4. Если ранили друга…

4. Если ранили друга…

Семья Вереминых была обыкновенная советская. Муж — Федор Лукич работал на заводе литейщиком; жена — Евдокия Ивановна воевала с домохозяйками и примусами на коллективной кухне стандартного дома в рабочем поселке; их двое детей, из которых старшему было десять лет, а младшему восемь, воспитывались в пионерском отряде и на улице. Жила семья Вереминых, если определять по-советски, не богато и не бедно. Без хлеба не сидели, но и разносолов никаких не едали, в лохмотьях не ходили, но и одеждой новой избалованы не были. Раз в месяц позволяли себе единственное "культурное развлечение": шли в кино все четверо.

Родители любили кино не меньше, чем дети. Да и как его не любить? Ведь в темном зале перед светящимся экраном, показывающим необычайно красивую жизнь, можно на целых полтора часа забыть серенькие советские будни, стахановские обязательства, общественные нагрузки, сексотов и тому подобное. Для "полноты впечатления" Веремины, обычно выбирали кинофильмы из "заграничной жизни". Особенно понравился им фильм "Остров сокровищ", хотя и советский, но почти без пропаганды. В нем были южные моря, белые паруса кораблей, пираты, пальмы и красивая песенка. Хорошо в ней звучали слова:

"Если ранили друга,

Перевяжет подруга,

Горячие раны его…"

Слушая, как сыновья распевают эту песенку, Федор Лукич как-то спросил жену:

— А вот ты, Дуня, ежели меня бы, скажем, ранили, сумела мои раны перевязать?

— Еще как, — ответила жена. — Не верится что-то.

— А ты достукайся, чтоб тебя ранили. Тогда и увидишь.

Вскоре после этого разговора Федор Лукич "достукался". За неудачное литье на заводе его объявили врагом народа и арестовали. Когда двое энкаведистов, произведя обыск в квартире Федора Лукича, уводили его, он, прощаясь с женой, сказал:

— Вот, Дуняша, и ранили друга. Такую рану не перевяжешь.

— А я все-таки попробую. Я попробую, — плача ответила жена…

И она попробовала. Познакомилась со следователем, который вел "дело" Веремина и добилась для мужа многого, Энкаведист увлекся тридцатилетней, довольно красивой Евдокией Ивановной и выполнил ряд ее просьб. Он переквалифицировал обвинение Веремина во вредительстве, — что грозило ему расстрелом, — на преступление "по должности", свел "дело" к трехлетнему приговору и помог осужденному получить работу на тюремном заводе того города, где литейщик жил до ареста. За все это Евдокия Ивановна стала любовницей следователя. По распоряжению последнего ей разрешали раз в неделю свидания с мужем.

Узнав об отношениях своей жены с энкаведистом, Веремин на одном из свиданий стал упрекать ее. Она заплакала и сквозь слезы сказала:

— Ведь это я для тебя сделала. И для детей. Как в песне — "перевяжет подруга". Мне этот гепеушник такой противный, что плевать на него хочется. Тяжко мне с ним. Я его отошью, когда смогу. А пока нельзя. Ты в тюрьме. Это — "ранили друга". Тебя и детей спасаю. Пойми…

Трудно и тяжело было мужу понять это. Но он все-таки понял.