ГЛАВА 12 СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ТЕЛ ТУРИСТОВ, НАЙДЕННЫХ В ОВРАГЕ

ГЛАВА 12 СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ТЕЛ ТУРИСТОВ, НАЙДЕННЫХ В ОВРАГЕ

9 мая 1959 г. судмедэксперт Возрожденный произвел вскрытие и исследование тел последних четырех членов погибшей группы Игоря Дятлова. Работа эта проводилась в помещении морга Ивдельской ИТК, того же самого, где двумя месяцами ранее осуществлялось судебно-медицинское исследование трупов других участников похода. Только на этот раз в составленных актах экспертиз не упоминаются понятые, а роль второго эксперта сыграла уже знакомая нам Е. Чуркина. Данное обстоятельство чрезвычайно любопытно в силу двух причин: во-первых, Генриетта Елисеевна не являлась судебным медиком и не могла давать экспертные заключения по вопросам, связанным с судебной медициной, а во-вторых, она вообще не подписала документы, составленные Борисом Возрожденным. Обратим внимание на этот казус — это только одна из многих странностей, связанных с рассматриваемыми экспертизами.

Судмедэксперт Борис Алексеевич Возрожденный обнаружил и описал следующее состояние тел погибших, а также их одежды:

1. Людмила Александровна Дубинина была облачена в серовато-коричневый поношенный свитер, под ним бежевый шерстяной свитер, под которым, в свою очередь, клетчатая ковбойка с застегнутыми рукавами. Упоминание о застегнутых рукавах тем более странно, что о состоянии карманов рубашки и пуговиц, застегивающих ее, эксперт не упомянул ни единым словом. Очень странная забывчивость, особенно если принять во внимание, что прежде Возрожденный не забывал фиксировать «застегнутость-расстегнутость» одежды и карманов. Более того, подобного рода фиксирование состояния одежды являлось прямым требованием нормативных документов, регламентировавших порядок осуществления судебно-медицинской экспертизы (о нормативной базе того времени и ее соблюдении судмедэкспертом Борисом Алексеевичем Возрожденным мы поговорим вскоре особо — эта тема таит столько чудных открытий, что ее не следует комкать кратким упоминанием). Наконец, под ковбойкой находился белый хлопчатобумажный бюстгальтер, застегнутый на 3 пуговицы (тут наш судмедэксперт не забыл подчеркнуть «застегнутость»).

Как была утеплена нижняя часть тела? В ответе на этот вопрос Возрожденный вновь становится педантичен и исчерпывающе полон. Он описывает рваные хлопчатобумажные брюки («местами сильно рваные и местами обожжены»), под ними — черное хлопчатобумажное трико («рваное в области промежности»), мужские сатиновые трусы. Кроме того, на ногах светло-коричневые хлопчатобумажные чулки, на левой ноге чулок спущен, на правой — удерживается резинкой. Соответственно чулкам, «серый пояс с резинками-подвязками» (Возрожденный и тут не забывает подчеркнуть, что пояс застегнут).

Русые волосы погибшей девушки были заплетены в косу длиной до 50 см, в косу вплетена синяя шелковая лента. Рост Людмилы Дубининой составлял 167 см, и нельзя не отметить, что для того времени это была крупная, крепкая, спортивная девушка. Погибшая была девственницей — об этом тоже надо сказать прямо и недвусмысленно, несмотря на всю деликатность вопроса.

Судмедэксперт описал трупные пятна, которые локализовались на задней и боковой поверхностях туловища и конечностей. Это означает, что в момент смерти и вплоть до промораживания, пока сохранялась возможность кровотока по сосудам, тело погибшей находилось в положении «на спине», возможно, «на спине и частично на боку», но совсем не в той позе, в какой оно было сфотографировано при раскопе оврага (на коленях, лицом и грудью на камне).

При внешнем осмотре тела Возрожденный обнаружил следующие повреждения (см. анатомическую схему):

— отсутствие мягких тканей в области надбровных дуг, переносицы, глазниц и левой височно-скуловой области. Кости лицевой части черепа частично обнажены (1);

— в области левой теменной кости дефект мягких тканей размером 4,0 х 4,0 см, дном которого является обнаженная теменная кость (7);

— глазные яблоки отсутствуют (1). В Акте не указана причина их исчезновения. По смыслу фразы можно заключить, что глазные яблоки не были раздавлены, потому что в этом случае осталась бы склера (оболочка глазного яблока), которую эксперт не мог бы не заметить. То есть имело место полное удаление обоих глаз;

— хрящи носа сплющены (но кости спинки носа целы) (2). Довольно странное повреждение, объяснение которому найти не так легко, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что человеческий нос представляет собой довольно хрупкую конструкцию и его спинка ломается даже при приложении незначительной нагрузки, причем ломается со сдвигом, перекосом, так, что восстановить форму носа не удается даже при своевременном и квалифицированном лечении. Больше всего повреждение, описанное у Людмилы Дубининой, соответствует удару по кончику носа сбоку;

— отсутствуют мягкие ткани верхней губы справа с обнажением верхней челюсти и зубов;

— язык в полости рта отсутствует. При внутреннем осмотре Возрожденный следующим образом уточнит этот момент: «Диафрагма рта и языка отсутствует. Верхний край подъязычной кости обнажен». И все! Удивительный лаконизм, из которого ровным счетом ничего нельзя понять. Нам еще предстоит вернуться к анализу стилистических особенностей этого и некоторых других актов судебно-медицинских экспертиз, подписанных Борисом Алексеевичем Возрожденным;

