3.2. Репрессии 1936–38 годов

С июня 1936 года нарком путей сообщения СССР Лазарь Моисеевич Каганович вместе с новым наркомом внутренних дел Николаем Ивановичем Ежовым занялся расследованием обстоятельств деятельности прежнего наркома внутренних дел Генриха Григорьевича Ягоды и возможной несанкционированной прослушки на линиях правительственной высокочастотной (далее – ВЧ) связи.

В результате проведенного служебного расследования они обнаружили многочисленные нарушения, которые допускал Ягода. Он несанкционированно прослушивал разговоры многих членов советского правительства, в том числе и главы СССР И.Сталина.

Г.Ягоду арестовали в марте 1937 года, после чего он рассказал, что давал указание начальнику Оперативного отдела (далее – Оперод) Главного управления государственной безопасности (далее – ГУГБ) НКВД Карлу Викторовичу Паукеру прослушивать все телефонные разговоры И.Сталина, в том числе и по линиям правительственной ВЧ связи.

С этой целью он неоднократно посылал К.Паукера в Германию для приобретения специальной аппаратуры для дистанционной прослушки. Её обнаружили в его рабочем кабинете и на одной конспиративной квартире НКВД, которую использовал только Г.Ягода.

Для подтверждения этой информации приведем выдержку из такого документа, как «Протокол допроса № 5 Ягоды Генриха Григорьевича от 13 мая 1937 года» (ЦА ФСБ. Ф. Н-13614. Т. 2. Л. 117–145):

Вопрос. На допросе 26 апреля вы показали, что Волович наряду с другими заданиями, которые он выполнял в плане заговора, организовал для вас возможность прослушивания правительственных разговоров по телефонам «ВЧ». Когда, как и в каких целях вы прослушивали правительственные разговоры?

Ответ. Раньше чем ответить на этот конкретный вопрос, разрешите мне остановиться на общем состоянии, в котором я лично находился в продолжение многих лет моей заговорщической и предательской деятельности. Я всегда чувствовал к себе подозрительное отношение, недоверие, в особенности со стороны Сталина.

Я знал, что Ворошилов прямо ненавидит меня. Такое же отношение было со стороны Молотова и Кагановича. Особенно меня тревожил интерес к работе Наркомата внутренних дел со стороны Николая Ивановича Ежова, который начал проявляться еще во время чистки партии в 1933 году, переросший в конце 1934 года в контроль, настойчивое влезание им в дела НКВД, вопреки препятствиям, которые мы (участники заговора) чинили ему; все это не предвещало ничего хорошего.

Это я ясно понимал, отдавая себе во всем отчет, и все это еще больше усиливало тревогу за себя, за свою судьбу. Отсюда целый ряд мероприятий страховочного порядка, в том числе и мысль о необходимости подслушивания правительственных переговоров…

Вопрос. Вы показываете, что подслушивание правительственных разговоров являлось составной частью всей вашей системы мероприятий «страховочного порядка». Как оно было организовано?

Ответ. Аппарат для прослушивания был по моему распоряжению куплен в Германии в 1933 году и тогда же был установлен у меня в кабинете инженером Винецким, работником Оперода. Распоряжение о покупке этого аппарата я дал Паукеру и Воловичу.

Мысль о необходимости подслушивания правительственных разговоров возникла у меня в связи с разворотом моей заговорщической деятельности внутри НКВД. Меня, естественно, тревожила мысль, не прорвется ли где-нибудь нить заговора, не станет ли это известно в кругах правительства и ЦК. Особенно мне понадобилось подслушивание в дни после убийства Кирова, когда Ежов находился в Ленинграде.

Но так как дежурить у подслушивающего аппарата в ожидании разговоров между Ежовым и Сталиным у меня не было никакой физической возможности, я предложил Воловичу организовать подслушивание переговоров Ленинград – Москва на станции «ВЧ» в помещении Оперода.

Вопрос. Волович подслушивал разговоры между тов. Ежовым и тов. Сталиным?

Ответ. Да, прослушивал и регулярно мне докладывал.

Вопрос. А после событий, связанных с убийством тов. Кирова, продолжалось подслушивание?

