Глава 17 Слава

Ричард и Джо Фьюзы в напряженных позах сидели напротив Дэвида Бойза и одного из его партнеров за столиком в лобби отеля Fairmont в Сан-Хосе. Стоял воскресный мартовский вечер, и в обычно шумном холле, где по вечерам не умолкали два рояля, было неожиданно тихо. Четверо мужчин могли говорить, не повышая голоса. Бойз, одетый в щегольский темно-синий пиджак и свои фирменные черные кроссовки, выглядел весьма расслабленно и уверенно. Он попросил организовать эту встречу, чтобы обсудить урегулирование судебного разбирательства, тянувшегося между Фьюзами и «Теранос» последние два с половиной года.

В начале этого процесса Ричард и Джо были полны решимости бороться до победного конца, чего бы это ни стоило, но сейчас — через два с половиной года — они выглядели усталыми и потрепанными. Слушания по делу начались несколько дней назад, и только тогда до Фьюзов начало доходить, насколько другая сторона превосходит их по силам и возможностям. Не найдя достаточно профессиональных юристов за те деньги, которые они могли себе позволить после нескольких лет постоянных расходов, Фьюзы решили выступать в суде самостоятельно. Но сейчас это решение, казавшееся еще недавно разумным, выглядело очевидной ошибкой: Джо был юристом, но специализировался на патентном праве и никогда не выступал в суде, и уж тем более не мог составить сколько-нибудь серьезной конкуренции лучшему юристу страны и армии его помощников.

Кроме того, смерть Иена Гиббонса лишила Фьюзов очень ценного и важного свидетеля. В какой-то момент казалось, что вдова Иена, Рошель, может свидетельствовать вместо умершего мужа: Ричарду удалось связаться с ней, и Рошель рассказала, что Элизабет пыталась угрозами заставить Иена отказаться от выступления в суде, потому что знала, что тот собирается вскрыть многие случаи обмана и лжи в материалах и заявлениях «Теранос». Однако судья отклонил запоздалое ходатайство Фьюзов о привлечении Рошель в качестве свидетеля.

Навредило делу и выступление перед судом самого Ричарда Фьюза. Бойз поймал его на нескольких подряд фактах совершенно бессмысленной лжи, которая в принципе никак не подтверждала обвинения со стороны «Теранос», но в целом значительно подорвала доверие вообще ко всему, что в дальнейшем говорил Фьюз. Например, Фьюз утверждал, что до сих пор вел активную врачебную практику и принимал пациентов — факт, который отказалась подтвердить под присягой даже его собственная жена. Когда Бойз объявил об этом, то Ричард, не имея ни малейшей причины упорствовать, кроме разве что гордости, продолжал стоять на своем. А в скомканном вступительном слове Ричард зачем-то сказал, что его патент вообще никак не был связан с «Теранос», что было очевидной глупостью, учитывая, что в тексте патентной заявки упоминалось название компании и присутствовали цитаты с сайта.

Джо наблюдал за провальным выступлением отца с нарастающей тревогой. Когда-то отец был великолепным оратором: его бизнес-речи были полны импровизаций и неожиданных примеров из жизни. Но этот вольный и легкий стиль не работал в суде во время свидетельства под присягой, когда матерый адвокат противоположной стороны в буквальном смысле проверял каждое слово на точное соответствие фактам и предыдущим заявлениям. Да и память Ричарда к семидесяти годам была не так хороша, как прежде.

Джо боялся, что выступление его брата вызовет новые проблемы. Бойз знал взрывной характер Джона и наверняка придумал, как спровоцировать его, чтобы тот сорвался перед присяжными. Адвокат уже упоминал, что Джон угрожал Элизабет и отпускал грязные ругательства в ее адрес.

В общем и целом все это выглядело как прямая дорога к проигрышу дела. Но самую большую жуть нагоняла мысль, что в случае проигрыша, который казался практически неизбежным, суд мог обязать проигравших Фьюзов возместить судебные издержки «Теранос». Джо боялся даже подумать, сколько контора Бойза получила за то время, что шла тяжба. Выплата такой суммы могла разорить и его, и отца, а ведь они сами уже потратили больше двух миллионов долларов на юристов.

