Рассвет

Рассвет

Германские танки проникали все глубже и глубже, германские войска овладевали все большей и большей территорией Европейского континента.

Полковник Николаи и его сотрудники продвигались вслед за армией; база германского шпионажа с каждым днем расширялась. В каждой новой оккупированной стране германский шпионаж не только пожинал богатый урожай, но и находил новый человеческий материал и устанавливал новые связи. Для использования всего этого гитлеровская разведка даром времени не теряла.

Сотрудничество с испанским шпионажем было весьма плодотворным и проходило почти без затруднений. Это сотрудничество началось с 1936 года. Посредником в данном случае явился миллионер Хуан Марч, старый знакомый фон Шторера и Канариса, занимавшийся еще в первую мировую войну контрабандой и тогда уже бывший германским шпионом.

Этому сотрудничеству содействовал также генерал Мартинес Анидо, который к тому времени уже создал свою организацию, представляющую собой разновидность испанского гестапо во главе с Примо де Ривера. Наконец, существовала не слишком надежная военная разведка, которую возглавлял генерал Мола.

Во Франции не было возможности установить контакт с прежней системой шпионажа, который, по мнению немцев, вообще перестал существовать после оккупации страны. Правда, телеграфное агентство Гавас продолжало свою деятельность, и гитлеровцы завладели им, чтобы использовать в целях шпионажа. Некоторые сотрудники пошли на это, но известная часть отказалась.

Характерно также, что французское посольство в Вашингтоне не уменьшило числа своих сотрудников после капитуляции Франции. Наоборот, количество их возросло, как это было и в германских консульствах и посольствах после захвата власти Гитлером.

Газета «Нью-Йорк геральд трибюн» занялась расследованием вопроса о том, в какой степени французское посольство было связано с «правительством» Виши и в какой степени — с Берлином. Газета указала, что поверенный в делах полковник Бертран-Винь, приехавший в Америку вместе с послом Анри-Эй, и бывший пресс-атташе капитан Шарль Брусе имели тесную связь с некоторыми лицами из германского посольства, в том числе с Гербертом фон Штремпелем и Эрнстом фон Ротом.

Был назван также и некто Жан Мюза, который хотя и считался личным секретарем посла, но находился все же не в Вашингтоне; одно время он служил даже официантом в ресторане; сейчас, однако, у него было достаточно денег для того, чтобы снять номер в одном из самых дорогостоящих отелей Нью-Йорка. Газета «Геральд трибюн» высказала предположение, что Мюза был связан с бывшими агентами парижской полиции, занимавшимися в США шпионажем. Посол Анри-Эй возмущался этими разоблачениями и заявил, что деятельность его друзей совершенно вне подозрений.

В связи со всем сказанным напомним также о внезапном появлении в Вашингтоне Камилла Шотана, которого называли неофициальным послом Виши. Нет сомнений в том, что он действовал как «наблюдатель». К несчастью, Шотан время от времени получал в различных министерствах США доступ к чрезвычайно ценным документам и материалам.

Указывалось и на то, что Шотан, являясь крайне неразборчивым в средствах политическим дельцом, был причастен к переброске германских шпионов во Французскую Гвиану.

Откровенно подозрительным был также генерал Фернан Денц, который, бесспорно, вел шпионскую работу в Сирии как гитлеровский агент.

Было замечено также, что некоторые крупные промышленники, владельцы процветающих французских предприятий, внезапно появлялись в США и начинали демонстрировать свои явно антигитлеровские настроения. Это было тем более подозрительно, если учесть, что все они выехали из Франции совершенно беспрепятственно. Без всякого труда они так же возвратились назад во Францию. Характер и цели этой поездки, таким образом, стали совершенно ясными.

* * *

В то время как паутина гитлеровского шпионажа продолжала опутывать Европу, в Южной Америке положение гитлеровцев было не таким уж безоблачным. Ряд южноамериканских стран пришел к выводу, что предоставление свободы действий немцам вовсе не отвечает интересам народов Южной Америки.