— в средней трети левого бедра — разлитой кровоподтек синюшно-лилового цвета размером 10,0 см х 5 см, с кровоизлиянием в толщу кожных покровов. Кровоподтек располагался на внешней поверхности ноги спереди (6);

— далеко зашедшая мацерация пальцев рук и стоп обеих ног. Кожа с концевых фаланг пальцев рук сползала вместе с ногтевыми пластинками;

— при ощупывании шеи — необычная подвижность рожков подъязычной кости и щитовидного хряща (это серьезное указание на удушение или удар по горлу в направлении снизу вверх, хотя тут следует отметить, что подъязычные кости девушек и молодых женщин считаются более подвижными, чем у мужчин).

При внутреннем исследовании судмедэксперт обнаружил множественные двусторонние переломы ребер. С правой стороны тела погибшей были сломаны 2—5-е ребра, линии их переломов соответствовали среднеключичной и среднеподмышечной линиям (т. е. наблюдались по середине правой стороны груди и от подмышки вниз по правой боковой поверхности торса) (3). Слева были сломаны 2—7-е ребра, линия этих переломов соответствовала среднеключичной линии (4). Эти повреждения вызвали значительные кровоизлияния в межреберные мышцы и район так называемой рукоятки грудины (верхняя часть середины груди), которые Возрожденный также зафиксировал. Кроме того, эксперт отметил в области правого желудочка сердца «неправильной овальной формы кровоизлияние размером 4,0 х 4,0 см с диффузным пропитыванием мышцы правого желудочка» (5). Данное повреждение, видимо, находилось в непосредственной связи с переломами ребер, хотя эксперт прямо об этом не написал и причину кровоизлияния в сердечную мышцу не указал. Диффузное пропитывание мышцы указывало на прижизненность воздействия, вызвавшего кровоизлияние. Данная травма сама по себе столь серьезна, что ее одной было бы достаточно для наступления фатальных последствий.

Обобщенная схема телесных повреждений Людмилы Дубининой

Кроме того, у погибшей был зафиксирован отек легких, подобный тому, что наблюдался у Юрия Дорошенко (дословно в тексте акта это описано буквально теми же самыми словами: «на разрезе ткань легких темно-красного цвета, при надавливании с поверхности разреза обильно стекает пенистая кровянистая жидкость»). В 1959 г. медицинская наука не могла объяснить патогенез острого отека легких и бороться с ним, строго говоря, тогда не умели — все лечение сводилось к примитивному и малоэффективному методу «шейной новокаиновой блокады». Считалось, что основную роль в развитии острого отека легких играет сбой центральной нервной системы. Подобные сбои могли быть обусловлены серьезными нарушениями работы сердца (гипертрофией и дилятацией сердца, одышечно-цианотическими приступами и т. п.); во всяком случае, медицина уже связывала нарушения работы сердца с острыми отеками легких. Поэтому в случае с Людмилой Дубининой, получившей серьезнейшую травму сердца, острый отек легких особых вопросов не вызывал, Возрожденный мог его логично и ясно объяснить. А вот с Юрием Дорошенко все было отнюдь не так ясно и, как мы помним, судмедэксперт обошел обнаруженный им при вскрытии острый отек легких полным молчанием.

Очень странным было отсутствие у Людмилы Дубининой языка, а вместе с ним и диафрагмы рта (это мышцы, образующие дно ротовой полости и участвующие в движениях нижней челюсти). Что случилось с языком погибшей, из составленного Возрожденным документа понять невозможно — это вовсе не упрек эксперту, а констатация факта. Если бы язык был вырезан, то должны были бы остаться (теоретически, по крайней мере) узнаваемые следы, однако таковые не описаны. Трудно предположить, какие естественные причины могли привести к исчезновению языка и диафрагмы рта. Известно, что водные обитатели, в особенности ракообразные, способны очень сильно повреждать трупы в весьма короткие сроки, но ни о каких рыбах или раках в ручье с талой водой не может быть и речи. Подозревать работу мышей тоже нельзя. В зимнее время мыши могут быть активны под снегом до 3 часов в сутки, но они не питаются промерзшей плотью (тем более вряд ли смогут съесть массу, многократно превышающую собственный вес, который исчисляется граммами). Трудно судить о кулинарных предпочтениях мышей и крыс, но хорошо известно, что они обычно объедают выступающие части головы — нос, уши. Если бы у Дубининой были отмечены такого рода повреждения, то исчезновение языка не выглядело бы столь подозрительным. Однако никто из группы Дятлова не имел следов повреждений кожных покровов мелкими животными (единственное исключение — труп Кривонищенко, кончик носа которого предположительно был исклеван птицами). На интернет-форумах озвучивалась версия о том, что промерзший язык погибшей мог отколоться при транспортировке и вывалиться из раскрытого рта, но иначе как наивным такое предположение назвать трудно. Промерзший человеческий труп имеет твердость дерева, но он не раскалывается как стекло и от него не отлетают кусочки при ударе. Во всяком случае, судебная медицина ничего не знает о том, что части промерзшего тела могут отваливаться при небрежной транспортировке.

