Глава 8 Происшествие

Первым тишину нарушил Кевин.

«Поживее, Йоси, у нас много дел».

Мы вернулись на противоположный берег Ипурамы и принялись за работу. Кевин отвязал четыре бревна, которые мы приделали к плоту в Асриамасе. Затем с помощью панчо, как учил нас Карл, мы связали бревна, чтобы сделать плот поменьше.

«Это, – объяснил Кевин, – будет нашей спасательной шлюпкой. К ней мы прикрепим все снаряжение».

С помощью веревок и кожаных ремней, которые оставил нам Маркус, мы крепко привязали маленький плот к центру большого.

«Главный плот примет на себя все удары, и если с ним что-то случится, мы просто обрубим ремни и освободим нашу «спасательную шлюпку». Перепрыгнем на нее и уже на маленьком плоту выплывем к берегу». Мне казалось это разумным.

Кевин вывалил все из рюкзаков, чтобы переложить вещи. В тот, что был побольше, он убрал бо?льшую часть нашего снаряжения: котелок, приборы, листы пластика для палатки, свою запасную одежду и сандалии, огромную связку бананов и копченое мясо обезьяны. Небольшой рюкзак, который он называл «спасательным», он убрал в резиновый водонепроницаемый мешок. Туда же он сложил аптечку, карту Боливии, две зеленые москитные сетки, красное пончо Деде, фонарь, зажигалку и спички, камеру с дополнительным объективом и пленку. Наши документы и оставшиеся деньги он убрал в металлическую водонепроницаемую коробку. Я нехотя достал из кармана пакет с маленькой книжкой своего дяди. Кевин наблюдал за мной. Он молча положил кошелек в металлическую коробку. Наконец мы убрали рис и бобы в водонепроницаемые мешки. Кевин плотно завязал резиновый мешок, поставив на него рюкзак. К рюкзаку он прикрепил две большие консервные банки, чтобы удержать его на плаву, если вдруг он окажется за бортом. Всю конструкцию он убрал в полиэтиленовый пакет, наполнив ее бальзовыми щепками, чтобы она не утонула в воде. Все вещи мы крепко привязали к спасательной шлюпке и были готовы отправиться в путь.

Мы еще раз осмотрели место стоянки, чтобы убедиться, что ничего не забыли. Кевин выглядел задумчивым. Он пнул гору листьев, которая служила нам подстилкой, и затушил оставшиеся угли. Мы тщательно все проверили, чтобы ничего не упустить.

Когда я садился на плот, от волнения у меня скрутило живот. Кевин стоял в воде и, подтолкнув плот, запрыгнул ко мне.

«Все будет хорошо, – уверил он меня, – просто помни, что ты сам сказал: даже твоя бабуля справилась бы с этой задачей. И еще кое-что: будь всегда начеку и следуй моим указаниям».

«Есть, капитан», – ответил я.

Мне хотелось верить, что Кевин знает, о чем говорит, но тогда я сильно нервничал. Течение понесло плот, и Кевин скомандовал мне взять весло вместо шеста.

«Нам просто нужно, чтобы плот шел ровно, – сказал он, – пусть течение несет нас. Сегодня мы должны дойти до отмели, о которой говорил Карл».

Мы быстро подошли к первому сложному порогу. Я заметил острые камни, выступающие из-под пенящейся воды.

«Право руля, Йоси! Налечь на весла».

Мы налетели на камень, плот подкинуло, и бревна под нашими ногами задрожали. Нас снова понесло течением, и мы вот-вот готовы были налететь на еще один камень. Я даже не пытался грести, а изо всех сил ухватился за кожаные ремни. Кевин, сидевший на корме, сделал то же самое. На плоту, который кидало от камня к камню и кренило набок, мы летели вниз по бурлящему порогу.

«Держись, Йоси! Не отпускай ремень!» Я зажмурил глаза. Внезапно мы снова очутились в спокойных водах. Я оглянулся и посмотрел на порог, который мы преодолели.

«Ура, мы сделали это!» – радостно закричал я.

Кевин улыбнулся мне в ответ и поднял большой палец вверх в знак одобрения. Теперь мы оба осознали, насколько опасным было наше путешествие. Мы поняли, что практически не можем управлять плотом. Пока нас несло мощным течением, мы даже не в состоянии были просто вести плот ровно. Нет, моя бабуля не справилась бы с этим. Теперь, когда мы остались вдвоем без нытиков вроде Маркуса, я больше не видел необходимости в том, чтобы изображать из себя крутого парня.

Следующие два часа мы просто дрейфовали, убежденные в том, что достигнем своей цели. Пейзаж завораживал. Вечнозеленые горы возвышались над бурыми утесами, нависающими над берегом. То и дело мы проплывали под узким водопадом, низвергающимся с высоты. Иногда, прыгая с ветки на ветку, за нами бежала семья обезьян. Кевин хотел достать фотоаппарат, но решил, что это будет слишком опасно, и отказался от этой идеи.

Днем мы столкнулись с проблемой: прямо у береговой линии лежал острый валун и вода, которая билась о его поверхность, образовывала опасный водоворот. Течение несло нас прямо в центр омута. Мы два часа безуспешно пробовали выбраться. Наконец, не видя иного выхода, Кевин спрыгнул в воду, доплыл до берега и с помощью веревки, которая была привязана к носу плота, попытался вытащить нас из водоворота. Дважды он соскальзывал с камня и падал в воду, его сносило течением, но он быстро приходил в себя и не оставлял попыток вызволить нас из омута. На третий раз веревка вырвалась из его рук, он снова упал в воду, но теперь исчез под толщей воды. Я остался наедине с водоворотом и чувствовал, как он волнения у меня скрутило желудок. Что, если Кевин утонул? Что теперь со мной будет? Я вытянул шею, отчаянно пытаясь найти его в воде. Когда я увидел, как его соломенную шляпу уносит течением, я похолодел от ужаса.

Через пятнадцать минут Кевин вернулся, он сильно порезал колено, и из раны текла кровь.

