ПО ЗАКОНАМ ДОБРОТЫ
ПО ЗАКОНАМ ДОБРОТЫ
Война… Когда произносят это слово, то рядом с ним мысленно встают горе, мучения, лишения, страдания. Так всегда — там, где война, там люди теряют близких, лишаются крова, страдают от холода, голода, мучаются от ран. Так было и в суровую пору Великой Отечественной войны. От нас, южноуральцев, война была далеко. Мы не бежали в бомбоубежище, не знали, что такое затемнение. Но война чувствовалась во всем: ушли на фронт отцы и братья, разместились в школах госпитали, бесконечно длинными стали очереди за хлебом. Не хватало мыла, сахара, соли, все продовольствие строго ограничивалось карточками. Но и в то жестокое время люди сумели сохранить главное — человеческую доброту. Но было, по-настоящему было в те годы милосердие и сострадание. Чужой беды воистину не существовало.
Как встречали первых «беженцев» — людей, эвакуированных из прифронтовой полосы? Усталые, измученные долгой дорогой, потерявшие родной кров, а часто и близких родственников, они как бы впитали в себя весь ужас войны. Когда приходили поезда с эвакуированными, на вокзалах собирались толпы людей. Встречали их, как родных и близких, с особой теплотой и заботой делали для них все, чтобы облегчить их страдания. На узловых станциях круглосуточно работали эвакопункты, кухни, буфеты. Если поезд с людьми следовал дальше, проводился медицинский осмотр, выдавался каждому сухой паек, агитаторы, докладчики рассказывали о положении на фронте. А когда эвакуированные оставались в городах области, сразу выделялось жилье. Конечно, оно было всякое — это и бараки, и землянки, и приспособленные помещения, но была крыша над головой, а это — главное. Все обеспечивались продовольствием, топливом, в кратчайший срок устраивались на работу.
К марту 1942 года в область прибыло более 428 тыс. человек эвакуированных из прифронтовой полосы, в том числе 226 тыс. неорганизованного населения. И всех надо было обогреть, помочь пережить нахлынувшее на них горе. Наши земляки, порой отрывая от себя последнее, делились с «беженцами» всем.
Особо тревожное чувство вызывали поезда с красными крестами. Они следовали один за другим с запада на восток. Провожая их взглядами, женщины долго всматривались им вслед, смахивая украдкой навернувшиеся слезы. Ведь там мог оказаться муж, сын, отец.
Уже на четвертый день войны в Челябинск поступила команда развернуть работу по подготовке помещений для первой очереди госпиталей. Дело это было не из легких. Предстояло в кратчайший срок, к моменту подхода военно-санитарных поездов, подобрать кадры специалистов, изыскать медицинское оборудование. Под госпитали отдавали самые лучшие здания: учебные заведения, частично больницы, все существующие в то время в области санатории и курорты: на озерах Сунгуль, Увильды, Горькое, Медвежье, Кисегач, Тургояк и другие. В городах и районах заботу о госпиталях все население считало своей кровной обязанностью. После напряженного рабочего дня рабочие и колхозники находили силы ремонтировать помещения, наводить в них порядок и уют — готовили к приему раненых, ежедневно прибывающих с фронта.
За короткое время в области развернулись десятки госпиталей. Врачи, медицинские сестры, санитарки делали все возможное для восстановления здоровья воинов. Им чаще других приходилось сталкиваться с трагической реальностью войны — смертями, увечьями, страданиями. Но будучи людьми высокого гражданского, профессионального и человеческого долга, они самоотверженно боролись за жизнь и здоровье защитников Родины. Восстанавливать здоровье и силы раненых помогала не только квалифицированная медицинская помощь. Исход дела порой не в меньшей степени решал и неустанный уход за больными. Солдатские матери и жены, сестры в свободное от работы время становились няньками и сиделками у госпитальных коек. Не отказывались от самой неприятной работы, терпеливо переносили кровь и стоны, преданно выполняли свой гражданский долг. Эффект доброты и сердечности был иногда выше любого хорошего лекарства.
Много тысяч раненых и больных прошло через госпитали нашей области, большинство из них возвращалось в строй. Люди в белых халатах, все, кто своей сердечностью и добротой помогали вернуться в строй раненым бойцам, день за днем приближали нашу Победу.
А сколько страданий причинила война детям! Она отняла у многих из них детство, лишила крова, оставила их сиротами. Как писал Б. Окуджава: «Ах, война, что же ты сделала подлая: стали тихими наши дворы, наши мальчики головы подняли — повзрослели они до поры…»Тогда невыносимо трудно было всем, но детям — особенно. Более 30 тыс. детей-сирот, лишенных родного крова, прибыло в наш край в конце 1941 года из прифронтовых областей.
Горе и страдания этих жертв войны описать невозможно. Дети были разного возраста. Измученные за долгую дорогу, они уже не плакали. Многие были больные, обессиленные и тихо стонали. Требовалось без промедления обогреть всех, окружить лаской, теплом, заботой. Им отдавалось все, что было возможно. Детские дома размещались в школах, жилых домах, детских больницах, санаториях, в приспособленных пионерских лагерях. Промышленные предприятия, колхозы, совхозы брали шефство над ними. «Челябметаллургстрой» все годы шефствовал над эвакуированным из Ленинграда детским садом-интернатом № 37. И мебель, и игрушки для детей этого сада делали сами строители, они заготовляли топливо, шили одежду, помогали продуктами, делали все, чтобы облегчить участь детей-сирот. Шефствовали над детскими домами многие предприятия, колхозы и совхозы Чебаркульского, Варненского, Кусинского и других районов.
Милосердие и сострадание к чужой беде проявлялось во всем. В государственных банках были открыты специальные счета. На них перечислялись средства, поступающие в фонд помощи детям. А средства эти шли от проводимых воскресников, декадников, месячников, отчислений двух-трехдневного заработка, от концертов, платных лекций, рационализаторских предложений.
