Война в Западной Европе

Война в Западной Европе

10 мая 1940 в 5.35 немцы начали исполнение «Плана Гельб». Их армии вторглись в Голландию, Бельгию и Люксембург. Первыми в бой вступили два очень разных типа специальных сил — полк «Бранденбург», элитное подразделение коммандос, чьей целью были различные мосты через реку Маас и Канал Юлианы. Такое же элитное подразделение парашютистов Люфтваффе, должно были захватить остальные мосты, ключевую бельгийскую крепость форт Эбен Эммаэль, а также Гаагу, чтобы ликвидировать голландское правительство и захватить королевскую семью. Все эти операции были проведены успешно, не удался только захват королевской семьи. Предполагалось быстрое установление связи с главными силами армии, в авангарде которой наступали танки.

Союзники в ответ попытались поспешно занять линию Диль, чтобы помочь атакованным бельгийцам, которые наконец-то спохватились. К несчастью, именно этого желали и немцы. Их план предусматривал отвлекающий удар через Бельгию, хотя союзники ожидали там главного удара. На самом деле главные силы немцев наступали через Арденны, которые французские «эксперты» считали непроходимыми для танков. Крупные силы немецких танков должны были форсировать Маас в районе Седана.

Наступление развивалось даже лучше, чем ожидал Гитлер. Даже отвлекающий удар через Бельгию смял сопротивление союзников — XVI танковый корпус Гёппнера с треском разнес французский кавалерийский корпус, состоявший из 2 и 3 легких механизированных дивизий. Этот корпус действовал в качестве прикрытия французской 1 Армии. 1 танковая дивизия тоже понесла тяжелые потери. Танковые дивизии французы держали в резерве, чтобы использовать для усиления войск на линии Диль. 11 мая мая они были посланы в бой, но попали в дорожный хаос, растратили топливо и боеприпасы и прибыли в район Динанта только 15 мая. Там они стали легкой добычей немецких 5 и 7 танковых дивизий.

Через Маас

Тем временем, южнее Аахена и Льежа, танки главной ударной группировки (Группы армий А) выдвинулись к Маасу. XV танковый корпус из состава 4 Армии Клюге вышел к реке между Намюром и Динаном вечером 12 мая. Он оказался как раз на стыке французских 9 и 2 Армий. В центре танковая группа Клейста вышла к Маасу между Седаном и Монтерме. «Непроходимые» Арденны на составили никаких проблем для танков. Это была колоссальная масса танков. В составе 3 танковых корпусов: XV Гота (5 и 7 танковые дивизии), XLI Рейнхарда (6 и 9 танковые дивизии) и XIX Гудериана (1, 2 и 10 танковые дивизии), насчитывалось более 2400 танков. Они растянулись на 100 миль от границы в глубину германской территории. Таким было обеспечение Schwerpunkt — танки должны были форсировать реку и наступать к берегам Ла Манша, сея хаос на своем пути.

Хотя XIX корпус Гудериана и должен был нанести главный удар в районе Седана, не он первым форсировал реку. Эту честь перехватила 7 танковая дивизия генерал-майора Эрвина Роммеля, который быстро завоевал репутацию равную, если не превосходящую репутацию Гудериана. Эрвин Иоханнес Ойген Роммель родился в Хайденхайме возле Ульма 15 ноября 1891. В июле 1910 он поступил в германскую армию и отличилчя в годы Первой Мировой войны. Молодой пехотный офицер получил орден “Pour le Merite”, который на просторечии называли «Голубой Макс», германский эквивалент Креста Виктории. В битве при Капоретто Роммель командовал маленьким подразделением из 6 рот. Он сумел захватить ключевую позицию итальянцев, захватил примерно 10000 пленных и 81 орудие. После войны он служил в 13 пехотном полку, а потом стал инструктором в пехотной школе в Дрездене. В 1933 Роммель получил звание подполковника и был назначен командиром горно-стрелкового батальона. Командуя егерями, Роммель впервые встретился с Гитлером и произвел хорошее впечатление на фюрера. В 1938 он был назначен начальником военной академии в Винер-Нойштадте. Его учебники пехотной тактики привлек внимание и был одобрен Гитлером, который сделал его командиром подразделения личной охраны (Fuehrergeleitbatallion). Фюрер обещал ему командование дивизией. Хотя Роммель был пехотинцем, он попросил танковую дивизию, находясь под впечатлением успехов танков в Польше. В феврале 1940 он был назначен командиром 7 танковой дивизии, и сразу всем стало ясно, что здесь и кроется его подлинное призвание. Легенда о Роммеле родилась на Маасе. Солдаты дивизии видели своего командира по горло в воде, когда он помогал своим саперам сооружать наплавной мост из тяжелых бревен. «Я жму ваши руки», — сказал он и остался рядом с солдатами под сильным огнем противника. Бельгийцы попытались контратаковать, но были разбиты. На закате 13 мая танки начали форсирование Мааса. Роммель переправился на броневике на первом понтоне. Вскоре после этого он был ранен осколком снаряда в правую щеку и потерял много крови, хотя рана не была серьезной.

