3.5. Прослушка КГБ

В 1962 году КГБ с целью получения точных и убедительных доказательств шпионской деятельности полковника ГРУ Олега Владимировича Пеньковского, осуществило беспрецедентную контрразведывательную техническую операцию аудио– и видеоконтроля за шпионом.

По дну Москвы-реки к чердаку в доме напротив, на Гончарной набережной, был протянут кабель, управляющий кинокамерой в ящике для цветочной рассады, находившемся на балконе этажом выше квартиры Пеньковского.

ОТУ КГБ организовало 3 ключевых пункта фотонаблюдения, чтобы контролировать действия шпиона дома. Первая система размещалась этажом выше, точно над его квартирой, откуда велась прослушка. Через крошечное отверстие в потолке работающего за столом Пеньковского снимала специальная 35-миллиметровая фотокамера.

Вторая фотокамера была установлена на балконе, который был расположен над окном его квартиры. Камера была скрыта в основании балкона и через дистанционно открываемый люк снимала Пеньковского в моменты фотографирования секретных документов на подоконнике.

3-й пост фотонаблюдения был организован на другом берегу реки в жилом доме (наб. Максима Горького, 36/59) напротив дома Пеньковского. Оттуда специальные фотокамеры с мощными телеобъективами делали высококачественные снимки действий шпиона с фотоаппаратом «Минокс» и зафиксировали его за столом, когда он слушал и записывал радиошифровки.

Таким образом специальной телескопической кино-, фототехникой и приборами ночного видения шпион был зафиксирован во время фотографирования секретных документов, осуществления радиопередач, шифровки и дешифровки информации.

Также стало известно о его встречах с британским бизнесменом Гревиллом Винном в его номере в московской гостинице «Украина». Несмотря на то, что беседы проходили в ванной комнате при текущей воде из кранов и громко работающем радио, сотрудникам КГБ удалось записать часть разговоров.

Осенью 1962 года оперативники негласно проникли в квартиру Пеньковского и провели в ней обыск, обнаружили тайник с секретными материалами, готовыми к передаче на Запад, портативной съёмочно-копировальной техникой, шифроблокнотами и средствами конспиративной связи. Расследованием и задержанием Пеньковского руководил 1-й заместитель Председателя КГБ Пётр Ивашутин.

20 ноября 1967 года приказом КГБ № 00147 2-й отдел был выведен из состава ОТУ и преобразован в 12-й отдел КГБ, начальником которого был назначен Алексей Павлович Кривошеев и который до 1991 года отвечал за негласную прослушку помещений и телефонных линий. В региональных управлениях КГБ прослушкой занимались специалисты Оперативно-технического отдела (далее – ОТО).

В дальнейшем отделом руководили:

– Плеханов Юрий Сергеевич (октябрь 1970 – март 1983),

– Быстров Евгений Николаевич (март 1983 – ноябрь 1988),

– Калгин Евгений Иванович (ноябрь 1988 – август 1991).

В одной Москве насчитывалось 164 пункта прослушки, которые располагались: в районных отделах КГБ и центральном пункте прослушки в Варсонофьевском переулке, на городских телефонных станциях и в гостинницах для иностранцев. На каждом пункте для контролеров КГБ были оборудованы специальные, скрытые от посторонних глаз помещения.

Если взять всю страну в целом, то минимальное количество постов прослушки, или «черных комнатах», определяется количеством зарубежных посольств, консульств, торговых представительств, гостинниц для иностранцев и квартир, где проживали иностранцы и «антисоветчики».

Илмар Сусейс, бывший сотрудник ОТО КГБ Латвийской ССР в 1970–91 годах, рассказал, что отдел прослушивал и записывал разговоры иностранных дипломатов и людей, подозреваемых в шпионаже и в измене Родине. Для этого в Риге были оборудованы гостиницы «Рига», «Латвия», «Турист» и «Саулите».

Были созданы условия для проведения мероприятий «Татьяна» – так называлась прослушка номеров. Гостиницу «Ридзене» ОТО не трогало, поскольку это была гостиница ЦК компартии, и туда заселяли партийных деятелей и журналистов из Москвы.

