I. Преступления, совершенные агентом английской и американской разведок Пеньковским

Товарищи судьи! Я счел необходимым сделать эти замечания, прежде чем перейти к изложению фактических обстоятельств дела.

Материалами предварительного и судебного следствия установлено, что подсудимый Пеньковский, являясь авантюристом, карьеристом и морально разложившимся человеком, стал на путь предательства, измены Родине и был завербован империалистическими разведками.

В конце 1960 года он предпринял попытку связаться с американской разведкой. В дальнейшем, используя незаслуженно оказанное ему доверие и свое положение заместителя начальника иностранного отдела Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ, имея по роду службы возможность встречаться с иностранцами, приезжавшими в Советский Союз в составе различных научно-технических делегаций, Пеньковский вступил в доверительные отношения с владельцем посреднических компаний «Гревилл Винн лимитед» и «Мобайл экзибишенс лимитед», одновременно выполнявшим функции консультанта ряда английских фирм, подданным Великобритании Гревиллом Винном, неоднократно посещавшим Советский Союз.

В апреле 1961 года, во время очередного приезда Винна в Москву, между ним и Пеньковским состоялся откровенный разговор, в котором Пеньковский раскрыл, а затем по предложению Винна изложил в письменной форме свои возможности по сбору сведений, интересующих английскую разведку, и вручил эти Данные Винну перед отлетом его из Москвы.

После этого Пеньковский приступил к сбору шпионских сведений, для чего он активно использовал различные каналы: доступ к документам и информации, который он имел по характеру своей службы в Государственном комитете по координации научно-исследовательских работ, знания, полученные им в период службы в Советской Армии и учебы, связи и знакомства с работниками государственных учреждений и военнослужащими.

Прибыв 20 апреля 1961 года в Лондон в служебную командировку, Пеньковский привез с собой пакет с рядом совершенно секретных сведений, который в день приезда передал Винну в гостинице «Маунт ройял».

В одном из номеров этой же гостиницы, указанном ему Винном, Пеньковский имел четыре встречи с иностранными разведчиками, из которых двое, назвавшиеся «Грилье» и «Майлом», рекомендовались представителями английской разведки, а двое других, именовавшие себя «Александром» и «Ослафом», — американской, и с этого момента мы наблюдаем «трогательное единение» английской и американской разведок, хотя по мере дальнейшего развития событий определяется доминирующая роль американцев и подчиненная — англичан.

Во время этих встреч Пеньковский был завербован английской и американской разведками, дал письменное обязательство сотрудничать с ними и одновременно обратился с просьбой к правительствам этих государств о предоставлении ему в случае необходимости английского подданства или гражданства США. Я обращаю внимание на эту предусмотрительную дальновидность Пеньковского, который в суде настойчиво открещивался от своих намерений бежать в подходящий момент на Запад.

От своих «хозяев», на службу к которым он нанялся, Пеньковский получил задание по широкому кругу вопросов, причем особый интерес проявлялся к сведениям военного характера.

Вот что показал Пеньковский в суде по этому поводу:

«Я получил задание наладить и активизировать контакты с людьми, которые могут давать информацию военного, экономического и политического характера, чаще встречаться со своими товарищами — военнослужащими, интересоваться военными вопросами, а также событиями по таким жгучим проблемам, как «берлинский вопрос», советско-китайские отношения, всеми экономическими проблемами».

Пеньковский был снабжен шпионским снаряжением: фотоаппаратом «Минокс» с пленками к нему, транзисторным радиоприемником марки «Сония» японского производства, шифровальными блокнотами, бумагой для тайнописи и детально проинструктирован по технике их применения, конспирации и оборудованию тайника.

Вы, товарищи судьи, осмотрев вещественные доказательства и фотоснимки тайника, оборудованного в письменном столе Пеньковским, имели возможность убедиться в том, что он, как прилежный ученик, выполнял все наставления разведок, что, впрочем, не спасло его от разоблачения, а его «хозяев» от очередного крупного провала.