«Подводное течение здесь просто невероятное, – сказал он, – я думал, я утону. Я захлебывался, но тут течение вытолкнуло меня на поверхность, и я доплыл до берега».

«Что с ногой?»

«Ой, а я даже и не заметил. Думаю, ударился о камень. Черт, я потерял шляпу».

Вместо того чтобы выбираться из водоворота, мы пришвартовали плот у берега. Ощутив твердую землю под ногами, я вздохнул с невероятным облегчением.

Затем мы решили попробовать другой способ: протащили плот вверх по реке, запрыгнули на него и, изо всех сил налегая на весла, попытались обойти водоворот и вернуться в середину реки. У нас получилось сделать это с третьего раза. Когда наши радостные крики стихли, Кевин глубокомысленно заметил: «Может, стоило остаться на том берегу. Там можно было бы разбить лагерь».

«Но у нас еще есть немного времени до наступления темноты, – сказал я, – в любом случае лучше бы нам успеть добраться до входа в ущелье и поставить лагерь на том берегу, который Карл обозначил на карте. Было бы здорово знать, что уже завтра мы пойдем пешком».

«Наверное, ты прав», – согласился Кевин.

Бурые холмы выступали за пределы береговой линии, и казалось, словно у реки вообще нет берегов.

«Должно быть, это и есть ущелье, – констатировал Кевин, – приготовься. С минуты на минуту мы должны увидеть остров. Когда это случится, греби левее изо всех сил. Если произойдет что-то серьезное, спрыгивай с плота и плыви к берегу. Похоже, скоро начнется каньон».

Мы смотрели во все глаза и были в полной боевой готовности. Течение становилось сильнее. Но где, черт возьми, остров?

У правого берега лежал большой валун, к которому нас несло. Слева от него река резко падала вниз, хотя издалека мы не могли понять, насколько сильным был этот перепад. Река словно обрывалась, ниспадая каскадом. Шум воды был оглушительным. Возможно, стоит взять правее и пройти между берегом и валуном…

«Право руля! Право руля! Быстрее! Налечь на весла!»

Я отчаянно греб изо всех сил. Я закрыл глаза и почувствовал удар невероятной силы – мы врезались в камень.

«Ты в порядке, Йоси?»

Как и я, Кевин барахтался в воде, ухватившись за веревки от плота. Волны хлестали с обеих сторон, но плот не двигался: он наскочил на валун, сел на мель и теперь торчал из-под воды под углом примерно в шестьдесят градусов. Под давлением воды нас прибило к камню и вытолкнуло на поверхность.

Мы залезли обратно на плот. Кевин сказал мне привязать весло, чтобы его не унесло течением. Я взглянул на водопад слева от нас: мощный каскад воды высотой в четыре метра. Боже, почему я не вернулся с Карлом и Маркусом?

Ноги у меня подкашивались. Если уж мы смогли взять правее, мы сможем преодолеть этот опасный участок. Мы попытались стащить плот с камня, но оказались бессильны против мощного течения. Мы испробовали все, что можно: толкали, тянули, гребли, пробовали высвободить плот с помощью шестов, но он не сдвинулся ни на йоту.

Кевин быстро оценил ситуацию.

«Маловероятно, что нас вынесет отсюда течением. До правого берега всего лишь шесть-семь метров, слева – водопад, а после него до берега, наверное, метров двадцать. Река узкая, а течение невероятно сильное. Понимаешь, к чему я клоню? Наверняка это и есть начало каньона. Мы, должно быть, прямо у самого острова. Если мы причалим к нему, то дальше пойдем пешком и с легкостью минуем каньон и доберемся до Куриплайи».

Кевин на мгновение замолчал и осмотрелся по сторонам, а затем принял решение.

«У нас нет выбора. Я нырну в воду и попробую доплыть до правого берега. Когда я окажусь там, ты кинешь мне мачете. Я зайду в джунгли и добуду лиану, кину ее тебе, ты привяжешь к ней рюкзаки и передашь их мне. Затем ты обмотаешь лиану вокруг себя, и я вытяну тебя на берег».

«Не делай этого, Кевин, это может быть очень опасно. Погоди немного», – попросил я его, но Кевин не задумываясь снял носки и ботинки.

«Я сделаю это, Йоси», – крикнул он и прыгнул в реку. Течение невероятной силы тут же подхватило его. На секунду он исчез под водой, а затем вынырнул на поверхность. Его прибило к камню, расположенному в двадцати метрах вниз по реке, он ухватился за валун и оттуда доплыл до берега.

Я уже было вздохнул с облегчением, как вдруг у меня перехватило дыхание. Я почувствовал, как плот подо мной шатается, падая с камня.

«Кевин! Кевин! Плот движется!»

Он медленно соскальзывал с валуна. Кевин метнулся ко мне: «Кидай мне ботинки, быстрее!»

Я на автомате сделал то, что он сказал, и со всей силой кинул ему ботинки. Они приземлились на каменистый берег. Плот практически соскочил с камня. Еще чуть-чуть, и его понесет к водовороту. Меня всего трясло. Я в ужасе смотрел на Кевина и молился. Он уже натягивал ботинки.

«Мачете! Брось мне мачете!» – закричал он.

Огромный нож просвистел в воздухе и рухнул на землю. Плот начал двигаться.

«Не бросай меня, Кевин!» – закричал я.

«Держись как только можешь, Йоси! Во что бы то ни стало не отпускай ремни! Не отпускай их! Тебя несет к водопаду, но ты справишься! Держись!»

«Кевин, не бросай меня!»

«Я догоню тебя, только держись! Держись!»

Плот соскользнул с камня и накренился, оказавшись в вертикальном положении. Его несло к водопаду. Я чувствовал, как подо мной бурлит река, и изо всех сил держался за кожаные ремни. Меня подбросило в воздух, шум бушующей воды поглотил мои крики, и я чувствовал себя беспомощным, словно опавший лист. На мгновение меня охватил страх, а потом все оборвалось, и я упал. Плот ушел под воду, затягивая меня с собой. Меня поглотила тьма. Легкие мои готовы были взорваться – мне не хватало воздуха.