Ведь действовал приказ КГБ СССР № 0050, который запрещал слушать секретарей КПСС (первых, вторых, третьих), тех, кто на выборных должностях был, депутатов Верховного совета СССР и ЛССР. Схема во всех гостиницах была примерно одинаковая.

Операторам, которые слушали запись в наушниках, отводилась отдельное помещение без окон – «черная комната». Туда от микрофонов из номеров были заведены экранированные провода, там стояли усилители и магнитофоны. Там все записывалось, шифровалось и отправлялось по телефонной линии в специальный технический центр КГБ, расположенный в Риге на ул. Пушкина, 14. А уже в центре информация расшифровывалась.

Гостиница «Турист» была «нашпигована» всей необходимой прослушивающей техникой в 1975 году. Всего номеров под прослушкой было 7. Та же ситуация была в гостиницах «Саулите» и «Рига». А вот когда строили «Латвию», к делу прослушки подошли более основательно. Когда высотное здание было уже практически построено, его на целый месяц отдали в распоряжение ОТО.

Работа была «залегендирована» и проводилась под прикрытием Штаба гражданской обороны. Как правило, когда сдавались такие крупные объекты, привлекались оперативно-технические специалисты со всего Союза. Илмар Сусейс и сам часто ездил в командировки в другие союзные республики, где в гостиницах устанавливал оборудование прослушки.

Но в этом случае, начальник ОТО решил (хотел выслужиться!), что мы справимся своими силами, хотя всего сотрудников ОТО было 15. А нужно было завести кабели в 50 номеров, расположенных на разных этажах – от 7-го до 23-го, и свести их все в «черную комнату», которая находилась на 4-м. А гостиница долго не может стоять пустой…

Илмар Сусейс показал пластиковую трубку, напоминающую обычную соломинку для коктейля, но только длиннее – 50 см, и пояснил, что это называлось звукопроводом. Чтобы прослушать какой-то номер, из соседнего делалось сверление по диагонали, при этом надо было попасть точно в угол.

Отверстие сверлилось снизу вверх, при этом нельзя было просверлить стену до конца. Надо было остановиться за несколько миллиметров до штукатурки в следующем номере и оставшееся расстояние проколоть булавкой. В сделанное отверстие вставлялся звукопровод, а в него заводился микрофон.

Проблема появлялась со временем, когда техника долго стоит, и в результате движения воздуха по отверстию место прокола на стене начинает слегка чернеть. Поэтому сотрудникам ОТО приходилось делать необходимую профилактику отверстия.

В 1969 году в секретном институте Томска прошли государственные испытания новейшей системы поиска техники прослушки. В результате КГБ получил уникальный аппарат Л-1 «Обертон», надолго ставший головной болью для подразделений внедрения систем подслушивания ЦРУ и ФБР.

Их «жучки» выявлялись с помощью «Обертона» настолько эффективно, что американцам приходилось постоянно менять свои схемотехнические решения в проектировании систем прослушки с защитой. По мнению западных специалистов, советские, а затем российские методики и аппаратура обнаружения техники прослушки долгое время оставались лидирующими.

Поистине триумфальной стала знаменитая серия советской поисковой аппаратуры «Орхидея». До сих пор она является основным рабочим инструментом разбросанных по странам Западной Европы бывших сотрудников спецслужб стран Организации Варшавского договора.

Как известно, видеотехника в СССР появилась гораздо позже, чем на Западе. Поэтому даже в начале 1980-х годов о маленьких видеокамерах размером с булавку приходилось только мечтать. Тем не менее, в арсенале сотрудников ОТО и на этот случай имелась специальная оперативная техника.

Настоящая видеосъемка появилось только в 1988 году. Поэтому приходилось просто наблюдать за ситуацией в режиме реального времени. Для этого в стену по диагонали закладывался уже не тонкий звукопровод, а толстую трубу.