В желудке погибшей эксперт обнаружил около 100 см³ «слизистой массы темно-красного цвета», попавшей туда, возможно, вследствие удаления языка. Ничего похожего на «пятна Вишневского» на слизистой желудка обнаружено не было, а при осмотре мозга было констатировано «плохое кровонаполнение» мозговых оболочек.

Таким образом, важнейшие объективные признаки глубокого переохлаждения обнаружить не удалось. Более того, уши и пальцы на руках и ногах Людмилы Дубининой не были обморожены, что явно свидетельствовало о том, что к моменту смерти девушка если и страдала от холода, то лишь субъективно. Объективное же воздействие на состояние ее здоровья низкой температуры являлось далеко не критичным, и отнюдь не мороз и ветер убили Людмилу.

Совокупность сделанных судмедэкспертом наблюдений побудила его следующим образом сформулировать в заключительной части акта экспертизы причину гибели девушки: «Считаю, что смерть Дубининой наступила в результате обширного кровоизлияния в правый желудочек сердца, множественного двустороннего перелома ребер, обильного внутреннего кровотечения в грудную полость». То есть никакой связи с недостаточностью одежды в условиях пребывания на холоде смерть Людмилы Дубининой не имела. Поскольку мог возникнуть вполне уместный вопрос к эксперту об источнике фатального воздействия, Возрожденный вставил в свой акт следующий весьма многозначительный пассаж: «Указанные повреждения могли возникнуть в результате воздействия большой силы, повлекшей за собой тяжкую закрытую смертельную травму грудной клетки у Дубининой. Причем повреждения прижизненного характера и являются результатом воздействия большой силы с последующим падением, броском или ушибом грудной клетки Дубининой».

Очень интересный получился у товарища Возрожденного документ, и пытливый читатель вправе поинтересоваться у автора, будут ли у него комментарии. Поспешим заверить: о да. комментарии будут! Прямо в следующей главе…

2. Семен Алексеевич Золотарев, согласно акту судебно-медицинской экспертизы, был одет настолько хорошо, что мы вряд ли ошибемся, предположив, что нашли его практически в той же самой одежде, в которой он совершал лыжный переход. В его гардеробе не хватало лишь рукавиц и куртки-штормовки (все штормовки группы, как известно, оказались найдены в палатке).

На голове Золотарева были две шапки — тонкая вязаная спортивная шапочка из шерсти и меховая шапка-ушанка с кожаным верхом; на шее — шарф, там же, на шее, эксперт обнаружил туристическую маску на ремешках (аналог респиратора, который использовался для защиты носа и рта от вдыхания холодного воздуха при сильном морозе). Торс погибшего защищала хлопчатобумажная трикотажная майка, поверх которой была надета синяя майка с длинным рукавом (также хлопчатобумажная) и черный свитер (опять-таки хлопчатобумажный). Поверх свитера была надета спортивная байковая куртка на пуговицах. Как указал эксперт, две верхние пуговицы последней были расстегнуты, расстегнутой оказалась и пуговица манжеты правого рукава (момент немаловажный, особенно в контексте того, что речь идет о человеке, умиравшем, по общему мнению, от переохлаждения!). Наконец, поверх байковой куртки был поношенный жилет из овчины. Нижняя часть тела также оказалась защищена от мороза вполне удовлетворительно: плавки поверх сатиновых трусов, двое лыжных штанов и, наконец, брезентовые брюки-комбинезон, в заднем кармане которых была обнаружена размокшая газета. Во внутреннем кармане комбинезона — расческа и клубок ниток, в правом накладном кармане — луковица и монеты в 3, 5 и 15 копеек. На левой ноге шерстяной и хлопчатобумажный носки, на правой — один шерстяной. Кроме них, на Золотареве оказалась полноценная обувь, так называемые бурки — высокая, под колено, теплая обувь, обычно из войлока, реже — фетра, на кожаной подошве (действительно, по воспоминаниям Юдина, Золотарев не имел ботинок и во время похода носил самодельные черные стеганые бурки. Слово «самодельный» с данном случае смущать не должно: в те времена всеобщего дефицита мастера изготавливали обувь куда лучше советского заводского ширпотреба. Стеганые бурки, сделанные из нескольких слоев шинельного сукна и обтянутые брезентом, были легче и теплее обычных войлочных, но при этом не так намокали). На левом запястье погибшего находился компас. Известно, что Золотарев был найден с фотоаппаратом, но неизвестно, была ли в нем фотопленка (впрочем, можно сказать и иначе: мы не знаем, была ли найдена фотопленка, заправленная Золотаревым в тот фотоаппарат, который он постарался спасти). Не будет ошибкой сказать, что Семен Золотарев оказался первым из всех рассмотренных нами членов группы Дятлова, который был полноценно одет и обут. Единственная деталь одежды, отсутствие которой бросается в глаза, — это рукавицы.

При осмотре полости рта эксперт описал вставные зубы и коронки погибшего: на верхней челюсти справа 2 коронки и зуб из белого металла, на нижней челюсти — 4 коронки из белого металла. Рост погибшего был равен 172 см. Внешним осмотром тела были зафиксированы многочисленные татуировки на обеих руках Золотарева: на тыльной стороне правой кисти у основания большого пальца можно было видеть слово «Гена», на тыльной стороне правого предплечья в его средней трети были изображены свекла и «+С», а на тыльной стороне левого предплечья — татуировки «Г. С.», «ДАЕРММУАЗУАЯ», пятиконечной звезды, буквы «С», комбинации «Г+С+П=Д» и числа «1921».

