Приватизация государства как цель ростовщиков

Как мы выше отметили, внутренняя экспансия ростовщического капитала привела к образованию альянса государства и монополий (государственно-монополистический капитализм - ГМК). Однако ГМК - это некое промежуточное, «транзитное» состояние общества. В последние два-три десятилетия в условиях всеобщей либерализации соотношение сил в альянсе все больше стало изменяться в пользу ростовщического капитала и ослабления государства. Начался вполне целенаправленный процесс демонтажа государства. Этот процесс можно назвать ползучей приватизацией государства, превращением его в одну большую частную корпорацию. Естественно, управлять этой корпорацией планируют мировые ростовщики.

На первом этапе приватизации государств возникнут «национальные» государства-корпорации (слово «национальные» мы берем в кавычки, поскольку ничего национального в этих новообразованиях не будет; это слово лишь напоминает о том, что государства-корпорации созданы на месте национальных государств).

Определенный опыт создания государств-корпораций и управления ими у ростовщиков уже имеется. Наиболее известный пример - Ост- Индская компания (ОИК), которая была учреждена в Англии в 1600 году и просуществовала до 1874 года. ОИК - уникальная властно-торговая структура со статусом акционерного общества закрытого типа. Изначально ОИК была задумана как чисто коммерческое предприятие. Однако постепенно она стала приобретать функции, которые традиционно выполняли государства. На протяжении длительного времени она фактически осуществляла управление громадными территориями Британской колониальной империи (в первую очередь Индией) с населением, превышающим численность населения всей Западной Европы. Управление велось жесточайшими силовыми методами, что порождало громадные человеческие жертвы и затормозило социально-экономическое развитие британских колоний. Фактически это был не британский колониализм, а колониализм Ост-Индской компании^[1379].

На втором этапе начнется процесс консолидации «национальных» государств-корпораций. Этот процесс особенно отчетливо сегодня виден в Европе, и называется он «европейской интеграцией». Европейский союз - это региональное государство-корпорация, созданное на базе ряда «национальных». Для управления государством-корпорацией под названием ЕС создаются соответствующие наднациональные институты, контролируемые мировыми ростовщиками. Самый важный из них - Европейский Центральный банк (ЕЦБ).

В Северной Америке также имеются планы создания регионального государства-корпорации. Уже достаточно давно три страны - США, Канада и Мексика - подписали Соглашение о свободной торговле (NAFTA). Но это лишь первый шаг. У мировых ростовщиков заготовлен план создания с участием трех выше упомянутых государств Североамериканского Союза (NAU) - некоего аналога Европейского союза. Если такое региональное государство-корпорация будет создано, то немедленно последует учреждение наднационального центрального банка Североамериканского союза, который будет эмитировать свою «корпоративную валюту». Известно даже, что в случае реализации этого плана валюта получит название «амеро» и заменит ныне существующий доллар США^[1380].

Имеются планы создания еще ряда региональных государств-корпораций. Финальным этапом консолидации государств-корпораций станет создание мирового государства-корпорации. В нашей и зарубежной литературе его обычно называют «мировым правительством». Но это будет правительство, не управляемое народами и им не подконтрольное, контролировать его станут мировые ростовщики^[1381]. В данном случае это не просто какие-то фантазии в духе антиутопий Оруэлла или Хаксли. Это то, о чем говорят сами мировые ростовщики, а они люди очень конкретные и практичные, слов на ветер не бросают. Действительно, в последнее время все чаще мы слышим шокирующие откровения от мировых финансовых олигархов. Впрочем, некоторые их заявления делались еще несколько десятилетий назад, но тогда на них не очень-то и обращали внимание.

Например, Джон Д. Рокфеллер еще в 1973 году выпустил книгу под названием «Вторая американская революция»^[1382], в которой в слегка закамуфлированной форме излагал план постепенной приватизации государства. В частности, он призывал «к продуманной, последовательной долгосрочной политике децентрализации и приватизации многих государственных функций... чтобы распространить власть по всему обществу». Миллиардер не очень внятно формулирует, кем же будет заполнен вакуум государственной власти. Но с высоты сегодняшнего дня не возникает сомнений, что государство должно быть замещено корпорациями, в первую очередь банками. Рокфеллер в своей книге говорит об «избыточности» государственного вмешательства, которая возникла еще в 1930-е годы, когда это диктовалось необходимостью борьбы с тогдашним кризисом. Особенно яростно Рокфеллер выступает против вмешательства государства в «естественные» процессы распределения богатства. Фактически он активно поддерживает идею ликвидации всех тех созданных государством барьеров и механизмов, которые в послевоенные годы тормозили социально-имущественную дифференциацию общества. Но ведь процесс такой дифференциации создает риски социальных взрывов, революций. Судя по всему, Рокфеллер сознательно выступает за создание условий для американской революции. У мировых ростовщиков уже есть опыт подготовки и проведения социально-политических революций в нужном для них направлении.