Как и раньше, делалась маленькое отверстие в стене, и с помощью оптики осуществлялось наблюдение за соседним номером. Причем, если появлялась «мертвая зона», технику можно было легко перенастроить. Такое оперативное мероприятие называлось «Ольга».

В гостиницах ремонтные работы делались либо при сдаче объекта в эксплуатацию, либо при реконструкции, и спрятать где-нибудь в перекрытии такое устройство было несложно.

Однако шумовой эффект процесса сверления широкого отверстия в соседской квартире техникой тех годов мог скомпрометировать операцию. Поэтому такую оптику ставили только в крайних случаях при проведении оперативно-технических мероприятий по шпионажу.

Если при видеосъемке удавалось зафиксировать какой-нибудь компромат, попавшемуся «на крючок» клиенту показывали записанный материал и принуждали его к сотрудничеству. Нередко вопреки ожиданиям компрометирующие материалы не имели никакого воздействия на лицо, которое КГБ хотел завербовать.

Так случилось в конце 1950-х годов во время одного из визитов в СССР индонезийского президента Ахмеда Сукарно, известного своей любовью к постельным утехам. К президенту была подослана группа юных соблазнительниц, которые предварительно познакомились с ним под видом стюардесс «Аэрофлота».

Увлекшийся Сукарно пригласил девушек в отель и устроил там грандиозную оргию. Все было записано, и казалось бы, все шло как «по маслу». Но когда Сукарно продемонстрировали порнофильм с его участием, он неожиданно для всех воспринял это как подарок от советского правительства и попросил сделать еще несколько копий фильма. Таким образом, операция вербовки провалилась.

Более «жесткий» сценарий был подготовлен для посла Франции в СССР Мориса Дежана, апартаменты которого в посольстве прослушивались сотрудниками французского отдела 2-го ГУ КГБ. Также были завербованы шофер и горничная французского посла. По сценарию Дежана «очаровала» завербованная КГБ актриса Лариса Кронберг-Соболевская.

Во время одного из свиданий в оборудованную устройствами контроля квартиру ворвался ее «ревнивый муж» (сотрудник КГБ), который набросился на дипломата и начал грозить судом. Чтобы избежать скандала, Дежану пришлось обратиться за помощью к московским знакомым, которые её предоставили в обмен на сотрудничество с советской разведкой.

Известно, что в 1972 году ОТО КГБ Эстонской ССР установил систему прослушки в новом отеле «Виру» в Таллине – столице Эстонии, в котором останавливались международные бизнесмены. Микрофоны были встроены в 60 из 420 номеров, которые круглосуточно прослушивались на самом верхнем 23-м этаже.

Кроме стационарной системы прослушки специальных номеров существовали еще портативные микрофоны, встроенные в пепельницы и вазы, столовое серебро и тарелки с двойным дном. Для обслуживания всей этой системы был выделен целый этаж, где чекисты слушали и записывали каждое слово неблагонадежных граждан.

Точно неизвестно, сколько их там работало. Но с учетом размеров помещения можно предположить, что 3 или 4 человека, которые сменяли друг друга один раз в сутки и «корпели» по двое над бобинными магнитофонами.

Чтобы попасть на свой пост, им нужно было подняться по пожарной лестнице в конце одного из коридоров на верхнем этаже. Далее они запирались в «черной комнате» площадью в 10 квадратных метров.

Горничным отеля, которые, естественно, работали на КГБ, отводилась особая роль. Они должны были следить за указанными клиентами и записывать часы их прихода и ухода. Контролировать, чтобы микрофоны всегда были на месте. Информировать чекистов о появлении возможных посетителей и сообщать им об их возрасте, внешности и происхождении.

Сегодня на 23-м этаже таллинского отеля «Виру» находится исторический музей прослушки КГБ. Посетители смогут увидеть здесь много микрофонов самой разной формы, которые вставлялись предметы быта в номерах отеля. Воспроизведены рабочие места сотрудников КГБ. Стоят стеллажи с электронным оборудованием для слухового контроля посетителей отеля.

Были у чекистов и другие способы фиксировать нужные события. Например, сделать фото проблем не составляло. Техника была такого уровня, что с потолка можно было четко сфотографировать документы, лежащие на столе.