«Только не отцепляйся от плота!» – сказал я себе, пока подводное течение тянуло плот на дно. Давление на легкие становилось невыносимым.

Господи, помоги мне.

Я думал, это конец. Но затем я открыл глаза и понял, что я нахожусь над поверхностью воды вместе с плотом. Я осмотрелся и в ста метрах от себя увидел Кевина. Он бежал ко мне. Это было настоящим облегчением.

«Я буду ждать тебя там, где причалю», – крикнул я ему, помахав рукой.

Кевин не слышал меня, но помахал мне в ответ, не сбавляя скорости. Внезапно я понял, где нахожусь: я очутился в каньоне, и меня быстро несло к ущелью Сан-Педро.

Плот бросало от стены к стене, он бился о камни, кренился, подскакивал на порогах, его накрывал бурлящий поток. Я отчаянно вцепился в него, закрыл глаза и молился Богу. Затем плот снова ушел под воду, утягивая меня за собой. Я ударился о камни с такой силой, что дважды взлетал на воздух и приземлялся в воду. Течения, перед которыми я был бессилен, засасывали меня вглубь. Еще один камень – и меня размозжит на части. Я задыхался. Когда я вновь оказался на поверхности, я увидел рядом с собой связанные бревна. Я попытался ухватиться за них и выкарабкаться.

Ужасающий танец смерти никак не прекращался. Течение было невероятно быстрым. Плот несся со скоростью молнии. Еще один изгиб, а за ним вдалеке прямо посередине реки – скала, практически полностью заслоняющая проход. Вода билась о скалу с оглушительным шумом. По сторонам разлеталась белая пена, а у подножия жуткого утеса крутился водоворот, украшенный белым гребешком, и я знал, что не смогу пройти мимо него.

Я лег на плот лицом к корме. Я не хотел видеть приближения смерти. Я зажмурил глаза и что есть мочи схватился на ремни. Удар. Я не чувствовал ничего. Я летел сквозь воздух и приземлился на воду. Глаза я так и не открыл. Меня засасывал черный омут, который казался бесконечностью. Я чувствовал, как вода давит на уши, нос и глазницы. Грудь готова была разорваться. А затем словно невидимая рука выдернула меня из воды и вытащила на поверхность. Я поднял голову, жадно глотая воздух, очень много воздуха, и через секунду меня снова затянуло под толщу воды. Я обернулся и увидел, как скала медленно отдаляется, исчезая из виду. Я проплыл мимо нее. Но как? Я не чувствовал боли и даже не был ранен. Произошло настоящее чудо.

Впереди недалеко от себя я увидел плот. Веревки ослабли, и конструкция частично развалилась. Я забрался на то, что осталось от плота. Кожаные ремни порвались, и мне не за что было держаться. Я знал, что мне нужно добраться до «спасательной шлюпки», без нее я не смог бы выжить.

Я прыгнул в воду и в два гребка доплыл до плота. Меня снова бросало на каменные стены каньона, только теперь у меня не было большого и прочного плота, который мог бы защитить меня от ударов – спасательный плот был маленьким и узким. С каждым ударом его наполовину выбрасывало из воды. Я вновь ударился о камень, повредив колено. Но самое плохое случилось потом: заветный спасательный плот вырвался и ушел под воду. Я схватил его, чтобы он не уплыл, но испугался, что он потопит меня. Я привязал брючный ремень к одному из бревен, надеясь, что он выдержит. Но я ошибся. Еще один удар, еще один порог, и рюкзак с самым ценным снаряжением уплывал от меня, а я не мог до него дотянуться, провожая его взглядом.

«Я не должен упускать его из виду, – сказал я себе, – что бы ни случилось».

Я был твердо уверен, что миновал ущелье, но все еще находился в каньоне. Крутые каменные стены возвышались по обеим сторонам, но река становилась шире, а течение спокойнее, и я мог бы доплыть до берега, но не хотел бросать рюкзак. Пока я видел, как он плывет за моей спиной вместе с большим плотом, я не двигался к отмели.

Река изогнулась, и я ждал, что ко мне приплывет мой рюкзак, но тщетно. Должно быть, он зацепился за что-то. Плота тоже не было. Поскольку спасательный плот причалил к правому берегу, я выбрался на мелководье, оставив рюкзак и плот.

Я добрался до берега и, о чудо, почувствовал песок под ногами. Я даже мог стоять на нем. Я выбрался из реки, не веря своим глазам. Меня вынесло на каменистый берег. Земля. Я выжил!

Мне понадобилось несколько минут, чтобы восстановить дыхание. Затем я стал размышлять над текущей ситуацией. Я потерял спасательный рюкзак, по крайней мере его нигде не было видно, но, может, его прибьет к берегу. Сможет ли течение высвободить его?

А что с Кевином? Разумеется, он найдет меня. Я же видел, как он бежал в моем направлении. Он точно отыщет меня сегодня или в самом крайнем случае – завтра. Да, все будет хорошо. Я был уверен в этом. Он найдет меня, и мы вместе отправимся к Куриплайе. Далеко ли мы находились друг от друга? Я не знал. Сколько времени я пробыл в реке? Я тоже не знал. Может, минут двадцать. Но одна мысль об этом заставила меня содрогнуться.

Пошел дождь. Постепенно ливень усиливался. Смысла ждать больше не было. Нужно было идти в джунгли и найти укрытие на ночь. Я вскарабкался на каменную стену. Когда я забрался на пять метров, я взглянул вниз, и меня охватила радость: я заметил большой плот. Он зацепился за камни у отмели. Плот качался на воде в трехстах метрах от меня вверх по течению. Теперь я не только видел его, но и слышал звуки удара о валуны. Вот так удача! Я подумал, что и рюкзак, возможно, тоже застрял между камнями.

Я побежал к берегу, но из-за изгиба реки ничего не смог увидеть. Казалось, что кроме того места, где находился я, вокруг вообще не было суши. Подобраться ближе к плоту не получалось. Я зашел в воду и побрел вдоль берега, борясь с течением. Я продвинулся на несколько метров, а затем поскользнулся и упал, словно из-под ног у меня выдернули опору. Я ужасно перепугался и снова выбрался на берег.