В Колумбии, например, существовала авиалиния «Скадта».30 германских летчиков, обслуживавших ее, были внезапно уволены, хотя им и пришлось выплатить крупную неустойку. В Перу правительство неожиданно закрыло контору «Люфтганза» и отделение «Трансоцеан Ньюс-Сервис».

Одновременно для обучения вооруженных сил страны были приглашены американские военные инструктора вместо немецких.

В течение первой половины 1941 года немцы были полностью изгнаны из авиалинии «Аэро-Боливиано». Германские позиции в Южной Америке были основательно поколеблены, причем Германию вряд ли могло утешить то обстоятельство, что за спиной у южноамериканских властей действовали США. Эти перемены стали возможны после того, как США предоставили южноамериканским странам некоторые кредиты. В результате весьма упрочилось положение компании «Пан-Америкен эйрлайнс». Что касается немцев, то их продолжали изгонять из различных отраслей торговой жизни, причем в Южной Америке повсеместно чувствовалось решительное противодействие германскому влиянию.

В Чили был принят в июле 1941 года закон о роспуске фашистской партии «Популар Социалист Вангард». В начале августа правительство начало расследование ее деятельности, и вскоре министр внутренних дел объявил, что фашистский заговор был раскрыт накануне его осуществления. Шесть крупных фашистских вожаков уже находились под арестом. Во всех районах, где немцы были сильны, организовали облавы и захватили множество компрометирующих документов. Помимо этого, были обнаружены крупные склады оружия. Некоторые газеты прямо требовали изгнания германского посла Вильгельма фон Шена.

В Перу власти потребовали изгнания Карла Детердинга, сотрудника страховой компании и фашистского гауляйтера. В Кубе полиция конфисковала целый грузовик с документами, фотографиями и картами. Был найден также список наиболее видных членов фашистской «фаланги» и явные доказательства того, что члены «фаланги» действовали в качестве «пятой колонны». Найдены были также инструкции от Геббельса, адресованные «фалангистам», и несколько писем, сообщающих о рейсах германских подводных лодок близ побережья Кубы. Более того, были обнаружены карты укреплений, возведенных на Кубе, и планы постройки аэродромов. Руководители «фаланги» были арестованы.

Одновременно были приняты меры к пресечению подозрительных действий некоторых японских рыбаков, число которых доходило до 500 человек.

В июле и августе 1941 года на Кубе не проходило ни одного дня без того, чтобы не было арестовано несколько немцев по обвинению в «подозрительной деятельности». По Заявлению полковника Мануэля Бенити, начальника гаванской полиции, германские и итальянские шпионы широко использовали для своих целей «фалангу». «Испанская фаланга — наша основная забота», подчеркнул он. В середине августа министр иностранных дел объявил, что все консульства стран «оси» на Кубе закрыты.

В Буэнос-Айресе широкие массы общественности потребовали закрытия клубов, школ, ассоциаций и т. д., которые поддерживались антидемократическими группами, а также немедленного принятия предохранительных мер против подрывной деятельности дипломатических и консульских представителей фашистских стран.

В Венесуэле нефтяные компании организовали бригады борьбы с вредительством. Германские моряки, задержанные в Венесуэле, были взяты под наблюдение.

В Боливии фашисты вели особенно крупную игру. Одно время боливийским военным атташе в Германии был майор Элиас Бельмонте Пабон. Гитлеровцы давно уже считали его своим агентом, а в столице Боливии открыто говорили о нем, как о будущем диктаторе.

Летом 1941 года гитлеровцы, видимо, решили, что время пришло; может быть, они так поторопились потому, что пытались хотя бы частично вернуть позиции, утерянные ими в других южноамериканских странах. Однако еще до того, как они сумели нанести удар, заговор был раскрыт, и было в точности доказано, что во главе его стоял германский посол Эрнст Вендлер.

