УСПЕХ

УСПЕХ

Как часто случается в жизни, самая большая удача Мишеля пришла неожиданно. Это, конечно, не означает, что Мишель не сделал всего возможного, чтобы решить поставленную перед ним задачу. Но, как и большинство победоносных полководцев, он нуждался в удаче, чтобы добиться поистине блистательной победы. Его заслуга в том, что он сумел воспользоваться благоприятным моментом.

Мишель выявил большое количество площадок и установил, что все они предназначены для нападения на Лондон, однако полностью раскрыть тайну он еще не мог. Эта проблема не давала ему покоя ни днем ни ночью. Тем временем агенты продолжали докладывать о быстрых темпах строительства, а это означало, что опасность для англичан возрастала с каждым днем.

Но однажды один из осведомителей Мишеля — железнодорожник, известный под кличкой Жо-Жо и работавший на Северном вокзале, познакомил его с молодым человеком по имени Робер Рюбенаш, который горел желанием вступить в ряды движения Сопротивления. Имея значительные собственные средства и опыт, веселый и беззаботный Робер по-мальчишески забавлялся. Его любимым развлечением было писать непристойности на немецких плакатах и прокалывать шины немецких автомобилей. Теперь ему захотелось быть полезным в более важном деле.

Как-то Мишель увидел в газете объявление немецкого подрядчика о том, что требуются рабочие для работы в Кормей-ан-Вексене. Именно здесь был арестован Барт, когда снимал план аэродрома, и Мишель до сих пор искал человека, который смог бы заменить его. Поэтому он предложил Роберу пойти по объявлению и, если удастся, устроиться на работу и действовать в качестве агента организации.

Робер согласился и с этих пор стал известен под псевдонимом Робер де Вик.

Он был принят на работу в качестве счетовода, но не в Кормей-ан-Вексене, а в Берне, что в тридцати километрах к северу от Парижа. Поскольку там тоже был важный аэродром, Мишеля это вполне устраивало.

Работы еще только начинались, и потому требовался дополнительный технический состав. Это навело Робера на мысль предложить своему другу, молодому инженеру Андре Кома, занять одну из вакантных должностей, чтобы они могли работать вместе.

Андре, только что получивший диплом инженера, не горел желанием начинать свою карьеру работой на немцев. Но когда Робер намекнул, что, будучи на такой работе, он сможет помогать союзникам, Андре согласился. Его взяли на работу чертежником.

Через несколько дней Робер встретился с Мишелем в Париже и доложил о ходе работ на аэродроме. Во время беседы Мишель спросил Робера, не слышал ли тот о специальных площадках, которые сооружаются неподалеку от побережья Па-де-Кале, и набросал примерный план, чтобы пояснить свою мысль. Для Робера это было новостью, и он пообещал глядеть в оба.

Вернувшись в Берн, Робер решил пойти посмотреть доску, на которой вывешивались объявления о найме на работу. За время его отсутствия на доске появилось новое объявление. В нем говорилось, что требуются техники определенных специальностей для срочной работы (точно место не указывалось) и что им будет обеспечен полный пансион.

Чутье подсказало Роберу, что это связано с тем самым делом, которым интересуется Мишель. В числе требующихся специалистов были и чертежники. «А почему бы Андре не завербоваться туда?» — подумал Робер.

Андре и Робер жили в одном доме. Робер сразу же отправился на квартиру своего друга.

— Послушай, — начал он, — ты видел новое объявление?

— Видел. А что?

— Мне кажется, что это связано с тем важным делом, о котором я должен разузнать. Если бы ты нанялся туда, нам удалось бы кое-что выяснить.

— Ты так думаешь?

— Конечно. По крайней мере, можно попытаться.

Андре одолевали сомнения. Спокойный по характеру, усидчивый, он был больше заинтересован в карьере инженера, чем в подпольной работе против немцев.

Однако Робер продолжал нажимать на него, и Андре в конце концов согласился. Через несколько дней вместе с другими добровольцами он должен был явиться на один из парижских вокзалов. Еще не зная, куда его направят, Андре попрощался с Робером. Они условились, что, как только Андре узнает что-нибудь важное, он возьмет отпуск на один день и приедет в Париж.

