В бой вступают танки

8 декабря в районе боевых действий Калининского фронта произошло достаточно резкое изменение погоды. При чувствительном повышении температуры (до минус 14 градусов) начались метели и снегопады при усилении облачности. Дороги быстро стали труднопроходимыми для автотранспорта, хотя метровые сугробы были еще впереди. Однако период ясной погоды, обеспечивавшей неплохую прямую видимость на земле и способствовавшей активной работе авиации, закончился. Учитывая, что советская сторона имела явное превосходство в воздухе, нарушавшееся лишь отдельными, пусть и ощутимыми, налётами VIII авиакорпуса люфтваффе, такие перемены были выгодны скорее оборонявшимся соединениям вермахта.

Командир 119-й стрелковой дивизии генерал-майор Александр Дмитриевич Березин.

Несмотря на эти обстоятельства, дивизии 31-й армии продолжили упорно прогрызать оборону противника. 256-я сд активно перебрасывала на южный берег Волги свою дивизионную артиллерию (за исключением РГК, который оставался на северной стороне), имея для неё в среднем около одного боекомплекта снарядов.

В 12:00 батальоны дивизии Горячева перешли в наступление без артподготовки, так как противник перед ними отходил после оставления Никифоровки и не имел укрепленных оборонительных позиций. Уже через полчаса им удалось перерезать железную дорогу Москва – Калинин, пусть даже в данном случае это имело в большей степени моральное, нежели военное значение. Два батальона 934-го сп (всего около 250 человек) и один батальон 937-го сп (80 бойцов с одним 45-мм орудием) к 19:00 вышли в район Красной Поляны северо-западнее Чуприяновки. Туда же, но чуть южнее, подошли подразделения 930-го полка с ротой дивизионного заградотряда.

Правый фланг 256-й сд прикрывался двумя батальонами 937-го сп, вышедшими на линию шоссе 600 метров юго-восточнее Элеватора, железнодорожная будка у путепровода Октябрьской железной дороги. Воспользовавшись этим, дивизионная артиллерия продолжила обстрел башен элеватора прямой наводкой[136].

К вечеру прорыв существенно расширился, и к 22:00 930-й сп сумел занять деревни Вишенки и Котово, а 934-й сп выслал усиленную разведку (численностью до роты) в направлении Колесникове, установив там наличие опорного пункта[137]. Оборонявшиеся там подразделения 329-го пи 162-й пд с удивлением отметили, что их обстреляла не обычная разведгруппа, а некий усиленный отряд, чего раньше не наблюдалось[138].

В полосе 119-й сд наступление полков также проходило достаточно успешно. 634-й сп своим 1-м батальоном накануне сумел занять совхоз Большое Морозово (бой за него закончился уже ночью с 7 на 8 декабря), обеспечивая правый фланг наступления на станцию Чуприяновка, куда стремились 2-й и 3-й батальоны полка. Левее эту же станцию атаковал 421-й сп, за которым вторым эшелоном шёл возвращенный из резерва 920-й стрелковый полк.

При освобождении совхоза Большое Морозово были захвачены шесть тяжелых 15-см пехотных орудий без замков. Утром комдив запросил трактора для их транспортировки в тыл. Днём к трофеям прибавилась одна штурмовая самоходка, принятая захватившими её бойцами 421-го сп за «средний танк».

При непосредственной поддержке дивизионной артиллерии, частично перешедшей на южный берег Волги, наступление развивалось явно бодрее, чем в предыдущие дни. Уже к полудню 1-й батальон 634-го сп освободил Чуприяновку, 2-й занял бараки восточнее станции, 3-й не отставал. Слева 421-й сп вышел к линии железной дороги¹.

Дальнейшее продвижение подразделений 119-й сд было остановлено сильным минометным и пулемётным огнём из-за линии железной дороги. Тем не менее, становилось ясно, что постоянное давление частей 31-й армии на немецкие позиции постепенно трансформировало количественные показатели в качественные. Оборона 303-го пехотного полка 162-й пд стремительно рушилась, лишаясь опоры в виде полевых и противотанковых орудий, становившихся трофеями наступавших.