Заслуживает особого упоминания то, что Семен Золотарев оказался единственным членом погибшей группы, кто перед лицом смерти не расстался с фотоаппаратом. Необходимо сделать важное уточнение: следствие считало, что в распоряжении дятловцев имелись 4 фотоаппарата, принадлежавшие членам группы, — Игорю Дятлову, Георгию Кривонищенко, Рустему Слободину и, наконец, Семену Золотареву. Вся эта фототехника была найдена в палатке, следствие озаботилось установлением ее принадлежности, извлечением фотопленок и их обработкой, благодаря чему мы получили уникальную возможность взглянуть на трагический поход глазами обладателей фотоаппаратов (к анализу фотоснимков, сделанных участниками похода, нам еще предстоит вернуться в особой главе). И вот в мае на трупе Золотарева неожиданно оказывается найден еще один — пятый по счету — фотоаппарат. О существовании его Юрий Юдин ничего не знал и следствию, разумеется, ничего не сообщал… Чтобы исключить всякую двусмысленность, подчеркнем, что Юдин уверенно опознал как принадлежащий Золотареву один из фотоаппаратов, найденных в палатке, который и был в апреле 1959 г. возвращен матери последнего.

Обобщенная схема телесных повреждений Семена Золотарева

Завершая разговор о фотоаппарате, заметим, что ныне нет ясности относительно его происхождения, неизвестно, находилась ли внутри него фотопленка, и если да, то сколько кадров было отснято. Но вряд ли будет ошибкой предположить, что Семен Золотарев в силу неких причин очень дорожил этой вещью.

Судмедэксперт Возрожденный во время вскрытия тела зафиксировал следующие повреждения погибшего (см. соответствующую схему):

— отсутствие глазных яблок (1);

— на затылке справа рана 8,0 х 6,0 см с обнажением теменной кости (4);

— в области глаз и надбровных дуг — дефект мягких тканей округлой формы размером 7,0 х 6,0 см с истонченными краями и «обнажением костей лицевого черепа» (2);

— переломы 2—6-го ребер справа по «окологрудной и среднеподмышечной» линиям с кровоизлиянием в прилегающие межреберные мышцы (3).

В плевральных полостях погибшего находилось около одного литра темной крови, что указывало на прижизненное развитие гемоторакса (заполнение плевральной полости кровью, из-за чего легкое теряет способность полностью расправляться на вдохе. Явление это смертельно опасно, так как приводит к быстрому удушению пострадавшего, в клинических условиях для борьбы с гемотораксом требуется осуществлять пункцию плевральной полости, порой неоднократно. В полевых условиях, при отсутствии у окружающих специальных навыков и инструментов, попадание такого объема крови в плевральную полость означает 100 % смерть потерпевшего).

Причиной описанного явления могли быть переломы ребер. Надо сказать, что хотя каждое из пяти сломанных ребер имело по два перелома, точное число переломов могло быть установлено лишь при рентгеновском исследовании трупа. Дело в том, что при сломе ребер в нескольких местах происходит образование мелких костных отколков неправильной формы с острыми краями, да и сами ребра в местах слома имеют неровности и зазубрины. Фактически с правой стороны груди Золотарева мы видим кашу из костей и разорванной ими плоти, ребра потеряли способность держать форму и тем предохранять внутренние органы от внешних травмирующих воздействий даже самой незначительной силы. Особо подчеркнем, что человек с подобной травмой без поддержки окружающих абсолютно беспомощен, у него «отключена» правая рука, которую он не способен даже поднять, так как мышцы, ответственные за это движение, крепятся к верхним ребрам. Золотарев после травмирования должен был испытывать сильнейшую боль. Чтобы оставаться в живых хоть сколько-нибудь долгое время, ему необходимо было находиться в абсолютном покое, одно-единственное неловкое движение не просто лишало его сознания, но убивало в буквальном значении этого слова. От смерти из-за развития гемоторакса его могла спасти только неотложная хирургическая помощь, которую ему никто не мог оказать в полевых условиях.

Разумеется, все сказанное о гемотораксе Семена Золотарева с полным основанием может быть отнесено и к Людмиле Дубининой, травмирование которой было не только аналогичным, но даже более разрушительным для организма.

Помимо гемоторакса экспертиза выявила и следы острого отека легких, подобного тому, что был описан у Дорошенко и Дубининой. Но, как и у Людмилы, процесс этот далеко не зашел, просветы гортани и бронхов остались свободны от пены, а значит, отек начал развиваться в последние минуты жизни, возможно уже в агональной стадии. Причиной отека стало нарушение работы центральной нервной системы в процессе умирания. Также была отмечена мацерация со сползанием кожи и ногтей рук и ног — это следствие пребывания трупа в воде более 6 суток. Вместе с тем сохранность легочной ткани указывала на то, что этот период длился не более 14 дней. Соответственно, продолжительность возможного пребывания в воде тела Семена Золотарева была равна от 6 до 14 дней (данное наблюдение может быть распространено на всю четверку туристов, чьи тела оказались найдены в овраге).

