В бой!

13 августа 1916 первое подразделение британских танков отправилось во Францию. Экипажи отплыли из Саутгемптона, а сами танки — из Эйвонмута, так как в Саутгемптоне не оказалось кранов, способных погрузить их на транспорт. По железной дороге танки были доставлены на фронт. Большое наступление на Сомме началось 1 июля и привело к ужасным потерям. Англичане только в первый день потеряли более 60000 человек, из них 20000 убитыми. Хейг, обеспокоенный растущей критикой, отчаянно искал решение и решил использовать танки, чтобы преодолеть свои трудности. Несмотря на то, что танков было слишком мало, и они не имели боевого опыта, Хейг не стал слушать аргументы Суинтона. «19 августа я побывал с коротким визитом в передовой ставке в Бокене. Сэр Дуглас встретил меня и отметил на карте сектор, где предложил атаковать танками. Он даже не стал вдаваться в обсуждение причин использования их в такое время». Визиты Суинтона во Францию никогда не кончались хорошо. Везде он встречал странную смесь удивленного терпения и пренебрежительного скептицизма со стороны старших офицеров. Другие наоборот истово верили, что танк — это панацея от всех бед, и предлагали задачи, которые танкисты решить не могли. Но всюду танк рассматривали, как любопытную новую игрушку, и несчастная Тяжелая Секция увязла в бесконечной серии демонстраций. Это полностью сорвало подготовку к бою, у экипажей не оставалось времени на сон и еду. Они с трудом приводили в порядок свои танки.

Первый бой

Утро 15 сентября 1916 было прекрасным, хотя над землей стелился тонкий слой тумана. Атака была назначена на 6.20, но танкам пришлось начать движение задолго до этого, чтобы выйти на исходный рубеж к назначенному времени.

Планировалось перед началом главной атаки ликвидировать маленький узел сопротивления между Жинши и Дельвиль Вуд, где немцы занимали окоп, названный "Аллея хмеля". Для этого были выделены 3 танка, но к несчастью один сломался, а второй застрял, выдвигаясь на исходный рубеж. Поэтому лишь танк D1 капитана Г.У. Мортимора в 5.15 двинулся на противника. Через 15 минут за ним последовали 2 роты 6 Собственного Короля Йоркширского полка легкой пехоты. Они стали первыми пехотными частями, взаимодействовавшими с танками в бою. Мортимор и йоркширцы успешно захватили траншею, но при этом D1 был выведен из строя снарядом, разбившим его рулевое колесо. Место отважного боя D1 позднее было выбрано для возведения мемориала Танкового корпуса.

Так как танки были распределены по всему фронту, наступали они, фактически, по одиночке. Однако их воздействие на ход боя было колоссальным. Возможно, наибольшую известность приобрели действия танка D17 (Диннакен) 3 взвода роты "D", которым командовал лейтенант Хэсти. Британская пресса восторженно расписывала "прогулку по центральной улице

Флера, пока британская пехота приветствовала его криками радости". Немецкий военный корреспондент дал еще более драматическое описание происшедшего.

Утром 15 сентября немецкие дозоры, укрывшиеся в своих окопах, напряженно вглядывались в туман и вытягивали шеи. Но кровь застыла у них в жилах. Два таинственных монстра ползли к ним через воронки. Оцепеневшие, словно ударило землетрясение, солдаты терли глаза, пораженные появлением странных созданий… они испуганно таращились, не в силах шевельнуться. Монстры медленно приближались, грохоча и раскачиваясь. Медленно, но приближались. Ничто не могло их остановить. Казалось, ими движут сверхъестественные силы. Кто-то в окопах сказал: "Дьявол идет". И эта фраза с быстротой молнии разлетелась по окопам.

