Глава 2. РОЖДЕННЫЕ РЕВОЛЮЦИЕЙ (1918-1930)
Глава 2. РОЖДЕННЫЕ РЕВОЛЮЦИЕЙ (1918-1930)
Руководитель группы консультантов советской внешней разведки (СВР) генерал-лейтенант В. А. Кирпиченко писал: «Научно-техническая и военно-техническая информация добывалась с первых лет советской власти. Такая задача стояла и до того, как разведка стала самостоятельным управлением. Еще в бытность ее в структуре Иностранного отдела ОГПУ проводились работы по сбору таких материалов»[39].
20-е годы XX века для советской научно-технической разведки — период зарождения и становления. Тогда Советская Россия могла позволить себе создавать огромные агентурные (100 и более человек) сети, работой которых руководили функционеры местных органов коммунистической партии и отраслевых профсоюзов. Тогда немногочисленный аппарат контрразведки стран Западной Европы всерьез не воспринимал спецслужбы нового государства. А зря. Ведь оно смогло на практике реализовать технологию тотального шпионажа.
В тот период истории тайной войны отечественная разведка начала активно применять новые, доказавшие свою эффективность методы. Речь идет об использовании не профессиональных разведчиков (их просто не . было в тот период в необходимом количестве) или завербованных агентов, прошедших специальную подготовку, а рядовых иностранных граждан — коммунистов или просто симпатизирующих Советской стране, как правило, даже не подозревавших о том, чьи именно поручения они выполняли. Обоснование помощи с позиции лролетарской солидарности или партийного долга делало этот вид шпионажа наиболее доступным, дешевым и одновременно массовым. В него были вовлечены тысячи обычных людей как иностранцев, так и граждан СССР, ранее (а возможно и впоследствии) не имевших дел с разведкой. Именно в массовой и, как правило, бескорыстной помощи рядовых людей, лежали истоки могущества отечественной научно-технической разведки в тот период[40].
Французская авиация, а в особенности военная, была объектом повышенного внимания советской разведки с начала 20-х годов. Среди первых провалившихся агентов, которые специализировались на сборе конфиденциальной информации об авиационной промышленности, был A. Кудон и его возлюбленная М. Моррисонно. Их арестовали за похищение секретного доклада, посвященного специальным авиационным проблемам. Вместе с ними на скамью подсудимых попали двое русских — Устимчук и B. Кропин, которым дополнительно было предъявлено обвинение в хранении оружия и использовании фальшивых документов[41].
В феврале 1921 года в Париж для ведения разведки с нелегальных позиций был направлен сотрудник Разведывательного управления Я. Рудник. Ему предписывалось создать агентурную сеть в ряде городов Франции, способную добывать материалы о французской армии, новейших достижениях в области военной техники, авиации, танкостроения, подводного флота. Связь обеспечивалась через курьеров Центра, а также через берлинскую и римскую резидентуры.
Я. Рудник сумел организовать добывание необходимой Центру информации. Среди его достижений: создание бюро по изготовлению заграничных паспортов для разведчиков, проживающих во Франции; пункт на франко-итальянской границе для передачи и приема материалов; оборудованная фотолаборатория для репродукции агентурных документов.
Большая и результативная работа была осуществлена по закупке официальных и секретных изданий министерства обороны и генерального штаба Франции по вопросам организационной структуры, вооружения, оперативной и боевой подготовки вооруженных сил.
Во Франции работал И. Моисеев — владелец небольшой ремонтной мастерской, оказавший немало ценных услуг советской разведке в 20—30-е годы. Он сумел продержаться до 1939 года, хотя его имя несколько раз звучало на шпионских процессах того времени[42].
О том, что в первую очередь интересовало Центр в тот период можно узнать из вопросника, который был подготовлен в июле 1923 года:
«1. Материалы, использующиеся в конструкции вооружения, и тактические данные о новых танках как находящихся в разработке, так и строящихся. В частности, новые тяжелые танки Ц-2, легкие Ц и средние танки Виккерса.