На неформальную встречу в отеле Бойз пришел с Майком Андерхиллом, одним из своих коллег. Андерхилл, очень высокий и худощавый, начал беседу, дружелюбно спросив Ричарда, действительно ли тот вырос на ферме. Это было правдой, и разговор перешел на тонкости разведения скота, в которых Бойз кое-что понимал, потому что владел ранчо в долине Напа. Когда же наконец перешли к делу, Андерхилл сказал, что, похоже, лучшим исходом для обеих сторон будет мировое соглашение. Фьюзы, конечно, могли продолжать упорствовать, но тогда, по словам Андерхилла, его сторона раскроет в суде сведения, которые похоронят карьеру и доброе имя Джона Фьюза. Он не уточнил, что это за сведения, и в целом пытался сделать вид, что не угрожает, а наоборот, будет очень расстроен, если ему придется нанести такой удар. Мрачная ирония ситуации заключалась в том, что Майк и Джон работали бок о бок в бюро McDermott Will & Emery, у них даже была одна на двоих секретарша. Андерхиллу пришлось уйти из бюро после того, как Джон, от лица как раз их секретарши, подал жалобу на сексуальные домогательства со стороны Андерхилла. Последний, впрочем, отрицал какое-либо неподобающее поведение и всегда говорил, что на тот момент ему уже предложили место в бюро Бойза, потому он и уволился.

Перспектива разбираться еще и с компрометирующей брата информацией добавила Джо головной боли, но, по правде говоря, и он сам, и его отец были и без этого готовы пойти на мировую. Осталось договориться о деталях: Фьюзы отзывают патент, а «Теранос» — иск. Никто не платит никаких неустоек, каждая сторона оплачивает свои судебные издержки самостоятельно. По итогу получалось, что Фьюзы безоговорочно капитулируют, а Элизабет победила.

Бойз настоял, чтобы черновик соглашения был составлен тут же на месте. Он написал условия на листе бумаги и передал его Джо, который, в свою очередь, внес несколько изменений. Андерхилл ушел до офиса, чтобы распечатать окончательный вариант. Пока они ждали его с бумагами, Фьюз-старший снова пожаловался, что все обвинения в краже были ложными. Бойз, с удовольствием играя роль великодушного победителя, ответил, что, может быть, и верит Ричарду, но в качестве адвоката является лишь голосом клиента и должен защищать его позицию.

Фьюз спросил Бойза, может ли тот сделать что-нибудь для Джона. Репутацию его сына растоптали ни за что ни про что. Андерхилл и раньше в процессе переговоров с Джо упоминал возможность передавать Джону некоторые патентные дела, если тот подпишет полный отказ от судебного преследования Элизабет и «Теранос», и Бойз подтвердил, что предложение все еще в силе. Нужно выждать примерно полгода, чтобы улеглась шумиха, а после этого он сможет отправлять ему дела. Бойз предложил позвонить Джону, обсудить детали. Ричард достал телефон, набрал вашингтонский номер Джона и передал трубку Бойзу. Как выяснилось, Джон был совершенно не в настроении мириться, он был полон решимости свидетельствовать в суде, а мировое соглашение означало, что ему этого сделать не дадут. Он гневно заявил Бойзу, что никогда и ни за что не подпишет отказ от судебного преследования «Теранос», пока компания не выпустит публичное заявление, полностью восстанавливающее его доброе имя. Ричард и Джо не слышали конкретных слов, но поняли, что разговор не складывается: Бойз держал телефон на некотором расстоянии от уха и морщился от особенно громких выкриков Джона с другого конца линии. Через пару минут Бойз молча протянул телефон обратно Ричарду, дополнительная сделка, очевидно, сорвалась.