Комсомольцы области бросили клич: «Горе сирот нам не станет чужим!» И в ответ на него в фонд помощи детям потоком стали поступать деньги, одежда, обувь, тонны продовольствия. Только за два года было собрано более 5 млн рублей, передано детям 2,2 тыс. пар обуви, около двух тысяч пар белья. На средства комсомольско-молодежного фонда открыто девять детских домов и один санаторий, установлено 600 стипендий учащимся — детям-сиротам и детям воинов-фронтовиков.
Война действительно заставила «повзрослеть детей до поры». Многие из них подростками, в 14—15 лет, пришли на производство. Когда сегодня мы смотрим кадры военной хроники, слезы перехватывают горло, потому что мальчишки и девчонки, вставшие на ящики, чтобы дотянуться до станков, — это наши сверстники, наши одноклассники. Мы тоже в то суровое время оставили школу и пришли на завод. Он стоял в лесу в пяти километрах от станции Уржумка. Корпус завода еще не был достроен, но уже стояли и работали станки. С крыши падал снег. Работали в телогрейках, платках, шапках. Каждый день 11—12 рабочих часов, еще два часа на выгрузке оборудования, а потом пешком до станции Уржумка, откуда рабочий поезд привозил нас домой в Златоуст. А иногда объявлялось «казарменное» положение, и по десять дней не уходили с завода. Так было надо, и все это понимали. И так повсюду. Только в течение первого военного года на фабрики и заводы нашей области пришло около 200 тыс. подростков. Многие из них стали позднее организаторами комсомольско-молодежных фронтовых бригад, передовиками и рационализаторами.
Трудно было и тем детям, которые оставались в школах. Занятия проводились в три-четыре смены. 36 школ в Челябинске занимались в 23-х зданиях. Многие школы были заняты госпиталями, эвакопунктами, а кое-где в них проживали семьи эвакуированных. Не хватало учителей. В первую военную зиму более 10 тыс. из них ушли на фронт.
Тогда сама необходимость заставляла детей приобщаться к производственной деятельности. Чтобы помочь фронту, они брались за любое дело — заготовляли топливо для школ, собирали металлолом, лекарственные травы, шили одежду, обувь, готовили подарки для фронтовиков, писали им письма. А сколько детскими руками было убрано хлеба, собрано овощей, накошено сена! В 32 районах нашей области в уборочной кампании сорок первого года участвовало более 75 тыс. школьников. Они заработали 348,8 тыс. трудодней, сдали в фонд обороны почти 150 тыс. рублей.
В школах Троицка, в поселке Кочердык из школьников были организованы швейные, обувные, столярные, шорные, переплетные и часовые мастерские. В них только за три с половиной месяца 1943 года изготовлено 10 тыс. пар белья, 7 тыс. пар обуви, 400 свитеров, более тысячи пар варежек.
А какую неоценимую помощь оказывали в военные годы тимуровские команды! Вот где в полную меру воедино сливалось трудовое и нравственное воспитание детей. Вот где воспитывалось в них милосердие и сострадание. Более 3 тыс. тимуровских команд работали в области в 1942/43 учебном году. 28 тыс. детей шефствовали над 15 тысячами семей фронтовиков.
Разве забыть благородные дела тимуровцев Пласта? В августе сорок первого их возглавила 70-летняя Александра Петровна Рычкова. Команда «бабушки Шуры» обслуживала тогда 300 семей красноармейцев, обслуживала не формально, а в полной мере — обеспечивали дровами, следили за малолетними детьми, шили одежду, белье, обувь. Много дел на счету этих юных патриотов. Более 300 благодарственных писем пришло в их адрес от бойцов и командиров Красной Армии.
Трудно сейчас установить, по чьей инициативе в области начался сбор средств на строительство танка «Пионер». Но было это в то время, когда формировался Уральский добровольческий танковый корпус. На деньги, собранные детьми, был построен и вручен воинам-добровольцам танк «Пионер». А затем школьники собирали средства на строительство самолета имени Марины Расковой, на танковую колонну «Челябинский колхозник», на строительство других танков для Уральского добровольческого танкового корпуса.
Всего за годы войны комсомольцы, пионеры и школьники области сдали в фонд обороны свыше 57,6 млн рублей. За этими цифрами огромный ребячий патриотизм, жгучее желание вернуть на землю мир и счастье.
Много ярких страниц отведено Челябинской области в истории Великой Отечественной. С помощью воспоминаний и документов хочется рассказать еще об одной, может быть, не так широко известной. В ней переплелись и подвиг, и бескорыстие русской души. Это — всенародная помощь фронту, это народная инициатива помочь восстановить разоренные немцами города и села.
Широкое понятие — «всенародная помощь фронту». Здесь и средства, переданные в фонд обороны. Только за первые полтора года войны от трудящихся области поступило в этот фонд более 185 млн рублей. Здесь и сбор средств на вооружение и боевую технику для уральских воинских соединений. Таких, как танковые колонны имени Челябинского комсомола, «Челябинский колхозник». Все снаряжение, вооружение, обмундирование — от тяжелых танков до носового платка — для Уральского добровольческого танкового корпуса было сделано на средства, собранные южноуральцами.
В конце 1941 года мопровские организации Тракторозаводского района Челябинска и шахты № 204 треста «Челябинскуголь» собрали средства на строительство эскадрильи самолетов имени Челябинской организации МОПР. Физкультурники области в сорок втором году перечислили на танковую колонну «Советский физкультурник» более миллиона рублей. Рабочие и служащие золотых приисков Миасса передали на строительство танковой колонны «Советский старатель» 400 тыс. рублей деньгами и 9,6 килограмма золота. На сбережения трудящихся области были построены также подводные лодки «Челябинский комсомолец» и «Магнитогорский комсомолец».