Ответ. Только тогда, когда Сталин выезжал в отпуск. Я помню, в частности, что в сентябре 1936 года Волович подслушивал разговор между Сталиным, находившимся в Сочи, и Ежовым. Волович мне доложил об этом разговоре, сообщил, что Сталин вызывает Ежова к себе в Сочи…

Записано с моих слов верно, мною прочитано. Г.Ягода

Допросили:

Нач. отд. 4 отдела ГУГБ капитан государств. без. Коган

Опер. уполн. 4 отдела ГУГБ лейтенант государств. без. Лернер»

На допросах Г.Ягода объяснил, что он специально тормозил создание аппаратуры для защиты линий связи, поскольку не представлял, как их можно контролировать. Он считал, что ему и в первую очередь И.Сталину были нужны такие каналы получения информации, чтобы можно было контролировать всех.

Этой работой руководил К.Паукер, который отвечал за всю систему охраны правительства. Его заместитель Захарий Ильич Волович, занимавшийся ВЧ связью, через резервную станцию в здании НКВД на Лубянке имел возможность прослушивать все переговоры по внутренней «кремлёвской» связи и по «ВЧ».

«Кремлёвская» телефонная связь, а с 1935 года и ВЧ связь находились в составе 13-го отделения Оперода, которое также имело название Отделение правительственной связи (далее – ОПС). Его работники должны были обеспечивать защиту информации, проходившую по этим линиям связи, но попутно они сами передавали её З.Воловичу, который докладывал обо всём важном непосредственно Г.Ягоде.

По информации советского дипломата-перебежчика Г.Беседовского, в Спецотделе Г.Бокия создавалась и применялась оперативная техника (далее – ОТ) для прослушки разговоров, но не по телефонным линиям, как это делало ОПС в Опероде К.Паукера, а в помещениях служебных кабинетов, квартир и дач «ответственных» работников.

Отдел ОТ создавал многочисленные системы прослушки, с помощью которых собирали компрометирующий материал на всех, кто интересовал Г.Ягоду. Для этого в Германии закупали огромное количество прослушивающих систем. С начала 1920-х годов по 1937 год Отдел установил несколько сотен тысяч микрофонов в рабочих кабинетах руководителей разного ранга. «Жучки» устанавливали и в зданиях, где они проживали.

Известный «Дом правительства» в Москве, где жило много наркомов и их заместителей, был буквально весь «нашпигован» микрофонами. А в гостинице «Москва», в которой обычно размещались важные гости и делегаты съездов партий и конференций, было размещено целое подразделение спецотдела, осуществлявшее круглосуточную прослушку любого помещения этого огромного здания.

Прослушкой номеров в гостиницах, в том числе, в гостинице «Националь», занималось 1-е отделение Отдела ОТ. Порядок был установлен следующий. Номера, где проживали представляющие интерес постояльцы, прослушивались по специальным указаниям, поступающим от тех или иных оперативных подразделений НКВД.

Такое задание было получено, в частности, и на прослушку номера М. А. Шолохова во время его пребывания в Москве в июне 1938 года. Контролеры (стенографистки), не имеющие на данный рабочий день конкретного задания, должны были периодически, методом «свободной охоты», подключаться к различным гостиничным номерам и, если услышанный ими разговор оказался интересным, записывать его.

Постоянно осуществлялся скрытый аудиоконтроль всех посольств и консульств, в первую очередь Германии и Японии. Этим занималось 1-е отделение 3-го отдела (контрразведки) 1-го управления (госбезопасности) НКВД. Кроме того, чекисты установили подслушивающее устройство в кабинете немецкого военного атташе в Москве генерала Эрнста-Августа Кестринга.

За этот период было использовано более 20 тысяч километров проводов для подключения микрофонов. Благодаря Г.Ягоде система управления прослушкой стала фактически второй системой специальной связи в СССР.

Для её организации в нужных масштабах производственных мощностей СССР не хватало. Начались крупные закупки специальной техники за рубежом. Обычно они оформлялись в виде заявок от наркомата связи (далее – НКС). С 1924 года ответственным за закупки был З.Волович, который впоследствии стал заместителем начальника Иностранного отдела (далее – ИНО) НКВД. Он также входил в состав руководства НКС.

Конечно, для организации прослушки нужна была регистрирующая аппаратура – магнитофоны, которые в СССР не изготовлялись. Количество магнитофонов, заказываемое НКС у немецких фирм, сначала насчитывалась тысячами штук, а затем – десятками тысяч.

Г.Ягода создал, как он выразился во время допросов, систему пирамид прослушки, огромное «советское ухо», которое слышало любой, даже слабый, «шёпот» недовольных. А поскольку это «ухо» было, в основном, создано на базе немецкого оборудования, то возникло и подобное «немецкое ухо», которое, в свою очередь, внимательно прослушивало «советское».