В течение недели Мишель не получал от Андре никаких известий. Но вот Робер, который уже информировал его об отъезде Андре, позвонил и сообщил, что Андре едет в Париж, и предложил позавтракать втроем у него на квартире.

Это была первая встреча Мишеля с Андре, который произвел на него не особенно благоприятное впечатление. Андре рассказал, что прибыл из Ивранша, деревушки, расположенной примерно в шестнадцати километрах к северо-востоку от Абвиля, что он работает на строительстве площадки около Буа-Карре (это соответствовало описанию Робера). Оказалось, что это одна из площадок, уже обнаруженных организацией Мишеля.

Окончив свой рассказ, Андре вытащил из кармана несколько набросков, из которых вряд ли можно было почерпнуть больше, чем уже было известно Мишелю. С видом человека, довольного тем, что он закончил неприятную работу, и надеющегося, что к нему больше не будут обращаться с подобными просьбами, Андре сказал, что ему пора идти.

— Подожди, — обратился к нему Мишель. — Я хочу кое о чем спросить тебя. Прежде всего скажи, в чем заключается твоя работа в Буа-Карре?

— Я работаю чертежником.

— А в чем заключаются твои обязанности?

— Делаю чертежи самых различных построек.

— И как ты это делаешь?

— Есть типовой проект подобных объектов. Я же вычерчиваю подробные планы для нашей площадки. Это довольно трудное дело, если учесть, что мне никто не помогает. Но тем не менее я справляюсь. Во всяком случае, бош, кажется, мною доволен.

— Бош? Кто он такой?

— Немецкий офицер, руководящий строительством площадки.

— А он что, один там?

— Он один работает постоянно. Остальные бывают наездами.

— Так у тебя действительно ответственная работа?

— Разумеется, — с гордостью заявил Андре. — По сути дела, я и веду всю работу.

— Это интересно, — сухо заметил Мишель.

— Надеюсь, это поможет вам, — нервно проговорил Андре, показывая на наброски. — А сейчас мне действительно нужно идти.

— Боюсь, что это не очень ценный документ, — сказал Мишель. — Конечно, кое-что он нам даст. Но что мне действительно нужно, так это полный и подробный комплект планов, короче, копии тех самых планов, которые ты готовишь.

Андре с ужасом посмотрел на Мишеля.

— Боюсь, что это трудно будет сделать, — пробормотал он.

— Почему же? Ведь ты имеешь законный доступ к ним? Мне казалось, что ты единственный человек, которому это легко будет сделать.

— Верно, — сознался Андре. Чувствовалось, что он волнуется. — Но видите ли… После того как Робер уговорил меня пойти на эту работу, немцы заставили всех нас подписать обязательство, что мы не будем разглашать тайну.

— Это ничего не значит, — оборвал его Мишель. — Мы ведь на войне. Обязательство, данное в таких условиях, ни к чему не обязывает.

Андре пожал плечами.

— Возможно, вы правы. Я просто не подумал об этом.

— Может быть, ты боишься?

Андре не поднимал глаз.

— Об этом я не думал, — сказал он после небольшой паузы. — Но должен признаться, все это очень опасно.

— Хорошо, — ответил Мишель. — Теперь обстановка ясна. Впрочем, это вполне естественно. Мы все боимся, и я больше всех.

Мишель встал и начал ходить по комнате. Робер вышел поговорить с женой, и Мишель остался с Андре.

В принципе Мишель никогда не пытался заставить человека сотрудничать в организации. Исключение составляли случаи, когда не было другого выхода. Сейчас перед Мишелем сидел человек, который мог бы добыть исключительно ценную информацию. Найти другого человека для этой цели не представлялось возможным: Мишель знал, что на других площадках ни один француз не занимал должности выше бригадира.

— Постой, — начал Мишель. — Я должен быть откровенным. Ты имеешь возможность оказать родине большую услугу. Твой долг — выполнить эту задачу. Однако я должен предупредить тебя: если ты откажешься, то будешь виновен так же, как солдат, бежавший с поля боя. И с тобой поступят точно так же.