«Тыл отдавал все для фронтовиков: и хлеб, и одежду, и табак, — вспоминает в своей книге «Испытание на зрелость»[1] Н. С. Патоличев[2], руководивший в годы войны Челябинской областной партийной организацией. — Все это в тылу было по карточкам, но труженики тыла ухитрялись выкраивать из своего скудного пайка, чтобы послать посылочку на фронт совершенно незнакомому солдату. Самим было голодно, а слали. Сами голодали, ходили полураздетые, но на фронт отправляли собственные валенки, телогрейки. Школьники вышивали для фронтовиков кисеты, а мальчишки добывали каким-то способом махорку. И в окопах эти незатейливые подарки были так же дороги и необходимы солдатам, как снаряды, патроны, пушки, танки. Они напоминали лишний раз о доме, о том, что их помнят, ждут с победой».
17 раз южноуральцы за время войны отправляли эшелоны на фронт. В них 613 вагонов с подарками на общую стоимость свыше 226 млн рублей. И в каждом подарке кусочек человеческой души, тепла и ласки.
Война катилась все дальше на запад. А перед тружениками тыла вставала новая забота — помочь восстановить порушенное войной хозяйство. Когда Красная Армия освободила города и села Курской области, туда выехала группа челябинцев. Вернувшись, они писали в «Челябинском рабочем»: «В селе Разумном, например, мы установили, что здесь на три дома имеется всего одно ведро, на два дома — одна кружка, на все село — шесть топоров и одна поперечная пила. В школах на 25 учеников — один учебник…»
И как после этого не собрать все, что можно, и не послать своим братьям?! И шли эшелон за эшелоном из Челябинска в Курск. Южноуральцы, приютившие в годы войны десятки тысяч человек с западных районов страны, разделив с ними и кров и пищу, домашнюю утварь, теперь организовали сбор посуды, одежды, домашних вещей в фонд Курска и других городов. И шли эшелоны в Сталинград, Донбасс, Харьков, Ленинград. Много примеров проявления подлинного братства, самоотверженной бескорыстной помощи. Оно помогло нам не только выстоять — победить. Оно помогло возродиться из пепла и руин разрушенным городам и селам нашей земли, по которой огненным смерчем прокатилась самая жестокая и страшная война.
Броню и железо, свинец и литье
Везут по дорогам, рожденным войною.
Страна моя, мать моя, сердце мое,
Я слышу дыханье твое за спиною.
Заботу, привет согревающий твой
Я чувствую в каждом движенье и взгляде,
В письме и посылке моей фронтовой,
В челябинском танке, в уральском снаряде.
Железная дружба, святая война
Народы страны воедино сплотила,
И Родина наша, как крепость, сильна
Великим содружеством фронта и тыла.
М. Матусовский
Из докладной записки Челябинского облисполкома в СНК РСФСР
Январь 1942 года
Городское население области выросло за 1941 год на 300 тыс. человек. Положение с жильем в городах и рабочих поселках чрезвычайно напряженное. Города переуплотнены настолько, что дальнейшее уплотнение их грозит серьезными последствиями в смысле эпидемических заболеваний.
Так, в Челябинске под жилье использованы два школьных здания, несмотря на то, что большинство крупных школ заняты госпиталями; использованы подвальные помещения, приспособлены складские; практикуется размещение рабочих в бараках на нарах в два-три яруса. В таком же положении в смысле обеспеченности жильем находятся Магнитогорск, Златоуст, Копейск и другие города и рабочие поселки…
Для обеспечения минимальной средней нормы жизнеобеспечения на жителя области 2,9 квадратных метра требовалось дополнительно построить 767 тыс. квадратных метров жилой площади.
Из докладной записки Челябинского облисполкома в СНК РСФСР
Март 1942 года
В Челябинскую область прибыло до 1 февраля сего года 428 тыс. человек эвакуированных из прифронтовой полосы, в том числе неорганизованного населения 226 тыс. человек, с предприятиями и учреждениями — 168 тыс., детей с детскими учреждениями — 34 тыс.
Из постановления бюро Магнитогорского горкома партии
19—20 августа 1941 года
В целях создания в городе некоторого резерва жилплощади бюро горкома ВКП(б) постановляет:
1. Предложить исполкому горсовета в трехдневный срок выявить в городе все пустующие здания для переоборудования под жилье, уплотнить некоторые учреждения, как, например, рабфак горно-металлургического института, контору бетонитового комбината и другие.
2. Обязать тт. Носова и Дымшица:
а) до 1 ноября с. г. отремонтировать (приспособить для жилья) подвалы, чердаки и другие пустующие здания;
б) возбудить ходатайство перед Наркоматом черной металлургии об отпуске средств и дополнительного фонда на строительные материалы, необходимые для ремонта и строительства новых бараков и землянок из расчета 140 тыс. квадратных метров…
3. Предложить городскому архитектору т. Степанову до 28 августа 1941 года наметить и произвести разбивку участков для размещения строительства бараков и землянок, а начальнику ОКСа комбината т. Иванову до 25 августа с. г. разработать типовой проект бараков и землянок…
4. Обязать хозорганизации города, не входящие в систему комбината, к 1 ноября с. г. переоборудовать под жилье имеющиеся на балансе пустующие помещения, построить новые бараки и землянки. Поручить председателю исполкома горсовета т. Жемерикину поставить вопрос перед Совнаркомом РСФСР об отпуске средств на строительство…
Из протокола заседания исполкома Магнитогорского городского Совета депутатов трудящихся
2 июля 1941 года
Помещение клуба медиков на доменном городке временно закрыть, использовав здание для размещения эвакуированных семей…
Из решения исполкома Магнитогорского городского Совета депутатов трудящихся
20 июля 1941 года
1. Анненские санлагеря с 20 июля сего года закрыть.
