13 декабря

Завершились последние в этом году гастроли, теперь можно целиком и полностью сосредоточиться на написании романа и, собственно, его закончить.

Очень я люблю работать над текстом дома. Особенно прекрасны дни сразу после Нового года, когда страна уходит в новогодний марафон. В это время практически никто не звонит, и я знаю, что друзья и приятели с переменным успехом распределяют и тратят здоровье на то, чтобы более-менее живыми добраться до старого Нового года, а потом вспомнить, что всё-таки есть работа, какие-то обязанности, заботы и вообще повседневная жизнь. Эти январские дни самые тихие и плодотворные. В такие дни мне нравится звонить утром приятелям и спрашивать, как они себя чувствуют…

Играл в Воронеже «Дредноуты» в Театре оперы и балета. В этот раз организаторам удалось сделать билеты не смертельно дорогими, и зал был полон, и настроение было у всех прекрасное. Очень я доволен тем, как прошёл спектакль, правда, не обошлось без курьёза: во время спектакля откуда-то сверху на сцену – а сцена там огромная – стали падать обрывки цветного серпантина, мишура и блёстки, причем падали они в самые неподходящие моменты. Я сначала даже не понял, почему люди в зале смеются. Я сообщаю что-то трагическое, а тут смех. А потом гляжу… ба-а-атюшки! сверху летит всякая блестящая красота. Пришлось сообщить, что я этого не задумывал. А ещё из суфлёрской будки, которая находилась во время спектакля у меня под ногами и совсем близко, весь спектакль смотрели две пары глаз. Довольно странное ощущение. К тому же люди там ещё и шебаршили и чего-то обсуждали. Я в какой-то момент даже заволновался и подумал: «Не дай бог начнут текст подсказывать!». Мало ли, вдруг в Воронеже очень ответственный суфлер, и он решил исполнить свой долг именно на моём спектакле. Но закончилось всё хорошо, только очень многие зрители говорили мне, что были уверены, что с серпантином я так задумал. А в театре сказали, что эти блёстки остались с прошлого Нового года. Они летом хотели их убрать, а осенью решили, что и смысла нет.

Вообще это частое явление в театрах. Можно увидеть на стенах календари пятилетней давности, открытки с Восьмым марта за девяносто третий год, причём видно, что открытку не берегли, просто положили, и она так и лежит. Во многих театрах время совершенно остановилось. Но не в хорошем, а в ужасном смысле. Мне тяжело пользоваться чужими гримёрными. Чаще всего мне предлагают гримерные каких-то известных, заслуженных или народных артистов. И на стенах этих гримёрных висят афиши, например такие: юбилейный вечер, посвященный пятидесятилетию такого-то. Рядом афиша: бенефис этого же артиста, посвященный его шестидесятилетию. А ниже плакат юбилейного спектакля в честь его же семидесятилетия. Вот тебе и судьба. Человек провёл в этой гримёрной всю жизнь. У него там свой порядок или наоборот, беспорядок. Я стараюсь в таких гримёрных ничего не трогать. Быстренько переоделся, сыграл спектакль и – как можно быстрее выбираюсь из этого, в общем-то, чужого мне пространства.

И ещё из личного опыта… Я объехал много городов и играл во многих театрах. Чем хуже театр, тем сильнее в нём пахнет кошками. Стопроцентная закономерность. Не знаю, почему так, но поверьте на слово.