Конструкция танков, использующихся во время войны, нам известна.
А) Нас интересуют следующие данные:
1) Проходимость и вес;
2) Двигатель;
3) Его система и мощность;
4) Вооружение;
5) Броня;
6) Толщина лобовой и боковой брони;
7) Скорость и способность преодолевать препятствия на подъеме;
8) Запас горючего (запас хода).
2. Выяснить, все ли 22 полка легких танков полностью укомплектованы танками (300 единиц), есть ли недостатки и в чем они заключаются? Установить, взята ли на вооружение средняя техника и какие танки на вооружении батальонов тяжелых танков?
3. Получить разведданные, касающихся типов и боевых уставов танковых частей.
4. Имеются ли специальные транспортные средства по обеспечению топливом и боезапасом, и какими разведданными вы располагаете на эту тему?
5. Какие транспортные средства применяются в артиллерийских войсках?
Выяснить в первую очередь:
1. Какие артиллерийские соединения обеспечены механическими транспортными средствами?
2. Установить тактико-технические данные тягачей, применяемых в артиллерии:
A) Тип гусениц;
Б) Тип и мощность двигателя;
B) Заводы, на которых производятся тягачи; Г) Скорость тягача по дороге и бездорожью.
Дать определение, в особенности, конструкции и результатов испытаний тягача Шнайдера с лентой Кегресса и трактора Сен-Шамона на гусеничном ходу.
Выяснить в дальнейшем:
1. Какие заводы производят танки и бронемашины?
2. Другие дополнительные данные о танках и приборах наблюдения, средствах связи, способах управления, средствах химической защиты и т. д.
3. Существуют ли средства, позволяющие танкам преодолевать препятствия, укрываться дымовой завесой, снижать шумы и т. п.
4. Как осуществляется комплектация танковых частей персоналом и как ведется подготовка (обучение) этого персонала?
Личный состав бронетанковых частей»[43].
С помощью представителя Коминтерна во Франции С. Минева был завербован Ж. Томмази, член руководящего комитета (позднее ЦК) Французской коммунистической партии и один из руководителей профсоюза рабочих авиационной промышленности. Он работал на советскую военную разведку до 1924 года, пока не был вынужден бежать в СССР, так как местная контрразведка готовила его арест[44]. Однако он выполнил поставленную перед ним задачу Москвы — создал агентурную сеть во французской авиационной индустрии.
В 1924 году Ж. Томмази сменил его коллега Ж. Креме. Он был не только членом ЦК ФКП, но и высших органов Коминтерна. Как и его предшественник, он использовал для прикрытия должность секретаря профсоюза кораблестроителей и металлургов. Его работой руководил советский военный разведчик С. Узданский. В качестве легенды он использовал документы на имя художника А. Бернштейна.
Для агентурной сети Ж. Креме в Москве был разработан специальный вопросник. Все вопросы носили конкретный и лаконичный характер: каковы новые методы производства пороха; тактико-технические данные танков, пушек, снарядов; сведения о противогазах, самолетах, верфях и т. п.
В опасной работе ему помогали две женщины — его любовница и секретарша Л. Кларак и легендарный суперагент Л. Сталь. Историки до сих пор не могут написать точную биографию этой дамы. Хотя точно известно, что свой путь в мире шпионажа она начала в Париже. Были среди помощников у Ж. Креме и мужчины: слесарь П. Прово, электрик Ж. Делуй и металлург Ж. Менетрис.
Созданная этой группой людей сеть окутала военные порты, пороховые и авиастроительные заводы, авиационные исследовательские центры, артиллерийские парки, предприятия по производству танков, фабрики по изготовлению противогазов, военно-морские верфи, кузнечные и сталелитейные заводы. Тайное внедрение в профсоюз гражданского персонала военных учреждений позволило разведсети обрести поддержку в лице некоторых руководителей профсоюза технических работников промышленности, торговли и сельского хозяйства (УСТИКА).
