Весна 1915 года в Балтийском и Черном морях

Весна 1915 года в Балтийском и Черном морях

С наступлением весны немцы первые открыли военные действия в Балтийском море. В конце апреля несколько миноносцев вошло в Рижский залив, высадили небольшой десант на острове Руно, разрушили маяк и, забрав с собой служащих призывного возраста, удалились. К этому времени лед в заливе уже растаял, а в проливе Моонзунд начал уже быстро таять, почему и нашим миноносцам стало возможным им пользоваться. Первой была послана в Рижский залив подводная лодка «Акула», а затем и миноносцы, чтобы поставить заграждения в Ирбенском проливе.

В начале мая немцы стали усиленно тралить подходы к Либаве. Стало очевидным, что готовится атака порта с суши и с моря. 6 мая два дивизиона миноносцев вышли из Моонзунда и, несмотря на светлую ночь, благополучно, никем не видимые, поставили заграждения в разных местах вокруг Либавы. Немцы почему-то не ждали нас из Рижского залива, и их сторожевые суда – крейсер «Аугсбург» с двумя миноносцами – встретились с нашей крейсерской бригадой, вышедшей из Финского залива для отвлечения неприятеля. После нескольких выстрелов немцы спешно удалились.

Либава была занята немцами 8 мая после бомбардировки с моря и одновременной атаки с суши. Как и думал генерал Алексеев, сопротивление было оказано весьма слабое, но все же значительная часть гарнизона благополучно отошла на север к Виндаве. На вновь поставленных нами заграждениях взорвались два неприятельских миноносца.

20 мая был день траура нашего флота. Скончался в Ревеле от воспаления легких доблестный адмирал фон Эссен. Болезнь началась с чистой простуды, на которую он не обратил внимания, но через три дня эта простуда свела его в могилу. Видимо, его здоровье было сильно подорвано непосильными трудами года войны, и сердце не выдержало высокой температуры.

Адмирал Николай Оттович фон Эссен родился в 1860 году. Морской корпус он окончил первым и после того, уже будучи офицером, окончил Морскую академию и Артиллерийский офицерский класс. Мне лично пришлось с ним встретиться впервые, когда мы оба были назначены в 1892 году в дальнее плавание на крейсере «Адмирал Корнилов», он старшим артиллерийским офицером, а я мичманом. Это было превеселое плавание, продолжавшееся три года. Николай Оттович был душой кают-компании. Всегда веселый и жизнерадостный, он был вечно окружен мичманами и назывался мичманский старшина. Он был первым заводчиком всех мичманских проказ, никогда не отказывался от кутежей на берегу и тем не менее держал в большом порядке свою часть, а потому был любим и начальством. Однако мы в то время никак не предполагали, что среди нас танцует негритянскую джигу будущий наш знаменитый флотоводец. Николай Оттович никогда не был карьеристом и продвигался в чинах строго по линии, не обходя никого. Выдвинулся он только во время японской войны, командуя небольшим крейсером «Новик». В первый же день войны, при первой атаке эскадрой адмирала Того крепости Порт-Артур, «Новик» единственный атаковал японскую эскадру, подойдя к ней на 20 кабельтовых, и, несмотря на серьезные повреждения, преследовал ее при отходе от крепости. С этого времени известность его все растет. В нем обнаружилась душа воина и начальника, что составляет удел немногих избранных натур. В Порт-Артуре уже он получает в командование броненосец «Севастополь», и это единственный большой корабль, который не был затоплен в порту и потом не поднят японцами. «Севастополь» накануне сдачи крепости стоял на наружном рейде и выдерживал постоянные атаки японских миноносцев. Будучи атакован двумя минами, он вышел в море и затонул на большой глубине.

Вернувшись в Россию, Николай Оттович вступил в командование 20-м экипажем и во время беспорядков в Кронштадте один из немногих сумел удержать экипаж в повиновении.

В 1906 году он был назначен начальником минной дивизии, и с этого времени можно считать, что русский флот начал свое возрождение. Вокруг молодого и популярного адмирала сгруппировались все, что было талантливого в строевом флоте. Он приучил своих командиров ходить по шхерам без лоцманов и сумел отстоять перед начальством отмену правила, которым командиры отдавались под суд за малейшие аварии их судов. Живой и беспокойный, он всегда и везде поспевал и не давал никому напиться. Я при нем командовал миноносцем два года, начиная с его вступления в должность, и живо помню, что из себя представляли эти корабли вначале и потом. Вначале считалось доблестью управлять миноносцем как большим, чуть ли не на буксире входя в гавань. Адмирал Эссен смотрел на миноносцы как на шлюпки, несмотря на то, что они уже тогда доходили до 700 тонн водоизмещения. Спустя год после начала его командования миноносцы целыми дивизионами входили, почти не уменьшая хода, в гавань и там одновременно швартовались к стенам и также одновременно выходили из гавани, причем сильно доставалось опоздавшему. На маневр, требовавший ранее часа и более, теперь выходило десять минут. Личный состав, ранее смотревший на съемку с якоря как на событие, чувствовал себя, по выражению адмирала Макарова, «в море – значит дома». Я сам помню, что, когда командовал миноносцем «Гремящий», у меня был такой месяц, когда в вахтенном журнале была записана съемка с якоря 35 раз.

