставляли их оставаться на аэродроме. В этот период они страдали от издевательств квартировавших в Менстоне летчиков истребителей-бомбардировщиков ВВС над их устаревшими «этажерками». Уже поступила информация о том, что над Бельгией действуют «Фокке-Вульфы-190», но их это не очень обеспокоило, поскольку немецкие истребители никогда не засекут их ночью.

В 10.55 утра 12 февраля Эсмонда предупредили, что, судя по данным радаров, в Канале наблюдается повышенная активность, зарегистрированная у Дувра, и, по всей видимости, для него появится соответствующая цель. Это произошло всего за полчаса до того, как была засечена фактическая цель.

– Вы готовы вылететь днем? – задал свой вопрос вице-адмирал Доувер.

– Да, конечно.

Эсмонд приказал привести эскадрилью в боевую готовность и установить торпеды на глубокий пробег. Таким образом, «сордфиши» оказались единственными самолетами, готовыми к атаке, когда наконец поступило сообщение об обнаружении цели.

Подтверждающая информация поступила к Эсмонду в 11.30, и экипажи были незамедлительно собраны в оперативной комнате для инструктажа офицерам разведки.

– Ну, ребята, наконец они вылезли. Фактически немцы уже прошли полпути по Каналу. Вам необходимо подняться как можно скорее и войти с ними в контакт в ближайшей точке, которая, по нашей оценке на данный момент, находится где-то недалеко от Болоньи. Три линкора идут в сопровождении большого числа миноносцев и подлодок под прикрытием истребителей, большей частью «Мессершмитов-109». Вам тоже будет предоставлено сильное прикрытие истребителей. Сверху вас прикроют три эскадрильи «спитфайров» из Биггин-Хилла, а в качестве близкого сопровождения вы получите две эскадрильи «спитфайров» из Хорнчорча. Ваша встреча с истребителями над Менстоном в 12.25.

Затем Эсмонд обсудил с экипажами тактику боя. Если бы у эскадрильи было достаточно опыта и практических навыков, Эсмонд повел бы их в атаку строем, когда самолеты составляли бы полумесяц и пикировали на цель вместе. В этом случае, куда бы ни повернул корабль, он должен был встретиться с торпедой. В имеющихся погодных условиях низкой облачности, вплоть до 1000 футов, они могли провести атаку по радару, спустившись из облаков, выровняв машины в последний момент, сбросив свои рыбки и бросившись врассыпную. Будучи в хорошей оперативной форме, эскадрилья проводила такие атаки с большим успехом на Средиземном море, однако для этого требовалась большая подготовка и уверенность. При данных же обстоятельствах это было совершенно невозможно.

– Мы проделаем весь путь на высоте между пятьюдесятью и ста футами, – сказал Эсмонд, во-первых, чтобы миновать радары кораблей, а во-вторых, из-за погоды. Облачность низкая, до тысячи футов и ниже, а поскольку нам нужно держаться вместе, по крайней мере, пока летим туда, безопаснее быть внизу, чем где-либо еще.

Мы подойдем на низкой высоте и сбросим торпеды одну за другой.

Мне следует довести до вашего сведения, что мы идем на это дело добровольно. О шансах вернуться назад подумаем тогда, когда сбросим своих рыбок.

Ну, парни, что вы на это скажете? – Он спрашивал, согласны ли они пойти с ним.

Атаковать только один линейный корабль без поддержки было трудным делом, а здесь их ждали три больших корабля, огромное количество мелких судов сопровождения, а также прикрытие истребителей. Значит, их встретит интенсивный зенитный заградительный огонь на подходе, помимо атак истребителей. Этот огонь беспокоил экипажи больше, чем истребители. «Сордфиш» был весьма маневренным самолетом, и поэтому пилоты чувствовали, что смогут уйти от атак «Мессершмитов-109», как они это делали на Средиземноморье. Они также знали, что у них больше шансов в борьбе с истребителями, чем у «бьюфортов». Но именно заградительный огонь был их основной головной болью.