Британская пресса заходилась в экстазе, называя танки "Механическими монстрами" и всячески расхваливая их. Но точка зрения военных на происшедшее была несколько иной, и оценки были неоднозначными. Некоторые старшие офицеры, которым следовало бы лучше знать предмет, облили танки презрением и говорили только об их недостатках. К счастью, Хейг высоко оценил то, что они сделали, и тепло поблагодарил Суинтона и Стерна, когда те 17 сентября посетили его штаб. Согласно рассказу Стерна об этой встрече, Хейг сказал, что «где наступают танки, мы захватываем намеченные цели, а где их нет — мы не двигаемся и ничего не захватываем». Он хотел построить как можно больше танков, поэтому были заказаны еще 100 танков Mark I, чтобы фабрики не простаивали, пока разрабатываются чертежи более крупных, улучшенных танков. Хейг хотел заказать 1000 таких машин.

Эллис принимает командование

После этого начался период расширения, который завершился превращением Тяжелой Секции в 9 батальонов. 4 батальона были сформированы во Франции из 12 существующих танковых рот, а 5 батальонов были сформированы в Англии на базе расквартированных там 2 рот. Произошли перемены и в верхах. Верховная Ставка решила, что командовать Тяжелой Секцией во Франции должен офицер, имеющий опыт боев на Западном Фронте и имеющий хорошие отношения со Ставкой. Ни подполковник Бру, который привел Тяжелую Секцию во Францию, ни сменивший его подполковник Брэдли не устраивали Верховную Ставку, возможно потому, что они слишком часто спорили по вопросу, что их танки могут сделать, а чего не могут. Поэтому Суинтон выбрал еще одного бывшего сапера подполковника Хью Джеймисона Эллиса, который имел некоторое представление о новых системах оружия. Не так давно Хейг дал ему задание изучить вопрос о применении танков. По словам Суинтона Эллис был «первоклассным офицером, который превосходно ладил со Ставкой, знал там всех и вся. Несмотря на то, что он так же мало знал о танках, как два его предшественника о последних тактических приемах во Франции, я выбрал его, так как не видел никого лучше».

Эллис родился 17 апреля 1880. Он поступил в Корпус Королевских Инженеров 25 июня 1899. Он участвовал в боях во время Бурской войны. В начале 1914 Эллис имел чин капитана. В 1914 он в составе штаба попал во Францию и выполнял различные задания, пока Суинтон не выбрал его командиром Тяжелой Секции во Франции.

Таким образом, 15 сентября 1916 на сцену вышел следующий великий танковый командир. Эллис получил звание полковника и стал командиром Тяжелой Секции во Франции. Его штаб ютился в крошечной хижине в деревне Бокенэ. Сам штаб состоял всего из 4 офицеров: заместителя командира бригады капитана Г. Ле К. Мартеля, квартирмейстера капитана Т.Дж. Узиелли, начальника штаба капитана Дж. Г. Тэппера и начальника разведки капитана Ф.Э. Хотблэка. Одни из первых решений Эллиса был перевод штаба в Бермикур, маленькую деревню возле Сен-Поля, где штаб и находился до конца войны. Сам штаб вырос, в его штате появился еще один «великий», «Бони» Фуллер, великий танковый командир от бога. Многие считали его подлинным мозгом нового корпуса. Стефен Фут в своей книге «Три жизни» так описывает Фуллера:

Для обеспечения успеха действий танков тактика значила не меньше бензина. Фуллер ее создал. Перед началом атаки следовало иметь план. Фуллер его разрабатывал. После атаки следовало извлечь уроки из успеха или неудачи. И нужно добавить, что, хоть это и печально, в случае с танками приходилось вести постоянную войну против апатии, глупости и недальновидности верховного командования. Фуллер сумел выиграть эту войну.

Несмотря на то, что Тяжелая Секция теперь стала отдельной частью, со своими собственными бригадами и батальонами, военное министерство упрямо продолжало унижать новый род войск. Эллис был произведен в бригадные генералы только в мае 1917, хотя к этому времени он командовал двумя полными танковыми бригадами и формировал штаб третьей, так как готовился получить из Англии свежие батальоны. Под командой Эллиса находились 10 батальонов, когда он получил звание генерал-майора. Долгое время его командиры бригад имели звания полковника, и уступали любому пехотному бригадиру, с которым им приходилось работать. «Кроме пятна на Корпусе и его офицерах, это намеренное пренебрежение приводило к серьезным неудобствам. В первые дни существования Танковому Корпусу требовалась власть, чтобы преодолевать неизбежные трудности». Автор этой цитаты, капитан Д.Г. Браун, в своей книге «Танки в бою» приводит характерное описание отношения военного министерства к расширению нового корпуса:

К несчастью, отношение чиновников к расширению корпуса было отмечено духом неудовольствия и зависти. Это характерно для любых действий педантов из правительства, когда им приходится принимать новинку против своей воли. Казалось, что в Уайтхолле царила, негласная уверенность, что любое обещающее предприятие следует держать в узде, не позволяя ему взрослеть и развиваться.