На нижней одежде погибшего были обнаружены следы фекалий, однако придавать этому факту слишком большое значение не следует. Дефекация в агональном состоянии не указывает ни на скорость наступления смерти, ни на ее особенности. Рефлекторное опорожнение мочевого пузыря, дефекация и семяизвержение (у мужчин) во время умирания наблюдаются нередко, причем даже в тех случаях, когда смерть наступает скоротечно. Уместно привести пример с убийством Сергея Мироновича Кирова: когда уже в постперестроечное время независимые исследователи получили возможность изучить вещественные доказательства по делу 1934 г., их смутили обильные следы спермы на кальсонах погибшего. Этот факт и объясняет рождение одной из альтернативных версий убийства, согласно которой Николаев застал Кирова в момент полового акта с собственной женой и застрелил того в состоянии аффекта. При этом все свидетельства, объективно подтверждавшие факт убийства Кирова именно в коридоре третьего этажа Смольного, объявлялись «сталинской фальсификацией» и отбрасывались напрочь. Отечественным «конспирологам» следовало бы читать побольше книжек по судебной медицине и не спешить с далеко идущими выводами, тогда, глядишь, они бы не попали с такого рода версиями в нелепое положение.

Нет никаких оснований считать, что смерть Золотарева последовала в момент интимных отправлений, поскольку он бы просто не успел надеть двое трусов, двое лыжных штанов и комбинезон, лямки которого оказались пропущены под одеждой. А посему не нужно повторять ошибок «конспирологов», изучавших историю убийства Кирова, и искать скрытый смысл там, где его нет.

Как и в случае с Людмилой Дубининой, судмедэксперт Возрожденный не стал проводить проверку костей погибшего на хрупкость, посчитав, очевидно, таковую излишней. Эксперт не связал смерть Семена Золотарева с переохлаждением. По мнению Бориса Алексеевича, гибель последнего имела характер насильственный и была обусловлена множественными переломами ребер и вызванным ими обильным внутренним кровотечением (тем самым гемотораксом, о котором было сказано выше). Повреждение кожи на затылке эксперт посчитал следствием посмертного гниения плоти, и в этом, скорее всего, он прав. Но следует заметить, что причиной описанного значительного по размерам «дефекта мягких тканей» могла служить прижизненная рана меньших размеров. Опираясь на факт сохранности легочной ткани, Возрожденный ограничил продолжительность пребывания трупа в воде не более чем 15 сутками — эта оценка касалась всех четырех тел, найденных в овраге. Минимальная оценка — 6 суток — определялась исходя из степени развития мацерации (со снятием слоя кожи, волос и ногтевых пластин). Таким образом, тела Дубининой, Золотарева, Тибо-Бриньоля и Колеватова находились в воде от 6 до 15 дней.

3. Александр Сергеевич Колеватов оказался в целом утеплен неплохо, правда, не имел головного убора. Он был одет в «нательную сорочку с начесом» (по-видимому, с длинными рукавами, хотя эксперт это не уточнил) и хлопчатобумажную рубашку-ковбойку, в карманах которой оказались английская булавка, ключ от замка, кусочек оберточной бумаги и две упаковки таблеток (кодеин и сода). Поверх рубашки-ковбойки были надеты свитер, свитер с начесом и лыжная куртка из бумазеи на молнии. Куртка имела повреждения — большую дыру на левом рукаве с обожженными краями, размером 25 х 12 х 13 см, и надрывы правого рукава длиною 7–8 см. Куртка оказалась расстегнута, расстегнуты были и ее карманы и манжеты. Нижняя часть тела также оказалась защищена достаточно хорошо: трусы, кальсоны, лыжные брюки из байки с боковыми застежками (в кармане носовой платок), брезентовые брюки-кобинезон с надрывами внизу, в правом кармане комбинезона — размокшая коробка спичек. Обуви погибший не имел, на его ногах оказалась пара шерстяных носков домашней вязки со следами обожжения, под ними на правой ноге — один хлопчатобумажный носок, а на левой — три таких же. На левой лодыжке под одеждой была обнаружена марлевая повязка, наложенная явно до бегства от палатки, так как аптечку погибшие туристы с собою не прихватили.

Рост погибшего был равен 174 см.

Возрожденный описал следующие повреждения трупа (см. соответствующую схему):

— в области глазниц и надбровных дуг — отсутствие мягких тканей с обнажением костей черепа, брови отсутствуют (1);

— «хрящи носа мягкие на ощупь, необычной подвижности. Основание носа приплюснуто» (нос сломан?) (2);

— за правой ушной раковиной в зоне сосцевидного отростка височной кости рана неопределенной формы размером 3,0 х 1,5 х 0,5 см, проникающая до кости (т. е. сосцевидного отростка височной кости) (6);

— на правой щеке дефект мягких тканей размером 4,0 х 5,5 см неправильной овальной формы с подмятыми, сглаженными, истонченными краями. Дно дефекта — кости нижней челюсти. «Вокруг дефекта, расположенного на правой щеке и области нижней челюсти, мягкие ткани багрово-зеленого цвета» (дословная цитата из акта. Смысл фразы заключается в констатации экспертом того факта, что обнаруженное повреждение является эпицентром гниения плоти) (3);

— шея деформирована в области щитовидного хряща (4);

— кожные покровы грудной клетки со сползанием поверхностного слоя кожи (надо ясно понимать, что это не есть указание на полное отделение кожи, а лишь свидетельство отделения эпидермиса от кориума. Часто наблюдается у тел, пробывших в воде 6 и более суток. Описанное у всех четырех тел, найденных в овраге, сползание кожи на голове вместе с волосами относится именно к упомянутому явлению. Сам по себе данный признак не свидетельствует о каком-то необычном повреждении или гниении тела, а лишь характеризует продолжительность пребывания тела в воде, являясь, наряду с мацерацией стоп и кистей рук, надежным индикатором этого);

— мацерация пальцев рук и стоп;

— разлитое кровоизлияние в подлежащие ткани левого коленного сустава (5).