Карта района боевых действий 252-го пехотного полка 110-й пехотной дивизии вермахта.

Столь серьезное продвижение советских частей вызвало в штабе соседней 129-й пд лёгкий шок. Как отмечал историограф дивизии, «из района прорыва в тыл прибывали солдаты на незапряжённых лошадях и без сапог. Передки артиллерийских орудий с ранеными подходили к южной окраине города и артиллеристы рассказывали, что танки противника стоят уже на огневых позициях. У многих раненых кроме ранений имелись тяжёлые обморожения. При соприкосновениях рук без перчаток с холодным железом у раненых слезала кожа, прилипшая к металлической поверхности»[139].

Использовавшийся для затыкания дыр в обороне 162-й пд 2-й батальон 427-го пп 129-й пехотной дивизии к тому моменту потерял около 110 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести[140].

Расценив действия правофланговых дивизий армии Юшкевича как попытку наступления непосредственно на Калинин, штаб XXVII армейского корпуса начал лихорадочно проводить структурные и организационные преобразования. Так, 329-й пехотный полк 162-й пд был переподчинен 129-й пехотной дивизии. Два его батальона теперь подпирали оборону 428-го пп на участке железная дорога Москва – Калинин, Большие Перемерки – берег Волги в месте впадения в неё Перемеровского ручья. Третий батальон оборонял участок от Володино до железной дороги. Южнее, в районе Котова и участка дороги Калинин – Игнатово, занял позиции разведывательный батальон 129-й пд[141]. 129-й артполк разместил орудия своих 1-й, 3-й и 10-й батарей на позициях, которые они занимали еще во время осеннего сражения за город. Артиллерийские наблюдатели-корректировщики заняли свои места на башнях элеватора.

Лишь поздно вечером штаб корпуса высказал мнение, что удары советских соединений направлены на юг и юго-восток, а не на Калинин. Впрочем, спокойнее командованию 129-й пд от этого предположения как-то не становилось…

Главный сюрприз ожидал немцев в полосе наступления 262-й стрелковой дивизии. Одним из средств ее качественного усиления являлся 143-й отдельный танковый батальон, которому именно 8 декабря предстояло пройти полноценное боевое крещение.

В 05:00 комдив полковник М.С. Терещенко отдал своим частям боевой приказ № 05. В соответствии с ним, 950-й сп должен был наступать на Труново, а после его освобождения – далее на Лобково. За ним в роли второго эшелона должны были двигаться подразделения 945-го стрелкового полка, 1-й батальон которого отвечал за прикрытие правого фланга. 940-й сп в качестве ближайшей задачи имел овладение Старым Погостом, далее наступление полка должно было развиваться на Перхурово.

143-й ОТБ должен был к 08:00 переправиться на южный берег Волги, при этом танки снова, как и сутки назад, воспринимались, прежде всего, как средство отражения контратак противника[142]. За ночь в районе Поддубья к уже имевшимся в распоряжении 262-й сд танкам Т-60 прибавились 6 переправленных в районе Поддубья «тридцатьчетверок»[143].

К 10:00 8 декабря 940-й сп вышел на линию железной дороги, где был встречен сильным огнем из района Федосово. К тому моменту в этом населенном пункте, помимо остатков 3-го батальона (около 90 человек) 303-го пп 162-й пехотной дивизии, располагались позиции конного эскадрона разведбата 86-й пд с двумя полевыми орудиями и тремя противотанковыми пушками. Кроме того, из района Старого Погоста на помощь гарнизону опорного пункта прибыло одно штурмовое орудие 189-го дивизиона. Наткнувшись на столь серьезного противника, 940-й сп сразу продвинуться дальше не смог.

950-й сп своим вторым батальоном приблизился на 800 метров к Кузьминскому, однако также был остановлен сильным огнём. Ситуация для бойцов полка осложнялась тем, что, по сути, у них в тылу находилась по-прежнему занятая немцами деревня Ошурково. На штурм этого опорного пункта был направлен 945-й стрелковый полк, усиленный танками 143-го батальона.