Большая часть захваченных при ликвидации заговора изобличающих документов исходила от майора Пабона. Они ясно доказывали, что обо всех подробностях реализации заговора было заранее договорено на конференции, созванной еще в марте 1941 года представителем Шахта, бывшим германским посланником в Австрии Куртом Ритом.

За участие в заговоре в Боливии было арестовано несколько офицеров и генералов. Пабон был немедленно выслан; бывший управляющий авиакомпанией «Аэро-Боливиано», немецкий подданный Герман Шрот был арестован. Пауль фон Бауэр, бывший директор этой авиалинии, был выслан.

Арестован был также бывший министр финансов Боливии Виктор Пас Эстенсоро, обещавший гитлеровцам концессии на нефтяные источники. Четыре боливийские газеты, контролировавшиеся Геббельсом, были запрещены.

Вторая штаб-квартира мятежников находилась в городе Кочабамба. Местный германский консул был также арестован.

Германский посланник в Боливии Вендель со своими сотрудниками попытался выехать в Чили, но чилийское правительство воспротивилось этому, и ему поневоле пришлось отправляться в Японию.

В связи с событиями в Боливии аргентинская полиция произвела налет на «Коричневый дом» в Буэнос-Айресе. Были обнаружены документы и переписка, указывающие на то, что Германия причастна к организации пограничных военных инцидентов между Перу и Эквадором.

Другой находкой был коротковолновый радиоприемник, в котором оказались спрятанными шифрованные телеграммы от германского посла фон Термана. Радиоприемник и телеграммы предназначались для Перу. Германский посол отчаянно протестовал против конфискации приемника, но ничего не сказал о телеграммах. Фон Терман объявил даже, что уйдет со своего поста, если не получит удовлетворения. В конце концов, ему вернули приемник, но телеграммы полиция оставила у себя и занялась их расшифровкой. Недовольство фон Терманом в Буэнос-Айресе непрерывно возрастало, и влиятельные группы в конгрессе начали требовать его высылки.

Вскоре Мигель Кулачати, министр внутренних дел Аргентины, принял решение о ликвидации «Высшего националистического совета Аргентины», призванного скрывать и маскировать шпионаж и пропаганду, которыми занимались страны «оси». В результате расследования, произведенного по делу о фашистском заговоре в городе Парана, было обнаружено существование германской военной организации. Вскоре она была ликвидирована. Несколько дней спустя комиссия конгресса объявила об обнаружении «черного списка», составленного гестапо, куда оказались включенными около 300 человек, «не симпатизирующих Германии». Примерно в то же время обнаружилось, что германское посольство получало больше писем и особенно посылок, чем любое другое посольство или представительство в Аргентине. За один только 1940 год оно получило 1300 тыс. писем и посылок общим весом в 61 тыс. фунтов, причем стоимость почтовых расходов составила 27 400 долларов.

После рассмотрения огромного количества документов конгресс, в конце концов, пришел к заключению, что германский посол Эдмунд фон Терман нарушил свой дипломатический статус и по существу руководил всей шпионской деятельностью гитлеровцев и «пятой колонны» в Аргентине. Обсуждение вопроса о том, следует ли парламенту официально потребовать отзыва Термана, вызвал большое возбуждение. Верховный суд указал в своем решении на то, что для высылки имеется достаточное количество оснований. В конце концов, было постановлено официально высылки не требовать, ибо предполагалось, что после столь бурного осуждения всей деятельности фон Термана он все равно будет вынужден покинуть страну.

Однако фон Терман, ранее угрожавший отказом от своего поста, сейчас не проявлял никакого желания осуществить свою угрозу. Даже когда несколько недель спустя, в сентябре 1941 года, лица, сочувствующие фашистам, были подвергнуты аресту по всей стране, и когда последовало разоблачение ряда офицеров в том, что они занимались шпионажем в пользу Германии, фон Терман по-прежнему и не думал уезжать.

Берлин пытался изобразить все эти события в Боливии как инсценировку, организованную Соединенными Штатами, а германским дипломатам во всех южноамериканских странах было предписано разъяснять все происходящее в этом именно духе.