2. Предоставить здания Анненских санаторных лагерей и все имущество для размещения 300 эвакуированных детей. Оставшиеся средства, выделенные на содержание лагеря, использовать для содержания эвакуированных детей…
Встречали как родных
Я получила задание вместе с женским активом организовать прием и питание в столовой нашего цеха прибывающей партии ленинградцев. Многие из нас в те дни отказывались от обеда, чтоб побольше досталось эвакуированным. Но врачи запретили это делать. Они сами составили рацион первого обеда. Помню, он состоял всего из нескольких ложек питательного бульона и небольшого кусочка хлеба. Постепенно питание должно было увеличиваться в объеме.
Вешаем на окна свежие занавески, накрываем столы скатертями и каждый стол украшаем вазочкой с цветами. Вот уже все готово. На кухне дежурит врач, а мы, женщины, волнуясь, стоим в вестибюле цеха, возле табельных досок, и ждем… Наконец, у нашего подъезда зазвучали сирены автобусов. Мы выбегаем, чтобы помочь выйти из машин этим страшно истощенным, опухшим от голода людям. Только с нашей помощью они, шатаясь, одолевают лестницу и заполняют столовую. Много мест почему-то пустует. Оказывается, часть людей прямо с аэродрома была направлена в больницы.
Тяжело вспоминать, как высококвалифицированные, в большинстве своем потомственные рабочие прославленного Кировского завода молча и напряженно смотрели в сторону раздаточной, откуда шел аппетитный запах мясного бульона, как дрожали их руки во время еды, как они просили добавки, потому что были голодны и знали, что продукты рядом, что в раздаточной есть еще еда…
З. И. ТАРУНИНА,
работница инструментального цеха ЧТЗ[3]
Прибывали в Копейск эвакуированные заводы, а с ними и мирное население, которое необходимо было обеспечить жильем. Конечно, деревянных или кирпичных домов за короткое время не возведешь. Решили строить ускоренными темпами земляные бараки. Другого выхода не было. Однако на это простое строительство требовалась, хотя и не квалифицированная, но рабочая сила. Обратились к копейчанам: «Поможем обеспечить жильем эвакуированное население!» И люди шли с лопатами на строительство земляных бараков.
Делали на заводах двухъярусные койки, в школах трудовых резервов уплотняли жилые комнаты, учебные классы, освобождая некоторые для жилья. Огромное количество квартир предоставляло и само население. Для обеспечения эвакуированных необходимо было по-новому организовать общественное питание и торговлю. Нашли дополнительные помещения на шахтах, заводах и в других учреждениях, в которых разместили столовые и магазины.
Копейску было дано задание организовать три помещения для военного госпиталя — это школы № 6 и № 2 и помещение горбольницы. Все оборудование — стулья, диваны, столы, койки, постельные принадлежности, культинвентарь — пианино, гитары, гармошки, балалайки — обеспечили предприятия и учреждения. Огромную помощь оказала общественность города. Домохозяйки, учащиеся девушки, да и работающие женщины в свободное время приходили в госпитали, убирали строительный мусор, белили и красили помещения, расставляли кровати. А сколько принесли в госпиталь занавесок, накидок с разными вышивками — на столики, кровати, диваны. Все подоконники в коридорах были уставлены цветами.
Младший обслуживающий персонал госпиталя был укомплектован за счет местного населения.
В связи с оборудованием госпиталей в школах № 6 и 2 (а школа № 1 была занята воинской частью) пришлось проводить огромную работу по организации учебы в других школах. Заниматься здесь стали в три смены — другого выхода просто не было.
Транспорт работал плохо. Приняли обращение к населению: «Построим силами общественности трамвай от Копейска до Челябинска!» Этот призыв нашел горячий отклик. С помощью специалистов разработали трассу, определили объем земляных работ, причем все это делалось бесплатно, после трудового дня.
В выходные дни в колоннах, с красными флагами, с музыкой шли на трассу выполнять работы. Шли трудящиеся предприятий и учреждений, шли домохозяйки и учащиеся. Участки своих работ каждый знал, так как они были распределены заранее. За два летних сезона трасса была готова. Помнится, тогда говорили, что в японской печати появилась статья. В ней сообщалось: несмотря на трудности военного времени, на Урале, в шахтерском городе Копейске, народ строит трамвайную линию. Да! Народ ее построил.
И. Н. ФИРСОВ,
секретарь Копейского горкома партии
Это письмо пришло из Литвы. Прошло много лет с тех пор, как эвакуированные литовцы жили и работали на Урале, а не забывают они о гостеприимстве уральцев.
Целый месяц эшелон с эвакуированными из Литвы шел по просторам России. Позади осталась прифронтовая полоса. Где-то в районе Калининской области прекратились налеты вражеской авиации. Как память о себе, стервятники оставили многочисленные пулевые и осколочные отверстия в стенах и крышах вагонов. Ехали люди, оставив дом и кров, родных и близких. Не было у них больших узлов и чемоданов — платье, рубашка, сбитые в переходах ботинки. Ехали молча, на узловых станциях кидались к репродукторам. А вести были неутешительные. Там, где десять дней назад жили эти люди, уже хозяйничал враг, устанавливая «новый порядок».
Конец июля 1941 года. Уральские горы, седые молчаливые скалы. Люди не отходили от дверей вагонов, смотрели, смотрели…
Поезд замедлил бег и остановился возле здания вокзала, над которым виднелось слово «Челябинск». По вагонам передали: «Приехали, нужно выгружаться». Но через некоторое время снова лязгнули буфера вагонов, и состав медленно тронулся.