И что теперь делать? Я чувствовал, как меня охватили ярость и отчаяние. Мне во что бы то ни стало нужно было достать рюкзак. Может, я смог бы добраться до него и по суше, но у меня ушел бы не один час, чтобы одолеть каменные стены. Я едва сдерживал слезы.

Не плачь. Будь сильным. Не сдавайся. Надо действовать. Делай то, что должен. Я знал, что до плота сегодня мне не добраться. Уже смеркалось, а дождь не прекращался. Мне нужно было найти какое-то укрытие. Я снова начал штурмовать каменные утесы, повторяя словно мантру: «Надо действовать, надо действовать». Я видел, как плот зацепился за камни и бьется о валуны.

Пожалуйста, останься там до завтра. Пожалуйста, держись.

Смастерить укрытие было не так уж просто. Я выкорчевал несколько маленьких кустов, отломал ветки, содрал листья и отнес все к небольшой нише в каменном склоне. Я укрыл пол листьями, а вход загородил ветками.

Я умирал от голода – я не ел ничего с самого утра. Ниже по склону я заметил пальму. Я мог бы полакомиться пальмовой сердцевиной, как учил Карл. Дерево было небольшим, но корни уходили глубоко в каменистую почву. Я сделал небольшой подкоп руками, и в конце концов мне удалось выкорчевать его. Сердцевина находилась в самом верху. Я взял большой камень и принялся ломать ствол до тех пор, пока не увидел мягкую белую сердцевину. Наесться этим было сложно, но я не оставил ни кусочка.

Внезапно я услышал крик.

«Это, должно быть, Кевин», – подумал я и заорал что есть мочи: «Кевин! Кевин! Кевин!», но ответа не последовало.

Наверное, у меня просто разыгралось воображение. Но нет, до меня действительно доносились какие-то звуки. Обезьяны. Меня затрясло от ужаса. Карл говорил, что рядом с обезьянами всегда водятся ягуары.

Господи, хоть бы Кевин нашел меня.

На мне была синяя футболка, которую мне отдал Маркус, коричневая фланелевая рубашка, белье из грубой ткани, джинсы, носки, ботинки и широкая бандана, которую я повязал вокруг шеи. Я забрался в свое небольшое укрытие в скале. Камни врезались мне в спину, но самым ужасным было даже не это, а пронзающий холод. Я насквозь промок, но не было ни костра, у которого можно было бы погреться, ни теплых вещей, которыми можно было бы укрыться. Я снял с шеи бандану и обмотал ею лицо, чтобы тепло моего дыхания создавало хотя бы некую иллюзию комфорта. Мне в голову лезли страшные мысли: что, если на меня нападут дикие животные или змеи? Что, если я не найду рюкзак? Что, если Кевин не сможет добраться до меня? Меня либо сожрут дикие звери, либо я умру от голода. Меня охватило отчаяние, я был совершенно один. Я выбрался из пещеры.

«Кевин! Кевин! Кевин!»

«Оаа, оаа», – не замолкали проклятые обезьяны.

Я снова забрался в пещеру. Я с трудом сдерживал слезы.

«Не плакать. Держаться. Надо действовать», – уговаривал я себя. Практически стемнело. Я снова обмотал банданой лицо. Я не мог заснуть, потому что не мог выкинуть из головы страшные мысли. Почему я не послушал Карла? Почему так жестоко обошелся с Маркусом?

Теперь я наказан.

Я сказал себе, что утром я найду Кевина и вместе мы выберемся из этой ситуации. Когда я чувствовал, что теряю последнюю надежду, я повторял словно мантру: «Надо действовать, надо действовать». Не знаю, откуда я взял эту фразу, возможно, из книги Карлоса Кастанеды. Я повторял ее как заведенный: решительный человек делает то, что должен, он не боится ничего и ни о чем не беспокоится. Но когда снаружи зашуршали ветки, я понял, что мой девиз не слишком-то уж воодушевляющий. Я затаил дыхание и ждал, когда же звук стихнет.

Утром я чувствовал себя лучше. Я раздвинул ветки и выбрался наружу. Я еще несколько раз позвал Кевина, но затем решил действовать. Для начала я оценил сложившуюся ситуацию. Во-первых, я был точно уверен, что миновал каньон. Я очень хорошо помню, как описывал его Карл: водопады, быстрое течение и огромная скала прямо посередине реки. Да, я точно выбрался из «недоброго ущелья», а значит, Куриплайя совсем недалеко – на правом берегу, именно там, где я и находился. У меня был шанс добраться туда. В Куриплайе есть хижины и снаряжение. Кроме того, по словам Карла, там должна быть банановая роща. А от Куриплайи четыре дня пути до поселения Сан-Хосе де Учупиамонас. Наверняка в джунглях есть даже тропа, ведущая туда. Я попытался мыслить позитивно, у меня все получится. День пути до Куриплайи, а оттуда недалеко и до Сан-Хосе. Возможно, встречусь с кем-то в Куриплайе.

Я осмотрелся в поисках завтрака, но ничего так и не нашел. Я решил найти рюкзак. Я готов был потратить целый день, если у меня был хоть малейший шанс отыскать его. В рюкзаке была еда, а также спички, карта и фонарик. Если я смогу достать его, я спасен.

Задача была не из легких. Я пошел вверх по реке. Дорога вела меня через острые скалы и скользкие камни. Я шел порядка двух часов, то забираясь выше, чтобы продолжать путь, то спускаясь, чтобы посмотреть, можно ли подойти к берегу. Каменные отвесы были очень крутыми и скользкими. Несколько раз у меня соскальзывала нога, но, к счастью, мне удавалось ухватиться за деревья и кусты. Наконец с утеса, который возвышался над рекой на 15 метров, в воде я заметил плот, который все еще бился о камни. Я надеялся, что рюкзак находится неподалеку.

