ГРИГОРИЙ БОРИСОВИЧ АДАМОВ (ГИБС)

ГРИГОРИЙ БОРИСОВИЧ АДАМОВ

(ГИБС)

Родился 6 (18) мая 1886 года в Херсоне.

Был седьмым ребенком в семье скромного деревообделочника.

Григорию Гибсу не удалось окончить гимназию, – из предпоследнего класса его исключили, поскольку родители не смогли вовремя оплатить учение. Пятнадцатилетним подростком будущий писатель (впоследствии он писал под псевдонимами Г. Адамов или Гр. Адамов) попал в кружок революционной молодежи, затем в херсонскую организацию большевиков. Хранил нелегальную литературу, выполнял поручения партийного комитета, агитировал в рабочих кружках. После революции активно занимался журналистикой.

«…внимательно следил за новыми открытиями советских ученых, – вспоминала о нем М. Поступальская. – Встречаясь с друзьями, едва успев поздороваться, спрашивал: „Новая домна задута, слышали?… О Магнитке читали? Здорово, а?… Что вы о наших физиках знаете? Вот молодцы!“ Широкие и разнообразные интересы были у этого приветливого и бодрого человека. Адамов казался беспечным весельчаком, однако с огромной серьезностью относился к писательскому труду. Он выглядел очень здоровым, но был тяжело болен; представлялся людям счастливым, а жизнь его складывалась вовсе не легко и не просто. Когда-то родные и друзья были уверены, что способный молодой человек сумеет сдать экзамены в гимназию экстерном, получит аттестат зрелости, станет врачом. Однако все сложилась иначе. Весной 1906 года жандармы выследили молодого агитатора. Адамов был арестован и выслан в Архангельскую губернию. А затем – смелый побег, скитания по лесам, многие версты, пройденные пешком, и ночной поезд а Петербург, на секунду остановившийся у глухого полустанка. Григорий Борисович бежал вместе с товарищем, у которого находились документы обоих беглецов, деньги и петербургские явки-адреса. Выйдя на одной из станций, Адамов отстал от поезда. Пришлось „зайцем“ добираться до столицы. Очутившись впервые в огромном незнакомом городе, не зная, куда идти без денег, юноша оторопело бродил по шумным улицам. К вечеру он совсем ослабел от голода и пришел в отчаяние, как вдруг кто-то горячо обнял его. Оказалось, что товарищ Адамова, беспокоясь о его судьбе, тоже бродил по городу, отыскивая своего спутника в привокзальных районах…

Из Петербурга по распоряжению Центрального Комитета Григорий Борисович направляется в Севастополь. В это время вся Россия с волнением ожидала суда над матросами восставшего броненосца «Князь Потемкин-Таврический». Центральный Комитет партии решил предпринять смелую попытку: проникнуть в здание суда и уничтожить дела арестованных. В группу, взявшую на себя исполнение этого дерзкого плана, вошел и Адамов. Следовало вечером, когда наружный патруль будет на другой стороне огромного здания, позвонить, сказать швейцару, что принесли телеграмму, и, когда он откроет дверь, связать его. Затем, поднявшись на третий этаж, взломать несгораемый шкаф и уничтожить документы. Все это надо было проделать за тридцать минут, так как здание каждые полчаса обходил внутренний патруль. Казалось бы, все было предусмотрено и начало дела обещало успех. Но когда швейцар открыл дверь, оказалось, что она на цепочке. Минута растерянности… и один из членов группы, человек огромной физической силы, дернул дверь и вырвал цепочку. Испуганного швейцара быстро связали, перерезали телефонный шнур и устремились наверх. Там ждало новое осложнение… пять несгораемых шкафов. В котором документы? Набор инструментов только один…» Но повезло: нужный шкаф с документами оказался вторым, правда, к этому времени внутренний патруль обнаружил связанного швейцара. Пришлось уходить по водосточной трубе.

В Москве Адамов работал в Наркомпроде, затем в Госиздате.

Очерки Г. Адамова появлялись в журнале Горького «Наши достижения».

В 1931 году вышла первая (документальная) книга «Соединенные колонны». В 1934 году в журнале «Знание – сила» появился фантастический «Рассказ Диего», в 1935 году – повесть «Авария», а в следующем – «Оазис Солнца».

Наконец, в 1937 году отдельной книгой вышел в свет научно-фантастический роман «Победители недр».

Четыре смельчака в особом снаряде отправляются в недра земли, чтобы выяснить, как поставить на службу народу неисчерпаемый источник энергии – подземную теплоту. Это им удается. На глубине четырнадцати километров они сооружают первую в мире подземную электростанцию. О технике в те годы писали с огромным интересом. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», – были не пустыми словами. Одни боролись за то, чтобы поставить на службу советскому человеку энергию ветра, другие – энергию приливных волн, третьи – молний. А главный герой романа «Победители недр» Мареев уверен: «Подземная теплота! Источник энергии – вечный, неисчерпаемый, всегда готовый давать столько энергии, сколько нужно в любой момент для любой цели! Источник – превосходящий мощность ветра, морского прибоя, приливов и отливов! Источник, не знающий колебаний, работающий всегда – зимой и летом, ночью и днем, в ясную и облачную погоду, сегодня и через тысячелетия! Его не надо искать, он не связан с каким-либо ограниченным участком земной поверхности, он всегда тут, у вас под ногами, где бы вы ни стояли. Доберитесь только до него! Доберитесь до той температуры, какая вам понадобится – от нескольких градусов тепла до сотен и тысяч градусов, – поставьте там трансформатор тепловой энергии в механическую – и вы наводните ею и нашу страну и в будущем весь земной шар! Борьба за нефть, за уголь, за мощные водопады отпадет, исчезнет».

Понятно, что достигнуть области высоких температур могла только машина особенная, сконструированная из легированной стали – твердой, чрезвычайно жароупорной, стойкой против всех химических влияний и воздействий, которые могут встретиться на пути в недра земли. Препон на пути действительно оказалось много, но и чудес вдоволь.

«Ослепительное зрелище возникло перед глазами изумленных людей. Тысячи разноцветных огней засверкали в лучах электрических ламп, вспыхивая то дымчато-золотистыми, то багровыми пожарами, собираясь в радужные снопы и арки, разлетаясь мириадами сверкающих искр. Своды, стены и дно маленькой, почти круглой подземной пещеры были густо усеяны огромными кристаллами драгоценных камней. В одиночку и тесными сборищами, похожими на гигантские цветочные корзины, они росли снизу, свисали сверху, тянулись с боков, со всех сторон устремляясь на потрясенных, онемевших зрителей своими острыми вершинами и плоскими гранями кристаллов. Великолепные изумруды с бездонной зеленой глубиной; золотистые, словно тлеющие, топазы; винно-желтые, розовые, травянисто-зеленые бериллы; нежно-голубые, как юное весеннее небо, аквамарины; фиолетовые аметисты, – словно сжатые гигантской рукой в один букет, – горели всеми оттенками красок, от самого нежного до нестерпимо яркого. Все сокровища, когда-либо прошедшие через человеческие руки и собранные вместе оказались бы нищенски ничтожными перед невиданным сборищем самоцветов, разраставшихся здесь в невозмутимом покое и тишине, в течение бесчисленных миллионов лет…»

А возвращение… Оно, конечно, оказалось триумфальным.

«Непрерывно возникали впереди огромные, великолепные здания; их колонны были перевиты зеленью и гирляндами цветов, балконы и окна украшены яркими коврами и флагами и переполнены смеющимися, радостными людьми. Проплывали залитые народом широкие тротуары бесконечных улиц. Звенел воздух от приветственных криков, несшихся отовсюду: сверху, снизу, со всех сторон. Нескончаемый ливень цветов с тротуаров, балконов, окон и крыш затоплял электромобиль и блестящую мостовую перед ним. Показались старинные стрельчатые башни Кремля со сверкающими золотом и драгоценными камнями пятиконечными звездами. Бушующий шторм радости и восторга остался позади, за высокими зубчатыми стенами. Тишина и прохлада широких вестибюлей и лестниц, бесконечных коридоров, высоких сводов, торжественная тишина лабораторий, где рождаются величайшие замыслы и исторические решения, наполнили трепетом и смущением сердца Мареева, Малевской, Брускова и Володи. Распахнулись высокие белые двери. В глубине обширной, светлой, скромно обставленной комнаты из-за рабочего стола поднялась знакомая фигура горячо любимого вождя. С улыбкой, исполненной радости и теплоты, он протянул руку навстречу входящим. И как будто вся страна – великая, могучая, счастливая – вместе с ним поднялась и шла с приветом и отцовской лаской навстречу четырем героям – победителям таинственных подземных недр».

К тому времени горячо любимый вождь уже не впервые так торжественно встречал советских литературных героев, но романы Гр. Адамова были как-то особенно открыты этой тенденции, подмявшей под себя чуть ли не всех авторов СССР.

«Григорий Борисович, – вспоминал хорошо знавший Адамова А. Р. Палей, – был старше меня на семь лет, он почти на десятилетие позже вступил на путь фантастической литературы – вступил уже уверенно и целеустремленно. Начал небольшими рассказами, затем вскоре выпустил, можно сказать, фундаментальную книгу – около восемнадцати авторских листов – для дебюта романиста неплохо. Работящий, уважительный к друзьям, державшийся с достоинством и в то же время скромно, он импонировал всем нам не только как писатель, но и как товарищ. Перечитывая сейчас этот роман („Победители недр“, – Г.П.), вижу, что он несет на себе родимые пятна эпохи, в которую создавался. Не столько внимания уделено людям, сколько технике (правда, очень в ту пору интересной) – аппарату для подземного передвижения: его устройству, способам и целям использования. При этом очень живо сообщаются различные научные сведения. Увлекательности изложения способствуют разнообразные приключения действующих лиц. Но, как и в большей части тогдашних научно-фантастических произведений, эти люди обрисованы схематично, показ их характеров, душевных переживаний не на уровне тех требований, которые предъявляются к художественной литературе и которым сегодняшняя научная фантастика удовлетворяет гораздо больше».

В 1939 году появился самый известный роман Гр. Адамова – «Тайна двух океанов».

Роман этот с 16 мая по 16 сентября 1938 года печатался в «Пионерской правде», затем отдельные главы (под названием «Тайна острова Рапа-Нуи») появились в журнале «Знание – сила».

Сюжет привлекал.

Обстановка в мире складывалась тревожно.

Многие государства, в том числе и СССР, готовились к войне.

Вот почему из Ленинграда во Владивосток для укрепления советской военной мощи была отправлена необыкновенная подводная лодка под названием «Пионер».

«Долго и тщательно работал писатель над своим новым произведением, – вспоминала М. Поступальская. – Тысячи выписок по технике, физике, химии и биологии моря в толстых кожаных тетрадях с вырезками из газет и журналов о работе и новейших открытиях советских и зарубежных ученых, сотни книг – целая библиотека, от объемистых научных трудов до „Памятки краснофлотцу-подводнику“ и „Правил водолазной службы“, – скопились за это время в кабинете писателя. Г. Б. Адамова можно было встретить в научно-исследовательских институтах, в лабораториях ученых-океанографов…».

Да, конечно, среди героев Гр. Адамова вновь появлялся неунывающий, всем интересующийся пионер, подобранный моряками подводной лодки во время случайной гибели гражданского судна, опять пытался вывести чудо-подлодку под вражеские бомбы классовый предатель механик Горелов, но главы, посвященные океану, сами по себе оказались захватывающими.

«Бой подходил к концу. Каракатица теряла силы. Уцепившись двумя руками за тонкий выступ скалы, она пыталась остальными восемью обвить скользкое, змеиное тело мурены. Обычно серая с зелеными полосками и пятнами окраска каракатицы, так хорошо скрывавшая ее на фоне покрытой водорослями скалы, теперь, в разгар битвы, непрерывно менялась от ярости и страха, и по телу пробегала дымка всех оттенков. Кольцо упругой кожи у основания рук растянулось, и из него выглядывал темно-бурый попугайный клюв – большой, твердый, острый, способный прокусить до мозга голову даже крупной рыбы. Два больших круглых глаза сверкали то розовым, то голубым, то серебристо-зеленым огнем. Как всегда на охоте за рыбами, каракатица пыталась подтянуть врага своими хватательными руками, усеянными бесчисленными присосками, к челюстям, чтобы прокусить ему череп. Но враг – большая, двухметровая мурена – был слишком велик, ловок и силен. Ярко-желтая передняя часть рыбы, толстая и круглая, мелькала в неуловимо быстрых движениях, ее утиная пасть с бесчисленными острыми зубами рвала тело головоногого то с одной, то с другой стороны. Старая опытная каракатица, великан среди подобных ей, с честью выходившая до сих пор из многих сражений, впервые встретилась с таким неотразимым нападением. Она истощила уже почти весь запас чернильной жидкости, которой окрашивала вокруг себя воду до черноты. Она уже потеряла правый плавник и две руки, начисто отрезанные острыми зубами мурены. В этот критический момент она попробовала применить свое старое, испытанное средство в борьбе с длинномордыми рыбами. Взмахнув, как бичами, одновременно всеми шестью свободными руками, четырьмя короткими она обвила тело мурены, а две хватательные попыталась захлестнуть вокруг ее пасти. Но одна рука попала в пасть мурены и через мгновение бессильно повисла, извиваясь, как червяк. Другой рукой ей все же удалось сильно сжать страшные челюсти врага. Мурена яростно билась в этой петле. Ее длинное цилиндрическое тело свивалось в кольцо, потом разворачивалось и темный хвост с ужасной силой бил по каракатице, прильнувшей к скале. Понадобилось всего три таких удара, чтобы оглушенная каракатица ослабила петлю на пасти мурены. Еще несколько ударов – и пасть открылась, затем сомкнулась; длинная рука отделилась от головы и, свертываясь и развертываясь, медленно пошла ко дну…»

Или: «Рыбы-попугаи висели головами вниз, тихо шевеля серовато-фиолетовыми, в нежных красноватых пятнах хвостами, окаймленными белой полосой. Они старательно объедали маленькими толстогубыми ртами нежные коралловые веточки на скале. Порою одни из них с наполненным ртом долго и рассеянно, как жвачку, прожевывали пищу. Немного выше Павлик заметил трех крупных рыб-попугаев, окруженных небольшой стайкой мелких сине-полосатых губанов. Павлик сразу не понял, что делают эти губаны вокруг смирно висевших в воде огромных по сравнению с ними скарусов. Ему показалось сначала, что губаны вцепились в них со всех сторон и хотят разорвать на части. Но, приглядевшись, Павлик неожиданно и громко рассмеялся: „Парикмахерская! Рыбья парикмахерская!“ Округлые головы попугаев, их щеки и жаберные крышки с плотно сидящими крупными яйцевидными чешуями были покрыты слоем белой коралловой пыли. Казалось, что толстые, расфранченные, разодетые в пух и прах баре отдали в распоряжение услужливых парикмахеров свои откормленные, густо напудренные морды. Губаны нежно и осторожно снимали эту коралловую пыль со щек и жабер попугаев, своих богатых родственников, и, очевидно, с наслаждением поедали ее…»

И еще: «Проплывали то в одиночку, то целыми стадами разноцветные, нежно пульсирующие медузы. Мелькали рыбы, сверкая яркими красками. Проносились огромными стаями маленькие крылоногие моллюски с широкими плавниками и почти совершенно прозрачными, тонкими и нежными, как хрящ, раковинами. Креветки – изящные и тонкие морские рачки – стремительно охотились за ними и исчезали вместе с ними. Вдали мелькнула голубая искорка, скакнула вверх, упала вниз, встретилась с красной, синей, зеленой. Уже их сотни, тысячи, этих разноцветных, как драгоценные камни, скачущих верх и вниз, во все стороны искорок. Вот уже все вокруг исполосовано, исчерчено миллионами и миллиардами сверкающих и горящих нитей и точек. Как будто густой дождь из крошечных, пурпурных, сапфировых, изумрудных, золотых искр вихрем носится кругом. Это был танец сафирий, крохотных рачков из отряда веслоногих…»

Изящная точность подводных картин удивительным образом переплеталась с наивной простотой (возможно, обдуманной, – Г.П.) политических взглядов. «Подводная лодка была военным кораблем. Враги Советского Союза неоднократно пытались добыть чертежи таинственной подлодки, получить материалы и конструкторские расчеты. Вокруг завода, где шло ее строительство, день и ночь кружили шпионы; два ответственных работника завода, у которых они, очевидно, предполагали добыть на дому материалы о подлодке, были найдены убитыми; шпионов вылавливали, сажали в тюрьму, некоторых за убийство расстреляли. Но число их не уменьшалось, а дерзость, по мере приближения сроков окончания стройки, увеличивалась».

Весьма активный шпион проник и на борт «Пионера», что, впрочем, не помешало славным советским морякам пройти два океана, коснувшись множества тайн, некоторые из которых тайнами остаются и сегодня. Победа техники, описанной Гр. Адамовым, выглядела безусловной: подлодка «Пионер» могла опускаться на любые глубины, годами не выходить на поверхность, а корпус ее был построен из сплава, способного выдерживать давление свыше тысячи атмосфер. Электроэнергию брали прямо из океана – с помощью термоэлементов. Трех легких аккумуляторов хватало на все нужды и даже на ход. Огромная скорость в водной среде достигалась прожиганием воды: лодка буквально неслась в слое горячего пара. При этом «пучок лучей (ультразвуковых) давал на экране центрального поста подлодки изображение той части встреченного препятствия, от которой он отразился. Тысячи таких изображений от всех микроскопических мембран сливались в одно целое и давали в результате полную внешнюю форму предмета. Такие ультразвуковые прожекторы были расположены со всех сторон подлодки и непрерывно посылали на круговой экран центрального поста изображение всего, что встречалось впереди и кругом подлодки в радиусе двадцати километров».

«Вдруг все тело Павлика пронизало резкое металлическое скрежетание. – Гр. Адамову удавались такие эпизоды. – От резкого рывка за ногу Павлик покачнулся и чуть не упал. Огромный краб, высотой больше полуметра, сжав клешней колено Павлика и упираясь ногами в скалу, с невероятной силой тянул его к другому краю площадки. Оттуда виднелись поднимающиеся снизу клешни и когтистые, тонкие, как стальные прутья, ноги. Прежде чем Павлик смог что-то сообразить, на площадке появились еще несколько крабов и бросились к нему. Опять раздался ужасный, пронизывающий до мозга костей скрежет, сильный рывок за другую ногу, и Павлик, судорожно сжимая пистолет, упал на колено. Первый краб, отпустив ногу, быстро перехватил клешней руку Павлика около локтя. Дуло пистолета оказалось как раз против панцирной груди краба. Лишь одно мгновение глаза человека и животного встретились в упор, и сейчас же клешни краба разжались, его ноги подломились, и он осел на площадку скалы с замирающими движениями длинных усов. Павлик повернул дуло против новых набегающих врагов, и, не успев приблизиться к нему, словно придавленные невидимой силой, они покорно и тихо падали перед ним на колени, чтобы уже больше не встать. Лихорадочно водя пистолетом, Павлик даже не заметил, как освободилась его вторая нога из ужасных тисков. Он вскочил и побежал к краю площадки. Там оказалась другая пирамида, и по ней упорно поднимались кверху все новые и новые ряды нападающих. Убийственные звуковые волны в несколько мгновений разрушили и эту пирамиду. Продолжая зигзагообразно водить дулом по копошащейся внизу, на дне, массе, Павлик другой рукой пустил мотор прожектора на максимальное число оборотов. Световой конус быстро побежал по дну вокруг основания скалы, и за ним не отрываясь следовал смертоносный звуковой луч».

Третий крупный роман Гр. Адамова – «Изгнание владыки» – вышел отдельным изданием в 1946 году, но отдельные главы из него печатались в журнале «Наша страна» еще перед войной. В романе этом советский инженер Лавров для изменения сурового климата советской Арктики предлагал прорыть под дном Ледовитого океана глубокие тоннели, чтобы вода течения Гольфстрим активнее подогревалась внутренним теплом земли и теплоотдачей радиоактивных пород.

Не без юмора и не без сопереживания оценил последний труд своего друга А. Р. Палей: «Владыка-холод, безраздельный властелин Арктики, преодоление его, настойчивая борьба с природными экстремальными условиями, которую приходится вести героям, – такова тема. Не обошлось и без вредителя, засланного врагами. Впрочем, это ведь не выходит за пределы возможного».

«Адамов умел быть поэтичным и в своей не очень фантастической технике, – отмечал известный исследователь советской фантастики А. Ф. Бритиков. – Работа тружеников моря в „Тайне двух океанов“ занимательна и романтична. Но и этому и двум другим романам Адамова, при множестве интересных частностей, все-таки не хватало поэзии большой идеи. Если в „Тайне двух океанов“ еще было что-то от „информационного бюллетеня“ перспективных направлений науки и техники, каким начинал становиться научно-фантастический роман к концу 20-х – началу 30-х годов, то в „Изгнании владыки“, до отказа набитом все теми же скафандрами и прочим реквизитом предыдущих романов, уже проглядывал какой-то рекламный каталог всевозможных штучек».

Что ж, наверное.

Адамов не додумался до реактивных самолетов.

Он не узнал о меченых атомах, не придумал электронно-счетных машин и атомных ледоколов, но он оставался писателем и в слабостях своих и в достижениях. Он не узнал, конечно, что интерес к электричеству скоро сменится всеобщим интересом к атомной энергии, но, как мог, в меру своего понимания, следил за наукой, за ее достижениями.

Умер 14 июля 1945 года в Москве.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.