Рот погибшего был раскрыт, язык — находился на месте (тут читатель может попытаться провести аналогию с тем, что эксперт увидел у Дубининой). Кожные покровы — зеленовато-серые с багровым оттенком. На теменно-затылочной области было отмечено трупное сползание волос, характерное для тел, пробывших долгое время в воде и подвергшихся заметному разложению, о чем было сказано выше. Трупные пятна эксперт зафиксировал на задней боковой поверхности туловища и конечностей. Количество мочи, обнаруженной в мочевом пузыре погибшего, оказалось наибольшим по сравнению с остальными членами группы — 700 мл.

Обобщенная схема телесных повреждений Александра Колеватова

Важно отметить, что в плевральных полостях погибшего эксперт обнаружил до 500 см³ кровянистой жидкости. Это примерно половина того, что было зафиксировано у имевшего гемоторакс Золотарева. Из Акта совершенно невозможно понять, чем вызвана такая наполненность плевральных полостей. Если это явление являлось прижизненным, то Александр Колеватов был обречен на смерть.

Гистологическое исследование биологических образцов, взятых из внутренних органов и межреберных мышц, не показало наличия кровоизлияний. При этом были констатированы сильные гнилостные изменения.

Эксперт определил смерть Колеватова как насильственную, последовавшую в результате воздействия низкой температуры, а основные телесные повреждения (как и мацерацию) посчитал посмертными. Формальные основания для второй части такого заключения вроде бы имелись. Только повреждение левого колена являлось, безусловно, прижизненным, но оно, скорее всего, не имело никакого отношения к обстоятельствам смерти Александра Колеватова и произошло до того, как стали разворачиваться трагические события на склоне горы. Во всяком случае, наличие марлевой повязки на левой лодыжке указывало на то, что поврежденное колено было забинтовано и повязка сползла в процессе последующих перемещений.

Безусловно, следует рассматривать как весьма серьезное повреждение головы за правым ухом Колеватова, т. е. доходящую до сосцевидного отростка височной кости рану размером 3,0 х 1,5 х 0,5 см. Если бы это повреждение было нанесено задолго до смерти, то оно непременно сформировало бы заметный отек. Возрожденный, однако, отека за ухом не описал, но это вовсе не означает посмертного происхождения данного повреждения, ведь погибший мог быть травмирован непосредственно перед смертью, буквально за несколько минут. Собственно, именно эта травма и могла вызвать потерю сознания с последующим быстрым замерзанием в снегу. При этом отек за ухом просто не успел бы появиться…

Нельзя не отметить того, что в этом акте очень выпукло, как ни в каком другом, отобразилась нестыковка описательной и заключительной частей. Другими словами, из того, что было отмечено судмедэкспертом Возрожденным, вовсе не следует тот вывод, который он сделал. Самая мягкая формулировка, которая приходит в этой связи на ум, — акт СМЭ неполон, утверждение о смерти от переохлаждения на основании описанных изменений состояния тела выглядит малообоснованным, точнее вообще необоснованным.

В самом деле, эксперт не описал обморожений конечностей (в том числе полового члена), характерных для замерзания трезвого человека, активно борющегося с морозом. Не зафиксировано такого важного свидетельства смерти от переохлаждения, как переполненность кровью внутренних органов, прежде всего мозговых оболочек (их кровенаполнение охарактеризовано как «удовлетворительное»). В желудке не обнаружено «пятен Вишневского» — также значимого признака далеко зашедшей гипотермии. Единственным указанием на смерть от переохлаждения была переполненность мочевого пузыря, но, как уже отмечалось, для промороженных трупов этот признак перестает быть безусловно точным. Кроме того, иннервация мочевого пузыря может наблюдаться и при сотрясении мозга.

Александр Колеватов оказался единственным из четверки, найденной в овраге, чью смерть эксперт Возрожденный списал «на холод» (дословно: «смерть его наступила в результате воздействия низкой температуры. Обнаруженные на теле Колева-това телесные повреждения, а также “банная” кожа являются посмертными изменениями трупа»).

4. Николай Владимирович Тибо-Бриньоль, как и Семен Золотарев, был одет куда лучше остальных членов группы. На его голове были брезентовый меховой шлем и шерстяная вязаная шапочка, «плотно завязанная», как отметил эксперт. Торс был защищен от мороза трикотажной майкой, разорванной справа и снизу, шерстяным свитером, надетым наизнанку, и меховой курткой на овчине. В правом кармане куртки оказались пара шерстяных перчаток, в левом — монеты в 2, 10 и 20 копеек, две свернутые бумажки и расческа. Нижняя часть тела также была утеплена вполне удовлетворительно — сатиновые трусы, хлопчатобумажные спортивные штаны и теплые суконные зимние брюки, пара белых, ручной вязки, шерстяных носков и валенки. В правом валенке обнаружился сбившийся коричневый шерстяной носок. В акте указано, что этот носок «находится соответственно стельке», из чего невозможно понять, то ли стелька в правом валенке тоже оказалась скомкана, то ли ее не было вообще и носок был уложен вместо нее, но оказался сдвинут при ходьбе. На левом запястье Тибо-Бриньоля эксперт обнаружил двое часов, остановившихся примерно в одно и то же время, — в 8:14 и 8:39.

