Дмитрий Александрович Пригов

Вкушая мясо птицы Зиз

В конце времен праведники будут приглашены на мессианский пир, на котором Господь будет угощать их телом Левиафана.

Вавилонский Талмуд

В 80-е годы, каждый раз бывая в гостях у поэта и художника Дмитрия Александровича Пригова, я внимательно рассматривал висящие на стенах рисунки. На этих многотрудных работах, исполненных шариковой ручкой на бумаге, были изображены фантастические звери. Звери представляли собой аллегории художников, поэтов, писателей и музыкантов… из близкого круга автора. Бестиарий с каждым разом разрастался, и хозяин дома пояснял: Рубинштейн, Тарасов, Чуйков, Гройс, Кабаков, Пивоваров, Попов, Брускин, Орлов, Летов…

* * *

На всех этих эзотерических рисунках изображается один и тот же набор символов. Легко прочитываемый мистический реквизит: всевидящее око, яйцо с вырезанным фрагментом скорлупы и светящейся точкой внутри, черный круг с той же светящейся точкой в центре, два треугольника – один направлен вверх, другой вниз, белые и черные круги, черные и белые квадраты, прочие сферы, кресты, растение, два бокала вина – один маленький, соразмерный персонажу, другой гигантский.

В рисунках скрыто имя персонажа. Кодировки нехитрые. В одном круге собраны согласные имени героя. В другом гласные. Хочется уточнить: огласовки.

* * *

Тяга к эзотеризму, изображению тайны была характерна для неофициального искусства 60-х годов. Но не для 70-х и не для художников круга Дмитрия Александровича. Пригов плыл против течения.

«Изображенная тайна» разочаровала бы, если бы…

…вышеописанные персонажи, собранные вместе не походили бы на праведников – участников эсхатологического пира в конце времен.

Пир этот (по Маймониду) будет являться торжеством разума над чувственностью.

Согласно каббале, три монстра: лукавая рыба Левиафан (порождение Самаэля и Лилит), его злейший враг, царь зверей, он же демон плотских желаний Бегемот и гигантская птица Зиз, закрывающая своими крыльями небосвод, – будут уготованы для великой трапезы.

* * *

Во все времена человек стремился, с одной стороны, гуманизировать зверя, с другой наоборот, перевоплотиться в него. Древние боги изображались полулюдьми-полуживотными. Представители примитивных религий надевают звериные маски в процессе ритуальных танцев. А европейцы – маски животных во время карнавалов и маскарадов. В современных магазинах продаются популярные шапочки со звериными ушками и мордочками.

Процесс «озверения» начинается с раннего детства. В детском саду, куда меня отводили родители в младенчестве, на личных шкафчиках для одежды были нарисованы всевозможные звери. Детям присваивали «кликухи». «Ванечка у нас петушок, а ты, Петенька, будешь зайчиком, ну а Гриша – лисичкой…»

В сказках, мифах и легендах звери и птицы говорят человеческими голосами, носят людскую одежду, а человек то и дело оборачивается зверьем: чудовищем, лягушкой, оленем…

В высокой литературе человек иной раз просыпается насекомым («Превращение» Франца Кафки).

Люди стремятся стать оборотнями. Они носят звериные фамилии: Волков, Медведев, Зайцев, Лосев, Кисин, Ежов, Львов, Бобров.

Или птичьи: Петухов, Курицын, Гусев, Орлов, Кулик, Воробьев, Лебедев, Снегирев.

Или рыбьи: Щукин, Сомов, Карпов, Карасев…

Встречаются Жуковы и Бабочкины.

Ну и, наконец, в ходу обобщающая фамилия-кличка: Зверев.

* * *

В XIII веке на еврейских средневековых миниатюрах люди иногда изображались с птичьими и звериными головами.

Почему?

Можно ли объяснить подобный феномен интерпретацией второй заповеди в духе запрета на изображение человека?

Или культурно-исторической памятью о древних богах с птичьими и звериными головами, которые окружали евреев в египетском плену?

Итальянский философ Джорджо Агамбен писал: «Наиболее светлая сфера отношений с божественным каким-то образом зависит от той наиболее темной сферы, отделяющей нас от животного».

В книге «Открытое: человек и животное» философ анализирует подобную миниатюру из еврейской Библии ХIII века, на которой принимающие участие в мессианской трапезе праведники изображены с головами животных. (Кстати, на соседней странице манускрипта в качестве провианта изображены чудовища: Левиафан, Бегемот и Зиз.)

Философ полагает, что миниатюрист, изображая праведников таким образом, имел в виду то, что «в последний момент отношения между животным и человеком примут новую форму и что сам человек примирится со своей животной природой».

* * *

Настал момент, и в нашем полку прибыло. Пригов расширил «свой круг», добавив к нему Уильяма Шекспира, Уолта Уитмена, Иеронима Босха, Василия Кандинского, Андрея Белого.

Но и на этом неугомонный ДАП не остановился и включил в бестиарий Чубайса и Жириновского.

Такому жесту есть лишь одно объяснение. Вышеупомянутые господа будут присутствовать на нашем пиру в качестве бегемотов и левиафанов.

На грядущем рандеву, назначенном нам незабвенным Дмитрием Александровичем, вкушая мясо птицы Зиз, надо бы не забыть спросить автора рисунков шариковой ручкой на бумаге, верна ли наша догадка.