Иностранцы, когда их заселяли в гостиничные номера, прекрасно понимали, что за ними может вестись слежка и прослушка. Поэтому иногда передвигали мебель. Тем не менее, все места, куда можно было переставить стол с документами, были заранее «пристреляны».

Нередко иностранцы приезжали со специальными индикаторами электромагнитного поля – ходили по номеру, искали прослушивающие устройства. Но, как уверяют специалисты, аппаратура КГБ была очень прогрессивной, не отставала от западной и обнаружить ее таким образом было невозможно.

И хотя отыскать «жучки» не получалось, дипломаты, бывало, по трое суток ни с кем ничего не обсуждали, вспоминал Илмар Сусейс. Зато, когда садились в поезд, выпивали, и у них развязывались языки. Сотрудники ОТО не упускали шанса наверстать упущенное в дороге.

Так, однажды в Ригу приехал очень серьезный и известный западный журналист. Была информация, что он собирает тенденциозно негативную информацию об СССР. Чекистов интересовали его записи.

Но как их получить, чтобы он не догадался, что это дело рук КГБ? Ведь тогда бы скандал был обеспечен: западная пресса раструбила бы на весь мир о методах КГБ! Тогда была разработана целая комбинация мероприятий, которая началась с посадки журналиста на поезд до Ленинграда.

Чекисты привлекли проституток и «случайного» попутчика. Они все в поезде напились, переспали не с теми проститутками, поссорились, и «попутчик» иностранца обокрал. Чемодан он бросил в проходе, а записи забрал. Чистый криминал, никаких спецслужб, а главное, что ущерб-то в материальном выражении был незначительный. Операция закончилась успешно.

Работали сотрудники ОТО и в самолетах. Микрофоны монтировались в подголовниках кресел, а чекист сидел неподалеку с дипломатом, в котором все записывалось. А еще чекисты помогали МВД – монтировали прослушивающие устройства в тюремных камерах и комнатах свиданий с родственниками. Это очень помогало раскрывать преступления.

Одно дело – гостиницы, где сотрудники ОТО работали свободно, хоть и «под прикрытием». В любом случае или директор отеля, или его заместитель обязательно был в курсе происходящего, поэтому они «прикрывали» чекистов. А вот устанавливать прослушку в квартирах и частных домах было гораздо сложнее, ведь соседи и случайные свидетели могли появиться в самый неподходящий момент.

Квартира оборудовалась следующим образом. Во-первых, нужно было определить, откуда в нее внедрять микрофоны. Если сверху, то надо договориться с хозяином верхней квартиры. И не просто, а под легендой. Отошники, например, представлялись сотрудниками уголовного розыска, всеми подтверждающими документами они обеспечивались.

Хозяину рассказывалась легенда: «Нам надо в вашей квартире организовать посты наблюдения и связи. Ваша квартира нам нужна часа на четыре, и чтобы вас не было дома». Хозяин вынужден согласиться. А в квартире проживает 5 человек, и всех надо как-то вывести из нее.

Бабушку вдруг вызывают в собес, главу семьи начальник «загружает» на работе, сына-ученика директор «припахивает» в школе и т. д. При этом никто из «добровольных» помощников не знает, что они помогают КГБ. А на каждого члена семьи выделяется еще и по чекисту, который за ним приглядывает, чтобы он вдруг не вернулся домой.

Если перекрытия в доме были деревянные, все сверлилось быстро и почти бесшумно. При этом старые дома идеально подходили для прослушки – выходное отверстие 0,8 мм на 3-метровом потолке никогда не увидишь. А если перекрытия были железобетонные, все происходило долго и очень шумно.

Бывали случаи, что в квартиру надо было зайти негласно, когда не могли или нельзя было договариваться с соседями даже от имени сотрудников уголовного розыска. В этих случаях приходилось выводить под разными легендами жителей со всей лестничной клетки, а то и пары этажей.

Варианты вскрытия квартиры тоже были разными: или отмычкой, или ключом, полученным оперативными методами (например, были сделаны его слепки в бане). Иногда происходили и курьезные случаи.