XIX корпус пересек границу 10 мая и 12 мая вышел к Маасу. Гудериан, как обычно, следовал с передовыми частями. Фон Клейст приказал XIX корпусу атаковать 13 мая после массированной бомбардировки. Это было не то, чего желал Гудериан. Он уже договорился с представителем Люфтваффе генералом Лёрцером, что авиация будет оказывать постоянную поддержку его войскам в ходе всей операции. Гудериану не требовался один мощный удар. Поэтому подчиниться новому приказу фон Клейста было трудно, и Гудериан оставил в силе старый, что не улучшило его отношений с фон Клейстом. К счастью, дела пошли хорошо. Гудериан собирался переправился на первой лодке с частями 1 танковой дивизии. Командир 1 мотопехотного полка предостерег его от «гонок на каноэ через Маас». Ведь именно это запретил сам Гудериан в своем первом приказе! Всю ночь саперы сооружали танковые паромы, и на рассвете плацдарм на западном берегу имел 3 мили в ширину и 6 миль в глубину.

Французы безуспешно попытались помешать переправе в районе Седана. Генерал Флавиньи, командир XXI корпуса, имел 3 танковые дивизии и 5 легких моторизованных, не считая 5 дивизии мотопехоты, в районе немецкого плацдарма. К несчастью, повторилась серия инцидентов, похожих на приключения 1 танковой дивизии. Приказы приходили слишком поздно, когда их уже нельзя было исполнить, топлива и боеприпасов не хватало. Флавиньи оказался слишком нерешителен и медлил начинать контратаку. После 2 дней маневрирования вокруг плацдарма атака была отменена. Танки разделили на мелкие группы и придали пехоте для укрепления статичной обороны. Возможность опрокинуть немцев в реку была утеряна. Эти события полностью соответствовали настроению Франции. 15 мая французский премьер по телефону сообщил Черчиллю, что Франция разгромлена. Она уже проиграла битву, и в страну «хлынули потоком огромные массы немецких танков и бронеавтомобилей».

К берегу

С этого дня и до эвакуации Дюнкерка, которая началась через 10 дней, германские танки не мог остановить никто. К вечеру 15 мая плацдарм имел ширину 60 миль и становился все глубже и глубже. В полдень 16 мая передовые части Гудериана находились в 55 милях западнее Седана. И затем начали возникать сомнения. Не на корпусном уровне, а скорее у генерала фон Рунштедта и самого Адольфа Гитлера, который видел только увеличивающуюся опасность с юга. Оба ожидали мощнейшей французской контратаки. Это было совершенной фантастикой, и те, кто находился на передней линии отлично это понимали. Однако Гудериан в своих мемуарах признается, что и он сделал серьезную ошибку. XIX и XLI танковые корпуса заключили негласное соглашение, что будут двигаться без остановок, игнорируя приказы сверху. Сделать это было крайне легко, сославшись на помехи в радиосвязи в тот самый момент, когда приходил нежеланный приказ. Они так и делали. Но утром 17 мая Гудериан приказ лично доложить обстановку фон Клейсту. Он получил страшный разнос от своего командира за игнорирование личных приказов Гитлера. Реакция Гудериана была совершенно типичной для «Гейнца-Горячая голова». Он тут же попросил освободить его от командования. Фон Клейст согласился, так как отношения между ними были довольно напряженные, и приказал сдать корпус старшему из командиров дивизий. Сделав это, Гудериан радировал фон Рунштедту, который пришел в ярость и приказал Гудериану оставаться на своем посту, пока на место не прибудет генерал-полковник Лист, чтобы лично разобраться в происходящем. Как пишет Ричард Бретт-Смит в своей книге «Генералы Гитлера»: «Это было самое правильное решение. Выслушав все аргументы, Лист отдал приказ Гудериану, против которого Гитлер не смог бы возражать, но который Гудериан мог истолковать по-своему. Приказ гласил: «Проводить разведку боем. Штаб корпуса при всех обстоятельствах должен оставаться здесь, чтобы с ним можно было легко связаться». Честь была спасена, и Гудериан остался на месте!

