Кто боится правого экстремизма

Националистов часто ошибочно (но сознательно!) называют «правыми радикалами», «правыми экстремистами», «ультраправыми».

Откуда это пошло?

Со времён Французской революции политическая палитра делит партии на правые и левые. Связано это с тем, что во французском парламенте конца XVIII века сторонники монарха сидели справа, революционеры-якобинцы – слева. В капиталистических странах сегодня правыми называют партии, защищающие интересы правящего класса, которые не хотят реформ, консерваторов. Левая идеология – идеология оппонирования власти, выступающая за перераспределение богатства и власти в пользу бедных слоёв населения, трудящихся. Эти политики называют себя иногда лейбористами (от английского labor, труд). Некоторые бесхитростные политологи полагают, что таким незатейливым способом можно описывать и политические реалии людей XXI века. Оставим это на их совести.

Националистические партии традиционно относят к правым. Против этого ничего сказать нельзя, кроме того, что уже сказано: это по сути неправильно, а по форме примитивно.

К слову «правые» в определении националистов непременно цепляется слово «радикалы». А это что такое? Какой в этом смысл?

«Радикал» происходит от латинского radix, означающего «корень». Того, кто хочет добраться до основ, до корней зла или что-то в корне изменить, называют радикалом – то есть, в общем, довольно симпатичный, глубокий человек. Когда в XIX веке политические партии выступали за восьмичасовой рабочий день и пенсии по старости, то их называли «радикальными» – слишком «в корне» они хотели перевернуть тогдашний мир.

Сейчас отношение к радикалам, особенно к «правым радикалам», другое. Это слово навевает мысли об угрозе, насилии. Недалеко от «радикализма» – слово «экстремизм». В быту, в повседневном использовании «правые радикалы» и «правые экстремисты» – братья-близнецы, абсолютные синонимы. В длинном газетном сообщении одно легко заменяется другим – чтобы не повторяться. Даже социологи пока не пришли к согласию в вопросе о том, какая разница между этими словами.

Прилагательное «экстремальный» происходит от латинского extremus, «извне» и означает «крайний». «Правый экстремист» таким образом политически означает человека, который придерживается крайне правых взглядов. Поскольку, как мы уже сказали, право-левая политическая градация несколько (на двести лет) устарела, и партии, которые когда-то считались правыми, стали левами, и наоборот, то такое определение не слишком прозрачное, но безобидное. В слове нет ничего плохого, только тот подозрительный душок склонности к насилию, к разбитым окнам и подожжённым машинам несколько усиливается. Если «радикал» только размахивает на улице кулаками, то «экстремист» непременно держит за пазухой бомбу. Такое, чисто бытовое вербальное восприятие.

А информационная практика такова: правящие консервативные партии называются просто «правыми». Националистические (нам объясняют: чтобы не путать) называются «крайне правыми», «радикальными правыми» или «правыми экстремистами».

Вопрос становится серьёзным, если вспомнить, что «правый экстремизм» в некоторых странах преследуется правоохранительными органами. Немецкое ведомство по охране конституции, немецкая политическая полиция определили экстремизм как «принципиальное неприятие, непризнание демократического конституционного государства».

Из плоскости деликатных запахов («душок») и тонких языковых ощущений мы резко переходим в жёсткую сферу права, полиции, преследований и каталажек. Для защиты конституционного строя немецкие правоохранительные органы имеют право для поддержки полиции использовать армию и требовать введения в страну полицейских сил другого государства. Тот, кто посягает на конституционный строй, приравнивается к изменнику родины и наказывается лишением свободы на срок от 10 лет и выше. Кроме того, такие лица не имеют права поступать на государственную службу – быть, например, машинистом электровоза или учителем физкультуры.

Но националисты далеко не всегда ставят своей целью свержение существующего строя. Очень часто они хотят только, чтобы государство обратило внимание на национальные проблемы и не радикально, а реформами, методами парламентской демократии изменило существующее положение вещей. Поэтому многие националистические партии не вооружаются «калашниковыми» и не используют динамит, а наравне с другими политическими силами участвуют в предвыборной борьбе, раздают листовки, клеят плакаты, ведут пропаганду своих взглядов и убеждают избирателей голосовать за них. Какие же они «радикалы» и «экстремисты»?

Но правящему политическому классу, этим «просто правым» и «просто левым» партиям, между которыми давно уже не видна принципиальная разница, важно совсем другое: их задача – охаять, опорочить, криминализировать националистическое движение в глазах населения, загнать его не в политический, а в уголовный тупик. И бороться с этим политическим течением не убеждением и свободным обменом аргументами, а с помощью уголовного кодекса и политической полиции. Граждане с опытом жизни в социалистических странах с такой практикой должны быть знакомы. Ведь nil novi sub luna – ничто не ново под луной.

В этом печальном факте есть свой позитив: кого правящий политический класс не боится, с теми он не борется.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.