Так, однажды пришлось осуществлять тайное проникновение в квартиру. Начальник заранее предупредил, чтобы не выпустили из квартиры кошку. Только чекисты зашли в нее, как появился злой начальник с кошкой в руках.

«Я же вам говорил, только кошку не выпустите!» И бросил ее в квартиру. Осмотрели чекисты квартиру и увидели, что в ней уже два кота… Пришлось проводить целое оперативное мероприятие, чтобы выяснить, какая кошка была хозяйской!

Был и другой случай. Как-то киевские коллеги оборудовали квартиру для прослушки, а Илмар Сусейс к ним в командировку приехал. Стены в доме были железобетонные, но тогда уже появилось замечательное изделие «Кант», которое под давлением абразивного порошка просверливало бетон.

Надо было дойти до оболочки. Отверстия даже не было видно – 0,01 мм получалось. И как только получался вакуум, аппарат сразу отключался. Но, тем не менее, чтобы ускорить работу, сотрудники ОТО решили дырку еще ломом проломить. А там бетон, видимо, был некачественный…

В результате они пробили и одну оболочку, и вторую, да еще лом выскочил из рук и упал в квартиру контролируемого объекта на полированный стол… И что вы думаете, чекисты тут же нашли точно такой же стол, успели его состарить, заменить, заделать все отверстия в потолке и стенах, убрать мусор и все это очень быстро.

Перед началом операции, чтобы избежать провала, как правило, составлялся очень скрупулезный план, всегда предусматривалось, что делать в случае прихода объекта, в случае появления посторонних людей. Если существовала хоть малейшая угроза расшифровки операции (что объект узнает про него), она не начиналась.

В 1988 году пришло распоряжение КГБ СССР об изъятии оперативной техники из рижских гостиниц. К тому моменту гостиница «Рига» была уже после реконструкции, и ее не успели оснастить новой записывающей техникой. А основная техника из «Туриста», «Саулите» и «Латвии» была вывезена, только провода в стенах остались.

Даже на самой верхушке советской власти осуществлялись мероприятия прослушки. Каждый глава СССР хотел знать о своих коллегах все, что могло бы его заинтересовать, особенно, любой компрометирующий их материал.

Поэтому Председатель КГБ, получивший такое задание «сверху», несмотря на свой же приказ № 0050, мог организовать прослушку в кабинете и квартире каждого члена Политбюро и ЦК КПСС. Поэтому прослушивающих устройств было достаточно и в Кремле, и в других партийных и государственных учреждениях.

Так, бывший Первый секретарь Московского городского комитета КПСС Виктор Васильевич Гришин по этому поводу говорил, что с помощью оперативной техники КГБ знал все, что говорилось на квартирах и дачах членов руководства партии и правительства. Органы госбезопасности фактически, по его мнению, по этой причине стали бесконтрольными.

Он вспоминал: «Думаю, что в КГБ велись досье на каждого из нас, членов, кандидатов в члены Политбюро ЦК, других руководящих работников в центре и на местах. Можно предположить, что с этим было связано одно высказывание Л. И. Брежнева: «…на каждого из вас у меня есть материалы». Мы, правда, не спросили, что за материалы и откуда они, но предполагали, что из КГБ».

Непосредственный свидетель слухового контроля так рассказал о «черных комнатах»: «То, что я видел своими глазами за длинную карьеру, – это черные ящики, которые прапорщики спецслужб устанавливали в зданиях АТС». Провода от них уходили в секретные комнаты, где и происходил перехват. «Я помню те магнитофоны восьмиканальные. Это был магнитофон с такими бобинами, который включался в начале разговора, и к нему подключались одновременно восемь-десять абонентов», – вспоминал он.

Это была женская работа – часами сидеть за столом со стойками с катушечными магнитофонами производства ФРГ «Uher Royal de Luxe», а затем с 8-канальными магнитофонами, переделанными из видеомагнитофонов. Женщины выглядели как обычные телефонистки, с наушниками наготове, сидя спина к спине в большой комнате, в которой даже был настоящий телефонный коммутатор.