Однако главное мировое соглашение осталось в силе. Когда Андерхилл вернулся с распечатанным документом, Ричард и Джо еще раз внимательно перечитали текст и поставили свои подписи. Ричард Фьюз выглядел полностью раздавленным. Гордый и задиристый бывший агент ЦРУ не выдержал и всхлипнул.

На следующее утро Фьюз набросал записку на листе бумаги из гостиничного номера и, придя в суд, попросил Бойза передать ее Элизабет. Записка гласила:

Дорогая Элизабет!

Дело разрешилось. Желаю больших успехов тебе, здоровья и счастья родителям. Мы все иногда ошибаемся, такова жизнь. Могу тебя заверить только, что я не крал у тебя идей ни для одного из своих шестисот двенадцати патентов. Все — от первого до последнего — я придумал сам.

С наилучшими пожеланиями, Ричард Фьюз.

Оставшийся в Вашингтоне Джон Фьюз, однако, был совершенно не рад мировому соглашению. Он был зол абсолютно на всех, включая отца и брата, согласившихся на сделку, в результате которой компания Элизабет получила все, что та хотела, а Джону даже не дали выступить в суде, чтобы рассказать историю со своей стороны. В приступе мстительности Джон написал письмо молодой журналистке по имени Джулия Лав, которая освещала процесс «Теранос» против Фьюзов для журнала American Lawyer Media, и рассказал ей о предложении Бойза, выставив этот разговор как попытку подкупа. Кроме того, он поклялся подать в суд на Бойза, а отца и брата указать соответчиками. Потом он написал Андерхиллу, Ричарду и Джо, что все, что они посмеют прислать ему в дальнейшем, будет тут же отправлено в газеты, и переслал им свое письмо для Джулии Лав.

Через пару часов пришел гневный ответ от Андерхилла, из списка адресатов была удалена журналистка, но было добавлено его начальство. Он категорически отверг любые обвинения в попытке подкупа и пообещал встречный иск, если Джон будет упорствовать. На случай, если вдруг посыл был недостаточно ясен, вдогонку за письмом Андерхилла пришло короткое сообщение, отправленное Бойзом: «Кого боги хотят уничтожить — того они сперва лишают разума».

Статья Джулии Лав о мировом соглашении «Теранос» и Фьюзов, попавшая в ежедневную рассылку American Lawyer Media, привлекла внимание Роджера Парлоффа, судебного журналиста издания Fortune. Парлофф в свое время работал адвокатом по уголовным делам в сфере бизнеса и технологий, а теперь, став журналистом, всегда внимательно следил за самыми эпичными судебными баталиями.

Этот процесс показался ему отчетливо странным, а по опыту он знал, что странные процессы часто оказывались отличным материалом для публикаций. Почему вдруг Бойз, считавшийся лучшим юристом страны и к которому выстраивалась очередь высокопоставленных клиентов, вдруг лично занялся малоинтересным патентным спором, вместо того чтобы отправить кого-нибудь из подчиненных? Или почему Джон Фьюз, сам юрист, да еще и кровный родственник ответчиков, публично грозится подать в суд на Бойза и истца за ложные обвинения?

Из своего кабинета в Рокфеллеровском центре на Манхэттене Парлофф позвонил Дон Шнайдер, много лет занимавшей должность пресс-секретаря Бойза. Для Шнайдер звонок оказался как нельзя кстати. Она только что выслушала полный энтузиазма и гордости рассказ самого Бойза о процессе и решила, что неплохо бы осветить его в СМИ. Так что она была готова лично рассказать все подробности, благо офис Fortune находился буквально в четырех кварталах.

Пока Шнайдер шла по Манхэттену, ей пришло в голову, что, хотя победа Бойза в этом деле была отличным информационным поводом, сама компания «Теранос» и личность Элизабет были еще лучшей темой. Пресс-секретарь не была лично знакома с Холмс, но уже несколько лет подряд выслушивала восторженные отзывы Бойза. Разговор с журналистом из Fortune мог стать отличным способом обеспечить попадание протеже Дэвида в федеральные новости как раз к моменту, когда компания собиралась развернуть свои услуги на всю страну. К тому моменту, когда она дошла до офиса журнала на Авеню Америк, план того, что она собиралась рассказать, полностью поменялся.

