Читайте также
Погодин М. П. – Гоголю, март – начало апреля 1842
Март – начало апреля 1842 г. Москва [829]Вот то-то же. Ты ставишь меня перед купцом целый месяц или два в самое гадкое положение, человеком несостоятельным.А мне случилось позабыть однажды о напечат<ании> твоей статьи[830], то ты
Гоголь – Погодину М. П., март – начало апреля 1842
Март – начало апреля 1842 г. Москва [831]Бог с тобою и твоей гордостью. Не беспокой меня в теченье двух неделей по крайней мере. Дай отдохновенье душе
М. П. ПОГОДИНУ
<Апрель—начало мая 1836. Петербург.>
Три письма — и ни <на> одно не отвечать! Можно ли так делать! Что с тобой? где ты? что ты? Я ничего не знаю. Я не знаю, что писать к тебе, и нужно ли писать к тебе, и нравится ли тебе, что к <тебе> пишу. Сердит я на тебя, ужасно
М. П. ПОГОДИНУ
<Начало октября 1848. Петербург.>
Вот тебе несколько строчек, мой добрый и милый! Едва удосужился. Петербург берет столько времени. Езжу и отыскиваю людей, от которых можно сколько-нибудь узнать, что такое делается на нашем грешном свете. Всё так странно, так
М. П. ПОГОДИНУ
<Конец февраля—начало марта 1842. Москва.>
Дай пожалуйста сколько-нибудь в зачет [В подлиннике: защет] писцу нашему денег. Он ко мне прислал эту записку. У меня нет ни копейки. Он тебе за них напишет. [Далее начато: и]Потом еще пришли, если принесут к тебе,
М. П. ПОГОДИНУ
<Март—начало апреля 1842. Москва.>
Пусть Усачев пришлет свою бумагу в типографию и ожидает меня завтра к нему в три часа. Я ему привезу, если не всё, то часть. [хотя часть]Я получил от Языкова вновь подтверждение поскорее напечатать брошюрку об гастейнских
М. П. ПОГОДИНУ
<Март—начало апреля 1842. Москва.>
Я буду у него сегодня и постараюсь кончить
М. П. ПОГОДИНУ
<Март—начало апреля 1842. Москва.>
Бог с тобою и твоей гордостью. Не беспокой меня в теченье двух неделей по крайней мере. Дай отдохновенье душе
Н. Н. ШЕРЕМЕТЕВОЙ
<Май—4 июня 1842. С.-Петербург.>
Благодарю вас от всего сердца за память обо мне и за молитвы. Здоровье мое, слава богу, кое-как плетется. Тружусь, работаю с молитвою и стараюсь не быть свободным ни минуты. Испытав на опыте, что в праздные минуты к нам ближе
С. П. ШЕВЫРЕВУ
<С.-Петербург. 4 июня 1842.>
Пишу к тебе за несколько минут до моего отъезда. Ухлопотался сильно и едва мог кое-как обделать главные дела. Прокопович занялся ревностно изданием сочинений моих в 4 томах. Выдут все томы к октябрю. [Далее начато: Мне
В. Ф. ОДОЕВСКОМУ
<1833—4 июня 1842. С.-Петербург.>
Я был и приносил страшную тетрадищу под мышкой; а вас всё нет
<Конец марта – начало апреля? 1841 г. Петербург.>
Здравствуй, любезный Кетчер. Благодарю тебя, душа моя, за моего полоумного брата.{96} Дуралей не то худо сделал, что схватил шанкер (с одной стороны это даже похвально), а то, что скрывал его, и, если бы ты насильно не спас его, он
<15–20 апреля 1842 г. Петербург.>
«…у знатных и умников, и приводили эгоизм в систему.Но один из них возвышался надо всеми величием души своей и явился достойным провозвестником истин бессмертных. Наставник человечества, – он преследовал тиранию с такою искренностию, он
<20 апреля 1842 г. Петербург>
Милостивый государьНиколай Васильевич!Я очень виноват перед Вами, не уведомляя Вас давно о ходе данного мне Вами поручения. Главною причиною этого было желание – написать Вам что-нибудь положительное и верное, хотя бы даже и неприятное. Во
<Начало июля? 1842 г. Петербург>
…Я так и ожидал, что ты опять заболел. Кажется, тебе можно сказать —
А ты, мой батюшка, неизлечим, хоть брось!{403}
Спасибо за конфетку – сладка, хоть и немецкого печенья. Для филистерской кухни этого даже много. А что ни говори – наш век
Декабря 5, 1842. <Петербург.>
Ну, Панаев, вижу, что у Вас есть чутье кое на что – сейчас я прочел «Мельхиора», и мне всё слышатся Ваши слова: «Эта женщина постигла таинство любви»{463}. Да, любовь есть таинство, – благо тому, кто постиг его; и, не найдя его осуществления для себя,