В 1908 году адмирал Эссен был назначен начальником морских сил и мог еще более расширить свою деятельность по подготовке флота к войне. Это был наиболее блестящий период в русском возрождении флота, несмотря на его еще слабые материальные средства, когда два наиболее талантливых начальника, кстати сказать, недолюбливавших друг друга, адмирал Григорович на берегу и адмирал Эссен на море, работали над его созиданием материальным и духовным.

Адмирал Эссен умер, но память о нем не умрет. Она будет жить до тех пор, пока будет существовать русский флот, т. е. Россия.

Тем временем в Черном море операции шли своим чередом. В начале марта при содействии броненосца «Ростислав», бомбардировавшего тылы турецких позиций, была нашими войсками занята операционная база левого фланга турецкой армии – порт Хопа. К 1 апреля число уничтоженных турецких пароходов дошло до 38 и до 200 парусных судов. 24 марта турецкие крейсера «Гамидие» и «Меджидие» в сопровождении двух миноносцев вошли в Одесский залив, вероятно, с целью бомбардирования города, но «Меджидие» попал на наши заграждения и потонул на небольшой глубине. Команда была спасена другим крейсером и миноносцами, которые поспешно ушли. «Меджидие» вскоре был поднят нами, отремонтирован и вступил в строй под именем «Прут».

5 мая наши миноносцы произвели большой налет на весь угольный район, причем уничтожили 4 парохода, 2 буксира и 20 парусных судов. Это показывает, как велика была нужда в топливе в столице Турции. В последнее время турки стали применять перевозки угля на баржах, буксируемых маленькими пароходами, потому что, идя под самым берегом, они были мало заметны, но погода не всегда позволяла этот способ передвижения.

7 мая морской десант был высажен нами в бухте Эрегли. Турецкий гарнизон оказал сопротивление, но был отброшен огнем с миноносцев, и наши подрывные партии разрушили декавильку[156] и краны для быстрой погрузки угля. Мы потеряли всего трех человек ранеными. 18-го большой турецкий пароход, преследуемый нашим миноносцем, был вынужден выброситься на берег и был взорван миной. В этот день германское радио оповестило весь мир, что наш броненосец «Пантелеймон» погиб вблизи Босфора вместе со всем своим экипажем, хотя «Пантелеймон» и все другие корабли спокойно стояли в это время на якоре в Севастополе.

30 мая ночью миноносцы «Гневный» и «Дерзкий» предприняли поиск к Босфору. Ночь была темная, и они встретились с «Бреслау» почти вплотную. «Бреслау» зажег прожектор и открыл огонь по «Гневному», причем сразу попал ему в машину и тем поставил в беспомощное положение, но в это время «Дерзкий» зашел «Бреслау» под корму и открыл почти в упор огонь из своих орудий. Кормовые пушки «Бреслау» были сейчас же сбиты. Он пробовал развернуться бортом, но «Дерзкий» маневрировал так, чтобы держаться у него под кормой, и вел самый интенсивный огонь, вследствие чего «Бреслау» был вынужден потушить прожектор и скрыться в темноте. «Дерзкий» искал всю ночь «Гневного» и нашел его только утром, все в том же беспомощном состоянии, взял на буксир и привел благополучно в Севастополь. На «Гневном» были ранены один офицер и шесть матросов, а на «Бреслау», как потом оказалось, убит командир и 12 матросов, а ранено 40.

В иностранных морях весной 1915 года не произошло ничего особенного. Немцы вели подводную блокаду Англии и Франции, и по мере увеличения числа немецких подводных лодок ежемесячно подсчитываемый тоннаж погибших судов все увеличивался. В особенности много шума вызвало потопление без предупреждения двух больших пассажирских пароходов «Лузитания» и «Арабик». На первом погибло более 1100 пассажиров. А на втором около двухсот. Это вопиющее преступление вызвало такой взрыв негодования в Соединенных Штатах, что объявление войны с их стороны висело на волоске, и Германия была вынуждена объявить, что впредь пассажирские пароходы без предупреждения не будут обстреливаться минами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.