Новые встречи
Новые встречи
В квартире Володи Рыжкова на Октябрьской сидели за столом четверо: Качерьянц, Спартак Никитин, Мурат Темирбеков и сам хозяин. Окна были глухо зашторены. На столе горела стеариновая свеча, слабо освещая радиоприемник, листы бумаги и карандаши, приготовленные для записи сводки.
Ждали половины двенадцатого. С первых дней войны в это время Москва передавала сводку Совинформбюро.
Качерьянц взглянул на часы и подключил к приемнику питание. Робко заалела нить накаливания в лампочке. Лицо у Юрия стало напряженным, как у слепого. В приемнике сначала послышалось попискивание, затем какое-то бульканье, перешедшее в пронзительный свист. И наконец раздались знакомые слова:
— Говорит Москва. От Советского Информбюро…
— Записывайте, — сказал Качерьянц. — «В течение 13 августа… В районе северо-восточнее Котельникова продолжались упорные бои. Огневыми налетами нашей артиллерии на одном из участков уничтожено до 100 немецких танков, 35 бронемашин, 350 автомашин и до 600 солдат и офицеров противника… На северо-западном фронте наши части в течение двух дней боевых действий уничтожили более 3000 солдат и офицеров противника… В районе Краснодара наши войска вели напряженные оборонительные бои…»
Сводка была тревожной. Враг все еще продолжал наступать на многих участках фронта, но по всему чувствовалось, что его великолепно отлаженная военная машина начинает давать перебои.
Ребята по слухам знали, какой ценой достается гитлеровцам каждая пядь советской земли. Неведомыми путями в Пятигорск просачивались рассказы о жестоких беспрерывных боях на кавказских перевалах, куда немецкое командование направило отборные горноегерские дивизии. Перед ними стояла одна задача — прорваться к нефтяным промыслам.
Гитлер бросал в бой все новые и новые части, прошедшие специальную подготовку в Гарце и Австрийских Альпах. И каждый раз безуспешно. Тысячи гитлеровских солдат остались навсегда на ледяных кручах Кавказа.
На второй день оккупации в доме Никитиных поселились немцы, и Екатерина Александровна с сыном перебрались на Университетскую, в тесную комнатушку с одним-единственным окном, глядевшим во двор. Здесь, по крайней мере, можно было не видеть всякий час постояльцев, не стирать их белье и не мыть полы.
Сегодня Никитина ждала гостью. Спартак предупредил, что к ним после смены зайдет Нина Елистратовна. К ее приходу Никитина вскипятила на керосинке чай, достала алычовое варенье, еще из довоенных запасов. Кроме варенья и каменной крепости сухарей, в доме ничего не было.
Бондаревская пришла около шести. Раньше женщины не были знакомы, хотя и знали друг друга в лицо.
— Вы так нам помогли, — сказала за чаем Нина Елистратовна. — Просто не знаю, как вас и благодарить. Пятерых мы уже переправили, Документы оказались в полном порядке.
— Меня не за что благодарить. Это вам спасибо. И за сына, и за других ребят. За то, что поддерживаете в них веру в победу. Ведь у них у всех отцы на фронте! И сыновья воюют тоже. Страшно за них, сердце все время будто в тисках. Проснусь другой раз ночью и думаю, думаю. Дети ведь, ничегошеньки еще не видели. — Никитина прикрыла глаза рукой. Пальцы ее вздрагивали.
— Не надо, — тихо попросила Нина Елистратовна. — Они бы тогда перестали нас уважать. Я счастлива, что у нас такие сыновья.
Прощаясь, они условились о новой встрече.
Проводив Нину Елистратовну до порога, Никитина сказала:
— На днях я встречусь с Федором. Если это тот человек, которого я знаю по рассказам мужа, то все будет в порядке.
— А стоит ли рисковать?
— Стоит. Пам позарез нужна связь с партизанами. Я приму все меры предосторожности, в капкан не полезу.
— Ну, желаю удачи.