Судя по донесению, составленному на следующий день представителем штаба 31-й армии в 262-й сд подполковником Теселкиным, атаку пехоты поддержали пять «тридцатьчетверок»¹. В одной из них находился военком танкового батальона старший политрук П.Ф. Зеленский (возможно, на месте стрелка-радиста), в другой – командир танковой роты лейтенант М.И. Жамбаев. Экипажи плохо знали местность, из-за чего шедшие впереди танки командиров в 12:00 застряли в небольшой речке, и были сразу же расстреляны немецкой артиллерией. Один из танков сгорел, второй был подбит, получив пять пробоин. Пытаясь покинуть машины, их экипажи погибли в полном составе. Согласно данным ОБД «Мемориал», вместе с лейтенантом Жамбаевым в бою были убиты механик-водитель младший сержант Г. В. Овсаников, командир башни младший сержант А. И. Плескачев, стрелок-радист сержант

A. С. Курбанов. В другом танке, помимо комиссара, погибли командир танка младший лейтенант М.П. Синицин, механик-водитель старшина П.В. Портнов и командир башни красноармеец Н.С. Дыранов[144].

Помимо этих потерь, ещё одна «тридцатьчетверка» скатилась в канаву и застряла в ней, две другие машины уцелели и активно участвовали в бою. Вероятнее всего, этими тремя танками командовали лейтенант Г.М. Реушкин, лейтенант B. А. Зверев и младший лейтенант Д.А. Крутиков[145]. Остальные машины батальона не смогли поддержать атаку в связи с техническими неисправностями.

Бой за Ошурково длился весь день 8 декабря. Деревня была освобождена, по разным данным, к полуночи или к 02:00 9 декабря. Занявший её 2-й батальон 945-го сп оставил для обороны населенного пункта одну роту, повернув другими двумя на Кузьминское. В это же время (к 01:15 9 декабря) 940-й и 950-й стрелковые полки взяли в полукольцо Федосово и Кузьминское соответственно[146].

В полосе 5-й стрелковой дивизии за день существенных изменений не произошло, если не считать подключения 916-го сп 250-й сд к боям за Новое Семеновское, санкционированного приказом штаба 31-й армии в 13:25[147]. В остальном, все попытки поредевших полков дивизии атаковать населённые пункты были сорваны мощным огнём из немецких опорных пунктов. Потери дивизии по итогам дня составили около 100 убитых и раненых[148].

В целом, наступление дивизий 31-й армии 8 декабря развивалось достаточно успешно, что уже к 16:05 обусловило появление приказа № 36 штаба армии о вводе в прорыв 54-й кавалерийской дивизии, ранее переданной из резерва командующего фронтом. В соответствии с указаниями И.С. Конева, полученными В.А. Юшкевичем в середине дня, дивизии полковника И. С. Есаулова ставилась следующая задача:

«54 кд выбрасывается в прорыв на участке 119 сд с целью быстрого выхода на тылы противника для захвата и уничтожения его штабов…, разгрома узлов связи, уничтожения баз и складов, а также истребления живой силы и материальной части врага. Основной маршрут для ввода в прорыв ПОДДУБЬЕ, ст. ЧУПРИЯНОВКА, МАРЬИНО, ОБУХОВО, САЛЫГИНО, СЕДИНО. По овладении узлом дорог Салыгино и Селино решительно и смело действовать в северном, западном и южном направлениях, нанося короткие, стремительные удары…»[149]

К 21:30 дивизия сосредоточилась в Прибытково, готовясь к выполнению приказа.

Советское командование, рассматривая перспективы ввода в прорыв свежих соединений 31-й армии, исходило из предположения, что оборона выстроенных в линию немецких дивизий прорвана, и подвижные части могут вырваться на оперативный простор. Именно для этого планировалось использовать не только кавалеристов, но и подразделения стрелковых дивизий, поставленные на лыжи или объединенные в моторизованные отряды.