Отсюда берег казался тонкой полоской, но у меня не было выбора, и я рискнул спуститься, хватаясь за острые выступы. Я вымерял каждый шаг, ища ногой опору, все тело покрылось холодным потом. Я молился, чтобы не соскользнуть и не упасть. Если я сломаю ногу или руку, у меня не будет ни единого шанса выжить. Последний раз, когда я лазил по горам, я сорвался и уцелел только благодаря чуду: в моем кармане лежала книга дяди Ниссима. А сейчас она в рюкзаке. Не стоило выкладывать ее.

Дождь не прекращался со вчерашнего дня. Камни были мокрыми и скользкими, но я продолжал свой спуск. Штаны зацепились за острый край камня и порвались. Колени мои были изодраны, а пальцы сбиты в кровь. Напряжение в ногах было невероятным. Они намокли, снова покрылись сыпью и жутко болели. Когда я находился на высоте трех метров над землей, я развернулся спиной, сел и скатился по поверхности камня. Я поцарапал спину, но оказался на берегу реки. Я начал поиски, перепрыгивая с камня на камень до тех пор, пока не добрался до плота.

В это сложно поверить, но плот был целым: все семь бревен были сцеплены в единую конструкцию. Да, дон Хорхе знает свое дело. Почему мы не послушали его жену и просто не остались в деревне?

Перед тем как приступить к поиску рюкзака, я надежно закрепил плот, чтобы, если нам доведется встретиться с Кевином, мы смогли бы им воспользоваться. Я обыскал камни и расщелины и вот в десяти метрах от меня, в углублении небольшого камня я увидел свой ненаглядный рюкзак. Он вымок насквозь, но не потонул.

Боже, спасибо!

Я не мог описать словами свою радость. Я лег на камень, вытащил рюкзак из воды и поспешил открыть его. Я спасен! Содержимое рюкзака лишь слегка намокло – резиновая сумка защитила его от воды. Я обнаружил все необходимое: рис и бобы, фонарик и спички, зажигалку, карту, москитную сетку, красное пончо, таблетки и, что самое главное, карманную книжку своего дяди Ниссима. Теперь я не умру.

Я открыл аптечку в надежде найти вазелиновое масло для ног, но там его не было. Я увидел баночку с медикаментами, некоторые из которых были не подписаны, и небольшую коробочку с надписью «амфетамины». Таблетки пришлись очень кстати, к тому же я обнаружил антидот от змеиного яда.

Со всем этим снаряжением я чувствовал себя значительно лучше.

«Кто-то наверху любит меня», – подумал я. Пожалуйста, пусть Кевин найдет меня. До этого момента я считал, что его ситуация лучше моей (у него, по крайней мере, был мачете), но теперь я был сказочно богат, а он носил за спиной лишь рюкзак с одеждой.

Бедный Кевин остался ни с чем и, должно быть, нуждался во мне. У меня была еда и возможность развести огонь. Без меня шансов у него не было.

Дождь все еще не прекращался, и меня трясло от холода. Я быстро закрыл рюкзак и отнес его к своей пещере. Я вытащил только пончо, чтобы защититься от дождя. Затем у меня появилась идея: нужно повесить его на видное место. Он яркий и привлечет внимание Кевина. Я увидел нависший над рекой выступ. Я забрался на него и развесил пончо, закрепив его тяжелыми камнями, чтобы ветер не унес его. Я еще раз позвал Кевина, но знал, что крики мои были бессмысленными. Шум воды был оглушительным, и вряд ли меня бы кто-то услышал.

По пути назад я заметил на берегу несколько плодов желтого цвета и остановился, чтобы подобрать их. Почти все они были гнилыми, но я нашел тот, что был свежим и твердым, и надкусил его. Вкус был просто потрясающим. Я поднял глаза и увидел, откуда они могли нападать: на краю каменной скалы стояло дерево, усеянное желтыми сливами.

«Кто-то наверху и впрямь заботится обо мне», – подумал я.

Я посмотрел, как можно пробраться к дереву, и нашел небольшую ложбину в скале, откуда дождевая вода стекала с горы в реку. Она была мокрой и скользкой, но довольно пологой. Я практически добрался до дерева, но, не дойдя нескольких шагов, увидел змею. Она была изумрудной и лежала, свернувшись кольцом, всего лишь в нескольких дюймах от моей ноги. Я тут же понял, что это была смертоносная бежука. Карл рассказывал, что они могут ослеплять жертв, распыляя яд на расстоянии.

Я застыл на месте. Змея тоже не двигалась, лишь выпускала и втягивала язык. Верхняя часть ее тела была приподнята. Я боялся шелохнуться, но вскоре страх и отчаяние переросли в ненависть. Я отошел назад, схватил огромный камень и метнул его в змею. Ее тельце содрогнулось, а затем расширилось, словно на нем завязали узлы. Я взял плоский узкий камень, наклонился и принялся яростно бить змею до тех пор, пока не отсек голову. Я дрожал, зная, что, если змея укусила бы меня, я был бы мертв.

Я взял ее изумрудное тельце и счистил кожу, словно с банана, оголив розоватую плоть. Я удалил внутренние органы так, чтобы осталась только тушка. Что с этим сделать? Съесть или оставить в качестве приманки? Я бросил добычу на берег. «Решу после того, как спущусь», – подумал я.

Я подошел к фруктовому дереву, внимательно осматриваясь перед каждым шагом. Бежуки – обитатели деревьев, поэтому я боялся, что поблизости может быть еще одна змея. Я раздвинул ветки в поисках спелых плодов, которые я тут же съедал. Их было много, однако моими конкурентами стали мелкие желтые муравьи, усыпавшие ствол дерева. Я прекрасно знал: это огненные муравьи. Они жалили меня везде, но я не уступал. Я быстро сорвал столько фруктов, сколько мог, и бросил их вниз, на берег. Затем я спустился и принялся стряхивать с себя муравьев. Все тело словно горело, но я был рад, что муравьям не удалось одолеть меня. Теперь я наемся до отвала.

На берегу я вытащил одну из больших консервных банок, привязанных к рюкзаку. В ней лежали две чашки и ложка. Я налил в чашку речной воды, выпил, а затем сложил в нее оставшиеся плоды.