Конечно, такой всеобъемлющий контроль требовал значительных человеческих ресурсов. НКВД мудро решил использовать сотрудников НКС как своих внештатных сотрудников. В статистических отчётах, опубликованных в то время, сообщалось о резком увеличении численности НКС. Пресса объясняла это беспокойством правительства о советских людях, которым необходима современная связь в любое время.

Грандиозное строительство «советского уха» не обошлось без чуткого руководства партии. Во время строительства московского метро Л.Каганович неусыпно контролировал создание подземных контрольных центров, которые могли функционировать при любых бомбардировках, поскольку под землёй находились основные кабели и распределительные устройства связи.

Когда после ареста Г.Ягоды И.Сталину показали помещение, где хранились записи телефонных разговоров сотен тысяч советских граждан, он был потрясён размахом этих работ. Г.Ягода был новатором применения самых последних достижений техники. Хотя у него было неоконченое среднее образование, он любил пощеголять своими техническими знаниями перед учёными.

По его требованию ИНО НКВД предоставлял ему необходимую для него техническую информацию о последних мировых новинках спецтехники, а часто и сами новинки, если удавалось где-то их добыть. В архивах Г.Ягоды можно было найти практически все сведения о многих советских людях, вплоть до слухов и интимных подробностей. На допросах он сказал: «Я знал всё в СССР, или почти всё. Я научил всех и вся подслушивать и видеть».

Точные данные об «империи прослушки» Г.Ягоды получить никто не смог: ни о технических особенностях построения этой системы, ни о том, у кого конкретно за рубежом покупали спецтехнику. В помощь для рассмотрения дела Г.Ягоды был привлечен Яков Исаакович Серебрянский, который был ближайшим помощником разведчика Сергея Михайловича Шпигельгласа, принимавшего участие в закупках спецтехники.

Кроме того, в дальнейшем выяснилось, что по поручению Н.Ежова, ставшего преемником Г.Ягоды на посту наркома внутренних дел, начальник 1-го отдела (охраны правительства) ГУГБ НКВД Израиль Яковлевич Дагин прослушивал телефонные разговоры членов Политбюро ЦК.

А в документах Н.Ежова при обыске его кабинета обнаружили материалы, которые могли скомпрометировать И.Сталина тем, что подтверждали факт его работы на царское «охранное» отделение, отвечавшее за государственную безопасность Империи. Поєтому вождь всеми доступными способами должен был спасти свою репутацию несмотря ни на какие жертвы и преданность его соратников!

В результате по его указанию большая часть материалов из архивов Г.Ягоды, а затем и Н.Ежова была уничтожена. Техническое обслуживание «советского уха» фактически прекратилось, поскольку много инженеров, которые занимались этим, были «репрессированы»: арестованы и расстреляны.

Так началась грандиозная «чистка»: уничтожали всех, кто знал хотя бы что-либо об этом проекте, а также о людях, которые отвечали за правительственную и засекреченную связь в СССР.

Ближайшие соратники И.Сталина Л.Каганович, К.Ворошилов, С.Будённый, напуганные такой своеобразной формой технического заговора, в резкой форме потребовали расследовать деятельность сотрудников всех организаций, которые занимались вопросами связи, её защиты и контроля.

16 февраля 1937 года был осуществлен первый арест – помощника начальника 6-го отделения 2-го отдела ГУГБ И.Винецкого. Выпускник одного из немецких престижных институтов, инженер, связист, технолог широкого профиля и знаток 3-х иностранных языков был объявлен «врагом народа» – шпионом, который находясь за рубежом, получал ценные подарки, покупал не ту техническую аппаратуру, даром тратил казенные деньги, неверно устанавливал технику, не защищал членов правительства от прослушки.

Вот как об этом написал 22 марта 1937 года Н.Ежов в своей докладной записке И.Сталину (АП РФ Ф.3, Оп.58. Д.250. л.116а-116б):

«НКВД № 56360. Направляю 4 протокола допроса арестованного работника Оперативного отдела ГУГБ инженера Винецкого Игоря Васильевича.

Винецкий работал в НКВД с 1928 года и ведал секретной телефонной техникой, в том числе и станцией высокой частоты «ВЧ».

В период 1928–1933 г.г. он неоднократно выезжал за границу с целью закупки телефонного оборудования, необходимого для секретной работы НКВД.

В 1929 году, находясь в Берлине, Винецкий был завербован немецкой военной разведкой, за заданиями которой выполнял разные поручения разведывательного характера.

