ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ

Не нужно быть Кассандрой, чтобы предсказать следующее развитие событий: вовне Соединенных Штатов случится исторически обычное — в дальнейшем требования дисциплины и солидарности неизбежно ослабеют, антитеррористическая коалиция рассыплется и произойдет восстановление баланса в мире. Так было всегда. Антинаполеоновский союз, победоносный в 1815 г., развалился в 1822 г. Победоносная в 1918 г. Антанта распалась в начале 1920?х годов. Антигитлеровская коалиция 1945 г. к 1948 г. превратилась в противостояние антагонистов. До сих пор ни один союз в истории никогда не переживал своей победы. Судьба лидера практически всегда одинакова: уступающие ей по мощи государства смыкают свои силы, противодействуя лидеру. И нынешний случай не будет исключением — природа человека и обществ в этом демонстрирует историческую неизменность. Или, как пишет К. Уолтс: «Облагодетельствованные чувствуют раздражение против своего благодетеля, что ведет их к мысли об исправлении нарушенного баланса силы… Особенно громкие жалобы слышны со стороны французских лидеров, страдающих из–за отсутствия многополярности и призывающие к росту мощи Европы»[607]. Согласятся ли гордые державы на диктат сильнейшего? Будущее может быть для США более суровым. Уже сейчас, пишет Р. Хаас, «американское первенство, не говоря уже о гегемонии, далеко не всеми странами приветствуется — и среди противников столь разные государства, как Китай, Россия, Франция, Иран»[608].

Однополярный мир — просто нестабильная система. Опека одной страны вызывает немедленное противодействие, итогом чего является создание новых центров силы. Немецкий политолог Й. Иоффе отражает мнение многих, когда напоминает, что «история и теория учат неприятию международной системы превосходства одной страны. Следуя за международным опытом, необходимо предвидеть превращение Соединенных Штатов в объект недоверия, вызывающий страх и стремление сдерживать эту державу. После краха альянса периода «холодной войны» члены этого альянса (по логике истории) должны были объединить свою мощь против Соединенных Штатов. От держав № 2, 3, 4 и др. должен поступить сигнал: мы проводим линию на песке; вы не должны владеть всеми плодами, используя вашу невероятно благоприятную для вас позицию»[609].

Независимые государства при малейшей возможности отвергают посягательства на свой суверенитет. Международное сообщество интуитивно противостоит гегемону. Униженность в иерархии не может приветствоваться гордыми странами, чей генетический код исторического самосознания не позволяет опуститься до уровня управляемой геополитической величины. Не столь просто Вашингтону полностью перевести в русло желаемой для себя политики Китай, Россию, Британию, Францию, чье прошлое и национальное самосознание препятствуют унизительной зависимости от любой державы.

Не связанные же с США государства, в которых проживают две трети мирового населения, — Китай, Россия, Индия, арабские страны, мусульманский мир, большинство африканских стран — пойдут еще дальше, они неизбежно будут воспринимать Соединенные Штаты как внешнюю угрозу своим обществам. Эти страны видят в США страну, склонную к «вмешательству, интервенции, эксплуатации, односторонним действиям, гегемонизму, лицемерию, двойным стандартам, финансовому империализму и интеллектуальному колониализму, с внешней политикой, формируемой преимущественно собственной внутренней политикой»[610].

Индийский исследователь утверждает, что США противостоят Индии почти по всем существенным для нее вопросам. Китайский специалист указывает, что руководство его страны видит в политике Вашингтона главную угрозу миру и стабильности: «Новоприобретенная склонность НАТО к интервенционизму за пределами прежней сферы действия вызывает опасения не только в России, но также в Индии и Китае, она оказывает очевидный дестабилизирующий эффект на возникающий новый мировой порядок. Односторонние действия США и их союзников в Ираке и Югославии могут ускорить формирование невоенного треугольника Индия — Китай — Россия и даже «стратегического треугольника» как своего рода залога уменьшения зависимости от США[611].