Такого рода беспримерно наглое поведение лишь усилило антигитлеровскую кампанию в странах Южной Америки. В Парагвае был издан декрет, карающий смертной казнью за любую попытку незаконно передать парагвайские земли в руки подданного другой страны. Такое же наказание угрожало всем тем лицам, кто побуждал любую страну к объявлению войны Парагваю.

В Колумбии правительство предприняло шаги к очищению школьной сети от фашистских влияний. Проведение этого мероприятия в жизнь было продиктовано тем, что в армии власти раскрыли заговор, во главе которого стояли фашисты. Последовал арест большого количества лиц. В официальных радиопередачах объявлялось, что гитлеровские агенты пытались разложить армию.

В Мексике было отдано распоряжение о закрытии с 11 сентября 1941 года 15 германских консульств; это явилось ответом на требование немцев отозвать мексиканского вице-консула в Париже и закрыть мексиканские консульства в Норвегии, Голландии, Франции и Бельгии.

В Панаме, наконец, произошел дворцовый переворот, в результате которого президент Арнульфо Ариас, известный своими прогитлеровскими симпатиями, бежал в Гавану. Новое правительство гарантировало Вашингтону всемерное сотрудничество в деле обороны Панамского канала.

Но самым жестоким ударом по гитлеровскому шпионажу в Центральной и Южной Америке явилось опубликование в США так называемого «черного списка», куда вошло около двух тысяч латиноамериканских фирм, связанных со странами «оси». Этот список был распространен «Управлением торговых и культурных связей между американскими республиками», во главе которого стоял Нельсон Рокфеллер.

Вскоре после опубликования этого списка было подсчитано, что деловые фирмы и агентства, связанные со странами «оси», лишились в США более тысячи банковских счетов. Необходимо отметить, что этот список постоянно продолжал пополняться. Неудивительно, что один из немецких комментаторов-экономистов заявил по поводу этого списка, что президент Рузвельт действует так, «как будто он уже находится в состоянии войны».

* * *

В Португалии немецкая шпионская сеть также работала уже не столь бесперебойно, как раньше. Основной агент Николаи в Португалии Фред Ланг — человек, более похожий на южноамериканца, чем на немца, и бегло говорящий на пяти языках, — посылал в Берлин не столько донесения, сколько жалобы. Начиная с 1940 года очень много событий в Португалии застало немцев врасплох.

Так, например, во время полицейского налета на помещение кафе «Палладиум» было конфисковано большое количество гитлеровской агитационной литературы на многих языках, упакованной и готовой к отправке в США и Южную Америку.

Однажды полиция появилась даже в конторе туристского бюро «Ситмар», где и обнаружила в подвалах большое количество оружия. Ланг был вынужден обратиться к германскому посланнику, который оказал настолько сильное давление, что, в конце концов, дело было замято. Гитлеровцы объясняли, что оружие находилось там временно, и что оно было предназначено для отправки за границу.

Еще более неприятным для немцев явилось ограбление квартиры некоего Гриммейзена, проживавшего в отеле «Геркуланум». Гриммейзен был «частным коммерсантом» и не занимал какого-либо официального поста. Установив факт ограбления, он сразу поднял отчаянный шум. Прибывшая на место происшествия полиция решила, что дело идет, по крайней мере, о краже миллионов. Когда же потерпевшего попросили перечислить украденные вещи, он поспешно пробормотал какие-то невнятные извинения. Пропажа, — заявил он, — вовсе не так уж велика. Он был как будто даже огорчен тем, что вообще вызвал полицию.

В самом деле, мог ли Гриммейзен заявить полиции о том, что у него украдены важнейшие секретные документы, и что в краже он подозревает английского коммерсанта, жившего в том же доме, этажом выше? Мог ли он заявить, что коммерсант этот, по его мнению, является агентом британской разведки и что он, по-видимому, уже отослал документы в Лондон? Если бы Гриммейзен все это сказал, ему неизбежно пришлось бы ответить на ряд довольно щекотливых вопросов, касающихся в первую очередь его самого.