Отставка Суинтона

Тем временем дома, в Англии, имели место драматические перемены. Тем временем, военное министерство решило, что Эллиса нужно оставить командовать во Франции, зато Суинтона нужно дома заменить бригадным генералом Гор-Эшли. Суинтон должен был вернуться к своим старым обязанностям в секретариате военного кабинета. Суинтон, естественно, был взбешен таким решением. Он написал в своей автобиографии:

Я думал, что лучше всего пойти прямо к начальнику Имперского Генерального Штаба, которому я рассказал обо всем, что слышал. Спросил, правда ли это, а если да, то каковы причины. Генерал Робертсон ответил, что Франция хочет значительно увеличить Тяжелую Секцию, а меня не считают человеком, способным на это… Когда я шел по коридорам военного министерства, то чувствовал, что у меня отняли моего ребенка.

Суинтон был слишком джентльменом, чтобы даже в автобиографии выразить свои истинные чувства по поводу такого скандального отстранения. Поэтому предоставим слово другому танкисту, капитану Д.Г. Брауну, чтобы он рассказал о настроениях внутри корпуса.

Кто-то сказал (или по крайней мере так об этом рассказывают сплетни): «Смотрите, еще один из этих проклятых саперов! Что это такое?! Всю войну ведут Королевские Инженеры и артиллеристы вроде этого. Мы должны от него избавиться!» И от него избавились… Явился пехотный бригадир, который отличился в первые месяцы войны, однако понятия не имел о танках. Он прибыл в Тетфорд, чтобы принять командование и крепко нас порадовал своей первой речью. Он открыто заявил, что прислан подтянуть дисциплину в нашем корпусе, что танки его не интересуют вообще, и он не желает их видеть.

«С этого момента я ушел в тень до осени 1934. Через 20 лет после того, как я начал формировать танковые войска, я снова вернулся к ним. меня назначили одним из трех полковников-комендантов Королевского танкового Корпуса», — пишет Суинтон в своей автобиографии «Над моим плечом». «Оле-Лукойе» вернулся к своей блудной овечке. «Особенно меня тронул теплый приме со стороны тех, кого я знал с первых дней нового рода войск». Суинтон умер в 1951. он успел еще несколько лет вести курс военной истории в Оксфордском университете. «И его успокоило сознание того, что он наконец был признан отцом танковых войск».

Британские операции

Эллис и Тяжелая Секция получили не слишком много времени, чтобы отреагировать на изменения, происшедшие дома, в том числе перевод из Тетфорда в лагерь Бовингтон в Дорсете. Этот лагерь стал «танковым домом» в ноябре 1916 и остается таковым по сей день. Во Франции продолжались бои на Сомме. Танки играли ту роль: какую им позволяли: ведь их по-прежнему использовали мелкими группами. Во многих случаях они выигрывали бои. Вот один пример. 1 октября 1916 западнее Флера 2 танка помогли 141 бригаде: когда та застряла вблизи от немецких окопов. Танки в одиночку подошли к окопам, ведя огонь из пушек. Противник был так напуган: что начал массами сдаваться в плен. 141 бригада сумела захватить намеченную цель и продвинулась к Окур Л’Аббай. Попытки передвигаться по жидкой грязи, в которую превратился фронт в начале зимы, стали настоящей пыткой. Зимние дожди были такими сильными, что офицеры были вынуждены идти впереди танков с жердями, промеряя глубину болота. Многие офицеры танкового корпуса теперь ходили с кривыми жердями вместо щегольских стеков.