Когда человек достигает такой черты, то дороги назад уже нет. Он подписался на дело. Девять дней назад в Ли-он-Соленте еще можно было найти какую-нибудь отговорку и отказаться от задания, но сейчас было уже поздно. На этой стадии требуется больше смелости, чтобы уйти, чем для того, чтобы остаться. Кроме того, когда за дело берется такой командир, как Эсмонд, то просто нельзя его подвести.

Экипажи уже собирались покинуть оперативную комнату, когда Эсмонда вызвал инспектор.

– Вы можете немножко подождать? Некоторые истребители запаздывают.

Единственное, чего боялся Эсмонд, так это того, что корабли успеют пройти через пролив до того, как они смогут их перехватить, и «сордфишам» придется их преследовать. Если самолеты поднимутся сейчас, они пойдут в юго-восточном направлении, чтобы отрезать противника от Кале. Но корабли двигались со скоростью 30 узлов, и, если взлет отложить хотя бы на полчаса, корабли достигнут широты Менстона еще до того, как «сордфиши» успеют преградить им путь. Еще какая-нибудь задержка, несколько минут на поиск конвоя – и им придется начать преследование. Когда перед вами корабль, движущийся со скоростью 30 узлов, а ваша «этажерка» дает только 90, и встречный ветер дует со скоростью 30 узлов, как сегодня, и необходимо лететь на северо-запад, пройдет слишком много времени, пока вы поравняетесь с целью. Однажды на Средиземном море он преследовал один корабль примерно час, практически не сократив расстояние до него. Радиус действия самолета «сордфиш» составлял только 200 миль, а в конце пути летчикам придется повернуть назад. В такой день, как сегодня, пока вы будете гнаться за целью, немцы могут разделаться с вами один за одним еще до того, как вы сможете выйти на дистанцию торпедной атаки.

Учитывая прекрасную маневренность «сордфиша», можно рискнуть и забыть об истребителях для того, чтобы сократить путь.

Инспектор ждал ответа, прижав телефонную трубку к груди и зажав ее ладонью. Человек на другом конце провода также ждал ответа.

– Мы вылетаем.

Эсмонд и его экипажи поспешили на аэродром.

Шесть «сордфишей» поднялись в воздух в 12.20 и выстроились над аэродромом. Хотя тяжелая облачность покрывала всю Юго-Восточную Англию, небо над Менстоном было чистым. Эскадрилья стала разворачиваться над Рамсгейтом, ожидая появления первых «спитфайров». В 12.28 к ним присоединилась одна из эскадрилий Биггин-Хилла, состоявшая из одиннадцати «спитфайров». Теперь Эсмонду предстояло принять судьбоносное решение. Если они будут ждать появления других истребителей, смогут ли тогда «сордфиши» нанести свой удар? Погода стояла плохая, запас горючего ограничен, а впереди угроза длительного преследования. Если же им удастся поразить один из больших кораблей и тем самым замедлить скорость движения конвоя, они дадут «бьюфортам» шанс нанести сконцентрированный удар.

По последним сообщениям, конвой находился на расстоянии 23 миль от Рамсгейта на пеленге 140 градусов. Эсмонд лег на курс в 12.30 под прикрытием одиннадцати «спитфайров» – одной эскадрильи истребителей вместо пяти. (Фактически же две другие эскадрильи из Биггин-Хилла направились к цели самостоятельно и отвлекли по крайней мере несколько вражеских истребителей, сбив два и потеряв один «спитфайр», косвенно обеспечив таким образом помощь «сордфишам». Однако требовалось гораздо большее.)

Первые три «сордфиша», ведомые Эсмондом, выстроились в линию, вторая тройка шла клином – длинная тонкая шея заканчивалась компактным телом по модели полета гусей. «Спитфайры» кружили на высоте 1000 футов, непосредственно под облаками, потом возвращались назад, с большим трудом стараясь не упустить из виду медленные «сордфиши». Облака начинали опускаться. Видимость стала частичной, от четырех миль до нескольких сотен ярдов.