В Лондоне было обусловлено, что дальнейшие инструкции Пеньковский получит через Винна, очередной визит которого не заставил себя долго ждать, и спустя 21 день Винн снова появился в Москве под предлогом своих коммерческих дел. Пеньковский передал ему новую партию шпионских материалов на 20 экспонированных пленках, а также исполненное тайнописью письмо, а от Винна получил инструктивное письмо разведцентра и 30 фотопленок.

После отъезда Винна Пеньковский продолжал собирание и фотографирование секретных материалов экономического, политического и военного характера. В конце июня 1961 года он принял из разведцентра шифрованную радиограмму на обусловленных частотах, а также принял ряд учебных радиограмм, так называемых «болванок», или «болванов», как они именуются в инструкции, полученной Пеньковским и приобщенной к делу в качестве вещественного доказательства. «Болваны дают возможность заниматься практикой», — учит инструкция, и вот Пеньковский по ночам, когда спала его семья, тревожно вздрагивая при малейшем шорохе, тренировал свои шпионские способности при помощи «болванок».

В июле 1961 года Пеньковский прибыл во второй paз в Лондон в служебную командировку, которую он вновь использовал в своих преступных целях. Он привез и передал через Винна в пакетах новые секретные материалы и затем при содействии Винна имел пять встреч с представителями английской и американской разведок, из них четыре — на конспиративной квартире в Лондоне и одну — на загородной даче.

Во время этих встреч разбиралось содержание ранее переданных Пеньковским документов, он рассказал о своей прошлой работе в военных учреждениях и выдал ряд важных сведений, составляющих государственную и военную тайну СССР. Весь этот материал, как хвастливо объяснил Пеньковский, получил высокую оценку иностранных разведок, видимо, «хозяева» и их слуга остались друг другом довольны.

Иностранные разведчики дали новые задания Пеньковскому, в которых особый упор делался на сбор шпионских сведений о Советских Вооруженных Силах, ракетных войсках, войсках, дислоцирующихся в Германской Демократической Республике, и о подготовке к заключению мирного договора с ГДР.

В этот свой приезд Пеньковский прошел очередной инструктаж по использованию радиопередатчиков дальнего и направленного действия и познакомился лично с английской разведчицей Чизхолм Джаннет Анной, женой второго секретаря посольства Великобритании в Москве Родерика Чизхолма — также разведчика (так что можно сказать, что шпионаж являлся семейной профессией супругов Чизхолм). Были обусловлены порядок, время и место конспиративных встреч между Пеньковским и Анной Чизхолм в Москве.

Я хотел бы обратить внимание суда на эпизод, ярко характеризующий с одной стороны всю глубину падения Пеньковского, а с другой — его авантюристические честолюбивые планы.

Речь идет о встрече с разведчиками в Лондоне, на которой Пеньковский облачался в сшитые для него военные мундиры со знаками различия полковников английской и американской армий, фотографировался в них, знакомился с заготовленными документами на случай вступления в английское или американское гражданство и получил заверение, что после окончания его шпионской деятельности на территории СССР ему будет гарантирована ответственная должность.

Все это весьма льстило Пеньковскому, но он и этим до конца не был доволен. Желая получить еще более прочные гарантии, набивая себе цену, Пеньковский настойчиво требовал от разведчиков организовать ему встречу с высокопоставленным представителем английского правительства и, как он утверждает, при этом даже стучал кулаком по столу.

Возвратившись в Москву, Пеньковский продолжает собирать шпионские сведения, предавать и продавать государственные интересы своей Родины.

В августе 1961 года на связь к Пеньковскому в Москву приезжает Винн под предлогом осмотра французской выставки. Пеньковский передает Винну пакет с собранной им информацией, а также пришедший в негодность фотоаппарат «Минокс» для замены, а от Винна получает в упаковке новый аппарат той же фирмы, фотопленки, инструктивное письмо и коробку конфет, предназначавшуюся в качестве контейнера для передачи шпионских материалов.

В первых числах сентября на Цветном бульваре Пеньковский передал в этой коробке сфотографированные им документы Анне Чизхолм через ее ребенка. Как видите, в этой семье даже дети приобщались к шпионажу.