Парлофф был заинтригован. Он не читал прошлогоднее интервью с Элизабет в The Wall Street Journal и никогда не слышал о «Теранос». Но в этом-то, по словам Шнайдер, и было самое интересное — как если бы ему представилась возможность первым написать об Apple или Google, когда еще никто не знал о нынешних столпах Кремниевой долины.

«Роджер, это величайшая компания, о которой вы когда-либо слышали или услышите, — сказала она. — Идеальный кандидат на обложку Fortune, как в старые добрые времена!»

Через несколько недель Парлофф отправился в Пало-Альто на встречу с Элизабет. За несколько дней он проговорил с ней в общей сложности семь часов. Преодолев первый шок от необычного голоса, Парлофф нашел Элизабет умной женщиной и увлекательным собеседником. По вопросам, не касающимся анализов крови, она высказывалась очень скромно, почти наивно, но стоило ей заговорить о «Теранос», как в ней просыпалась уверенность, а в голосе начинала звучать сталь. Она не забыла упомянуть о последних финансовых успехах компании: за последний раунд инвесторы вложили четыреста миллионов долларов, а компания оценивалась теперь в девять миллиардов, став, таким образом, одним из самых дорогих стартапов Кремниевой долины. Довелось Парлоффу увидеть и «миниЛаб», хотя Элизабет избегала использовать это название. Правда, фотографировать его она не разрешила, а еще попросила не использовать в статье слов «устройство» или «прибор», предпочитая термин «анализатор».

В общем и целом выходило, что Элизабет смогла создать действительно инновационную и весьма впечатляющую технологию. Как и руководству Partner Fund, Элизабет рассказала Парлоффу, что анализатор «Теранос» может провести семьдесят разных анализов по одному малюсенькому образцу крови, взятому из пальца. Кроме того, исходя из этого разговора, Парлофф решил, что все две с лишним сотни анализов, которые предлагала компания, тоже проводились по крови из пальца и с помощью технологии «Теранос». Глубокими познаниями в биологии или медицине, чтобы оценить реалистичность этих заявлений, Парлофф не обладал, поэтому за подтверждением он отправился к внушающим безоговорочное доверие членам совета директоров, чьи заявления в дальнейшем и использовал для написания своего материала. Он поговорил с Шульцем, Перри, Киссинджером, Нанном, Мэттисом и двумя новыми директорами — Ричардом Ковачевичем, бывшим исполнительным директором крупного банка Wells Fargo, и бывшим лидером сенатского большинства Биллом Фристом. Все они с энтузиазмом поручились за Элизабет, при этом Шульц и Мэттис были особенно красноречивы.

«Все в этой девушке дышит чистотой помыслов, — говорил Шульц. — Я не шучу, она правда хочет изменить мир к лучшему и знает, как это сделать».

Мэттис не жалел слов, нахваливая честность Элизабет. «Мне кажется, что ее чувство этики — как личной, так и в качестве предпринимателя, руководителя и медика — настолько развито и отточено, что я, пожалуй, не встречал такого и у значительно более взрослых людей», — разливался соловьем отставной генерал.

Парлофф не стал их цитировать в своей статье, но столь хвалебные отзывы в адрес Элизабет из уст, несомненно, выдающихся людей, входивших в совет директоров, убедили его, что Элизабет действительно новая восходящая звезда масштабов Стива Джобса. При этом Парлофф считал, что он и сам неплохо разбирается в людях. В конце концов, он повидал немало мерзавцев и мошенников за годы стажировки в тюрьме во время учебы на юридическом факультете, а потом в журнале, освещая процессы над мошенниками типа Барри Минкова и Марка Драйера, которые отправились за решетку по обвинениям в организации финансовых пирамид. Несомненно, Элизабет начинала скрытничать, как только речь заходила о некоторых деталях работы ее компании, но в остальном она вела себя откровенно и искренне. Поскольку статья в результате получилась вовсе не о патентном споре, связаться с Фьюзами, чтобы выслушать их часть истории, Парлофф не потрудился.