Яркий пример - так называемая «русская революция», у которой «торчат уши» мировых ростовщиков. Об этом подробно написал американский историк Энтони Саттон в книге «Уолл-стрит и большевистская революция»^[1383]. Кстати, Саттон упоминает в своей книге работу Рокфеллера «Вторая американская революция» и разоблачает подстрекательские планы миллиардера в отношении американского народа.

Для подготовки «второй американской революции» в США уже на протяжении нескольких десятилетий ведется целенаправленная обработка общественного сознания средствами массовой информации, университетами, школами, другими образовательными учреждениями - обработка с целью создать образ государства как виновника создания и обострения всевозможных экономических проблем.

Вот что об этом пишет А. Максон: «Планы будущей революции в США очевидно включают в себя многие уже апробированные технологии, и одна из них состоит в искусственном обострении экономических проблем, в нагнетании недовольства населения для последующего использования... на проведение выгодных финансовой олигархии реформ. Основной метод таких технологий - скрыть настоящие причины наступающей экономической катастрофы, назначить главным виновником государство и его органы власти и предложить свой вариант “решения проблем”, сводящийся к переформатированию государства в соответствии со своими интересами. Именно поэтому виновником неоплатного государственного долга становятся не банкиры, владельцы ФРС, когда-то приватизировавшие эмиссионный центр, а государство, несущее якобы слишком много расходов (выделено мной. - В. К.)»^[1384].

«Профессиональные экономисты» стараются изо всех сил для того, чтобы дискредитировать государство. Выполняя «социальный заказ» ростовщиков, они сочиняют и монотонно повторяют либеральные «мантры»: о «неэффективности государства», об «избыточности государства», «об искажениях, вносимых государством в рыночные механизмы», о «коррупции как органическом свойстве государства», «о несовместимости государства с идеалами демократии», о «недопустимости любых форм государственного протекционизма» и т.п.

В общем, в последние десятилетия наблюдается четко выраженная тенденция изменения соотношения сил и влияния государства и корпораций в пользу вторых. Достаточно популярным стало сравнение экономических потенциалов отдельных государств и отдельных корпораций с помощью таких показателей, как валовой внутренний продукт (государства) и объем продаж (корпорации). Так, многие корпорации сегодня имеют экономические потенциалы, превышающие потенциалы государств, относящихся к периферии мирового капитализма.

По данным Вашингтонского института политических исследований, в списке 100 крупнейших (по экономическому потенциалу) субъектов мировой экономики (государства + корпорации) корпораций в 2001 году было больше, чем государств. Например, объем продаж торговой корпорации «Wall-Mart» был равен 210 млрд долл., и ВВП Швеции - 210 млрд долл., объем продаж «Exxon/Mobil» - 192 млрд долл., а ВВП Финляндии - 189 млрд долл. Есть в этом списке также банки и финансовые организации - «Citigroup», «Allianz», «Deutsche Bank», «Credit Swiss», «BNP Paribas», «Bank of America», «Fannie Mae», «JP Morgan». Примечательно, что в этот список «100 крупнейших» не попала большая часть стран, относящихся к периферии мирового капитализма^[1385].

Для иллюстрации мощи ТНК можно также привести цифры, характеризующие их долю в различных макроэкономических показателях. На начало 2008 года доля ТНК в мировом ВВП превысила 57%. Кроме того, они контролируют более 60% международной торговли (в том числе почти всю торговлю сырьем), 90% прямых зарубежных инвестиций, 80% патентов и лицензий на открытия в области науки и разработки новой техники^[1386].

Конечно, процесс изменения соотношения сил между государством и корпорациями отражается не только в чисто статистических показателях. Имеются тысячи различных примеров и фактов, которые позволяют дополнить количественные показатели качественными оценками. Особого внимания заслуживает анализ тех «ползучих» изменений, которые касаются национальных законов и документов, относящихся к сфере международного права.