Мне больше не хотелось есть змею: я не мог разжечь костер, поскольку из-за дождя все отсырело, и я, разумеется, не собирался глотать ее живьем. В рюкзаке я нашел леску, но дно реки было слишком каменистым, а течение слишком быстрым для рыбалки.

Я сидел на рюкзаке под дождем, прислонившись к скале. Я пришел к выводу, что Кевин не мог продолжать путь вдоль берега, поэтому он, должно быть, идет по горному кряжу. Оттуда он вряд ли заметит пончо. Я не видел больше смысла ждать на берегу и решил забраться на скалы и тоже двигаться вдоль скалистого гребня. Я забрал пончо, убрал его в рюкзак и начал взбираться на скалу рядом со сливовым деревом.

Пока я двигался вдоль кряжа, я искал пещерку, в которой можно переночевать, и нашел отличное место: узкое углубление в каменной стене в двух метрах над землей. Я забрался туда. Я бы с удовольствием развел костер с помощью спичек и зажигалки, но все ветки отсырели, поэтому я отказался от этой идеи.

Во второй банке я нашел соль, специи, несколько зубчиков чеснока и три лимона. Я отлично поужинал лимоном, тремя зубчиками чеснока, приправленными щепоткой соли и горстью сливовых плодов.

Эта ночь прошла лучше, чем предыдущая. Я укрылся двумя москитными сетками, которые хоть и намокли, но согревали намного лучше одной банданы. Сверху я разложил пончо и спрятал лицо в капюшон, в который дышал, и тепло моего дыхания согревало все тело.

«А что, если Кевин не сможет добраться сюда?» – спросил я себя.

«Завтра я взгляну на карту, попробую приблизительно понять, где я нахожусь и насколько далеко я от Сан-Хосе». Я решил подождать Кевина еще день, но если он так и не появится, выдвигаться в путь.

Ночью я начал бредить. Мне казалось, что Кевин отчаянно зовет на помощь. Он словно ждал меня и просил не уходить. «Йоси! Йоси! Помоги!» – кричал он.

Я был весь липким от пота.

Я спал на камнях и потому, когда проснулся, ощутил, что все тело затекло и болело. Я вышел из укрытия и принялся изучать карту. Она была мокрой и потрепанной, но я смог найти реки Туичи и Ипураму и увидел крестик, обозначавший Куриплайю. С помощью масштаба карты я попытался рассчитать реальное расстояние. Прямо перед Куриплайей протекала широкая река, впадающая в Туичи. Я надеялся, что ее можно будет пройти вброд.

Снова пошел дождь, теперь уже начался настоящий сезон дождей. Я знал, что сегодня было 3 декабря. Запомнить было несложно: первого декабря мы потерпели крушение, и после этого я тщательно следил за временем. Я думал: идти ли к Куриплайе или дождаться Кевина. Меня все еще терзали галлюцинации, которые я видел прошлой ночью. Кевин нуждался во мне, а я нуждался в нем. Вместе мы сможем все. Я решил вернуться и пойти ему навстречу, надеясь пересечься с ним. Возможно, нам хотя бы удастся подойти насколько близко, чтобы докричаться друг до друга.

Я бережно сложил рюкзак и взвалил его на спину. Ноги мои горели, и я боялся, что не смогу слишком долго идти.

Я взял таблетку из верхнего ящичка аптечки и проглотил ее. Эффект был таким, как и я ожидал. Я быстро зашагал, перепрыгивая через камни и поваленные деревья. Я шел без отдыха несколько часов и каждую минуту звал Кевина, но в ответ слышал лишь шум воды внизу. Я не чувствовал ни голода, ни боли в ногах, ни тяжести рюкзака, ни надоедливого непрекращающегося дождя. На холме я увидел огромную впадину, которая образовывала огромную пещеру, открытую со всех сторон, но сверху защищенную выступающей скалой. Внутри лежал сухой ельник, ветки и даже целые деревья. Здесь я мог бы развести большой костер, чтобы подать сигнал Кевину, но я был чересчур нетерпеливым и решил идти дальше.

А затем я зашел в тупик. Гребень, по которому я шел, внезапно обрывался. В двухстах метрах подо мной бежала Туичи. От одного вида захватывало дух. Серебристая река извивалась вдоль плотной растительности джунглей. Я стоял и смотрел в воду, ожидая, что увижу, как течение уносит тело Кевина. Я должен был отыскать его. Без меня он погибнет. У него не было ничего: ни еды, ни спичек. Без моей помощи у него не было шансов.

Словно одержимый я забрался по скале вверх, надеясь, что смогу идти по гребню над моей головой. Но на высоте в сто метров я оказался в ловушке: я не мог забраться выше, но и спуститься не было никакой возможности. Я прыгнул на небольшой выступ, располагавшийся в метре от меня. Как только я сделал это, камень начал крошиться, откалываясь от скалы. Я упал назад, однако меня задержало дерево. Рюкзак смягчил падение, но от удара его металлический каркас изогнулся.

И вновь я чувствовал себя потерянным, ситуация казалась безнадежной. Получается, я зря проделал весь этот путь. Как гора может просто внезапно закончиться? И как Кевин сможет добраться сюда? Мне ничего не оставалось, кроме как вернуться в пещеру, которая попалась мне по пути. Там я разведу костер и приготовлю суп из риса и бобов.

Я вернулся в пещеру и без сил рухнул на землю. Так я пролежал некоторое время, собираясь с силами. Затем я встал и набрал сухого хвороста и веток. Я сложил их определенным образом: мелкие снизу, крупные – сверху. У меня было только несколько спичек, а зажигалку я хотел приберечь на черный день. В рюкзаке лежала любимая книга Кевина. Я вырвал из нее несколько страничек и подложил под хворост. Огонь быстро разгорелся, в считаные секунды охватив большие ветки. От костра исходили тепло и свет.