Выпуск Fortune с фотографией Элизабет на обложке и хвалебной статьей Парлоффа вышел 12 июня 2014 года и моментально сделал главу «Теранос» звездой. Интервью в The Wall Street Journal вызвало некоторый резонанс, а потом еще была статья в Wired, но ничто не привлекало внимания сильнее, чем фотография на обложке. Особенно если на ней была изображена привлекательная молодая женщина в черной водолазке с выразительно подведенными пронзительно-голубыми глазами и ярко-красными губами, и все это сопровождалось крупным заголовком: «Директор, которому нужна кровь».

В статье впервые публично называлась цифра, в которую тогда оценивалась компания, и тот факт, что Элизабет владела более чем половиной акций. Было там и начинавшее входить в привычку сравнение молодой бизнес-леди со Стивом Джобсом и Биллом Гейтсом. Правда, в этот раз автором цитаты был не Джордж Шульц, а старый стэнфордский друг и наставник Элизабет Ченнинг Робертсон. Прочитай Парлофф материалы суда между Шульцами и «Теранос», он бы узнал, что компания платила Робертсону полмиллиона долларов в год, якобы за оказание консультативных услуг. Зато Парлофф не преминул написать про боязнь иголок — деталь, которую будут повторять снова и снова в вале последовавших публикаций и которая стала центральными стержнем истории «гениальной» Элизабет.

Когда статью прочли редакторы Forbes, они немедленно перепроверили оценку компании и долю Элизабет, а затем отправили к ней своих журналистов. Свою историю «Теранос» журнал опубликовал в следующем номере под заголовком «Кровь и великолепие», в ней Элизабет назвали «самой молодой женщиной, самостоятельно заработавшей миллиарды». Через два месяца фото Элизабет украсило обложку ежегодного издания списка Forbes 400, где были перечислены богатейшие люди Америки. Лестные статьи посыпались одна за другой — USA Today, Inc., Fast Company и Glamour, не отставало и телевидение — NPR, Fox Business, CNBC, CNN, и CBS News. После взрывной медиапопулярности Элизабет стали приглашать на многочисленные научные и бизнес-конференции и осыпать почестями. Внезапно она стала самой молодой обладательницей премии Горацио Алджера ^прим., а журнал Time упомянул ее в списке ста самых влиятельных людей в мире.

Президент Обама назначил Элизабет американским послом глобального предпринимательства, а Медицинская школа Гарвардского университета пригласила ее войти в состав совета факультета.

Нужно отметить, что Элизабет, конечно, сделала все, чтобы приобрести известность, но в такой взрывной популярности была не только ее заслуга. В обществе явно существовал запрос на появление молодой и успешной женщины в традиционно мужском мире бизнеса. Марисса Мейер из Yahoo и Шэрил Сэндберг из Facebook получили свою долю общественного признания, но про них нельзя было сказать, что это девушки, создавшие с нуля собственную крупную компанию. А вот в Элизабет Холмс Кремниевая долина нашла свою первую успешную женщину-лидера технологической компании, ставшей еще и первой женщиной-миллиардером в Долине.

Но были и некоторые странности в поведении Элизабет, проявившиеся под внезапно свалившимся на нее пристальным вниманием прессы и публики. Она вела себя больше как кинозвезда, чем как предприниматель, очевидно наслаждаясь прикованными к ней взглядами. Каждую неделю выходило новое интервью или репортаж об участии Элизабет в какой-нибудь конференции. Да, другие основатели стартапов тоже давали интервью и появлялись на людях, но никто не делал этого так часто, как глава «Теранос». Образ замкнутой и утонченной девушки, на который так легко купился Парлофф, как по волшебству, превратился в образ популярной и яркой звезды.