Проблема, однако, заключалась в том, что мнение об окончательном прорыве обороны противника было ошибочным. Несмотря на серьезные потери, части XXVII армейского корпуса за счет внутренних перемещений боеспособных подразделений (включая саперный батальон корпусного подчинения) с участков фронта, не подвергшихся атакам, к середине дня 8 декабря смогли-таки дождаться прибытия резервов из других корпусов.

Тыловая повозка 110-й пехотной дивизии. Район Калинина, декабрь 1941 года.

Первыми в полосу обороны измотанных боями 162-й и 86-й пехотных дивизий прибыли батальоны 252-й пп 110-й ид. Начав запланированную ранее смену на позициях 314-го пехотного полка 162-й пд западнее Калинина, командование полка получило извещение об отмене данного приказа и о перемещении в район юго-восточнее города, на линию Федосово – Старый Погост – Чуприяново.

После достижения указанного рубежа полку был подчинён 2-й батальон 427-го пи 129-й пд, оборонявшийся в районе Чуприяново. Пехотинцы и артиллеристы вновь прибывшей части быстро оборудовали позиции для пехотных и противотанковых орудий. Помимо этого, в систему обороны полка были интегрированы зенитные 20-мм автоматы и 88-мм пушки.

Уже в ночь с 8 на 9 декабря части советской 119-й сд перешли в наступление на Щербинино и Чуприяново из района станции Чуприяновка[150].

Бой в Чуприяново отличался упорной борьбой за каждый дом. Как отмечал историограф 110-й пехотной дивизии вермахта, «в результате уличных боев русские были отброшены»[151].

Таким образом, в полосе наступления 262-й и на левом фланге 119-й стрелковых дивизий немецкая оборона была существенно усилена, и даже ввод в бой танков не давал советским соединениям никаких гарантий её быстрого прорыва. Более перспективным выглядело направление на Игнатово, Салыгино, что и подтвердилось в последующих боях, однако и в этот район постепенно выдвигались резервы 9-й полевой армии. На этот раз речь шла о частях 251-й пехотной дивизии, которая вечером 8 декабря была подчинена командованию XXVII армейского корпуса.

В любом случае, у армии Юшкевича, несмотря на все трудности, оставалось солидное пространство для манёвра, чего совершенно нельзя было сказать о её правом соседе, 29-й армии.

В приказе штаба армии № 46, подписанном в ночь с 7 на 8 декабря, 252-я и 246-я стрелковые дивизии снова получили наступательные задачи по овладению Борихино и Мамулино соответственно[152]. Оба соединения получили пополнения из 115-го запасного стрелкового полка (246-я сд – 600 человек, 252-я сд – 380 человек).

Очередное наступление западнее Калинина началось в 10:30. К 13:00 передовой отряд 924-го сп 252-й сд достиг южного берега Волги напротив Черкассово, сразу же попав под сосредоточенный огонь противника. 7-я и 8-я роты полка сразу же понесли опустошающие потери, доходившие до половины их личного состава, при этом один комбат и оба командира рот были ранены[153]. Впрочем, 161-я пд также потеряла ранеными двух офицеров[154].

Части 246-й сд под воздействием сильного огня также откатились назад, не добившись успеха. Естественно, ни о каком решении поставленных боевых задач в этих условиях говорить не проходилось. К утру следующего дня 246-я сд насчитывала в своем боевом составе 884 человека (502 в 908-м сп, 147 в 914-м сп и 235 в 915-м сп), 252-я – 1000 человек (814 в 924-м сп, 164 в 928-м сп и 622 в 932-м сп).

В 243-й сд, фактически свернувшей активные боевые действия к 8 декабря, осталось 954 активных штыка (421 в 906-м сп, 240 в 910-м сп, 249 в 912-м сп и 44 в минометном батальоне)[155]. Отсутствие давления со стороны дивизии Поленова позволяло противостоявшей ей 129-й пд вермахта в относительно спокойном режиме производить перегруппировки своих частей и подразделений с целью укрепления линии фронта юго-восточнее Калинина.