Винецкий систематически подслушивал по «ВЧ» разговоры руководителей партии и правительства, передавая их содержание немецкой военной разведке через её агентов – представителей фирмы «Сименс» Шварца, Бергмана и Ерузалима-Вельтера.

Обращает на себя внимание свидетельства Винецкого о том, что по специальному заданию Ягоды, он купил за рубежом особый аппарат для подслушивания линий «ВЧ», который был установлен в кабинете Ягоды. Этот аппарат был снят за несколько дней до моего вступления в должность Наркома Внутренних Дел.

На неоднократные мои запросы Воловичу по этому поводу, он меня обманывал, уверяя, что у Ягоды был только обычный аппарат для подслушивания разговоров по общей городской телефонной сети.

Винецкий пользовался особым доверием и покровительством Воловича, которому систематически привозил дорогостоящие заграничные вещи, покупая их на свои деньги и на деньги, получаемые им от немецкой разведки за шпионские сведения.

Волович арестован.

Резолюция Сталина: Следователь не знает дело, он почти пассивен при допросе. Дело очень серьёзное, а следователь относится к делу, как к обычному».

 16 мая 1937 года был арестован начальник 9-го отдела (бывший Спецотдел при ВЧК-ГПУ) ГУГБ НКВД Г.Бокий. В этот день его вызывал к себе нарком внутренних дел Н.Ежов. После этого он домой уже не вернулся. Уже на первых двух допросах 17 и 18 мая он «покаялся» в своих «грехах». Сообщил об организованной в 1925 году вместе с учёным-мистиком А.Барченко масонское ложе «Единое трудовое братство». В результате все её члены были репрессированы.

Н.Ежов лично проверял биографии сотрудников Спецотдела. Оказалось, что многие из них были в прошлом дворянами и даже князьями, что ещё больше усилило гнев И.Сталина. В результате Спецотдел был практически «разгромлен»: около 70 % его сотрудников было арестовано и расстреляно.

На следующее утро после ареста Г.Бокия на своей московской квартире на Ленинградском шоссе был арестован его коллега и конкурент Александр Романович Формайстер, начальник 1-го отделения контрразведывательного отдела ОГПУ. Именно он был основателем большинства методов негласного получения информации. Однако это не помогло ему избежать «ежовых рукавиц».

В это неспокойное время были также незаконно репрессированы «германские шпионы и предатели»: начальник Оперода К.Паукер, его заместитель З.Волович и многие другие. После их разоблачения до июня 1937 года начальником Оперода был Н.Николаев-Журид, который тоже оказался «шпионом и заговорщиком».

После выделения Отдела ОТ в самостоятельный 2-й спецотдел НКВД начальником его Н.Ежов назначил С.Жуковского, оказавшегося «германским шпионом» с 1928 года. Позднее в июне 1938 года, несмотря на то, что троцкистское прошлое Жуковского было известно, Ежов выдвинул его заместителем наркома внутренних дел, а начальником 2-го спецотдела назначил М.Алехина, до этого работавшего заместителем Жуковского.

Коллективное заявление сотрудников УНКВД по Ленинградской области, поступившее 14 апреля 1937 года, сигнализировало о «преступной деятельности» Заковского, Шапиро, Алехина и других сотрудников органов безопасности. Тем не менее, Алехин был выдвинут Ежовым начальником Отдела ОТ НКВД.

Алехин работал до переезда в Москву начальником Оперода УНКВД по Ленинградской области. В марте 1937 года партийная организация УНКВД разоблачила Алехина как троцкиста и исключила из партии. Заковский помог Алехину восстановиться в партии, и направил его в Москву, где он был назначен начальником 2-го спецотдела.

Алехин был арестован в сентябре 1938 года. На следствии он после применения физических методов воздействия признался, что является немецким шпионом с 1929 года. Ему вменялось в вину то, что микрофонная служба была организована на базе американской техники производства компании «Western E. L. C.» и лаборатории Огайо. Телефонный контроль осуществлялся на базе ручного подключения и записи на систему «телеграфон».