Элизабет восприняла славу и все, что к ней прилагалось, естественно и с удовольствием. Количество охранников в компании выросло до двадцати человек. Элизабет теперь всюду сопровождали двое телохранителей, которые в переговорах по рации называли ее «Орёл-один» («Орлом-два» был Санни). По городу она перемещалась на большом черном седане «Ауди А8» без номеров — еще один поклон Стиву Джобсу, который брал в лизинг новый «Мерседес» каждые полгода, только чтобы не вешать на него номера. У нее появился персональный шеф-повар, который готовил ей салаты и делал свежевыжатые овощные соки из огурцов, петрушки, капусты, шпината, салата и сельдерея. Когда же нужно было отправиться куда-то на самолете, это неизменно был персональный бизнес-джет «Гольфстрим».

Немаловажную роль в создании притягательного и близкого каждому человеку образа Элизабет сыграл ее акцент на том, что удобные и доступные анализы, которые предлагала «Теранос», помогут определять множество различных заболеваний на ранних стадиях. А значит, как не уставала повторять Элизабет в одном интервью за другим: «любимые больше не будут уходить скоропостижно». В сентябре 2014 года, через три месяца после появления на обложке Fortune, выступая на конференции TEDMED в Сан-Франциско, Элизабет придала этой идее еще большую остроту, превратив ее из абстрактного посыла в личную историю — она впервые рассказала публично, что от рака недавно скончался ее собственный дядя. На участников конференции это произвело столь же мощный эмоциональный эффект, как в свое время на Тайлера Шульца, когда он только пришел работать в «Теранос».

Действительно, Рон Дитц умер от рака кожи, давшего метастазы в мозг, полтора года назад. А вот о том, что она никогда не была с дядей близка да и вообще практически не общалась, Элизабет не упомянула. Те же родственники, кто был в курсе семейных отношений, были раздосадованы и даже оскорблены таким использованием смерти Рона для собственной рекламы. Но среди участников конференции, собравшихся во Дворце изящных искусств Сан-Франциско, об этом никто, конечно, не знал. Слушатели были тронуты до глубины души и сидели абсолютно завороженные.

Элизабет в уже привычной черной водолазке и черных же брюках с предельно серьезным видом расхаживала по сцене и напоминала священника, читающего проповедь. С уверенностью опытного фокусника в середине речи она ловко достала из кармана миниатюрный нанотейнер и подняла его, держа между пальцами, чтобы все убедились воочию, насколько микроскопического объема крови хватало для проведения анализов. Назвав боязнь иголок и шприцев «одним из глубинных человеческих страхов наравне с боязнью высоты и арахнофобией», она продолжила рассказывать трогательные истории. Например, про девочку в больнице, которой медсестра истыкала иголкой всю руку, потому что никак не могла найти вену, или про больных раком, которые были шокированы тем, какое количество крови надо было сдать в ходе лечения.

Среди слушателей был и Патрик О’Нил, который раньше работал в TBWAChiatDay, а не так давно по предложению Элизабет занял должность креативного директора «Теранос». Он стал создателем нынешнего образа Элизабет и сыграл одну из ключевых ролей во взлете ее популярности. Патрик помог организовать выступление Элизабет на конференции, а до этого лично контролировал и направлял фотографа, который делал снимки для обложки Fortune. С точки зрения Патрика, превращение Элизабет в лицо «Теранос» было абсолютно правильным и логичным шагом. Она же была и самым мощным средством продвижения компании. История ее жизни и успеха завораживала, и всем хотелось в нее верить, особенно молодым девушкам, славшим Элизабет сотни бумажных и электронных писем. И это не было циничным расчетом — Патрик искренне верил в идеи «Теранос» и мессианскую роль Элизабет. При этом он понятия не имел ничего о внутренней кухне компании и совершенно не разбирался в лабораторных анализах в целом. Так что для него все это напоминало сказку, на глазах воплощавшуюся в реальность.

