I

Итог русско-японской войны – крушение экстремального евразийства. Мы оказываемся практически заблокированы на Дальнем Востоке, на море и на суше, причем Япония, по соглашению 1906 г., выторговывает себе существенные льготы в русской зоне: последняя явным образом разрыхляется перед японским проникновением. Не самые лучшие отношения с Китаем, территория которого была только что превращена в очаг русско-японского побоища. Какие возможны варианты?

Г. В. Вернадский в одной из ранних работ очертил возможность смены интересов России еще восточнее – на север Тихого океана; оставалось лишь сетовать о том, что эта возможность была утеряна с продажей Аляски [Вернадский Г. 1914]. Стратеги типа Снесарева видели выход в том, чтобы вернуться к нажиму на индийском и иранском направлениях, отказавшись от азиатистского экстремизма [Снесарев 1906]. Сложность, однако, в том, что в это время реконструируется Европа, Англия Эдуарда VII вступает в блок с Францией: оформляется мощный западный центр, противостоящий Тройственному соглашению (прежде всего, Центральным державам). Очевидно, что Франция не собиралась поддерживать противостояние России, чья военная мощь после Портсмута внушала немалые сомнения, и новой союзницы – Англии.

Что оставалось? Соглашение императоров в Бьорке о союзе сегодня по праву рассматривается как попытка создания континентального блока против Англии, с расчетом Вильгельма II втянуть в блок и Францию, лишившуюся опоры на континенте. Реально, однако, это было бы расторжение русско-французского блока: финансовый кризис России, противостояние России и Англии на театре, где Германия не могла оказать никакой помощи, плюс неприкосновенность австрийских и турецких позиций на Балканах – просто мышеловка.

Протоевразийская фаза себя исчерпала, обернувшись жестким дискомфортом, а нарастающая поляризация Европы – уже явная, а не мнимая, как в 1870-х, – давала шанс изменить игру. Едва ли этот шанс на союз явился сразу. Сперва очевидные намеки Англии на готовность к большому Азиатскому урегулированию, что для ослабленной страны было очень кстати, плюс урегулирование с Японией, английской союзницей, повысило спрос на людей, склоняющихся к идее «самоограничения в Азии», к видению России как европейской державы, как одной из привходящих сил европейского расклада. Тем самым геостратегический цикл России получил новый старт. Мы снова возвращаемся к фазе, когда Россия выступит привходящей силой во внутренних играх Запада вокруг гегемонии и баланса на территории Европы и сопредельных пространствах, причем стимулом, оформляющим эту политику, становится, как и в XVIII в., стремление использовать роль России как одной из европейских сил для существенной реконструкции Балто-Черноморья, с прилегающими участками Ближнего Востока.