В январе 1917 была сформирована первая танковая бригада, состоящая из батальонов «С» и «D». Через месяц из батальонов «А» и «В» была сформирована 2 бригада. В конце апреля: после прибытия во Францию батальона «Е», родилась 3 танковая бригада. Эллис был всюду, где это требовалось. В самые критические моменты формирования частей он приобрел большое влияние на бригады. Как писал Фуллер, «он вдохнул в корпус высокий боевой дух и гордость за свои войска. Эти чувства крепли от победы к победе».

Новые танки

В марте/апреле 1917 в производство был запущен тяжелый танк Mark IV. Он имел множество усовершенствований по сравнению с предыдущими моделями. Это был самый массовый британский танк. Всего было построено 1220 таких машин. Он имелл уменьшенные спонсоны, которые вообще можно было убирать внутрь корпуса для перевозки по железной дороге, вместо того, чтобы снимать их и везти отдельно. Они имел бронированный бензобак на 60 галлонов внутри корпуса между хвостовыми секциями. Его броня была утолщена, чтобы отражать пули германских противотанковых ружей. Длинные 6-фн пушки (40 калибров) были заменены укороченными (23 калибра). Это уменьшало опасность повредить пушку о деревья и здания. Танк имел специальные перекладины, которые можно было цепями крепить на траках. Это позволяло танку не проваливаться в грязь.

Первый бой французских танков

Танковые силы, которые сформировал Эстьенн, впервые вступили в бой в Берри-ан-Бак на реке Эне 16 апреля 1917, через 8 месяцев после Флера. 132 «Шнейдера» в составе 8 рот были сведены в 2 колонны. Западная называлась Группой Шобе, а восточная Группой Боссю по имени их командиров. Целью операции был захват Шмен де Дам при атаке французской 5 Армии. Танкам пришлось совершить длинный марш, выдвигаясь в район боя. Часть пути колонны прошли при свете дня. Немецкие самолеты обнаружили их, и вскоре после этого начался артиллерийский обстрел. Часть пути вдобавок простреливалась германской артиллерией прямой наводкой. Эти факторы привели к тяжелым потерям танков еще во время развертывания.

Из 8 рот 5 были приданы 32 корпусу, который должен был нанести удар между Эной и Мьеттой. Остальные 3 роты вместе с 5 корпусом наступали западнее Мьетты. Танки 32 корпуса встретили множество препятствий — заблокированные дороги и плохо сколоченные мостки над германскими окопами. Немцы после Флера расширили окопы, и «Шнейдеры» не могли перебраться через них самостоятельно.

Атакующие силы 32 корпуса захватили намеченные рубежи, но подверглись сильному обстрелу противника и были вынуждены отойти. Из 82 танков поддержки 31 был уничтожен артиллерией, а 13 погибли по другим причинам. Общие потери составили 44 танка, 26 офицеров и 103 рядовых были убиты и ранены.

Группа поддержки 5 корпуса потеряла 8 танков сразу, как только они во время марша попали в болото. Артиллерийский огонь, корректируемый с воздуха, вызвал новые проблемы, поэтому танкам пришлось увеличить скорость, оставив пехоту позади. Совершенно понятно, что недостаток тренировки и плохое взаимодействие с пехотой привели к тяжелым потерям. Из 50 танков были потеряны 32. 26 танков уничтожила артиллерия. Погибли 7 офицеров и 44 рядовых.

Таким образом, французы потеряли 76 «Шнейдеров». 57 танков уничтожила немецкая артиллерия. После этого немцы пришли к заключению, что танки — не слишком эффективное оружие, поэтому не следует отвлекаться на их строительство. Впоследствии они пожалели об этом решении. На самом деле главной причиной таких высоких потерь была уязвимость топливных баков «Шнейдера». Да и сами танки не могли противостоять новой германской противотанковой пуле марки «К». То же самое относилось и к британским танкам Mark I, хотя там более толстая броня решала часть проблем.

В этом бою погиб командир группы штурмовой артиллерии Луис-Мари-Идельфонс Боссю. Он был одним из первых французских танковых героев, имел Орден Почетного Легиона, Военный Крест (с 7 благодарностями) и Крест Св. Анны.