Наконец поезд остановился возле одноэтажного здания. Станция Чумляк. Непривычно тихо и пустынно кругом. С любопытством глядели на прибывших женщины и ребятишки. Пришли какие-то люди и сообщили: «Дальше поезд не пойдет, здесь предстоит выгружаться». Опустели вагоны. Люди расположились в пристанционном садике. Откуда-то появились пшенная каша, хлеб, молоко…
Молодые мужчины и женщины тут же включились в работу, заменив ушедших на фронт. Косили сено, доили коров, убирали хлеб, возили его на элеватор. Но эвакуированные рвались на фронт, мстить за поруганную Литву, за кровь погибших отцов и матерей. В декабре 1941 года пришел долгожданный приказ: граждане Советской Литвы призываются в армию, в ряды 16-й Литовской дивизии.
Давно отгремели залпы войны, земля залечила раны. Но никогда не изгладится из памяти гражданский подвиг простых людей Южного Урала, раскрывших свои объятия эвакуированным, деливших с ними горе и радость, хлеб и кров. Сколько добра, душевной теплоты мы ощущали в тех непривычных условиях! Тепло ваших сердец согревало нас в самые суровые морозы, вселяло надежду.
И мы, пережившие четыре тяжелых года вдали от родной Литвы, потерявшие многих родных и близких, как самую светлую память храним в своем сердце доброту уральцев. И рассказываем об этом своим детям, чтобы и они знали, как в тяжелую годину братья с Урала протянули руку помощи эвакуированным жителям Советской Литвы.
Я. Радис,
сотрудник газеты «Советская Литва» (г. Вильнюс)
Из документов партийного архива Челябинского обкома КПСС
За 1941—1943 годы на Южном Урале (в Челябинской области и входящей в ее состав Курганской) было принято 483 военно-санитарных поезда, около 220 тыс. раненых и больных (треть из них в тяжелом состоянии). Через месяц после начала войны, к моменту приема первого военно-санитарного поезда, область уже располагала десятью госпиталями. А на 31 декабря 1941 года насчитывалось уже 73 госпиталя, в которых лечилось 24,5 тыс. раненых воинов.
Не было чужой беды
Наш госпиталь располагался в Челябинской школе № 27. Уже 1 июля 1941 года в здании все было готово, чтобы принять раненых. И когда прибыл первый санитарный эшелон, встречали его все — врачи, медсестры, санитары. На привокзальной площади было много народу. Мы разместили раненых по палатам, и началась наша трудная работа. Все делали с большим желанием. Часто сутками не выходили из госпиталя, работали за санитаров, помогали врачам, обрабатывали раны, накладывали повязки, шины, гипс, протирали спины, делали массаж, кормили лежачих, выносили на свежий воздух — спасали раненых от смерти. Отдавали все, что могли, — сердце, душу, облегчали страдания. И не уставали, а работали бегом. Многие из раненых возвращались вновь на фронт, но были и горькие минуты, когда бойцы умирали, а нам приходилось их хоронить.
Очень помогали шефы, местные жители. Они дарили тумбочки, вышитые салфетки, посуду, раненым приносили подарки. Особенно бойцы были рады, когда приходили дети — пионеры. Они приносили книги, давали концерты и старались как-то развеселить раненых. Часто в госпитале не хватало лекарств, бинтов, ваты. Тогда стирали окровавленные бинты, чтобы утром их прогладить и сменить повязки бойцам. Использовали лекарственные травы, которые нам приносили школьники.
Е. В. СЫЧЕВА,
медсестра госпиталя
Наш госпиталь специализировался на лечении огнестрельных ран бедра и нижних конечностей. Но поскольку он располагался недалеко от вокзала (в здании нынешнего института культуры), нам нередко доставляли раненых и с другими видами поражений. Им требовалась немедленная помощь. Все операции были, как правило, трудоемкими.
Врачи и весь медперсонал работали самоотверженно. Домашние, семейные заботы приходилось отодвигать на второй план. С отдыхом, свободным временем не считались, забывая, сколько в сутках часов. Ночь или полдень — оперировали, выхаживали «тяжелых», как маленьких детей, берегли их самочувствие, как самое дорогое. А оно на самом деле было дорогим, потому что это было самочувствие наших защитников, которым снова после выздоровления предстояло возвратиться на фронт.
Помогали нам, очень помогали жители Челябинска. Работницы шефствующих предприятий не просто ухаживали, а выхаживали наших больных: читали газеты и журналы, писали письма, утешали и подбадривали, заботились о моральном самочувствии бойцов, приносили чего-нибудь домашненького, выкраивая из небольших семейных пайков. Группой общественниц с ЧТЗ руководила Александра Николаевна Линькова, а группой с ЮУЖД — Клавдия Филипповна Пузикова. Их помощь была поистине незаменимой.
Т. С. МИРЮЩЕНКО,
врач госпиталя
Больше трех лет работала я в Златоустовском госпитале. Помню, каких душевных мук стоило это нам, молодым и старым санитаркам. Тяжело было видеть страдания бойцов. Мы ухаживали за ними, как могли, подбадривали, пели песни, писали от их имени письма родным. Отдавали, когда надо, свою кровь для переливания раненым. Тяжело было провожать на фронт выздоровевших бойцов. Но во сто крат тяжелее провожать в последний путь тех, чьи раны оказались неизлечимыми…
М. ВЕДЕШКИНА,
санитарка госпиталя
Начальник госпиталя Петр Михайлович Тарасов потребовал обеспечить ватой. А где было ее взять — вся отправлялась на фронт. «Так что же, прикажешь закрывать госпиталь? — не унимался он. — Ну а мох ты раздобыть можешь?» — «Мох? — ответил я. — Могу». Есть такой в Катайском районе на озере Червяное. Достали машину, съездили, добыли из-под торфяного слоя спрессованный мох, нарезали брикетами, привезли в госпиталь. Для пробы положили один брикет в банку с водой. Когда минут через пятнадцать вошли посмотреть, были просто поражены: мох, вобрав в себя влагу, поднялся из бочки, как на дрожжах. «Это именно то, что надо, — воскликнул Петр Михайлович. — Он будет впитывать в себя из ран всю нечисть». Так пошел в ход этот озерный мох. После стерилизации он успешно применялся при перевязках.