Рост погибшего — 174 см, трупные пятна расположены на задне-боковой поверхности груди, шеи и конечностей. Отмечено сползание эпидермиса головы вместе с волосами (как и у остальных погибших, найденных в овраге). На щеках, подбородке и верхней губе щетина длиною до 1 см.

Судмедэксперт Возрожденный описал следующие телесные повреждения Николая Тибо-Бриньоля (см. соответствующую анатомическую схему):

— разлитое кровоизлияние в правую височную мышцу (1). Вдавленный перелом височно-теменной области размером 9,0 х 7,0 см (участок вдавления височной кости 3,0 х 2,5 х 2,0 см). «Указанный участок кости вдавлен в полость черепа и находится на твердой мозговой оболочке. Многооскольчатый перелом правой височной кости с расхождением и переходом трещины кости в переднюю черепную яму на надглазную область лобной кости. <…> Другая трещина — с расхождением краев от 0,1 см до 0,4 см, — на задней поверхности турецкого седла в области клиновидного отростка, углубляясь в толщу основной кости, затем переходит в среднюю черепную яму слева. <…> В целом длина трещины в области основания черепа равна 17 см. Кроме того, отмечается асимметрия за счет компрессионного перелома указанной области» (по смыслу фразы можно предположить, что речь идет об асимметрии черепной коробки, видимой, что называется, на глаз);

Обобщенная схема телесных повреждений Николая Тибо-Бриньоля

— на верхней губе слева «дефект мягких тканей неправильной овальной формы» размером 3,0 х 4,0 см (2);

— на правом плече «на передне-внутренней поверхности разлитый кровоподтек размером 10,0 х 12,0 см зеленоватосинего цвета на уровне средней и нижней трети. В области кровоподтека кровоизлияния в подлежащие мягкие ткани нет» (3). (Последнее замечание — относительно отсутствия кровоизлияния в подлежащие ткани — свидетельствует о травмировании непосредственно перед смертью Тибо-Бриньоля. Это очень интересное и даже странное травмирование, обратим на запись Возрожденного особое внимание! Чуть позже мы вернемся к анализу написанного).

В своем заключении судмедэксперт констатировал: «считаю, что смерть его наступила в результате закрытого многооскольчатого вдавленного перелома в область свода и основания черепа, с обильным кровоизлиянием под мозговые оболочки и в вещество головного мозга при наличии действия окружающей низкой температуры». Таким образом, Возрожденный не нашел оснований считать, что Тибо-Бриньоль умер от переохлаждения.

Схема повреждений черепа Николая Тибо-Бриньоля, соотнесенная с размерностью черепа человека среднего роста. Хотя истинная ориентация и конфигурация травмированной области нам неизвестны, схема дает общее представление о масштабе разрушений черепа, полученных Тибо-Бриньолем в результате травмирования. Они поистине ужасны и в условиях похода не оставляли пострадавшему шансов на спасение жизни. Условные обозначения: 1 — площадка височной кости, размером 2,5 х 3,0 см, вдавленная на глубину 2,0 см; А — трещина с расхождением краев, достигавшая надглазной области лобной кости; В — трещина в основании черепа с расхождением краев до 4 мм, углублявшаяся в толщу основной кости. Ее общая длина, измеренная Возрожденным после извлечения мозга, составила 17 см.

Повреждения костей черепа могут быть иногда очень информативны. При большой скорости удара, например, трещины черепа могут «закусывать» волосы потерпевшего, а если площадь воздействия невелика (до 15–16 кв. см), то контур поврежденного участка позволяет точно увидеть конфигурацию ударной поверхности. Благодаря этой особенности костей черепа удается без особых затруднений установить происхождение травмы от удара молотком, обухом топора, весовой гирькой. Характер разлома костей зачастую позволяет также судить о количестве граней ударной поверхности.

По количеству костных осколков можно уверенно судить о силе удара (чем она больше, тем больше число осколков; в истории судебной медицины описаны случай раскалывания черепа на множество фрагментов — 100 и более). В случае с Тибо-Бриньолем судмедэксперт мог назвать некоторые характеристики

Эскиз, выполненный с соблюдением масштаба, позволяющий нагляднее представить повреждения черепа Николая Тибо-Бриньоля. Условные обозначения соответствуют указанным на рисунке выше.

предмета, послужившего источником воздействия, вызвавшего травму, даже не зная, что же именно это был за предмет.

Надо понимать, что общий размер перелома височной и теменной костей — 9 х 7 см — указывает на величину участка, вовлеченного в деформацию, но из этого отнюдь не следует его точное соответствие ударной поверхности (ни очертаниями, ни площадью). Вдавленная площадка равна 7,5 кв. см (т. е. 3,0 х 2,5 см при глубине вдавления 2,0 см), и очевидно, что если бы это была истинная площадь травмирующей поверхности, то в черепе Тибо-Бриньоля наблюдался бы дырчатый перелом кости такой же точно площади, а отнюдь не вдавленный. Не будет ошибкой сказать, что воздействующая (травмирующая) поверхность явно превышала ограничение в 16 кв. см (это верхний предел площади дырчатого перелома) и составляла от 16 до 63 кв. см (последняя цифра — это общая площадь поверхности черепа, вовлеченная в деформацию).