Андре понимающе кивнул.

— Ну так как же? — Мишель испытующе посмотрел Андре в глаза.

— Если дело обстоит так, то у меня нет выбора.

— Значит, ты сделаешь это?

— Да, — буркнул Андре после небольшой паузы.

— Хорошо. Даю тебе две недели. По истечении этого срока ты должен быть здесь с копиями всех планов. Чем больше подробностей, тем лучше. Договорились?

— Будет трудно выбраться оттуда, — заметил Андре. — Немцы нас никуда не отпускают. Сегодня я приехал без разрешения и должен буду придумать какой-нибудь предлог, когда вернусь.

— Тогда вот что сделай. Примерно через неделю начни жаловаться на боли в животе и попроси разрешения поехать в Париж, чтобы проконсультироваться у своего лечащего врача. Остальное я устрою сам.

— Хорошо. Сделаю все, что смогу.

— Уверен в этом, — сказал Мишель, — А сейчас тебе лучше возвращаться.

В течение двух недель от Андре не было никаких вестей. Мишель уехал из Парижа на юг для встречи со своими агентами и поэтому не имел никаких известий от Робера, служившего связным с Андре. Схемы площадки, сделанные Андре, Мишель отвез в Швейцарию, где его английский напарник еще раз напомнил ему о необходимости самым срочным образом получить более точные сведения.

К, этому времени в Англии уже знали, что в Пенемюнде испытывается самолет-снаряд, похожий на машину, которую видел датчанин на острове Борнхольм.

Между тем Мишель с тревогой думал об Андре. Не ошибся ли он, положившись полностью на такого молодого и к тому же робкого парня? Или, может, он недооценил его? Правда, первое впечатление было неблагоприятным…

Мишель вернулся в Париж за день до назначенной даты. По приезде он сразу же связался с Робером, чтобы выяснить, состоится ли встреча. Ответ был ободряющим: накануне вечером Андре прислал письмо, в котором пишет, что они могут ждать его к завтраку на квартире у Робера.

Когда Мишель приехал к Роберу, Андре был уже там. Еще до того, как они поздоровались, Мишель по выражению лица Андре понял, что тот добился успеха.

Во время завтрака Андре обо всем рассказал. Снять копии с планов не представляло никаких трудностей. Это были планы, которые чертил он сам по немецкому типовому проекту, но с учетом местных условий. За исключением случаев, когда планы требовались на площадке, они хранились в домике, где Андре обычно работал один. Ему только оставалось выждать удобный момент, чтобы снять копии с планов. Эту работу он выполнил в течение двух суток после возвращения из Парижа.

К сожалению, планы оказались неполными. Не хватало одного самого важного плана, и поэтому по-прежнему не было известно, что предполагается установить на бетонированной полосе.

О том, что такой отдельный план существовал и что его не показывали ему, Андре знал. За исключением отрывки нескольких квадратных ям вдоль каждой стороны бетонированной полосы, никаких работ на ней не производилось. Но Андре часто видел, как немецкий инженер изучал ее с синькой в руках. Он заметил также, что всякий раз, закончив осмотр, немец прятал синьку во внутренний карман шинели. Нужно было во что бы то ни стало достать эту синьку, но Андре не знал, как это сделать. Насколько он мог заметить, немец никогда не расставался с синькой и потому не снимал шинели даже в своей конторе, расположенной рядом с конторой Андре.

Андре стал наблюдать за немцем и вскоре установил, что познакомиться с синькой можно только утром, когда немец ходил в уборную. До возвращения немца в контору обычно проходило три — пять минут. Этим временем и решил воспользоваться Андре.

Однажды утром, как только немец вышел из своей конторы, Андре юркнул к нему и извлек из кармана шинели завернутую синьку.

Вернувшись к себе в контору, Андре быстро набросал план, проставил основные размеры и сделал несколько записей, а затем вернулся в контору немца и положил синьку на место.