Арабская пресса называет США «злой силой» на международной арене. Общественные опросы в Японии показывают, что США видятся второй после Северной Кореи угрозой стране. Исключена ли договоренность за спиной США? На Западе признают, что «наиболее жесткой формой реакции было бы формирование — наряду и против антитеррористической — антигегемонистической коалиции, включающей в себя несколько крупных держав… Встречи при отсутствии США лидеров Германии, Франции и России… двусторонние встречи представителей КНР, России, Индии стали международной реальностью»[612].

Гегемония Соединенных Штатов может продлиться при выполнении нескольких условий. Первое — американская элита создает полномасштабную стратегию на весь XXI век. Простая «битва с террором» не является углубленным стратегическим замыслом — это продукт страха, а не умудренного государственного руководства. Такая борьба может служить тренировкой вооруженных сил и распада демократии внутри страны. Требуется нечто возвышенно стратегически–философское, вильсоновское. Создать из отдельных государств систему, подчиняющуюся общим законам. Такую задачу поставит перед собой Вашингтон на ближайшие десятилетия. Она будет искать нового интегратора, нового Вудро Вильсона. Она попытается реализовать мечту Гуго Гроция из века просвещения о «сообществе народов», подчиняющихся общим нормам.

Как пишет Джим Гаррисон, «глядя в будущее, Соединенные Штаты будут стремиться создать систему глобальной безопасности для международного сообщества… И Соединенные Штаты должны преуспеть на международном уровне до того, как на мир обрушится глобальная катастрофа, которая неизбежно разразится, если американцы не решат своей задачи»[613]. Но у могущественных Соединенных Штатов имеется «параллельная сверхдержава» — мировое общественное мнение.

В 2002 г. президент Буш провозгласил, что Соединенные Штаты «не потерпят существования какой–либо конкурирующей мощи в мире. Америка нанесет предваряющие удары ради защиты интересов США. Именно поэтому американские войска вторглись в Ирак и захватили долину Тифа и Евфрата, чтобы продемонстрировать свою мощь и вои прерогативы»[614]. «Доктрина Монро» оказалась распространенной на весь мир.

В попытке обеспечить свою национальную безопасность администрация Буша подорвала общую, международную систему безопасности. Будущее стало значительно более грозовым. Предлагаемые «коалиции желающих» не могут равняться по стабильности четко очерченной всеобщей системе. Будущее определенно сулит маргинализацию Организации Объединенных Наций и организации Североатлантического союза. Частью нового, создаваемого Соединенными Штатами союза будут прежде всего Китай, Индия, Россия и Великобритания плюс более мелкие участники — Польша, Израиль, Турция.

Главной трудностью для Америки будет то, что она сознательно создает «короткий» список тех стран, которые Международный валютный фонд называет «недовыполняющими свои функции», а Вашингтон называет «странами–париями». Американцы приводят Иран, КНДР и добавляют несколько других стран. Мировой реальностью является то, что более трети всех стран Земли в реальности входят в этот список. Их необозримые проблемы и будут тем, обо что споткнется современный колосс.

Существенно отметить, что в 87 странах — нынешних членах ООН население составляет менее пяти миллионов человек; в 58?менее 2,5 млн, а в 35 странах — менее полумиллиона. Все эти страны, безусловно, нуждаются в помощи. Согласно исследованию, проведенному Мировым банком, конфликты, начинаемые после 1980 г., в три раза более продолжительные, чем до этой даты.

Важно для оценки будущего отметить то обстоятельство, что, согласно прогнозам, наиболее драматический экономический рост намечается на Среднем Востоке — Афганистан, Пакистан, Саудовская Аравия, Йемен — все страны исламские, имеющие серьезные элементы антиамериканизма и антизападничества. И демографический рост будет более мощным только в странах южнее Сахары, уже плотно вошедших в число «стран–изгоев».

Если США постараются найти военное решение проблем этих изгоев мирового сообщества, то они неизбежно в процессе надорвутся. Косово и Босния стоили Вашингтону примерно 15 млрд долл., а Ирак — 200 млрд. Но в мире много десятков Косово и Ираков. Второе (после стоимости) грозное предупреждение — это то, что строительство новых наций в Афганистане, Ираке и пр. оказалось более дорогостоящим, чем первоначальная военная победа.

