Есть контакт!

Операция переходит в практическую плоскость. Решается одна из главных задач операции, без решения которой она неосуществима – установление контакта с атаманом и завоевание его доверия. Для этого Чанышеву предоставляется отпуск и он несколько раз выезжает в Китай, восстанавливает и развивает связи с кульджинскими родственниками.

Наконец, условия для подготовки контакта были созданы. Атаман уже знал о смене милицейского начальства в Джаркенте, о том, что новым начальником милиции назначен потомок казахского хана, который через преданных ему людей ищет к нему подходы.

Контрразведчики докладывали Дутову, что от Чанышева уже поступают очень важные сведения о мероприятиях джаркентских властей и об обстановке не только в Джаркентском уезде, но и в соседних районах. В июне Дутов высказал желание встретиться с Чанышевым лично.

Чанышев рассказывает[90]: «В сентябре 1920 года был в отпуске в Кульдже. Встретил бывшего Джаркентского городского голову Миговского[91]. Он всячески ругал советскую власть. Я его поддерживал и сообщил ему, как бы между прочим, чтобы войти к нему в доверие, что у меня есть 200 вооруженных милиционеров, с которыми я свободно могу произвести восстание в Джаркенте. Миловский предложил мне познакомиться с Дутовым и сговориться о дальнейших действиях. Посоветовал предварительно переговорить с попом Ионой»[92].

Главный священник Оренбургской армии игумен Иона (Покровский)

В деле «Доклады Облвоенревсовета о политической и культурно-просветительской работе в частях войск Семиречья. 1919 год» я обнаружил отрывок какого-то документа без начала и конца, в котором так говорится о Кульдже: «Все, что было в Семиречье плохого – интриганы, спекулянты, мародеры, филистеры, черносотенцы и даже разбойники бежали в Кульджу Все это сгруппировалось в Кульдже, под покровительством консульства свило прочное гнездо»[93]. Поэтому вести себя в Кульдже Чанышеву надо было очень осторожно и не дать повода дутовской контрразвеке для малейших подозрений.

Конечно же, посещения родственников начальником Джаркентской милиции не прошли мимо внимания контрразвдчиков, и встреча Чанышева с Миловским была не случайной: уж очень стремительно развивался процесс представления Чанышева атаману. «Вечером Миловский пришел ко мне с Ионой, – продолжает Чанышев. – Тот расспрашивал меня о делах в России и в нашем крае, присматривался, наконец, сказал:

– Я узнаю человека по глазам, Вы – наш! – и предложил завтра приехать в Суйдун и встретиться с ним».

На другой день Чанышев и Ходжамьяров были в Суйдуне. Здесь, недалеко от крепости стояла чайхана, где столовались офицеры. В чайхане Касымханов столкнулся со своим товарищем по юности, а ныне переводчиком Дутова, полковником Аблайхановым. Полковник знал, кем стал Чанышев у большевиков и во время обеда спросил, что привело его сюда. Чанышев ответил, что был в Кульдже у родственников и завернул в Суйдун, чтобы попытаться встретиться с атаманом и предложить свои услуги. Аблайханов, пообещав, что попытается помочь ему в этом, ушел. Минут через пятнадцать он вернулся, и к вечеру Касымхан был у Дутова. Дутов уже хорошо знал и о Чанышеве, и о его возможностях. Такие люди ему были нужны, он был приветлив, любопытен и в меру откровенен. Он говорил, что располагает значительными силами для борьбы с большевизмом и готовится к наступлению, выражал уверенность, что население Джаркентского уезда поддержит его, подчеркнул, что особенно дорога ему будет помощь на первых порах, и он надеется на Чанышева и на таких людей, как он. Чанышев внимательно слушал и не разубеждал атамана. Посвящая Чанышева в свои планы, Дутов рассказал, что «в Джаркенте, Борохудзире, Голубевской, в Талгаре[94], Пржевальске, Верном и еще кое-где за Семипалатинском» подпольно работают верные ему организации, которые также готовятся к вступлению атамана в советское приграничье. Дутов просил Чанышева добывать для него сведения о войсках большевиков в Джаркентском уезде и снабжать его этой информацией лично или через курьеров. Просил Дутов помочь и оружием. На этом первая аудиенция с атаманом закончилась.

В одну из последующих поездок к Дутову Чанышев представил ему в качестве связника Махмута Ходжамьярова. В дальнейшем в круг связников был расширен.

На одной из встреч Дутов похвалил Чанышева за услуги и, якобы, обещал после овладения Семиречьем сделать его наместником Туркестана и всей Семиреченской области. На допросе в 1937 году Байсымаков рассказывал, что во время поездки в Ташкент для награжения, они, имея в виду доверие атамана к Чанышеву, шутили, что, если бы они не убили Дутова, то Касымхан ходил бы у него в крупных чинах.

Хотя в материалах ДКНБ по г. Алматы нет ни копий писем Чанышева к Дутову, ни их содержания, такие письма несомненно были, они отрабатывались руководителями операции и содержали информацию по интересующим Дутова вопросам, разумеется, с элементами дезинформации. Согласно показаниям Ушурбакиева Азиза от 11 января 1938 года и Байсымакова Мукая от 12 января того же года, Чанышев систематически посылал в Китай к Дутову и Тынчерова Ханафию, а через Ходжамьярова по просьбе атамана переправил в Чимпандзе, полковнику Янчису две винтовки и два нагана. В результате Дутов проникся еще большим доверием к Чанышеву и Ходжамьярову и их преданность его делу не подвергалась у него сомнению. Дутов даже пригласил Чанышева встретиться на природе в непринужденной обстановке. Чтобы не привлекать внимания чекистов к довольно частым поездкам Чанышева в Суйдун и в Кульджу Дутов предложил провести эту встречу на китайской территории в безлюдной предгорной местности в районе Кольджата (80-100 км. западнее Джаркента). Чанышев согласился.