20 сентября 1961 года Пеньковский в составе советской делегации прибыл в служебную командировку в Париж и в аэропорту «Ле Бурже» передал Винну в пакете очередную партию шпионских материалов. В Париже Пеньковский неоднократно встречался с представителями английской и американской разведок, во время встреч передал им ценную устную информацию, получил новые задания и проходил инструктаж. Здесь же он имел встречу с Анной Чизхолм для уточнения планов поддержания контактов в Москве.

Парижские конспиративные встречи имели одну особенность, мимо которой можно было бы и пройти, если бы она не раскрывала некоторой закулисной стороны во взаимоотношениях американской и английской разведок. Так вот, в Париже американские разведчики, видимо, решили «наставить рога» своим английским партнерам и организовали втайне от них свидание с Пеньковским.

Во время этой встречи, как вы помните из показаний Пеньковского, американцы «Александр» и «Ослаф» выразили сожаление, что приходится «делить» Пеньковского с англичанами, и обещали ему златые горы, как только Пеньковский вступит на американский континент.

Во время пребывания в Париже Пеньковскому был назван подобранный американцами тайник в подъезде дома № 5/6 на Пушкинской улице в Москве и объяснены правила пользования им: перед закладкой шпионских материалов в тайник Пеньковский должен был поставить черную метку на осветительном столбе № 35 по Кутузовскому проспекту, затем, заложив тайник, дважды позвонить по телефонам: ГЗ-26-87 и ГЗ-26-94 и, услышав отзыв абонентов, положить трубку. Это означало, что разведчики могут идти к тайнику. По одному из указанных телефонов должен был ответить «Джонс», а по второму — «Дэвисон». Позднее Пеньковский получил сообщение, что вместо «Джонса» ответит «Монтгомери».

Эти же номера телефонов Пеньковский должен был использовать и в том случае, если он окажется в затруднительном положении. Тогда на столбе № 35 ему следовало поставить черный крест и, позвонив по указанным телефонам, трижды сильно подуть в трубку.

Все эти условности Пеньковский записал на листе бумаги, который был изъят у него при аресте, приобщен к делу в качестве вещественного доказательства и вами осмотрен (том 8, л. д. 110).

Здесь оглашалась справка, и вы, товарищи судьи, знаете, что телефон ГЗ-26-94 находится в квартире помощника военно-воздушного атташе США Алексиса Дэвисона, а телефон ГЗ-26-87 — в квартире, где до февраля 1962 года проживал второй секретарь американского посольства Вильямс Джонс, а ныне — атташе посольства США Хью Монтгомери.

Нам могут сказать, что наличие у Пеньковского номеров телефонов дипломатических сотрудников вовсе не есть еще доказательство его преступной связи с этими лицами, ибо Пеньковский по роду своей официальной службы был связан с иностранцами, бывал на дипломатических приемах, да и вообще узнать эти телефоны не столь уж хитрое дело.

Следствие предвидело возможность подобных рассуждений и не просто приняло на веру объяснения Пеньковского, а подвергло их объективной проверке.

Как вы уже знаете, в этих целях в соответствии со ст. 183 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 2 ноября 1962 года был произведен следственный эксперимент с соблюдением всех условий закладки и вызова разведчиков к тайнику, о которых показал Пеньковский. Вы знаете также, что через 30 минут после телефонных звонков помощник военно-воздушного атташе США Дэвисон явился осматривать столб № 35 на Кутузовском проспекте, а спустя некоторое время, в тот же день, к тайнику прибыл сотрудник посольства США Ричард Джэкоб, где он и был задержан с поличным.

После этого показания Пеньковского в совокупности с обнаруженной у него запиской и результатами эксперимента приобретают силу убедительного доказательства, изобличающего как самого Пеньковского, так и американских дипломатических сотрудников Дэвисона и Джэкоба, и мы вправе говорить об установлении истины, уйти от которой невозможно, какие бы попытки к этому ни предпринимались.

Более того, в соответствии с принципами советского доказательственного права мы имеем основания верить показаниям Пеньковского о том, что кроме названных телефонов ему был дан еще номер К 4-89-73 для вызова разведчиков к тайнику, по которому следовало звонить в любой понедельник в 21 час 10 минут дважды с интервалом в одну минуту и после трех гудков повесить трубку. Этот телефон находится в квартире, в которой до июня 1962 года проживал бывший помощник военно-морского атташе Великобритании в СССР Джон Варлей, а с июля 1962 года до марта 1963 года — сотрудник посольства той же страны Айвор Рауселл.