Еще до того, как Патрик перешел в «Теранос» на постоянной основе, Элизабет развесила по всему офису вставленные в рамки мотивирующие цитаты. Например, фразу известного баскетболиста Майкла Джордана: «За свою карьеру я промахнулся примерно 9000 раз. Проиграл 300 матчей. 26 раз от моего броска зависел исход игры, и я промахивался. Я терпел неудачи снова, снова и снова. Именно поэтому я пришел к успеху». Или Теодора Рузвельта: «Лучшая награда, которую может дать вам жизнь, — возможность упорно работать над тем, что стоит вашего труда».

Патрик предложил пойти дальше и сделать эти цитаты неотъемлемой частью рабочего пространства — написать их крупно прямо на белых стенах офиса. Элизабет эта идея чрезвычайно понравилась, равно как и новая цитата, которую вспомнил Патрик: «Делай или не делай, не надо пытаться». Это были слова магистра Иоды из «Звездных войн», которые написали крупными заглавными буквами в вестибюле здания.

Штат компании разросся до пятисот сотрудников, и, чтобы всем хватило места, пора было подыскивать помещение побольше. Новое здание на Пейджмилл-роуд арендовали непосредственно у Стэнфордского университета. Это было здание бывшей типографии, из которого вывезли все оборудование. Патрик руководил ремонтом и созданием интерьеров. Он нанял Клайва Уилкинсона, архитектора из Южной Африки, который отвечал за перестройку старого склада в современный офис ChiatDay в Лос-Анджелесе.

Основной темой всего проекта снова стала священная окружность. Центр обширного рабочего зала занимали несколько переговорных, отгороженных общей стеклянной стеной — естественно, кольцевой. От нее концентрическими кругами расходились рабочие места. Узоры на ковровом покрытии тоже представляли собой пересекающиеся круги. В мраморный пол вестибюля были вделаны бронзовые кольца, переплетенные, чтобы составить орнамент «цветка жизни». Кабинет Элизабет отчетливо напоминал Овальный кабинет ^прим.. По специальному заказу Патрика был изготовлен стол со скругленными углами, практически такого же размера и формы, как президентский. Напротив стола установили два кресла и два небольших дивана, так же по примеру Белого дома. По настоянию Элизабет для стеклянных стен было использовано пуленепробиваемое стекло.

Патрик занимался не только образом Элизабет и интерьером офиса, он же руководил масштабной маркетинговой кампанией, развернутой «Теранос» в Аризоне. Велнес-центры там были открыты уже в сорока аптеках Walgreens. Для создания рекламных роликов, которые транслировались по телевидению, а также были залиты на YouTube-канал и сайт «Теранос», был нанят Эррол Моррис, имевший среди множества наград «Оскара» за полнометражный документальный фильм и сейчас занимавшийся режиссурой и продюсированием рекламы. Во многих из этих роликов был крупный план Элизабет, которая смотрела прямо в камеру и говорила о «неотъемлемом праве каждого человека» получать информацию о своем здоровье с помощью анализов крови. Ее пронзительно-голубые глаза, смотревшие, казалось, прямо в душу зрителя, занимали чуть ли не пол-экрана, а говорила она так размеренно и серьезно, что видео практически гипнотизировало.

В других роликах пациенты сначала жаловались на то, как они устали от кошмарных больших иголок, с помощью которых брали кровь из вены, а потом всем своим видом показывали радость и удовлетворение от быстрого и безболезненного забора крови из пальца. Патрик оценил прием и закупил рекламное время в перерывах передач и сериалов, популярных преимущественно у женской аудитории, таких как, например, Scandal, производства ВВС, потому что, по результатам исследований, именно женщины в основном принимали решения относительно здоровья членов семьи. Однако вскоре трансляцию таких роликов пришлось прекратить, потому что поступила жалоба от одного аризонского врача, направлявшего пациентов в велнес-центры Walgreens в расчете на то, что их ждет исключительно укол в палец, но их встречали привычными иголками и предложением сдать кровь из вены. Патрик был несколько разочарован, но большой проблемы из этой истории делать не стал, потому что знал, что это больной вопрос. Пару месяцев назад он спросил у Санни, сколько анализов делают по образцу крови из пальца, а для скольких еще нужен забор из вены. Санни отказался отвечать и резко сменил тему.