Читайте также
Н. Н. ШЕРЕМЕТЕВОЙ
<25 сентября 1848. Петербург.>
Письмо ваше, добрый друг мой Надежда Николаевна, я получил уже в Петербурге. В Москве я ожидал вашего приезда или ответа от вас, потому что Шевырев посылал вам [посылал вам в Рузу] дать знать о моем приезде. Мне было жалко
Е. В. ПОГОДИНОЙ
1842. СПб. 4 июня
Пишу [Далее было: к ва<м>] письмо к вам, ибо Михаила Петровича, вероятно, уже нет в Москве. Обнимаю вас заочно. Не стану говорить о том, что я еще сильнее и глубже [лучше] люблю друзей моих по мере того, как отдаляюсь от них. Вы должны это
С. Т. АКСАКОВУ
СПб. Июня 4 <1842>
Я получил ваше письмо еще в начале моего приезда в Петербург, милый друг мой, Сергей Тимофеевич. Теперь пишу вам несколько строк перед выездом. Хлопот было у меня довольно. Никак нельзя было на [при] здешнем бестолковье сделать всего вдруг.
М. И. ГОГОЛЬ
СПб. 4 июня <1842>
Пишу к вам из Петербурга за несколько минут пред отъездом. Доехал я благополучно. Хлопот мне было много, еще до сих пор всего не могу кончить. Лето и плохое время для всех вообще дел несколько замедлило мои распоряжения, но авось бог поможет, и
С. П. ШЕВЫРЕВУ
<С.-Петербург. 4 июня 1842.>
Пишу к тебе за несколько минут до моего отъезда. Ухлопотался сильно и едва мог кое-как обделать главные дела. Прокопович занялся ревностно изданием сочинений моих в 4 томах. Выдут все томы к октябрю. [Далее начато: Мне
В. Ф. ОДОЕВСКОМУ
<1833—4 июня 1842. С.-Петербург.>
Я был и приносил страшную тетрадищу под мышкой; а вас всё нет
Н. Н. ШЕРЕМЕТЕВОЙ
<Ноябрь 1842.>
Благодарю вас, добрый, великодушный друг мой Надежда Николаевна, за ваши письма. Я их часто перечитываю. В мои болезненные минуты, в минуты, когда падает дух мой, я всегда нахожу в них утешение и благодарю всякую минуту руку промысла за
Н. Н. ШЕРЕМЕТЕВОЙ
Генваря 5 <1843>/Декабря 24 <1842>. Рим
Я вам не могу выразить всей моей благодарности за ваше благодатное письмо от 21 октября. Скажу только, великодушный и добрый друг мой, что всякий раз благодарю небо за нашу встречу и что письмо это будет вечно
Н. Н. ШЕРЕМЕТЕВОЙ
5 июня <н. ст. 1845. Гомбург>
Молитесь, друг мой, обо мне. Ваши молитвы мне нужны были всегда, а теперь нужнее, чем когда-либо прежде. [Далее начато: Моли<тесь>] Здоровье мое плохо совершенно, силы мои гаснут; от врачей и от искусства я не жду уже никакой
<15–20 апреля 1842 г. Петербург.>
«…у знатных и умников, и приводили эгоизм в систему.Но один из них возвышался надо всеми величием души своей и явился достойным провозвестником истин бессмертных. Наставник человечества, – он преследовал тиранию с такою искренностию, он
<20 апреля 1842 г. Петербург>
Милостивый государьНиколай Васильевич!Я очень виноват перед Вами, не уведомляя Вас давно о ходе данного мне Вами поручения. Главною причиною этого было желание – написать Вам что-нибудь положительное и верное, хотя бы даже и неприятное. Во
<Начало июля? 1842 г. Петербург>
…Я так и ожидал, что ты опять заболел. Кажется, тебе можно сказать —
А ты, мой батюшка, неизлечим, хоть брось!{403}
Спасибо за конфетку – сладка, хоть и немецкого печенья. Для филистерской кухни этого даже много. А что ни говори – наш век
<Начало июля 1842 г. Петербург.>
…Славные стихи в 7 № «Отечественных записок» «Петр Великий»:{408} конечно, они далеко не так превосходны, как гнусно-кастратское «Нетерпение» Струговщикова; но они всё-таки прекрасны – читаю и перечитываю их с наслаждением – есть в них
<6 ноября 1842 г. Петербург>
СПб. 1842, (7 или 6) ноября
Скажи, бога самого ради, любезный Дмитрий, видел ты Никанора или нет? Августа 26 дня выехал он из Питера на Кавказ, куда определен в Грузинский гренадерский полк, стоящий в Тифлисе; дорогою должен был увидеться с тобою; но вот
Декабря 5, 1842. <Петербург.>
Ну, Панаев, вижу, что у Вас есть чутье кое на что – сейчас я прочел «Мельхиора», и мне всё слышатся Ваши слова: «Эта женщина постигла таинство любви»{463}. Да, любовь есть таинство, – благо тому, кто постиг его; и, не найдя его осуществления для себя,