Алехина «разоблачил» бывший начальник Оперативного, а затем Особого и Контрразведывательного отдела Н.Николаев-Журид, который показал: «У Алехина в Москве была самостоятельная линия связи с германской разведкой…

Мне известно, что Алехин информировал подробно немцев по всем вопросам оперативной техники и вел по их указаниям подрывную работу в этой области. Информировал немцев и обо всем, что знал, что узнавал по оперативной технике. Осведомленность немцев в результате всего этого в нашей оперативной технике была очень большой, если не полной…

Немцы не только знали все по оперативной технике, но и влияли на ее направление, строительство, снабжение и изобретательство. Выписка аппаратуры проводилась из Германии. В Германии получалась консультация по вопросам оперативной техники…»

Николаев показал, что не было почти ни одного дела, в котором бы прослушка дала результат по борьбе с иностранным шпионажем, поскольку большинство шпионов не говорят под микрофонами, зная о них. Небольшое количество техники не позволяло полностью обеспечить выполнение оперативных заданий. По линии ВЧ связи были возможны перехваты на промежуточных станциях.

В неудовлетворительном состоянии находилась и радиоконтрразведка. Радиосвязь отдела почти целиком была загружена радиосвязью Главного управления исправительно-трудовых лагерей и отстранена от оперативной работы контрразведки.

Радиоконтрольные станции существовали по старой дислокации и базировались на приемниках «КУБ-4» и пеленгаторах старых типов. Контроль корреспонденции и выемка совершалась на общественных началах. Прослушка была поставлена на немецкой давно устаревшей технике.

Применяемая при перлюстрации техника была примитивна, а система работы была организована предательски. Не было ни одного случая перехвата по почтовому каналу (ПК) серьезных документов. Иностранные разведки, посольства, иностранцы, зная о нашей системе ПК, почтовой связью почти не пользовались.

Результатов перехвата связей из-за границы (со шпионской агентурой) не было. Неудовлетворительно было со слов Николаева, и состояние Центральной лаборатории ОТ (далее – ЦЛОТ). Имеющиеся крупные специалисты (в том числе из арестованных) недостаточно использовались, велись работы, не связанные непосредственно с нуждами и потребностями оперативных отделов НКВД.

Хозяйственно-финансовая система, применяемая в лабораториях, была запутанна, так как часть лаборатории находилась на хозрасчете, а другая – на бюджете.

Вменялось в вину и то, что организационно отдел был построен неправильно. В нем были объединены вместе эксплуатационно-оперативная работа и научная экспериментально-исследовательская. Это отвлекало внимание руководства между двумя разными областями работ. Кроме того, отдел уделял много времени выполнению работ по заказам других ведомств, не связанным непосредственно с работой оперативных отделов НКВД.

Учитывая изложенное, был сделан вывод, что работа 2-го спецотдела нуждается не только в коренном улучшении, но и в решительной перестройке на новых началах. Была запланирована полная реорганизация отдела.

Всего за сентябрь-ноябрь 1938 года, кроме начальника отдела Алехина было арестовано 5 сотрудников отдела, в том числе начальники отделений В. В. Юшин, Барболин и другие. За это время было уволено 26 человек.

Репрессии сильно «подкосили» спецслужбы НКВД и Разведуправления, особенно их руководящий состав, что привело к «торможению» разработок перспективной специальной аппаратуры засекречивания, радиоперехвата и прослушки. Расстреляли практически всех начальников отделов Разведуправления и их заместителей.

В 1937 году советские спецслужбы были фактически уничтожены. Разработка новых видов ОТ прекратилась. На репрессированных сотрудников часто «списывались» организационно-технические недоработки, допущенные при строительстве и оборудовании объектов правительственной связи.

«Телефонная станция Политбюро привезена из Германии и смонтирована под руководством в дальнейшем разоблачённого «шпиона» Винецкого, – отмечалось в докладной записке начальника ГУГБ В.Меркулова на имя наркома внутренних дел Л.Берии от 5 февраля 1939 года, – Кремлёвская АТС также привезена из Германии, технически изношена. Телефонная связь ВЧ также вначале монтировалась из импортной аппаратуры под руководством того же Винецкого».

Сегодня по архивным данным известно, что были арестованы и расстреляны следующие специалисты НКВД и РУ РККА:

– Александровский (Юкельзон) Михаил Константинович – заместитель начальника РУ РККА – 8 июля и 15 ноября 1937 года;

– Алёхин Михаил Сергеевич – начальник Отдела оперативной техники НКВД – в сентябре 1938 года и феврале 1939 года;

– Андреев Сергей Иванович – начальник 8-го отдела (радиоразведки) НИИС РККА – 19 мая и 9 декабря 1937 года.