Несмотря на то, что командованию 9-й полевой армии пока удавалось парировать советские удары за счёт ввода в бой резервов, наступление войск Калининского фронта медленно, но верно развивалось. В связи с этим, штабом армии Штрауса начали прорабатываться варианты дальнейших действий с учетом различных сценариев развития событий. Аналитическая записка соответствующего содержания была направлена командованию группы армий «Центр».

Документ предусматривал три варианта действий войск армии. Первый из них предполагал, что обширная болотистая местность севернее Волжского водохранилища в районе Стариково, где грунтовые воды препятствуют возведению фортификационных сооружений, должна находиться либо в глубоком тылу, либо прямо перед позициями обороняющихся. Это утверждение, в свою очередь, обуславливало два варианта желательного начертания линии фронта. Один из них – по линии шоссе Москва – Калинин или по течению Волги, требовал возвращения исходной оборонительной позиции с помощью сильного контрудара. Другой подразумевал отход на линию Тургиново – Шипулино – Григорьево – Старый Погост – железная дорога до Кольцово – Волга. В обоих случаях 9-я армия удерживала Калинин, что обеспечивало не только воспрепятствование железнодорожному сообщению на направлении Москва – Ленинград, но и дальнейшее использование колоссальных запасов, хранившихся на городских складах. Речь шла о 18000 тонн зерновых, 3500 тонн хлопка и других припасах. В качестве недостатка второго варианта начертания линии обороны рассматривалось положение Калинина, которое могло «предоставить русским прекрасную возможность попытаться двусторонним охватом вырвать этот краеугольный камень»[156] с большими потерями для соединений 9-й полевой армии.

Второй вариант действий был разработан на случай отхода левого крыла 3-й танковой группы к Тургиново. Он предполагал временное удержание упомянутой выше линии Тургиново, Волга восточнее Калинина, под прикрытием которой тыловые службы должны были провести эвакуацию всех ценных грузов из города и подготовку «объектов, важных для ведения войны», к разрушению. Ориентировочно, после 1-го января войска 9-й армии должны были отойти на линию Тургиново – Шипулино – Гнилицы – Стружня. Данный вариант гарантировал столь желанное сокращение линии фронта и уменьшение плеча подвоза предметов снабжения с высвобождением одной-двух дивизий для действий на других направлениях.

Немецкие 88-мм зенитные пушки являлись эффективным средством борьбы с танками. Скоростные полугусеничные тягачи обеспечивали мобильность этим тяжелым орудиям.

Третий вариант требовал отхода 9-й армии на линию восточнее Волоколамска, Ошейкино, Гнездово, Подол, согласованного с отходом правого соседа, то есть 3-й танковой группы. В этом случае требовалось также некоторое время удерживать прежние оборонительные позиции и непосредственно город Калинин.

Во всех трех случаях областной центр ожидала незавидная судьба. При самом благоприятном раскладе (быстром наступлении Красной Армии с прорывом обороны как западнее, так и восточнее города) он мог быть освобожден в относительно неповрежденном виде, однако такой расклад был крайне маловероятен. Учитывая, что понятие «важный военный объект» могло трактоваться оккупационными властями весьма широко, разрушение значительной части городской инфраструктуры при отходе соединений вермахта становилось практически неизбежным.

Рассмотрение сценариев отхода на тыловые линии обороны свидетельствовало о том, что командованию 9-й полевой армии пришлось отойти от уничижительных оценок войск Калининского фронта, принятых до начала советского наступления. Бои 5–8 декабря, сопровождавшиеся постоянным образованием «дыр» в обороне частей XXVII армейского корпуса, развеяли все иллюзии относительно возможности удержаться на удобных позициях, занятых ещё в середине ноября.

Впрочем, противник Красной Армии на калининском направлении был по-прежнему опасен, и он вовсе не собирался опускать руки или бежать сломя голову. Сражение продолжалось.