С водой не было никаких проблем: вся поверхность скалы была мокрой, и вода стекала вниз. Я наполнил консервную банку, положил большой камень в центр костра и поставил на него банку. Вода быстро закипела. Я чувствовал себя виноватым: Кевин нуждается в еде, а то немногое, что было у нас, находилось в моем распоряжении. Я должен экономно расходовать провиант, поскольку он, возможно, понадобится нам обоим. Я отмерил строго одну ложку риса и ложку бобов и бросил все в воду. Я очистил два зубчика чеснока и добавил их в суп вместе с приправами и солью.

В консервной банке было три четверти воды, суп был жидким, но невероятно вкусным. Я выпил несколько чашек, стараясь потреблять только жидкость, чтобы съесть остатки утром. Наевшись, я разобрал вещи. Рис и бобы, впрочем, как и чеснок с овощами, намокли и начали плесневеть. Я разложил продукты на камни вокруг огня. Набрал еще сухих дров, чтобы поддерживать костер всю ночь. Из рюкзака я вытащил москитные сетки и пончо. Я также извлек все необходимое перед тем, как разуться. Наконец я приступил к самому главному, зная, что занятие это не из приятных.

Боль была невыносимой. Носки жутко воняли и покрылись желто-красными точками. Стиснув зубы, я снял их. Ноги выглядели ужасно. Бо?льшая часть кожи слезла, и между пальцами виднелось месиво из воспаленной плоти, крови и гноя. Я испугался, что не смогу ходить. Я знал, что нужно высушить ноги и нанести какое-нибудь лекарство. Я порылся в аптечке. Поскольку вазелина не было, я решил смазать раны средством от насекомых, которое по консистенции было жирным, как вазелин. Всю ночь я пытался сушить ноги у костра. Боль была нестерпимой, я не мог уснуть.

Утром я почувствовал невероятную слабость. На коленях я выполз из укрытия, чтобы собрать дров для костра. Я добавил воды ко вчерашнему супу и снова нагрел банку. Оставалось еще немного мягких плодов, я не хотел, чтобы они испортились, и заставил себя съесть их. Я сидел у огня, кожа на ногах подсыхала и начала заживать. Я попробовал сделать больше дыма, полагая, что Кевин не увидит пламени при дневном свете, даже если он будет стоять прямо надо мной.

У меня кружилась голова. Мне везде мерещились черные круги, и я поднес ноги еще ближе к костру. У меня началась лихорадка. Со мной творилось что-то непонятное. Возможно, я даже потерял сознание. Я не мог контролировать кишечник и перепачкал нижнее белье. Я гневно выругался. Успокоившись, я снял трусы и подштанники, голым вылез из пещеры и подошел к струе воды, сбегающей с горного склона. Я развесил нижнее белье на выступе, чтобы промыть его водой. Я вернулся к костру и укрылся москитной сеткой, поскольку москиты так и норовили укусить за любой открытый участок тела.

Вокруг меня на деревьях собрались две стаи обезьян: черные маримонские мартышки и крупные коричневые ревуны, которые издают звуки, похожие на рык тигра. Поначалу я испугался, что они собираются расквитаться со мной за ту самую убитую обезьяну. Затем я начал беспокоиться, что они разграбят мои запасы, поэтому я разложил все свои вещи около себя у костра. Я выполз на выступ, чтобы забрать нижнее белье, которое практически отстиралось.

Обезьяны с любопытством наблюдали за мной. В конце концов они перебороли свою застенчивость и подошли ближе, остановившись в нескольких метрах от меня. Казалось, они не замышляют ничего плохого, скорее, они впервые видели такую смешную обезьянку, как я. Я думал лишь о том, как было бы здорово, если бы я смог поймать одну из них. Я бы закоптил ее мясо, и этих запасов хватило бы на целых две недели. Я хотел было закидать их камнями, но понял, что это бессмысленно. Они были слишком быстрыми, а я – слишком слабым. Я несколько часов наблюдал за ними, пока они исполняли акробатические трюки в кронах деревьях прямо над моей головой, надеясь, что одна из них сделает неловкое движение, соскользнет с ветки и ударится головой о землю. Я молился изо всех сил: «Пожалуйста, пусть одна из них упадет, всего лишь одна чертова мартышка», но все было тщетно. Обезьяны безукоризненно справлялись со своей работой.

Начало смеркаться, и меня охватил страх. У меня не было ничего, что могло бы защитить меня, кроме огня. Что, если я засну ночью и костер потухнет? Что, если рядом в засаде меня поджидает ягуар? Что тогда делать? Я хотел найти длинную палку, чтобы сделать из нее копье, но ветки были сухими и ломкими. Я чувствовал себя беспомощным и был напуган. Я набрал еще дров, чтобы поддерживать огонь. А затем меня осенило. В каком-то фильме я видел, что спрей можно использовать в качестве огнемета. Я достал из рюкзака средство для защиты от насекомых и зажигалку. Держа зажигалку в левой руке, я нажал на распылитель правой и чиркнул кремень. Сработало. Жидкость загорелась, и вперед вырвался столп пламени. Я подготовил свой арсенал: защитный спрей, зажигалку, фонарик и сыворотку от змеиного яда.

Ночь я провел рядом с костром.

Я снова бредил: из темноты на меня вышел Кевин. Он увидел огонь и заметил, что я сплю. Он знал, что я ел рис и бобы.

«Нужно делиться, Йоси. Всегда нужно делиться, – прошептал он, – на двоих здесь не хватит еды. Ты что, думал, что сможешь выбраться без меня?»

Он ухмыльнулся, поднял мачете и размозжил мой череп.

Нет! Нет!

Я проснулся в холодном поту, я был жутко напуган, а сердце бешено колотилось.

Кевин, Кевин, пожалуйста, найди меня. Верь мне, я не бросил тебя. Я дождусь тебя. Я больше не прикоснусь к еде.

Я дрожал и скулил. Пламя отбрасывало зловещие тени. За светом, исходящим от огня, были только джунгли и темнота. Я был напуган. «Надо действовать, надо действовать», – шептал я себе, кутаясь в москитную сетку.