Заменителем ваты служили и опилки в марлевых мешочках. А начальник эвакогоспиталя в Камышлове хирург П. П. Смирнов применял для перевязок даже белую глину. По договоренности с Камышловским промкомбинатом эту глину потом получали госпитали других городов области.
Г. Л. МЕШАЛКИН,
заместитель начальника отдела эвакогоспиталей по организационным вопросам Челябинского облздрава
Солдаты милосердия
Эти люди не выплавляли броневой металл в Магнитогорске и Златоусте, не изготовляли танки и «катюши» на заводах Челябинска, но то, что совершили они, сродни подвигу, достойно всенародного поклона. В ту тяжелую пору каждый из них показал образцы подлинного человеколюбия, самопожертвования, высокого понимания профессионального долга. Память об этом, как и о грозном лихолетье, — мемориальные доски на зданиях бывших госпиталей. Таких досок в нашем крае немало.
С самого начала войны, наряду с организацией выпуска боевой продукции, в нашей области предстояло развернуть и сеть госпиталей — в предельно короткие сроки укомплектовать их лечебным и обслуживающим персоналом, подготовить необходимые медикаменты, соответствующие помещения, хозяйственный инвентарь. Опираясь на помощь партийных и советских органов, общественности, возглавила всю эту работу заместитель председателя облисполкома врач М. Д. Ковригина[4]. Энергично и настойчиво решая стоявшие перед ней задачи, она прилагала огромные усилия для того, чтобы раненые фронтовики, которых должны были принять южноуральцы, почувствовали тепло их сердец, заботу и внимание.
В оснащении и становлении госпиталей, а им передавались многие здания школ, все санатории и дома отдыха, участвовали коллективы лечебных учреждений области. Медики Челябинска, например, поделились с ними всем, чем располагали: инструментами, препаратами, перевязочными материалами, постельным бельем; направили сюда наиболее квалифицированных специалистов. Среди них были врачи, чьи имена пользовались большим уважением горожан: хирурги Н. И. Игнатов, оказывавший помощь еще участникам первой мировой войны, а позднее, вступив в Красную Армию, раненым красноармейцам; Н. И. Смалин, ставший врачом в 1915 году и возглавлявший в гражданскую войну красноармейский лазарет в Челябинске. Несмотря на возраст, оба не отходили от госпитальных коек до самого Дня Победы.
Все, что касалось создания госпиталей (некоторое оборудование для них готовили и трудящиеся промышленных предприятий), являлось одной из неотложных забот первого секретаря обкома ВКП(б) Н. С. Патоличева, заведующего военным отделом обкома С. В. Зиновьева, инструктора отдела В. С. Коржева. Вдумчиво и оперативно решали эти вопросы начальник подразделения эвакогоспиталей облздравотдела Л. Д. Цилев и его заместитель Г. Л. Мешалкин.
В конце июля 1941 года в области насчитывалось 10 госпиталей. Но уже к концу года их стало более 70. Они имели 24,5 тысячи коек. Неоценимую помощь работникам этих учреждений, особенно на первых порах, оказали находившиеся тогда в Челябинске крупные украинские ученые — профессора Киевского мединститута.
Госпитальная сеть продолжала увеличиваться и в первой половине сорок второго года превысила 120. Зачастую, в зависимости от обстановки на фронте, для организации новых госпиталей отводилось максимум 15 дней. Сейчас такое невозможно представить. Но не было случая, чтобы этот срок оказался нереальным. Тяжелое и вместе с тем серьезное испытание на зрелость держали в военное время медики Южного Урала, в течение 1941—1943 годов они приняли около 500 военно-санитарных поездов, т. е. почти 220 тыс. различной степени раненых.
Лечение фронтовиков, возвращение их в армейский строй или к труду потребовало от работников госпиталей предельной мобилизации всех сил, проявления инициативы, изобретательности.
На вооружение были взяты достижения медицинской науки того времени. Широко применялись сульфамидные препараты, для ускорения срастания переломов и заживления мягких тканей — сыворотка, предложенная академиком А. А. Богомольцем. Существенное значение придавалось внедрению в лечебный процесс физиотерапии и лечебной гимнастики. Большая заслуга здесь принадлежала врачу облздравотдела Н. И. Морозкину. В госпитале, развернутом в санатории на озере Медвежье, где лечились воины с пораженными руками, действенным средством восстановления их являлись грязь водоема и белая глина. Изготовляя из нее различные незатейливые поделки, раненые выполняли своеобразную лечебную гимнастику, способствующую развитию подвижности кистей рук, отдельных пальцев. Сапропелевую грязь озера Боляш использовали в своем лечении нейрохирурги санатория «Кисегач». Каждый второй боец, лечившийся здесь, возвращался на фронт.
Из воды соленых озер для приготовления слабительных средств была налажена добыча сернокислотных солей. Чтобы восполнить недостаток витамина C в пищевом рационе, в него добавлялись витаминизированные настои, приготовляемые из хвои, шиповника и смородины.
Медицинские работники стремились всемерно использовать передовой опыт своих коллег. Значительная роль в этом принадлежала научным конференциям хирургов госпиталей. Первая из них состоялась в областном центре в августе 1942 года.
Почти 80 процентов раненых вернули в строй медики Южного Урала. Весомую лепту в достижение этого внес персонал Челябинского госпиталя № 1722. Возглавлял его майор медсанслужбы П. М. Тарасов. Назначенный на эту должность и одновременно являясь ведущим хирургом, он в короткий срок создал дружный, преданный своему делу коллектив, где основными критериями стали четкая исполнительность и высокая ответственность. И когда госпиталь принял первую партию раненых, Петр Михайлович делал все для их спасения. Его энтузиазм и трудолюбие служили примером для всех сотрудников.