В ней также находились 2 дежурных офицера-техника, а женщины за столами на самом деле были не операторами, а «контролерами» 12-го отдела. Как правило, им присваивали звание прапорщика или младшего лейтенанта, и не они, а только офицер за коммутатором, тоже женщина, решала, какой номер «ставить» на прослушку.

Работа контролера была сравнительно несложной – убедиться, что все катушки находятся в рабочем состоянии, и поставить новую ленту, когда старая подойдет к концу. Иногда им могли приказать осуществлять слуховой контроль, и тогда они надевали наушники и брали в руки рабочую тетрадь для записей.

К моменту распада СССР в Москве работало около 900 таких операторов, в Ленинграде еще 400. Каждая из них в обязательном порядке проходила курсы машинописи и стенографии. Их также учили запоминать около 50 голосов и мгновенно определять, кто звонит.

За эту работу они получали приличные для советских времен 300 рублей в месяц (для сравнения, инженер зарабатывал около 180 рублей) и вполне реальный шанс полностью потерять слух через 15 лет.

Телефонные линии посольств иностранных государств прослушивались отдельно. Это называлось «объектовый контроль»: по каждому более-менее крупному посольству работала отдельная команда, сидевшая, как правило, в одном из соседних зданий.

Кроме контролеров здесь всегда присутствовали оперативники – на случай, если кто-нибудь из списка подозрительных лиц решит позвонить в посольство и попросить о встрече, его можно было бы перехватить еще до того, как он подойдет ко входу.

Система советской прослушки была децентрализованной, т. е. за прослушку на местах отвечали местные руководители. Это было связано с использованием в СССР различных типов АТС, многие из которых создавались еще в 1940-х годах. В результате мероприятия прослушки проводились с учетом технических возможностей ОТО регионального управления КГБ.

Одновременно 12-й отдел мог прослушивать не более 300 разговоров, а ОТО на местах – не более 3-х. При круглосуточной работе пункт прослушки мог записывать 8–11 часов телефонных переговоров в сутки, причем на расшифровку одного записанного часа переговоров требовалось около 7 часов.

Разберем техническую сторону вопроса прослушки разговоров сначала по телефонным проводам, а затем в помещении через телефонный аппарат. Дело в том, что «перехват» с телефонной линии возможен только в случае непосредственного (гальванического) к ней подключения.

В этом случае спецслужба прокладывала соединительный кабель от своей комнаты прослушки до узла телефонной связи. Затем с помощью персонала этого узла гальванически подсоединялась к номерам «подозрительных» абонентов на промежуточных стойках подключения узла.

Тайные провода, подключенные к телефонной линии подозреваемого гражданина, пройдя все точки транзитной коммутации, попадали в «черную комнату» и подключались к магнитофону. После этого оператор приступает к круглосуточному дежурству в комнате до команды «отбой».

Помимо прослушки телефонных разговоров на внутренних линиях КГБ был обеспокоен разговорами советских граждан. В 1972 году по инициатвие КГБ Совет министров СССР принял правила, позволяющие лишать международной телефонной связи лиц, чья деятельность представляют угрозу общественной безопасности. Речь шла об антисоветчиках – диссидентах, особенно тех, кто имел еврейскую национальность.

В секретном докладе, который в 1975 году Ю.Андропов направил в ЦК КПСС, говорилось, что на протяжении 1973–74 годов международной телефонной связи таким образом было лишено более 100 граждан. Однако евреи-диссиденты искали пути для общения с иностранцами в обход АТС с помощью переговорных пунктов, писал Ю.Андропов.

Например, они жаловались международным «сионистским» организациям на отключение им связи, после чего правительства западных стран требовали связь им вернуть.

Международная телефонная связь для жителей СССР осуществлялась, в основном, в ручном режиме путем заказа через телефонистку, для чего на телефоне надо было набрать номер «07». Даже если заказ не представлял для государственной безопасности никакой угрозы, бригадир телефонисток обязана была его прослушать и доложить об этом куратору из регионального управления КГБ.