По возвращении из Парижа 17 октября 1961 года Пеньковский, как это было обусловлено, позвонил по телефону Г 3-13-58 и после трех гудков повесил трубку, что означало его благополучное возвращение в Москву. Указанный телефон находится в квартире, в которой в октябре 1961 года проживала сотрудница посольства Великобритании Фелисита Стюарт.

Выполняя задание своих «хозяев», Пеньковский подбирал места для запасных тайников в различных районах Москвы и для этих весьма прозаических целей намечал использовать могилу поэта Сергея Есенина на Ваганьковском кладбище.

К делу в качестве вещественного доказательства приобщена изъятая при аресте Пеньковского инструкция об использовании тайников. Она осмотрена судом и участниками процесса. Я позволю себе огласить отдельные выдержки из этой инструкции.

«Тайники будут основным способом для посылки сообщений и материалов Вами, — читаем в этом документе. — Для оперативности этого способа нам необходимы описания тайников, обещанных Вами.

…При выборе тайников имейте в виду, что они должны находиться в местах, нормально доступных иностранцам…

…Мы предлагаем следующий основной план: Вы будете заряжать тайник не чаще чем раз в месяц…..Для того чтобы быть готовыми ко всему, Вы должны нам переслать как можно скорее план использования тайников на трехмесячный период». Разведчики указывают, что их больше всего устраивал бы на случай перемены места жительства агента Ленинград. Вот соответствующее место из этой инструкции:

«По столько по сколько это может зависеть от Вас, мы считаем, что Ленинград наилучшее место после Москвы и предпочитаем европейскую часть СССР к восточной части».

Отмечу попутно, что уже сам стиль этого документа выдает иностранное происхождение его авторов.

В октябре 1961 года Пеньковский подготовил ряд материалов военного характера, в том числе данные об одной из военных академий, списки известных ему офицеров и генералов с краткими характеристиками на них, статьи из военных журналов, и 21 октября в 21 час все эти шпионские данные по паролю «Мистер Алекс, вам большой, большой привет от двух ваших друзей» передал связнику иностранной разведки при встрече в районе гостиницы «Балчуг». Этот вид связи также был обусловлен во время пребывания Пеньковского в Париже.

Шпионскую информацию Пеньковский передавал через разведчицу Анну Чизхолм на состоявшихся в конце 1961 и начале 1962 года встречах на улицах Москвы. От нее же он получал инструктивные письма из разведцентра, фотоаппараты «Минокс», пленки к ним и шифровальные блокноты.

Во второй половине января Пеньковский решил, что во избежание провала будет лучше прекратить встречи с Анной на улицах, о чем он уведомил своих «хозяев» письмом, отправленным в условленный адрес: «Лабориджи SW — I, Лондон, Великобритания». Это письмо он переслал через англичанина Кондона, приезжавшего в СССР с англо-американской делегацией специалистов бумажной и целлюлозной промышленности. Сообщение дошло по назначению, о чем Пеньковский был поставлен в известность шифрованной радиограммой.

В дальнейшем шпионские встречи с Анной Чизхолм, а также с другими лицами Пеньковский имел на официальных дипломатических приемах, куда он приглашался по роду службы, в частности, на приеме у английского торгового советника Сениора, а также на приеме в английском посольстве 31 мая 1962 года по случаю дня рождения королевы Великобритании. О том, что Пеньковский приглашался на эти приемы, свидетельствуют осмотренные вами билеты (том 8, л. д. 112).

В июле 1962 года в Москву с заданиями английской разведки прибыл Винн, он получил в английском посольстве и передал Пеньковскому очередные инструкции, сигнальные почтовые открытки, 3 тысячи рублей денег и подготовленную разведчиками статью, которую Пеньковский с целью популяризации своего имени хотел опубликовать в советской печати.