— По своему настрою, — говорил он им, — мы, медики, сегодня тоже фронтовики. Но поле боя у нас — операционный стол. Наш святой долг — выиграть сражение за жизнь тех, кто, поднимаясь в атаку навстречу свинцовой метели, пролил кровь в жестокой схватке с врагом.
Впервые этот гуманный долг П. М. Тарасов начал выполнять в гражданскую войну. Тогда он, юный боец при штабе М. В. Фрунзе, помогал выносить из-под огня противника раненых красноармейцев, ухаживал за ними. Потом окончил мединститут. И вот вновь битва за спасение воинов. Только теперь он уже опытный врач с многолетним стажем.
Госпиталь специализировался на лечении огнестрельных ран бедра и ног. Оперативное вмешательство при таких ранениях — дело сложное. От хирурга требуется огромное физическое и нервное напряжение, он должен учитывать, что состояние больного осложнено множеством осколков от снарядов и мин. Однако главное, что решает успех, — профессиональное мастерство. Владея им, Петр Михайлович в годы войны вернул к жизни более тысячи солдат и офицеров. Все они считались тяжелоранеными. То был подвиг, о котором напоминает ныне один из стендов народного музея Челябинской городской клинической больницы № 1. На нем экспонируется лишь небольшая часть осколков фашистских снарядов, извлеченных хирургом во время операций, выполненных им в те грозные годы.
Рассматривая эти осколки, я вспомнил одну из встреч с П. М. Тарасовым. Заметив, что мое внимание привлек изящно обработанный кусочек металла, лежавший на письменном столе, он сказал:
— Бывший осколок, удаленный из брюшной полости. Когда раненый начал поправляться, попросил его на память. А спустя несколько лет прислал мне, но уже в виде вот такого, как он выразился в своем письме, благодарственного сувенира.
Были в том письме и душевные слова: «Я преклоняюсь перед Вами, доктор. Ваши поистине золотые руки отвели от меня, казалось, неминуемую беду. До конца дней своих не забуду Вас, дорогого мне человека, вернувшего родителям сына, а семье мужа и отца. Большое Вам спасибо за все».
Так же, как и П. М. Тарасов, отдавал себя выполнению высокой благородной миссии весь персонал госпиталя.
Военно-санитарные поезда прибывали и днем, и ночью, порой сутки в госпитале становились понятием относительным. Прежде всего раненых надо было обмыть, накормить, успокоить. Операции начинались немедленно. Никого не удивляло, если врачи, медсестры, санитарки, не щадя себя, двое-трое суток не выходили из операционной. Это считалось нормой. Пока оперированного отвозили на место, а другого больного готовили к операции, врачам удавалось немного отдохнуть. Невозможно перечислить все, что сделали для спасения людей, испивших горькую чашу войны, хирурги Т. С. Мирющенко, З. В. Плотникова, К. П. Борисова, Л. В. Панфилова, врач-ординатор Н. С. Тюрина. Им помогали фтизиатр А. Д. Усова, рентгенолог Е. А. Брилах, провизоры Р. Я. Абрамович и Л. А. Большакова, медсестра Д. П. Кутепова и другие.
Но успешно проведенная операция означала далеко не все. Не менее важно после нее, как выражаются медики, «выходить больного», т. е. вернуть ему силы, поддержать морально, окружить вниманием. Работники госпиталя заботливо ухаживали за ранеными. Бережно, словно малолетнего ребенка, они буквально выхаживали каждого.
По заданию фронтовой редакции Всесоюзного радио мне часто приходилось рассказывать об этих неутомимых людях. Я думал: что движет ими, помогает выстоять, переносить неимоверные трудности? Любовь к своему Отечеству, сознание неоплатного долга перед его защитниками — вот источник, откуда они черпали силу, мужество, стойкость.
Несмотря на занятость и усталость, врачи всегда находили возможность побеседовать с больными, поинтересоваться их настроением, узнать, о чем пишут родственники, каковы у выздоравливающих планы на будущее. Для всех находились теплые слова, житейский совет. Наверное, после одной из таких бесед у молодого бойца Даниила Глубокова возникло желание посвятить себя медицине. В Челябинске его, потерявшего в бою много крови, пришлось снять с поезда, следовавшего в Сибирь, и срочно доставить в госпиталь — состояние солдата было почти безнадежным. В борьбу за его жизнь вступил П. М. Тарасов. Неоднократно отдавала свою кровь Глубокову медсестра Д. П. Кутепова. После войны он закончил Челябинский мединститут, стал профессором, доктором медицинских наук, а затем ректором этого вуза, который ранее возглавлял П. М. Тарасов. Так, унаследовав профессию своего спасителя, Даниил Александрович принял у него эстафету борца за здоровье народа.
…Исцелить раненого… Во имя этого работающие в госпитале не только ночью не смыкали глаз, но и проявляли находчивость, смекалку. Вот один из примеров. Известно, что после операции отломки костей необходимо зафиксировать в неподвижном состоянии. Без гипса тут не обойтись. Но его не хватало. Медики обратились к строителям, возводившим металлургический завод (теперь ЧМК), с просьбой приготовить гипсовый порошок. Один из инженеров сконструировал установку, позволившую ежесуточно выпускать полтонны порошка. То был превосходный, быстросхватывающийся материал. Проблемы гипса больше не существовало.
Самых добрых слов заслужили коллективы и других челябинских госпиталей, руководимых умелыми организаторами М. М. Оржеховской, Е. А. Диановой, Н. С. Михеевой. В памяти раненых фронтовиков навсегда сохранились имена работавших здесь ведущих хирургов А. Д. Зинковской и М. В. Варфоломеевой, врачей А. Г. Воробьевой, Л. М. Рыскиной, А. В. Власовой, А. Д. Мусарыгиной. Этих талантливых специалистов отличали смелость в принятии ответственных решений, чуткость и отзывчивость.