11 мая, после нескольких лет мучительного ожидания, получил свой шанс еще один великий танковый командир. Это был Шарль де Голль. И, если честно признаться, его шанс был сомнительным. 11 мая генерал Жорж вызвал его и приказал принять командование ядром 4 танковой дивизии. Жорж напутствовал его словами: «Вперед, де Голль! Вы долго развивали идеи, которые противник применил на практике. Вот ваш случай действовать!»

Де Голль решил попытаться перерезать линии снабжения Гудериана, чтобы изолировать его вырвавшиеся вперед танки. Он приготовился атаковать городок Монкорне, важный дорожный узел в 20 милях на северо-восток от расположения 4 танковой дивизии. Несмотря на то, что его дивизия была недоукомплектована и не обучена, де Голль бросился в атаку, уничтожая по пути германские бронеавтомобили и грузовики. Он подошел к городу и бросился на штурм. Французский удар был остановлен в самый последний момент, когда из-за нехватки топлива и боеприпасов, они были вынуждены отойти. Это был не более чем красивый жест, однако он немного спас честь Франции. Позднее де Голль приукрасил эту историю, рассказывая о достижениях «импровизированной танковой дивизии», которая «проделала с немцами то же, что они сделали с союзниками». Это была прекрасная застольная история, хотя и не слишком правдивая. Однако эти словесные красоты ни в коем случае не принижают личных усилий де Голля и действий его отважных танкистов. Он попытался через несколько дней нанести новый удар, но эта попытка была сорвана Люфтваффе. На сей раз настал черед английских танков сказать свое слово.

Контрудар под Аррасом

Гудериан рвался вперед, и 20 мая его войска совершили самый большой дневной марш от Канал дю Норд до берега моря под Аббевилем, или 56 миль за один день. Франция была разрезана надвое, и армии союзников на севере были отрезаны от баз снабжения, находящихся на юге.

Севернее этого вклинения наступали другие танковые дивизии. Дивизия Роммеля прорвалась на 30 миль вглубь вражеской территории, но образовала рукав всего 2 мили шириной. Она захватила много пленных, уничтожила большое количество танков и орудий, потеряв убитыми и ранеными менее 100 человек. Однако время неограниченного везения закончилось. 21 мая под Аррасом немцы получили первый серьезный удар. Его нанесло смешанное соединение британских танков и пехоты.

Это соединение состояло из 151 пехотной бригады (6, 8 и 9 батальоны Дурхэмского полка легкой пехоты) и 1 армейской танковой бригадой (4 и 7 батальоны Королевского танкового полка), плюс артиллерия, противотанковые орудия, пулеметы. Техника была изношенной. Например танки за последние 5 дней прошли 120 миль своим ходом, и четверть машин была потеряна из-за поломок. Однако эти танки были «Матильда I» и II, самые тяжелые, надежно бронированные и хорошо вооруженные танки БЭК. Однако танк «Матильда I» был вооружен всего лишь пулеметом, зато танки «Матильда II» (позднее прозванная «Королевой пустыни») имели превосходную 2-фн скорострельную противотанковую пушку, которая пробивала броню большинства немецких танков того периода.

Атака не была ни спланирована, ни скоординирована. Силы атакующих были разделены на 2 колонны, кажадая состояла из 1 танкового и 1 пехотного батальонов плюс силы поддержки. Колонны наступали на расстоянии 3 миль одна от другой. Их задачей была контратака от Арраса на юг, чтобы отрезать войска Роммеля. Однако, пехота никогда раньше не действовала вместе с танками, не было радиосвязи между танкистами и пехотой. Вдобавок, соединение покинуло район сосредоточения в такой спешке, что командиры танков так и не получили приказов. Тем не менее, началась операция с громкого успеха. Это был пример того, как танковые командиры низшего звена захватывают инициативу и полностью используют возможности своих бронированных машин. Английская пехота, используя свои противотанковые средства, стояла насмерть. 25 танковый полк Роммеля потерял около 30 танков, больше, чем во всех остальных боях кампании. В результате высшие штабы составили совершенно неправильное мнение о силе противника. Известие о контратаке докатилось до Адольфа Гитлера. По мнению многих историков именно по этой причине фюрер отдал приказ войскам остановиться перед Дюнкерком. Фон Рунштедт позднее писал: «Критический момент наступил, когда мои войска подошли к Ла Маншу. Он был вызван контрударом англичан на юг от Арраса 21 мая. На какое-то время мы испугались, что танковые дивизии будут отрезаны, прежде чем им на помощь подойдет пехота. Ни одна из французских контратак не была такой опасной, как эта». Лиддел-Гарт в соей истории британских танковых войск пишет еще более красочно: «Можно задать вопрос, могли ли 2 батальона еще хоть когда-либо оказать такое потрясающее влияние на ход истории, как сделали 4 и 7 танковые батальоны под Аррасом. Их действия спасли британскую армию, которая не была отрезана от порта эвакуации. Это ясно показывает, что имей мы 2 полностью укомплектованные танковые дивизии, то битву за Францию можно было бы спасти».