Теперь у нас есть жесткие цифры, говорящие о щедрости американского конгресса к Пентагону и прижимистости в отношении трат на строительство т. н. «новых наций». За 2002 и 2003 годы Соединенные Штаты расходовали на военные операции один миллиард долларов в месяц и только 25 млн долл. на помощь в реконструкции сокрушенных американским оружием государств[615]. К тому же американским войскам категорически запрещено участвовать не в боях, а в миротворческих операциях.

Этим США подали незавидный пример. На протяжении 2003 г. большое число гуманитарных организаций закрыли свои афганские отделения. Президент Карзай был вынужден делегировать значительные прерогативы местным региональным военным вождям, превратившись при этом не более чем в губернатора Кабула. Первоначальная цель — крушение «Аль — Кайды» оказалась фактически забытой, ибо и Талибан, и «Аль — Кайда» продолжают действовать как в Афганистане, так и в Пакистане. Разрушение Афганистана идет не медленнее, чем весьма скромные попытки его восстановления. Почему? Да потому, что у Соединенных Штатов нет иной стратегии, кроме как разбить Талибан и армию Хусейна в открытом бою, пользуясь неимоверным превосходством военной машины США. Что же касается дальнейшего, то американские действия на этапе восстановления порушенной жизни становятся предельно осторожными и скромными.

Господствующее в США неоконсервативное видение борьбы с терроризмом диктует свои условия. Никаких новых «планов Маршалла» — это не вписывается в главенствующую схему. Вильсонизм прежних времен отринут, широкое — мировое видение событий, стремление сплотить мировое сообщество видится ныне правящей консервативной элитой как неоправданный идеализм. Пусть этим занимаются европейцы и Организация Объединенных Наций. Уже в конце 2002 г. в Афганистане европейских войск было не меньше, чем американских, а средства на частичное восстановление Афганистана стал предоставлять преимущественно Европейский союз. Подобным же образом именно европейцы и ООН, а не администрация Буша на протяжении пяти последних лет брали на себя восстановление цивилизованных норм жизни в Боснии, Восточном Тиморе, в Косове.

Только в Ираке, где США предприняли, по существу, одностороннюю операцию, они расходуют на восстановительные цели больше европейцев — 4 млрд долл. в месяц. Учитывая рост военного сопротивления, невозможно предсказать результат идущих здесь процессов. Но уже можно сказать, что у Вашингтона в начале XXI века нет стратегического видения. Вильсон, Рузвельт, Трумэн не повторились в среде ожесточенных неоконсерваторов Буша. Мир идет от кризиса к кризису, что называется, «без руля и ветрил». А американцы добиваются своего сугубо силовым способом, сознательно манкируя коалиционным строительством. В США сейчас раздаются голоса в пользу создания некоего «Международного фонда реконструкции», в который вошли бы наиболее богатые страны ОЭСР и те страны, которые готовы оказать помощь бедствующим странам планеты, но в правительственных кругах Вашингтона эти планы поддержки не получают.

Американский исследователь Маллаби обозначил дилемму так: «Американцы должны либо сформировать международный механизм, подобно тому как их предки создали ООН, Мировой банк, Международный валютный фонд после Второй мировой войны. Или они обязаны будут продираться сквозь препятствия вперед до тех пор, пока из их рядов не выделится когорта талантливых лидеров, способных ответить на этот вызов»[616].

Встает вопрос: как поведут себя Соединенные Штаты в следующей кризисной ситуации? Адекватный вопрос задала в схожей ситуации декан Школы международных проблем в первые же дни иракской войны: «Вместо того чтобы маргинализировать ООН и идти собственным путем с «коалицией приверженцев», американскому правительству следовало бы убедить Совет Безопасности дать определение угрозе международной безопасности, требующей применения силы. Тогда гуманная сторона ООН была бы так или иначе связана с международной безопасностью и был бы создан критерий применения санкций ООН и его Совета Безопасности.