Самолеты следовали своим курсом всего лишь десять минут, когда заметили истребителей противника, тупорылых и угловатых, с квадратными окончаниями крыльев. Должно быть, это был новый немецкий самолет, о котором они слышали в Менстоне, – смертоносный «Фокке-Вульф-190». Среди них были также и «Мессершмиты-109» – в общем и целом от пятнадцати до двадцати машин.

Во втором «сордфише», летевшем примерно в 200 ярдах от Эсмонда и пилотируемом младшим лейтенантом Брайаном Роузом, находился наблюдатель, самый молодой из восемнадцати летчиков, младший лейтенант Эдгар Ли. Ему было двадцать. Весь экипаж «сордфиша» находился в открытой кабине, первый пилот под защитой козырька, затем наблюдатель на расстоянии вытянутой руки от пилота, потом стрелок, чей действующий отводом газов пулемет на поворотной установке имел сектор обстрела примерно 180 градусов за лонжероном. На всех членах экипажа были летные шлемы и защитные очки. Ли, молодой, светловолосый, среднего роста и щуплого телосложения, стоял в своей кабине, привязанный к полу «сордфиша» проводом, чтобы не вывалиться наружу. Во время боя наблюдатель должен был следить за атакой и сообщать пилоту необходимые действия, чтобы уклониться от атаки противника.

Вражеский самолет, казалось, вынырнул из облаков, заходя в хвост первым трем «сордфишам». Три пилота – Эсмонд, Роуз и Кингсмилл – поднялись на 100 футов, чтобы иметь место для маневра. В свою очередь «спитфайры» навалились на немецкие истребители, но при этом быстро утратили контакт с «сордфишами», увлекшись привычными для них «собачьими» гонками. Несмотря на яростную атаку «спитфайров», у неприятеля оказалось достаточное количество «Фокке-Вульфов-190», чтобы уделить внимание также и «сордфишам».

Метод атаки «фокке-вульфов» заключался в следующем: они заходили с тыла один за другим, ведя при этом огонь.

– Резко принять влево!

Ли, стоявший в кабине и смотревший назад, ожидал появления атакующего истребителя и затем кричал пилоту, какие уклонные действия нужно предпринять. Вильямс в машине Эсмонда и Семплс у Кингсмилла делали то же самое. К атаке присоединились несколько «Мессершмитов-109».

– Резкий поворот влево!

Ли заметил еще один «Фокке-Вульф-190» почти на собственном хвосте. Резкий поворот направо, и немецкий истребитель пролетел мимо. Ли старался разнообразить свои уклонные маневры, чтобы самолет оставался приблизительно на том же курсе.

Маневренность «сордфиша» даже с торпедой на борту была потрясающей, его необычно малая скорость явно приводила немецких пилотов в замешательство. Они продолжали заходить с тыла, но каждый раз промахивались и пролетали мимо, когда «сордфиш» отворачивал. В течение нескольких минут экипажам «сордфишей» удавалось избежать основного огня. В это время три стрелка продолжали палить из своих одноствольных пулеметов, как только представлялась возможность. Это была стрельба горохом из трубочки против двух четырехствольных автоматических пушек «Фокке-Вульфа-190».

В конце концов немецкие пилоты изменили свою тактику. Одни продолжали заходить с хвоста, другие атаковали с фланга, координируя атаку с двух направлений. Когда мы уходили от атаки с тыла, то подставляли хвост для атаки с фланга.

– Резко направо! – кричал Роузу Ли для разворота навстречу атаки с фланга.

Огонь с тыла прошел мимо, а опешивший пилот истребителя, заходившего с фланга, едва успел увернуть и избежать лобового столкновения. Каждый раз, когда немецкие истребители одновременно заходили и с тыла и с фланга, Ли повторял эту тактику, рискуя столкнуться с неприятелем, но всякий раз немецкие пилоты вовремя отворачивали в сторону.