«Пародия на танковую дивизию»

Как мы уже говорили, единственной английской танковой дивизией, сражавшейся во Франции, была 1 бронетанковая. Она прибыла на материк 17 мая, хотя не была полностью укомплектована. Ее артиллерийский и моторизованный батальоны предполагалось направить в Норвегию, но вместо этого им приказали удерживать Кале, где к ним присоединился один из танковых полков дивизии (3 Королевский танковый полк). Дивизия как раз меняла легкие танки на крейсерские, когда получила приказ отправляться во Францию. Почти половина ее танков (134 из 284) по-прежнему оставались легкими. Экипажи еще не освоили полностью новую технику, которая сама была не в лучшем состоянии. На части танков, например, не были установлены пулеметы. (Они прибыли перед самым отплытием, в заводской упаковке и смезке.) Командир дивизии, генерал-майор Роджер Эванс позднее написал, что это была «пародия на танковую дивизию». Среди всего этого хаоса только бригадный генерал Джон Крокер оставался невозмутимым и пытался воодушевить своих людей, так как все они на своей шкуре испытали, насколько эффективной может быть тактика блицкрига. Генерал-майор сэр Перси Хобарт, который исключительно точно оценивал людей, сказал о Крокере, когда тот служил в 1934 майором в его бригаде: «Это был абсолютно надежный офицер, он ни разу не подвел меня, несмотря на колоссальную нагрузку и совершенно новые проблемы. Его молчаливость не была прикрытием медлительного ума. Он был популярен среди офицеров и рядовых. Его не могли вывести из равновесия груз ответственности или кризис. Он сохранял непоколебимую безмятежность и холодный км при любых обстоятельствах». Крокеру сполна потребовались все эти качества, когда он за 2 дня покрыл с остатками своей бригады 200 миль и добрался до Шербура, откуда они были эвакуированы в Англию.

«Хальт-приказ»

Гитлера Вскоре после контратаки под Аррасом 24 мая, Гитлер приказал своим танкам остановиться. Это на целых 3 дня задержало форсирование канала Аа, что позволило БЭК сбежать из Дюнкерка. Люфтваффе намеревались прикончить англичан, однако в ходе операции «Динамо» были спасены 366162 человека. Легкие силы английского флота вывезли их в Англию. Треть спасенных была французами и прочими союзниками. Они сразу начали формирование армий в изгнании, таких как армия Свободной Франции под командованием де Голля. Генерал сумел спастись из Парижа в середине июня на самолете вместе с британским представителем генералом сэром Эдвардом Спиэрсом, как раз перед тем, как Петэн запросил немцев о перемирии.

Последние бои

После Дюнкерка Франции пришлось вести бои на оставшейся территории без поддержки союзника, отлично зная, что деморализованная и разваливающаяся французская армия не в состоянии остановить победоносные немецкие танки. Немцы продолжали использовать тактику блицкрига. Париж капитулировал 14 июня, а через неделю Гитлер встретился с французской делегацией в Компьене для подписания капитуляции. Французские танки, разбросанные по отдельным гарнизонам, отважно дрались. Это лишний раз показало, что дела могли повернуться иначе, имей Франция хоть одного танкового командира, кроме де Голля, и будь ее бронетанковые силы правильно организованы. Но это зависело не от танкистов.

Рыцари Панцерваффе находились в зените славы. Волна блицкрига катилась по всему миру. Однако, вместо того, чтобы форсировать Ла Манш, немцы взяли паузу для празднования победы, а после этого попытались сокрушить Британию силами одних Люфтваффе. Танковые сражения переместились в другой район — на просторы пустынь Северной Африки.