Фред Ланг и его помощники встречали очень много затруднений. Они были почти совершенно лишены возможности получать данные о кораблях, отплывающих в Англию. Ланг располагал хорошими связями, особенно в международной полиции; у него было много друзей в Лиссабоне и его окрестностях. Но все это в данном случае оказывалось недостаточным. Отплытие английских и союзных кораблей в Англию было окружено такой тайной, что германская агентура не в состоянии была получать нужные данные.

* * *

Египет, казалось, был долгое время раем для германских шпионов. Он не объявлял войны Германии, и считалось маловероятным, что он вообще объявит войну. Обходить египетские законы было более чем легко, и британская разведка и британская армия в Египте чувствовали себя связанными по рукам и ногам. Они были прекрасно осведомлены о том, что немцы раскинули в стране шпионскую сеть; они даже знали некоторых немецких агентов, но не обладали властью, достаточной для того, чтобы производить аресты.

И все же, несмотря на столь благоприятные условия, немцы и в Египте не смогли добиться сколько-нибудь существенных результатов. Здесь на их пути стояло египетское население. Египтяне, в особенности молодежь, фактически организовали отряды контрразведки. Они следили за германскими агентами по указаниям англичан. Ни на одну минуту не упускали они этих лиц из-под наблюдения и тем самым всячески препятствовали их действиям.

Что же касается ирландцев, на которых немцы также делали ставку, то можно с уверенностью сказать, что германская разведка имела в Англии несколько сот агентов-ирландцев. Некоторым из этих агентов была поставлена следующая задача: время от времени совершать поездки в Северную Ирландию, затем нелегально перебираться через границу в Ирландию. Прибыв туда, немедленно связываться с германским консульством в Дублине. План был неплох. Единственным его недостатком было то, что он стал известен Скотленд-Ярду. Многие из ирландских агентов отправлялись в Северную Ирландию, но почти ни один не возвращался из этой поездки. В конце концов, после ряда провалов немецкая агентура и здесь вынуждена была сложить оружие. А германский консул в Дублине удивлялся: почему это к нему никто не является?

Значительно более пессимистическими стали также и доклады германского посла в Японии Отта. Он далеко не был восхищен системой японского шпионажа, как его начальник Рудольф Гесс. И его мнение о японцах совершенно расходилось с мнением профессора Гаусгофера. Отт считал, что японцам недоставало «фантазии» и «созидательного духа», а это означало, что в области шпионажа они не могли принимать верных решений.

Иначе говоря, дела Отта шли также весьма неважно. Он получал огромное количество сведений, но качество их оставляло желать много лучшего. Поэтому в начале 1941 года он решил использовать новую форму «сотрудничества». Оно напоминало сотрудничество, которое использовал в Италии заместитель Гиммлера Гейдрих. Отт решил создать собственную организацию и вести шпионаж независимо от японской разведки. Он решил раз и навсегда покончить с просьбами о предоставлении необходимой ему информации. Он решил ультимативно требовать ее, а в противном случае…

Отт так реорганизовал свой аппарат, как будто он сам находился в стране потенциального противника, а не союзника. Штат посольства был увеличен до 250 человек. Вокруг посольства установили круглосуточную охрану из штурмовиков, вооруженных гранатами.

Отт созвал совещание, пригласил на него 138 газетных репортеров, которых Геббельс послал в Японию, и договорился с ними о том, что свою информацию они будут представлять ему — послу, а не своим газетам. (Отметим попутно, что в Токио находилось всего лишь 12 корреспондентов британских и американских газет и телеграфных агентств.)

Отт выписал из Германии техников и специалистов, летчиков и инженеров и устроил их всех в японском воздушном флоте, в японской военной промышленности и японской армии. Он организовал туристов, официантов и женскую прислугу. На крыше посольства он устроил коротковолновую радиостанцию.

Все эти экстренные меры свидетельствовали все о том же: германский тотальный шпионаж и здесь терпит провал