Приведем лишь один пример. В прошлом десятилетии в Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в обстановке секретности был разработан проект Многостороннего соглашения об инвестициях (МСИ). Документ был задуман как дополнение к соглашениям о Всемирной торговой организации (ВТО), об интеллектуальной собственности и телекоммуникациях. Как известно, соглашения о ВТО урезали суверенитет тех государств, которые их подписали. Особенно тех из них, которые относятся к периферии мирового капитализма. МСИ было призвано нанести окончательный удар по суверенитету государств в пользу корпораций. Проект документа каким-то образом попал в печать. Выяснилось, что МСИ было нацелено на защиту прав инвесторов, транснациональных корпораций, а на государство возлагались лишь одни обязанности по отношению к инвесторам. За инвесторами закреплялось право оспаривать любые решения правительств, которые, по мнению инвесторов, затрагивают их интересы. Иными словами, инвесторы получали такие полномочия, которые могли полностью парализовать функционирование государства, выполнение им экономических, социальных, политических функций. Корпорации вправе были требовать от государства компенсации убытков, вызванных любыми событиями, которые могли произойти на территории данной страны. Например, социальными беспорядками, забастовками или даже демонстрациями, кампаниями по бойкоту продукции корпорации и т.п. Т.е. МСИ фактически возлагало на государство обязанность всячески обслуживать интересы корпораций, в любых спорах и конфликтах всегда вставать на их, а не общественности, сторону. МСИ также предусматривало снятие всех ограничений и запретов на куплю-продажу земли, на участие иностранных инвесторов в капитале функционирующих на территории страны компаний, на ввоз в страну дешевой рабочей силы из-за рубежа и т.п. и т.д. В случае введения в силу МСИ государства почти наверняка были бы лишены возможности повышать и вводить новые налоги и сборы, поддерживать малый и средний бизнес, предоставлять в торгово-экономических отношениях режим наибольшего благоприятствования другим государствам и т.п.

Антиглобалисты, политические деятели ряда стран Запада выразили резкий протест против проекта данного документа, который создавал угрозу окончательной потери национального суверенитета не только странами периферии мирового капитализма, но и странами так называемого «золотого миллиарда». Продвижение документа было приостановлено. Однако в любой момент попытки навязать МСИ государствам мира могут быть возобновлены^[1387].

Процессы все большего подчинения национального государства интересам транснационального бизнеса сегодня столь очевидны, что этого не могут отрицать даже «профессиональные экономисты». Так, сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Ю. Шишков рисует вполне объективную картину взаимоотношений государства и ТНК в эпоху глобализации: «В 2007 г. насчитывалось уже 79 тыс ТНК, а число их филиалов, разбросанных по всем континентам, кроме Антарктики, приблизилось к 790 тыс. За последние 25 лет (с 1982 г.). их активы выросли в 34 раза, достигнув 68,7 трлн долл. Это создает принципиально новую геополитическую ситуацию. Дело в том, что отношения внутри ТНК между родительскими компаниями и их зарубежными филиалами строятся на основе частной собственности и при высокой доле первых в акционерном капитале вторых могут быть не менее «суверенными» и властными, чем отношения между государством и национальными компаниями на подконтрольной ему территории. Поэтому правительству принимающей страны приходится на равных вести переговоры с руководством иностранной ТНК о будущих условиях функционирования ее филиала. Если в сфере международной торговли условия доступа на национальные рынки согласовываются между суверенными государствами, пусть даже не равными по своему потенциалу, то в сфере международной миграции прямых инвестиций суверенному государству приходится договариваться с квазисувереном - ТНК»^[1388].

Автор данной статьи достаточно позитивно относится к процессу ослабления суверенитета государства в пользу ТНК. Например, он пишет: «Регулирующее начало в тандеме “рынок-государство” постепенно перетекает с национальных территорий в международное экономическое пространство. При этом “сила” национального государства естественно убывает, а “сила” коллективного регулятора возрастает. Хорошо это или плохо? Для отдельного государства в каких-то конкретных ситуациях это может быть неудобно и плохо, но для коллективно регулируемого пространства это в принципе желательно и полезно. В том числе и для входящих в это пространство стран, которые временно испытывают трудности из-за ограничений их прежней самостоятельности. Оно (государство. - В. К.) сохранится еще неопределенно долго, но уже не в роли всевластного вершителя судеб страны, а в качестве одного из звеньев все более усложняющегося механизма регулирования глобальных процессов. Похоже, что такой механизм все более обретает сетевой характер: правительства становятся как бы узловыми пунктами глобальной управленческой системы, включающей помимо государств международные и общественные организации, транснациональные корпорации, глобальные деловые элиты (вроде Давосского форума) и т.п.»^[1389].

Конечно, мы не можем согласиться с тем, что основной тенденцией является движение к механизму наднационального управления «сетевого характера». В планах мировых ростовщиков предусматривается создание механизма управления вертикального типа, а на верху этой вертикали власти должны находиться мировые ростовщики. Разного рода «международные и общественные организации» - временное явление. Если они и сохранятся, то как «бесплатное приложение» к структурам мировых ростовщиков. Управление «сетевого характера» может рассматриваться лишь как переходная форма от системы суверенных государств к мировому правительству.