Вот уже пять дней я провел в джунглях в полном одиночестве. Я никогда не чувствовал себя настолько отрезанным от людей. Это было невыносимо. Впервые в жизни я осознал, насколько мне нужна компания другого человека. Я вспомнил одну книгу, которая критиковала песню Барбары Стрейзанд о том, что «людям нужны люди». По словам автора, люди якобы должны научиться жить самостоятельно, быть независимыми от других. Счастье и уверенность должны исходить изнутри. Когда я читал книгу, я был полностью согласен с этим мнением, но сейчас я понял всю истинность песни. Сидя в своем пентхаусе, писателю было легко изображать из себя циника. Посмотрел бы я на него, окажись он на моем месте.

Мне нужно было продолжать путь. Лихорадка прошла, и ноги подживали. Я добавил в суп еще ложку риса и ложку бобов и съел все до последней капли.

Я сидел у костра и изучал карту. Я пришел к выводу, что Куриплайя находится примерно в десяти километрах от меня. Я рассчитывал добраться туда за день, а там дождаться Кевина. Это казалось мне логичным. Скорее всего, Кевин тоже направится туда. Он так же, как и я, знал, что там есть кров и еда. Поэтому мы встретимся в Куриплайе. Если, конечно, Кевин еще жив.

Я уже почти перестал на это надеяться. Возможно, он не в состоянии идти, утонул в реке или сломал себе что-то. И даже если он не утонул, его одежда намокла, но он не может развести костер, как я. А его ноги? Я был уверен, что он страдает тем же недугом, что и я, только у него не было таблеток. И еды. Он мог умереть от голода. Бедняга дрожит от холода каждую ночь. Я чувствовал себя ужасно.

Впервые за долгое время я погрузился в свои мысли. Я воображал, что меня спасли и я направляюсь в Ла-Пас, а оттуда лечу в Майами. Из Майами я еду в Орегон, где живет семья Кевина. Я уже позвонил им и рассказал о его смерти, но теперь я собирался рассказать им лично о том, что случилось. Самым сложным было встретиться с его родителями.

Вот я сажусь на рейсовый автобус из Майами в Орегон, дорога занимает три дня. Каждые несколько часов автобус совершает техническую остановку, чтобы дать пассажирам сходить в туалет и перекусить в «Макдоналдсе», «Бургер-Кинге» или «Джек-ин-зе-Боксе». Я иду в кафе вместе с остальными пассажирами, но когда подхожу к кассе, заказываю четыре биг-мака, пять филе-о-фиш, шесть порций картошки, два больших шейка и три кусочка яблочного пирога. Кассир думает, что я беру еду для группы людей, но я сажусь за столик один. Я вгрызаюсь в бургер, плавленый сыр вытекает наружу, слышится хруст лука и соленых огурчиков. Я быстро и с удовольствием пью молочный коктейль. Попутчики глядят на меня в недоумении. Они еще не видели, чтобы кто-то ел так, как я.

Наконец я стою у дома родителей Кевина.

«Я не виноват. Пожалуйста, поверьте мне. Я ждал его пять дней. Я ждал, но он так и не объявился. Я берег для него еду, я не съел все запасы в одиночку. Я звал его. Я ждал и ждал, но он не пришел. Мне нужно было двигаться дальше. Поверьте мне, у меня не было другого выбора».

Родители Кевина плачут, и я плачу вместе с ними. Я смотрю в их глаза и жду, что они будут винить меня, но они лишь просят меня рассказать им обо всем, что произошло с нами. Я рассказываю о том, как мы начали наше путешествие, как мы сблизились, почти став братьями. Я рассказываю им о том, что Кевин поведал мне о своей семье и о том, что он любил повторять снова и снова историю о Санта-Клаусе и об охоте и рыбалке в лесах Орегона.

После прощания, наполненного эмоциями и волнением, я чувствую себя лучше. Они не винят меня в его смерти. Вновь я сажусь на рейсовый автобус до Майами и снова заказываю гигантские порции еды на каждой остановке.

Я предавался мечтаниям в течение нескольких часов, смаковал каждый кусочек пищи, до тех пор, пока у меня от голода не потекли слюни и живот не заурчал. Я выпил еще одну чашку жидкого супа и решил прекратить мучить себя.

До вечера еще оставалось немного времени, и я расписал маршрут до Куриплайи. Над моей головой вдалеке возвышались горы, их вершины сходились в непрерывную ломаную линию. «Я мог бы добраться до вершины, – думал я, – там практически нет растительности. Оттуда мне нужно будет двигаться строго по прямой так, чтобы река всегда оставалась по левую руку. Тогда я дойду быстрее».

Я надел ботинки и попытался аккуратно пройтись, наступая на пятки и правую сторону ступни, поскольку сами сту?пни болели. Я дошел до расселины, откуда стекала вода, медленно, капля за каплей сбегая вниз. Я подставил банку под струю воды и уже собирался вернуться в пещеру, но заметил двух улиток, присосавшихся к влажной каменной скале. Я схватил добычу и, вернувшись к огню, бросил их в суп. Теперь я буду более внимательным, ведь вокруг меня полно еды.

Я снял ботинки и осмотрел ноги. Я мог идти, но в некоторых местах еще виднелись открытые раны, и я чувствовал сильное жжение.

«Выбора нет, – упрямо повторял я себе, – завтра я отправляюсь в путь. Если ноги не выдержат или же я снова зайду в тупик, я спущусь к берегу реки и дождусь помощи».

Карл говорил, что всегда лучше ждать на берегу, и помощь придет.

Я достал из рюкзака небольшой блокнот и ручку, как обычно, вытянул ноги к костру и принялся писать. Я записал все: от перелета из Ла-Паса до первого декабря, когда Ипурама разделила нас с Кевином. Я писал об отношениях внутри нашей четверки и о том, как все изменилось. Я писал о нашем крушении и о том, как я висел на волоске от смерти, но чудом выжил. Я писал о своем одиночестве и закончил так: «Когда я думаю о Кевине, я схожу с ума. Сможет ли он выжить с одним только мачете? Как он сушит вещи? В каком состоянии его ноги? Сможет ли он развести костер? В нем сила трех человек. Я молюсь за нас обоих. В рюкзаке лежит кошелек, а в нем – карманная книга дяди Ниссима».

Наступило пятое декабря.