Можно без преувеличения сказать, что восстанавливать здоровье раненых, возвращать им силы помогал людям в белых халатах весь город. Война не ожесточила сердца челябинцев, а научила милосердию, хотя и дорогой ценой.
Ежедневно на станцию переливания крови, возглавляемую Е. Д. Шустовой, обращалось до 700 доноров. Крови требовалось много, и она поступала отсюда в госпитали бесперебойно и в нужных количествах. Всего в годы войны сюда было поставлено 1500 литров. Многие донорские ряды формировали организации добровольного общества Красного Креста, они же обслуживали доноров в пунктах взятия крови. Эти организации также возглавляли и подготовку для госпиталей медсестер. Краткосрочные курсы в военное время закончили 1500 человек.
Работники контрольно-аналитической лаборатории аптекоуправления наладили выпуск необходимых госпиталям сульфамидных препаратов, стрептоцида, растворимого сульфидина. Сотрудники аптек участвовали в заготовке лекарственных трав. Активно помогали взрослым в этом пионеры и школьники.
Особой признательности заслуживали женщины-общественницы. В ту пору наиболее ярко высветились их высокие нравственные качества — самопожертвование, готовность облегчить страдания раненых воинов, проявить о них материнскую заботу.
Отработав на заводах одну, а то и две смены, солдатские матери, сестры, жены спешили в госпитали — все равно, кем бы ни взяли, лишь бы отдать людям, опаленным войной, тепло своих сердец. Они делились с ними нехитрой домашней стряпней, по их просьбе писали родным и близким, читали книги, газеты, журналы, а если требовалось, дежурили как сиделки и няни у госпитальных коек, выполняя любую работу.
Постоянно находились в эвакопункте сандружинницы управления ЮУЖД. Они встречали военно-санитарные поезда, помогали выносить из вагонов раненых, участвовали в размещении их по госпиталям.
Все эти акты милосердия не отмечались орденами и медалями. По велению совести люди просто выполняли свой долг. Без этого не было бы Победы.
Принимая боль войны, город не знал инфекционных заболеваний. И это в условиях, когда санитарные и противоэпидемические нормы резко ухудшились. Врачи санитарной службы приложили немало усилий, чтобы сохранить здоровье населения, оградить его, особенно тружеников оборонных предприятий, от эпидемических заболеваний. И здесь нельзя не вспомнить об Е. М. Майзлиной, М. М. Матвеевой, С. И. Попове, Е. А. Василенко, Е. Д. Питиримовой, В. П. Ревягине, стоявших на страже здоровья наших земляков.
А сколько челябинских медиков находилось на фронте, на самой передовой! Сотни огненных верст прошла по военным дорогам Е. И. Проскурякова. Встав в армейский строй сразу после получения диплома в сорок втором году, она почти до самого окончания войны была хирургом медсанбата 150-й стрелковой дивизии, водрузившей впоследствии победное знамя над Берлином.
Памятны Елизавете Ивановне кровопролитные бои под Старой Руссой. Небольшой участок, где находились наши передовые части и медсанбат, непрерывно бомбардировала гитлеровская авиация, он подвергался ожесточенному артиллерийскому и минометному обстрелу. Несмотря на это, часто при свете самодельной коптилки, врач оказывала раненым первую, не терпящую отлагательств, помощь. Она знала: не окажет — их уже потом не спасти. Заслуги Е. И. Проскуряковой перед страной отмечены боевыми наградами. А после демобилизации, когда Елизавета Ивановна возглавила акушерско-гинекологическое отделение Челябинской городской клинической больницы № 1, к ним прибавился орден Трудового Красного Знамени.
На выпускной институтский экзамен в 1944 году Р. В. Моргунова явилась в военной форме. Получив врачебный диплом, она стала партизанским хирургом. Над территорией Польши самолет, в котором она находилась вместе с десантниками, был атакован фашистскими истребителями. Машину, объятую пламенем, пилот и Раиса Владимировна, когда на них уже горело обмундирование, покинули на парашютах последними. В живых, кроме них и двух бойцов, больше не осталось. От гитлеровцев Моргунову, получившую ожоги, укрыли польские друзья, они же помогли ей встретиться с наступающими советскими войсками. А потом лечение в госпиталях Сумы и Львова и заключительный его курс — в Челябинске. Ныне Раиса Владимировна заслуженный врач РСФСР, кавалер многих наград.
Четыре года был хирургом медсанбата, двигавшегося в первом эшелоне войск, Е. В. Калантаев. Если бы Евгений Васильевич вел фронтовой дневник, то о многом поведали бы его страницы — об огромном психологическом напряжении при выполнении неотложных операций, о стонах раненых, о борьбе за жизнь каждого. Во имя этого он не жалел себя. Об этом свидетельствуют его ордена Отечественной войны II степени и Красной Звезды. После войны Е. В. Калантаев вернулся в родной Челябинск и стал руководить отделением экстренной хирургии в клинической больнице № 1. Тогда же был награжден орденом «Знак Почета» и удостоен звания «Заслуженный врач РСФСР».
Майский салют сорок пятого года возвестил об окончательном разгроме фашистских полчищ. Но врачам и медсестрам Челябинского госпиталя № 1722, который считался одним из лучших на Южном Урале, война еще долго напоминала о себе. Лишь в июле следующего года, после излечения тех, кто получил ранения уже в конце войны, они вернулись в ряды гражданских медиков. А когда в том же году состоялись выборы в Верховный Совет СССР, трудящиеся Челябинска избрали своим депутатом бывшего начальника этого госпиталя П. М. Тарасова. Выступая перед избирателями, он тогда сказал: