Крепкий орешек

Взамен Сталин и Молотов получили все, что хотели. Осечка вышла только с Финляндией, которая оказалась крепким орешком и не пожелала отказываться от своей независимости.

Сталин требовал от Финляндии подписать такой же договор, какой был подписан с прибалтийскими странами и предусматривал создание на их территории советских военных баз. Переговоры с финнами шли почти целый месяц, с 12 октября по 9 ноября 1939 года. Советскую делегацию возглавлял Сталин, финскую — будущий президент страны Юхо Паасикиви. Сталин требовал передать Советскому Союзу часть островов Финского залива, часть Карельского перешейка, полуостров Рыбачий, сдать в аренду часть полуострова Ханко. В ответ СССР готов был передать территорию в Восточной Карелии.

Но зачем требовать от Финляндии территориальных уступок? Официальная версия: отодвинуть границу подальше от Ленинграда, обезопасить город и другие жизненно важные центры от финской угрозы. Финны не понимали объяснения. О какой угрозе может идти речь, если сам Молотов на сессии Верховного Совета издевательски заметил, что в Ленинграде столько же населения, сколько во всей Финляндии? Неужели кто-то верит, что эта маленькая страна может напасть на огромный СССР?

Директор Института российской истории член-корреспондент Академии наук РФ Андрей Николаевич Сахаров отмечал, что советское руководство пыталось «при помощи благоприятных международных комбинаций решить исконные геополитические задачи: вернуть утраченные территории на подступах к Балканам, воссоздать границы империи на Западе»[5].

Финны отказались. Сталин решил, что если глупые финны сопротивляются, то придется забрать эти территории, а может быть, и полностью включить Финляндию в состав Советского Союза.

Впоследствии, выступая на совещании начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии, Сталин 17 апреля 1940 года поставит точки на «i»: «Мы знаем из истории нашей армии, нашей страны, что Финляндия завоевывалась четыре раза… Мы попытались ее пятый раз потрясти. Перед финнами мы с начала войны поставили два вопроса — выбирайте из двух одно: либо идите на большие уступки, либо мы вас распылим…»

Когда назревал конфликт, полпред в Швеции Александра Михайловна Коллонтай попросила разрешения у Вячеслава Михайловича приехать в Москву.

Весь третий этаж старого здания Наркомата иностранных дел на Кузнецком мосту занимали апартаменты Молотова, его секретариат и охрана. К кабинету примыкали зал заседаний с длинным столом и комната отдыха — с ванной, столиком и кроватью, на которой Вячеслав Михайлович отдыхал среди дня. В вазе стояли фрукты и любимые наркомом грецкие орехи. Под кабинет выбрали угловую комнату, окна выходили на улицу Дзержинского и Кузнецкий мост.

Ей пришлось долго ждать в приемной. Она обратила внимание, что аппаратчики друг с другом не разговаривают, лица у всех замкнутые.

— Приехали, чтобы похлопотать за ваших финнов? — Молотов был недоволен.

Александра Михайловна пыталась предупредить наркома:

— Мне кажется, в Москве не представляют себе, что повлечет за собой вооруженный конфликт с Финляндией. Все прогрессивные силы Европы, не одни только скандинавские страны, будут на стороне Финляндии.

Вячеслав Михайлович раздражено заметил:

— Это вы капиталистов Англии и Франции величаете прогрессивными силами? Их козни нам известны.

Предостережения Коллонтай он отверг с порога.

— Договориться с финнами нет никакой возможности, — подвел черту Молотов. — Нам ничего не остается, как заставить их принять наши разумные и скромные предложения, которые они упрямо, безрассудно отвергают. Наши войска через три дня будут в Гельсингфорсе, и там упрямые финны вынуждены будут подписать договор, который они отвергают, будучи в Москве.

Когда переговоры еще шли, 26 октября 1939 года нарком обороны Ворошилов приказал сформировать особый стрелковый корпус из советских финнов и карелов. Комкором был назначен Аксель Анттила, воевавший в Испании. Корпусу предстояло стать основой народной армии, которая восстанет против финского режима. Русские офицеры, зачисленные в корпус Анттилы, получили финские фамилии.

Война началась 30 ноября 1939 года. Советская авиация бомбила Хельсинки, Красная армия перешла границу. Война продолжалась 105 дней и завершилась в марте 1940 года. Поводом для войны Москва назвала обстрел финнами советской погранзаставы в деревне Майнила. Но за шесть десятилетий, прошедших с того дня, не нашлось ни одного факта, который бы подтвердил, что финны действительно начали стрелять первыми. Более того, есть свидетельства того, что эту провокацию устроил НКВД для того, чтобы получить желанный повод для вторжения.

30 ноября нарком Молотов заявил, что действия Красной армии — вынужденный ответ на враждебную политику Финляндии, а цель боевых действий — обеспечить безопасность Ленинграда. Сразу же появилось сообщение о создании «народного правительства» Финляндии во главе с одним из создателей Финской компартии Отто Вильгельмовичем Куусиненом, который с 1921 года работал в Москве в аппарате Коминтерна.

1 декабря правительство никогда не существовавшей Финляндской Демократической Республики, которое будто бы разместилось в финском приграничном городке Териоки, занятом советскими войсками, призвало финский народ встретить Красную армию как освободительницу. На следующий день Молотов подписал договор о взаимопомощи и дружбе с Отто Вильгельмовичем, который, как и сам Вячеслав Михайлович, не только возглавил народное правительство, но и одновременно возложил на себя обязанности министра иностранных дел.

Молотов немедленно обратился в Лигу Наций с заявлением, что «Советский Союз не находится в состоянии войны с Финляндией и не угрожает финскому народу. Советский Союз находится в мирных отношениях с Финляндской Демократической Республикой, с правительством которой 2 декабря заключен договор о взаимопомощи и дружбе. Этим документом урегулированы все вопросы». По части цинизма Молотов кому угодно мог дать 100 очков вперед. Однако его маневры не помогли: Советский Союз из Лиги Наций исключили. В Москве даже не огорчились. Японию и Германию уже исключили из Лиги… Формально Лигу Наций распустят только 8 апреля 1946 года. В женевском Дворце Наций соберутся бывшие функционеры Лиги и примут решение о самоликвидации. Ее имущество поделят поровну между ООН и Международной организацией труда.

В финской войне Гитлер публично поддержал Советский Союз, заявив, что Сталин всего лишь желает получить выход к незамерзающему морю. Гитлер не ограничился словами. Он довольно активно помогал Москве в этой войне, писал действительный член Академии военных наук полковник Михаил Иванович Семиряга. Немецкие суда снабжали советские подлодки в Балтике продовольствием и горючим. Немцы помогли блокировать Ботнический залив, чтобы Запад не смог помочь Финляндии. Гитлер пригрозил Швеции, что ей будет плохо, если она поддержит Финляндию.

В своих дневниках председатель Исполкома Коминтерна Георгий Димитров писал, как 21 декабря 1939 года, по случаю шестидесятилетия вождя, застолье затянулось до восьми утра. В какой-то момент Сталин сказал гостям: «В Союзе стало тесновато: Финляндия, Бессарабия, Черновцы нам не помешают».

Через месяц, 21 января 1940 года, отметил в дневнике Димитров, на дружеской вечеринке по случаю дня рождения Ленина, Сталин произнес тост: «Пока мы убили в Финляндии 60 тысяч человек. Теперь надо убить остальных, и тогда дело будет сделано. Останутся только дети и старики».

Советские войска получили приказ разгромить финские войска, освободить финский народ от гнета помещиков и капиталистов и выйти на границу со Швецией и Норвегией, то есть изначально речь шла вовсе не о том, чтобы отодвинуть границу от Ленинграда. Но отчаянное сопротивление финской армии опрокинуло все планы Сталина. Завоевать маленькую Финляндию не удалось. Выяснилось, что Красная армия не готова к современной войне. Потери Красной армии составили 130 тысяч убитых. Финская армия потеряла 23 тысячи, в шесть раз меньше.

Пришлось прекратить войну и вступить в переговоры.

Но и финны вынуждены были отдать все, что от них требовал Сталин. Переговоры с финнами велись в Москве. 12 марта 1940 года мирный договор был подписан. Сталин получил все территории, которые хотел, а сверх — в аренду весь полуостров Ханко, где должна была появиться советская военно-морская база.

Молотов был очень огорчен, что не удалось решить «финский вопрос», как хотелось. Но надежда присоединить Финляндию не исчезла. На партийном съезде в Карелии в апреле 1940 года говорилось, что скоро «пролетариат и трудящееся крестьянство Финляндии… поднимутся с новой сокрушающей силой и сбросят в мусорную яму всю эту продажную шайку маннергеймов. В нужный момент мы протянем братскую руку помощи народу Финляндии в его борьбе против эксплуататоров».

Уже после Второй мировой войны член политбюро Андрей Александрович Жданов, который занимался отношениями с Финляндией, с большим сожалением сказал одному из югославских руководителей Миловану Джиласу:

— Мы сделали ошибку, что не оккупировали Финляндию. Теперь все было бы уже кончено.

Сталин добавил:

— Да, это была ошибка… Мы слишком оглядывались на американцев, а они бы и пальцем не пошевелили.

Молотов с сожалением заметил:

— Да, Финляндия — это орешек.

Может быть, Сталин с Молотовым действительно опасались резкой реакции Соединенных Штатов, но более вероятно — помнили, какое ожесточенное сопротивление оказали им финские войска, и не хотели рисковать во второй раз.

В 1939–1945 годах, когда Советский Союз и Финляндия в два приема вели войну, маленькое северное государство потеряло 87 тысяч человек — это 2,3 процента населения (каждый погибший был доставлен в родные места и там похоронен). Финляндия лишилась десятой части своей территории, отошедшей к Советскому Союзу. Почти полмиллиона жителей Карелии уклонились от получения советского гражданства и, бросив дома, перебрались в Финляндию.