Среди советских диссидентов было широко известна история одного военного инженера еврейской национальности из Харькова. Вместе с семьей он задумал эмигрировать в Израиль и начал обсуждать этот вопрос с зарубежными организациями. Когда он получил второй телефонный звонок из-за рубежа, он был прерван, а связь – отключена.

Начальник харьковского телефонного узла объяснил инженеру, что тот ведет антисоветскую деятельность, и указал на пункт правил предоставления телефонных услуг, позволяющий отключать в таких случаях связь. «Диссидент» не внял предупреждениям и снова стал звонить зарубеж через переговорные пункты.

В итоге он был арестован и в 1981 году приговорен к 3-м годам заключения, а на суде в качестве свидетеля выступала сотрудница телефонного узла, прослушивавшая его переговоры.

19 августа 1991 года в СССР произошла попытка Государственного комитета по чрезвычайному положению (далее – ГКЧП) сместить с должности Президента СССР М.Горбачева. После провала «путча» была создана комиссия по расследованию деятельности ГКЧП, и ее документы были опубликованы в 1990-х годах.

В этих документах, кроме показаний операторов прослушки 12-го отдела, содержатся и показания его начальника Е.Калгина. Дело в том, что после начала «путча» КГБ стал активно прослушивать телефонные разговоры Президента СССР М.Горбачёва и руководства РСФСР.

Так, 15 августа один из руководителей ГКЧП председатель КГБ В.Крючков отозвал из отпуска начальника 12-го отдела Е.Калгина и поручил совместно с начальником Управления правительственной связи (далее – ПС) КГБ А.Бедой организовать прослушку телефонов следующих руководителей СССР и РСФСР, являвшихся абонентами ПС: Б.Ельцина, А.Руцкого, Р.Хасбулатова, И.Силаева, Г.Бурбулиса, В.Бакатина, А.Дзасохова, М.Полторанина и И.Лаптева.

Делалось это с целью выяснения их реакции на действия ГКЧП и предупреждения возможного противодействия реализации задуманного им плана, а также контроля за их местонахождением на случай принятия решения об их изоляции.

Помимо этого, он поручил организовать прослушку телефонов своих соратников: 1-го заместителя председателя Верховного Совета СССР А.Лукьянова и вице-президента СССР Г.Янаева, которым в заговоре отводилась особая роль, и его успех во многом зависел от стабильности их позиций.

В тот же день 1-й заместитель председателя КГБ Г.Агеев провёл инструктаж А.Беды и Е.Калгина. Действуя во исполнение полученного задания, А.Беда поручил непосредственную организацию прослушки начальнику 3-го отдела УПС Н.Роганову.

Е.Калгин поручил эту работу начальнику 6-го отделения 12-го отдела Л.Зуйковой, В результате на протяжении с 16 по 21 августа 1991 года велась прослушка телефонных переговоров указанных Крючковым лиц.

Полученную при этом информацию контролёры Т.Лапина, Л.Кузнецова, Е.Тимофеева, Е.Володченко докладывали Л.Зуйковой и Е.Калгину. Затем по указанию Калгина интересную для «ГКЧП» информацию оформляли письменно для передачи В.Крючкову, а в его отсутствие – его 1-му заместителю Г.Агееву.

21 августа 1991 года перед выездом на президентскую дачу в Крыму «Форос» В.Крючков, понимая провал заговора, отдал указание о прекращении прослушки и уничтожении всех материалов: рабочих и магнитофонных записей, что и было выполнено в тот же день.

Заместитель начальника ОТУ КГБ на протяжении 1986–91 годов Андрей Петрович Быков рассказал, что в 1991 году его главной проблемой было вывести используемое для прослушки техническое оборудование КГБ из «независимой» Прибалтики в Москву.

Советский Союз развалился, а оборудование, с помощью которого КГБ проводились оперативно-технические мероприятия, выпускалось двумя рижскими заводами «Коммутатор» и «Альфа». Несмотря на возникшие «трения» с руководством заводов, Быков выполнил поставленную задачу.