Теперь все «Фокке-Вульфы-190» рокотали сзади, стреляя из всех орудий и яростно стараясь снизить свою скорость до скорости «сордфишей». Семь или восемь минут «сордфиши» подвергались бесконечным атакам, и, как ни странно, все шесть машин уцелели. Во время одного из этих налетов самолет Роуза попал под перекрестный огонь, его стрелок Джонсон по мере сил отбивал атаку, но внезапно рухнул на свой пулемет. Имея гораздо меньший вес, Ли был не в состоянии стянуть Джонсона с пулемета и занять его место. Джонсон был либо без сознания, либо мертв.

Черная дымовая завеса, которой катера закрывали линейные корабли, висела над водой, помогая «сордфишам» придерживаться примерного курса. Наконец впереди слева сквозь дымку проступили неясные очертания кораблей, которые им предстояло атаковать. Все шесть «сордфишей» все еще держались вместе.

Они летели прямо на огонь немецкой армады, который начали миноносцы и катера. Потом к этой лавине заградительного огня присоединились 11-дюймовые орудия линкоров. Хотя корабли вели огонь прямо по ним, немецкие истребители продолжали свои непрерывные атаки с тыла и с фланга. Казалось, «сордфишам» невозможно пробиться через этот шквал огня.

Наблюдавший за немецкими кораблями Ли заметил, что самолет командира, шедший в 200 ярдах впереди, получил прямое попадание снаряда большого калибра. Часть левого крыла упала в море, через мгновение самолет задымил и загорелся, но Эсмонд еще держался.

Из-за яростного заградительного огня кораблей немецкие истребители стали отходить. Ли на секунду отвел от них взгляд, в то время как Роуз пытался выровнять машину для захода на цель. По оценке Ли расстояние до кораблей составляло две мили. Меньше чем через две минуты они смогут сбросить торпеду и повернуть назад. Впереди он видел, как Эсмонд выравнивает машину для захода на второй в строю корабль. В густом дыму и при низкой облачности идентифицировать корабли было трудно. Разглядеть можно было только линкоры, шедшие один за другим в центре конвоя. Позже Ли узнал, что головным кораблем был «Гнейзенау», а вторым, который они и атаковали, – «Шарнхорст».

Они все еще находились на расстоянии 3000 ярдов от кораблей. Перед ними Эсмонд, похоже, выбирал позицию для сброса. Чтобы быть окончательно уверенными в результате, проводить сброс было еще слишком рано. Через секунду торпеда Эсмонда упала в воду. Роуз и Ли видели всплеск. Подняв глаза в сторону самолета Эсмонда, они поняли, почему он сбросил торпеду так рано. Весь в огне, все еще атакуемый истребителем, его «сордфиш» резко наклонился и упал в море.

Эсмонд погиб, но торпеда, которую он так желал сбросить на врага, продолжала двигаться к цели. И пять самолетов, которые он привел за собой, тоже оставались в воздухе.

Секундой позже Роуз пролетел непосредственно над точкой, куда упал самолет Эсмонда. На поверхности воды не было никаких признаков жизни. Немецкий конвой находился слишком близко, и Роуз не мог покружить над местом падения товарища. Он понял, что теперь ведущим надлежит стать ему, и пошел на сближение. Впереди через дымку и туман проступали неясные очертания второго в строю большого корабля. Сзади Ли продолжал давать указания по уклонным маневрам, так как немецкие истребители продолжали свои спорадические атаки. Роуз продолжал лететь ровным курсом, чтобы занять нужную позицию для сброса. Хотя лишь немногие истребители продолжали свои атаки, воздух был наполнен «Фокке-Вульфами-190» и «Мессершмитами-109». Со всех сторон бушевал заградительный огонь, даже с хвоста, где корабли сопровождения стреляли в центр с периметра своих позиций. Они подошли к цели на расстоянии 2000 футов, но тут Роуз и Ли услышали хлопок внизу, а потом почувствовали запах горючего. Пострадал основной бак. Горючее струилось по фюзеляжу и растекалось по корпусу. Роуз незамедлительно переключился на дополнительный бак. Его емкость составляла лишь пятнадцать галлонов. На нем не добраться домой, но, возможно, хватит, чтобы произвести сброс и оторваться от конвоя после атаки.

– Продолжаю заход.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.