– Берзин Ян Карлович – начальник РУ РККА – 27 ноября 1937 года и 29 июля 1938 года;

– Бокий Глеб Иванович – начальник 9-го отдела ГУГБ (бывший Спецотдел при ВЧК-ГПУ) – 16 мая и 15 ноября 1937 года;

– Быков Иван Иванович – старший радиотехник НИИТС РУ РККА – 2 декабря 1937 года и 26 апреля 1938 года;

– Винецкий Игорь Васильевич – помощник начальника 6-го отделения 2-го отдела ГУГБ НКВД – 16 февраля и 14 августа 1937 года;

– Волович Захарий Ильич – заместитель начальника Оперативного отдела ГУГБ НКВД – 22 марта и 14 августа 1937 года;

– Гриненко-Иванов Алексей Николаевич – начальник Службы связи и наблюдения штаба ВМФ РККА – 28 декабря 1937 года и 17 января 1938 года;

– Гусев Александр Георгиевич – начальник 4-го отделения (перехвата и дешифровки) 9-го отдела ГУГБ НКВД СССР – 29 января и 22 апреля 1938 года;

– Гурвич-Горин Александр Иосифович – начальник НИИТС РУ РККА – 13 декабря 1937 года и 1 сентября 1938 года;

– Жуковский Семён Борисович – бывший начальник 12-го отдела (оперативной техники) ГУГБ НКВД – 23 октября 1938 года и 24 января 1940 года.

– Каган-Катунал Александр Вениаминович – сотрудник РУ РККА и 9-го отдела ГУГБ НКВД СССР – 3 ноября 1937 года и 22 августа 1938 года;

– Католичук Павел Иванович – начальник разведотдела штаба ТФ – 2 мая и 25 августа 1938 года;

– Лучинский Сергей Александрович – сотрудник дешифровального отдела и отдела радиоразведки РУ РККА – 23 ноября 1937 года и 27 апреля 1938 г.;

– Паукер Карл Викторович – начальник 1-го отдела (охраны правительства) ГУГБ НКВД – 19 апреля и 14 августа 1937 года;

– Файвуш Яков Аронович – начальник 6-го отдела (радиоразведки) РУ РККА – 16 декабря 1937 года и 27 апреля 1938 года;

– Формайстер Александр Романович – начальник 1-го отделения КРО ОГПУ – 16 мая и 25 августа 1937 года;

– Якимычев Александр Михайлович – начальник разведотдела РККФ – 30 апреля и 22 августа 1938 года.

Повезло следующим специалистам, которые были уволены со службы или арестованы, но не расстреляны, а позже освобождены:

– Звонарёв Борис Владимирович – заместитель начальника 7-го (дешифровального) отдела РУ РККА – 13 сентября 1938 года и реабилитирован 28 февраля 1941 года;

– Кожевников Михаил Алексеевич – исполняющий обязанности начальника НИИТС РУ РККА – в мае 1938 года уволен из РККА;

– Крупский Михаил Александрович – начальник отдела СНиС Военно-Морской Академии – 26 декабря 1937 года и освобожден в июле 1938 года;

– Маркович Андрей Михайлович – сотрудник РУ РККА, радист и радиоконструктор – летом 1938 года и освобожден весной 1939 года;

– Харкевич Павел Хрисанфович – начальник дешифровального отдела РУ РККА – снят с должности в феврале и уволен в запас РККА в ноябре 1939 года.

Кроме того, были арестованы, но не расстреляны некоторые ученые, которые продолжали заниматься научными разработками в области прослушки и радиоразведки, будучи заключенными в спецлабораториях – так называемых «шарашках». Одним из таких ярких примеров являлся Лев Сергеевич Термен, осужденный 15 августа 1939 года Особым совещанием при НКВД.

В 1943 году он разработал шпионский микрофон под названием «Златоуст» – прослушивающее устройство без элементов питания и электроники на основе ВЧ резонанса, проработавшее в кабинете американских послов незамеченным в течение 8 лет.

В 1946 году разработал систему прослушки «Буран», которая считывала с помощью отражённого инфракрасного луча вибрации стекла в окнах прослушиваемого помещения. В 1947 году был реабилитирован, но продолжил работу в закрытых конструкторских бюро в системе МВД СССР.

Новые кадры, которые пришли на смену репрессированных специалистов, имели очень слабую техническую подготовку и не могли разобраться во всех тонкостях созданной системы прослушки. Тем более, что специалисты, обслуживавшие эту систему, проходили техническую учёбу в немецких фирмах, и это было важнейшим основанием для обвинения их в шпионаже.