ЧАСТЬ ВТОРАЯ МЕСТЬ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

МЕСТЬ

I. ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО

— Погодите минутку!

Медлить нельзя. Дороги каждая минута. Мы должны успеть попасть на площадь, где собираются рабочие колонны, покуда там еще людно. В толпе останутся незамеченными пятеро вооруженных, которые сейчас покинут гетто» Но Рувим так стремительно остановил всех своим внезапным «Погодите минутку!», что мы встали, как вкопанные. Не успели мы даже спросить, в чем дело, как Рувим сорвал со стены фотографию своей шестилетней дочурки и написал на оборотной стороне:

«…Прощаюсь с тобой, моя единственная. Вот уже три месяца, как я лишился тебя. Когда злодеи отняли у нас твою маму, ты одна осталась со мной. Теперь и тебя нет… К чему жить? Прощаюсь теперь с тобой, моя дочурка, и говорю тебе: я хочу жить, очень хочу жить! Хочу, чтобы мои руки ощутили радость расплаты за твою мать, за тебя, мою единственную, за наших дорогих друзей, которых было так много у тебя, у меня и у всех нас. Прощаюсь с тобой, моя доченька.

Твой папа».

Рувим на минуту прикрыл глаза, точно силясь что-то вспомнить, и снова взялся за перо.

«Слово обер-лейтенанту Шермарку»

«Не ищите меня, господин обер-лейтенант. Вы считали меня «порядочным евреем». Я покорно нес тяжкое бремя еврея гетто. Я отдавал вам свой труд и получал в уплату ругань, оскорбления, а нередко и побои. Да будет вам известно, обер-лейтенант Шермарк: Рувима Гейблюма, еврея гетто, больше нет! Есть партизан, мститель, который за каждую каплю невинно пролитой крови воздаст вам сторицей… А если вы все же захотите меня искать, — пожалуйста! Я в белорусских лесах. Свою столярную пилу и рубанок я сменил на винтовку, которую взял у вас. Так что, если очень хотите повстречаться со мной, — прошу покорно!»

Позднее, уже будучи в лесу, мы узнали, что гестапо приказало перевести это прощальное письмо. Рувима искали, но не нашли.

С таким настроением, как у Рувима, из Минского гетто ушли тысячи.