Эксперт мог уверенно утверждать, что источник травмирующего воздействия был лишен граней, поскольку повреждения черепа, оставляемые острыми (штык, топор, кол) и тупогранными (молоток, пруток металлопроката, деревянный брус) орудиями, весьма узнаваемы. Эксперту не составило бы труда их опознать. Предположения, что брезентовая меховая шапка и вязаная шапочка на голове Тибо-Бриньоля могли существенно смягчить удар и исказить его следы, представляются малообоснованными. Скажем прямо — это не та защита, которая способна реально спасти голову от того весьма сильного воздействия, которому подвергся погибший. Пролом черепа Тибо был причинен тупым орудием — об этом однозначно свидетельствует отсутствие раны (т. е. разрыва кожных покровов).

Оценивая одежду погибшего, следует отметить, что Николай Тибо, подобно Золотареву, остался, по всей видимости, в том

Эти фотографии из коллекции кафедры судебной медицины Одесского медицинского института демонстрируют типологию основных видов повреждений костей черепа и помогают зримо представить, какого вида травму получил Николай Тибо-Бриньоль. Слева направо: вдавленный перелом тупогранным предметом, т. е. предметом, имеющим выраженную, но не заточенную, грань (в данном случае ударным орудием служила боковая поверхность деревянного бруса). Перелом характеризуется большой площадью вовлеченной в деформацию поверхности — она примерно соответствует величине области контакта. Второй слева фотоснимок: вдавленный перелом, оставленный орудием, не имевшим явных граней (кистень). Площадь вдавления больше площади контактной поверхности. Третий слева: дырчатые переломы черепа, оставленные ударами лезвия топора и торцевой части обуха. Площади «вбитых» внутрь черепа костных осколков незначительны, их размеры и контуры в точности повторяют конфигурацию воздействующего объекта. Крайний правый фотоснимок: террасовидный перелом, оставленный ударом торцевой части деревянного бруса. Механизм образования таких переломов соответствует тому, что мы видим при образовании дырчатых, единственное отличие заключается в том, что террасовидные переломы возникают при ударах под острым углом и не приводят к полному отколу кости. Травма, полученная Тибо-Бриньолем, более всего соответствовала той, что можно видеть на второй слева фотографии, но в случае с Тибо на дне вдавления сохранилась ровная площадка.

самом облачении, в котором совершал последний лыжный переход на склон Холат-Сяхыл. Почему так случилось, помогут понять часы на запястье погибшего. Скорее всего, 1 февраля Тибо-Бриньоль был дежурным по лагерю, именно поэтому он надел вторые часы (дабы не проспать ранний подъем). Нельзя сказать, что Николай был переутеплен — всего двое штанов и единственная пара носков в валенках, — но такова, видимо, была сила привычки закаленного туриста. Во всяком случае, для лыжного перехода с рюкзаком за плечами он был одет нормально.

Немалое внимание исследователей трагедии на склоне Холат-Сяхыл привлекали показания часов погибших туристов. Кем-то была запущена информация о том, что по часам, найденным на руке трупа, можно судить о времени наступления смерти, если точнее — времени охлаждения руки до уличной температуры. Якобы смазка в корпусе застывает и часы останавливаются в течение одного часа с момента смерти. Рождение этого слуха трудно объяснить одним лишь техническим невежеством («инженерным кретинизмом»), скорее оно связано с подспудным желанием части исследователей отыскать «волшебное зеркальце» из пушкинской сказки, дающее правильные ответы без лишних затей. Однако любителей быстрых ответов придется разочаровать — часы погибших туристов никакой подсказки, увы, не содержат.

Технические задания, по которым производилась разработка механических часов и взрывателей боеприпасов, содержали требования обеспечения гарантированной работы в диапазоне температур от -50 °C до +50 °C. Советские часы были нечувствительны к подобному температурному перепаду, и никакая «загустевающая смазка» стрелки остановить не могла. И часы, и взрыватели боеприпасов в те времена разрабатывались одними и теми же конструкторскими бюро, и выпускали их одни и те же производства из одних и тех же материалов. Советские снаряды и мины не надо было подогревать перед стрельбой — их выкладывали прямо на снег и стреляли безо всякой термической адаптации. И часы, смонтированные в боевой технике, также никто специально не грел, для их нормальной эксплуатации требовался лишь ежесуточный завод. Если бы работа часовых механизмов действительно зависела от температуры руки, то мы бы видели появление заметных погрешностей в показаниях часов при изменении температур даже на несколько десятков градусов (в условиях пустыни стрелки начинали бы «убегать вперед», а в зимних условиях — запаздывать). Ничего такого, однако, никогда в действительности не происходило, и советские часы в любое время года устойчиво демонстрировали свое важнейшее достоинство — стабильность работы.

Тем не менее легенда о часах, указующих момент смерти, до такой степени засела в мозгу части интернет-пользователей, что нашлись энтузиасты, проделавшие даже кое-какие натурные испытания. Продержав наручные механические часы в морозильнике, они убедились, что пребывание там никак не отразилось на их работе.