Пеньковский осмотрел показанные ему Винном фотографии новых лиц, с которыми он должен был поддерживать шпионские связи, — это были атташе посольства США в СССР Родней Карлсон, а также супруга второго секретаря английского посольства в Москве Гервейса Кауэлла — Помелла Кауэлл. Узнать Карлсона Пеньковский должен был по защепке на галстуке, инкрустированной красными камешками.

Передача шпионских материалов Помелле Кауэлл должна была осуществляться путем закладки их в контейнер, вмонтированный в банку из-под порошка «Харпик».

Вы помните, товарищи судьи, историю с этой банкой «Харпик». Вначале ее изучал Винн у Чизхолма — там состоялась очередная немая сцена: Чизхолм открывал, вынимал и показывал контейнер, а Винн внимательно смотрел. Потом, в гостинице «Украина», роли переменились: показывал Винн — усваивал Пеньковский.

Во время этого приезда Винна в Москву Пеньковский передал ему ряд шпионских донесений.

Сигнальные открытки, полученные от Винна, представляли собой обычные советские почтовые открытки с видами Москвы, заполненные английским текстом и адресами. Посылкой этих открыток Пеньковский должен был дать знать о тех или иных изменениях в его деятельности.

Так, например, в случае изменения места работы следовало послать открытку с видом на Котельническую набережную, адресованную в Беркс, Англия, миссис Н. Никсон, с текстом: «Прекрасно провожу время и даже обнаружил, что мне нравится водка. Москва в самом деле выглядит так, и вам следовало бы увидеть размеры улиц. Все новости расскажу по приезде. С любовью Дик».

В случае предстоящего выезда за границу следовало опустить открытку с видом на Выставку достижений народного хозяйства, адресованную в Лондон мисс Р. Хаук, с текстом: «Очень интересно провожу время и наслаждаюсь. Здесь так много интересного, что даже трудно решить, с чего начать. Скоро увидимся. Джон».

Пеньковский успел отправить только одну открытку, остальные изъяты из тайника и лежат перед вами. В этот период он уже не проводил прекрасно время и не наслаждался, а трусливо озирался по сторонам и обливался потом от страха. Он чувствовал, что сколько веревочке ни виться, а конец будет.

4 июля 1962 года, на приеме у американского посла в Москве по случаю национального праздника США Дня независимости, Пеньковский познакомился с Карлсоном, а в августе, на приеме у Хорбели, передал Карлсону 7 экспонированных фотопленок с секретными материалами и донесение с данными об одной Из советских ракет. При этой встрече Пеньковский получил от Карлсона пакет с фиктивным советским паспортом на случай перехода на нелегальное положение и инструктивное письмо, в котором иностранные разведки требовали данных о состоянии обороны столицы нашей Родины и войск Московского военного округа.

5 сентября 1962 года на приеме в посольстве США в Москве Пеньковский снова встретился с Карлсоном и имел при себе 4 экспонированные фотопленки и донесение, но передать их не смог. Также не смог он этого сделать и на следующий день, на приеме у английского торгового советника Сениора. Все эти шпионские документы были обнаружены в тайнике на квартире Пеньковского.

В судебном заседании уже оглашалась выдержка из донесения, подготовленного Пеньковским, и я хочу лишь напомнить вам о стиле этого характерного документа, который начинается словами: «Мои дорогие друзья!..» и заканчивается: «Крепко жму ваши руки, большое спасибо за заботы обо мне, я всегда чувствую вас рядом с собой. Ваш друг». Теперь уже Пеньковский не стучит кулаком по столу, он лебезит и пресмыкается перед своими «хозяевами».

Забота «дорогих друзей» не помогла, и 22 октября 1962 года советские чекисты положили конец всей этой тонко задуманной и тщательно разработанной шпионской операции.

Однако за время сотрудничества с английской и американской разведками Пеньковский нанес большой вред нашему государству, передав устно, в письменных донесениях и на фотопленках обширную информацию экономического, политического и военного характера, часть которой составляет государственную и военную тайну СССР.

Для характеристики масштабов преступной деятельности Пеньковского достаточно сказать, что он передал 106 экспонированных фотопленок по 50 кадров каждая, то есть более 5 тысяч фотоснимков с различными данными, представляющими интерес для империалистических разведок.