На следующий день Андре заявил, что он болен. Врач-немец сначала отнесся к этому скептически, но, когда Андре стал корчиться от боли, разрешил ему отпуск на четыре дня.

— Ты хорошо поработал, — заметил Мишель, когда Андре кончил свой рассказ. — Но это еще не все. Нам потребуется несколько дней, чтобы обработать эти чертежи. После этого я отвезу план в Швейцарию, и пройдет еще некоторое время, пока его оттуда доставят в Лондон. Важно, чтобы ты оставался в Париже до тех пор, пока документы попадут в Лондон. Нужно во что бы то ни стало продлить твой отпуск.

Это дело уладили с помощью Рауля Моно, хирурга клиники, где в свое время лежал Жозеф Барт. Немецкому врачу в Ивранше послали справку, в которой говорилось, что больному требуется десять дней полного покоя. В связи с этим выражалась просьба продлить больному отпуск еще на неделю.

Следующей заботой было найти укромное место, где Андре и Мишель могли бы спокойно работать над планами. В этом помог Андре, у одного из родственников которого неподалеку от Парижа был дом.

Здесь они и работали в течение последующих четырех дней. Из соображений безопасности Андре сократил материал до минимума, чтобы в случае обнаружения у него этих бумаг он мог заявить, что это «домашняя работа». Материал состоял из набросков, калек и сокращенных записей, понятных одному Андре. Из всего этого Андре и Мишель должны были составить полный план площадки.

Задача оказалась очень сложной, и они часто заходили в тупик. Несколько раз Андре приходил в отчаяние, но Мишель подбадривал его. Постепенно стал вырисовываться точно выдержанный в масштабе план, который раскрывал весь замысел немцев.

На прямоугольной в плане площадке, занимающей площадь примерно триста пятьдесят на двести метров, размещался целый ряд небольших строений и бетонированных платформ, соединяющихся сетью дорог. Как Мишель заметил раньше, дороги сходились у крупного сооружения в северном углу площадки, то есть в углу, ближайшем к Англии. За этим сооружением тянулась бетонированная полоса, привлекшая его внимание в Боннето-ле-Фобуре и содержавшая, как он всегда считал, разгадку тайны.

Теперь можно было видеть, для чего предназначалась эта бетонированная полоса. Копия синьки, выкраденной Андре, показывала, что полоса служила опорой для наклонной стартовой дорожки — рампы длиной около сорока пяти метров, поднимающейся под углом пятнадцать градусов; на ней были две металлические полосы, очень напоминающие рельсы узкоколейной железной дороги. Так как ось ее, как подтвердил Андре, была направлена на Лондон, не оставалось сомнений в том, что она предназначалась для запуска каких-то снарядов на столицу Англии. Конструкция прямоугольной формы у основания рампы являлась, по-видимому, местом пуска.

Имелась еще одна любопытная деталь, назначение которой оставалось пока неясным. К некоторым строениям примыкали изогнутые секции, которые, если смотреть на них сверху, напоминали лыжу, поставленную набок. Именно поэтому английские летчики позднее стали называть эти площадки «лыжными». Эти сооружения предназначались для хранения самолетов-снарядов, хотя использовались и в качестве убежищ для личного состава при пусках.

С помощью общей схемы и прилагаемых к ней планов эксперт мог воспроизвести весь процесс сборки и пуска самолета-снаряда.

Когда окончательная картина стала ясна, Мишель и Андре чувствовали себя по меньшей мере археологами: из отдельных разрозненных обломков путем терпеливых измерений они воссоздали величественное здание, которому эти обломки некогда принадлежали. Трудно поверить, что они вдвоем, без всякой помощи, раскрыли эту тайну. Мишель был уверен, что в руках у него важнейшие сведения, за которыми охотилась английская разведывательная служба.

Четырехдневный отпуск Андре истек, а подтверждения, что отпуск ему продлили, не было. И все же отступать было нельзя. Сказав Андре, чтобы тот ни в коем случае не возвращался в Ивранш, пока он не известит его, Мишель поехал в Париж. В тот же вечер он отправился к швейцарской границе. В портфеле у него лежали документы о пусковых площадках самолетов-снарядов.