Метод работы был прост: отрекомендовавшийся в качестве профсоюзного деятеля агент обращался к коммунистам или к сочувствующим с требованием представить конфиденциальную информацию, необходимую якобы для защиты рабочего класса. Способ эффективный, но рискованный: зажатые, с одной стороны, в тиски политических установок, с другой — патриотических чувств (да и просто от страха навлечь на себя серьезные неприятности), некоторые из активистов, с которыми контактировали, были не прочь облегчить душу, раскрыв своему начальству маневры подрывного характера, жертвами которых они стали[45].
Ж. Креме прекрасно справился с заданием, правда, у него возникли проблемы с информаторами. Один из них, механик из арсенала в Версале, предполагая неладное, сообщил дирекции учреждения, где он работал, о своих подозрениях и странных вопросах. А та в свою очередь поставила в известность полицию. В течение нескольких месяцев военная контрразведка поставляла дезинформацию агентам Ж. Креме. А в феврале 1927 года было принято решение о разгроме сети Креме. Арестовали более 100 человек. С. Узданский тоже попал в тюрьму. Правда, полиция так и не узнала о том, что этот человек был резидентом нелегальной советской военной разведки. Поэтому приговор был очень мягким — всего три года тюрьмы. Сам Ж. Креме сумел бежать в Советский Союз. Хотя на этом его шпионская карьера, в отличие от предшественника Ж. Томмази, не закончилась. В 1929 году он по линии военной разведки уехал в секретную командировку на Дальний Восток — в Индокитай и Китай. Там начался новый этап в его жизни. Он умер в 1973 году под чужим именем — Г. Пейро — в Брюсселе[46].
В 1925 году в Париж прибыл офицер советской военной разведки С. Узданский. Под именем Бернштейна он вел жизнь свободного художника. Вместе с С. Гродницким они организовали свою агентурную сеть.
Среди поставленных перед ними руководством советской разведки задач — сбор информации о французской артиллерии, новых формулах пороха, противогазах, самолетах, военных судах и т. п. Была предпринята попытка под видом инженеров внедрить агентов в танковое строительное бюро в Версале.
Самой блестящей операцией этих разведчиков считается хитроумный план проникновения в центр военных исследований в Версале. Несколько членов коммунистической партии устроились наборщиками в типографию и брали пробные оттиски всех бумаг, печатавшихся по заданию центра французской военной науки. Эта группа эффективно работала с 1925 до конца 1927 года.
Узданского и Гродницкого арестовали в 1927 году. Приговор был на удивление мягок. С. Гродницкий, характеризующийся судом как «молодой и элегантный, которому поручали деликатные задания» получил пять лет тюрьмы, а его шеф — три года. Поясним, что с агентурой работал С. Гродницкий, а его начальник лишь передавал материалы в советское посольство[47].
Новый резидент военной разведки во Франции П. В. Стучевский (генерал Мюрей) (1927—1931) продолжил работу, начатую своими коллегами. Он специализировался на сборе сведений об авиационной промышленности, о последних моделях пулеметов и автоматического оружия и о военно-морском флоте. В Лионе его агентам удалось выкрасть чертежи нового самолета, которые они затем вернули на место, предварительно скопировав их[48].
Прибыв в Париж в 1927 году, П. В. Стучевский сознательно свел до минимума количество контактов с местными коммунистами, справедливо полагая, что данный контингент отличает низкая дисциплина и большинство находится под надзором полиции. За короткий срок ему удалось восстановить агентурную сеть и добиться значительных успехов в сборе сведений о военно-морском флоте и военно-воздушных силах Франции. Так, он организовал сеть информаторов в портах Марселя, Тулона и др., с ее помощью регулярно получал информацию о подводных лодках и торпедном вооружении.
Он был арестован в апреле 1931 года. На суде П. В. Стучевский утверждал, что собирал материалы для написания книги о Франции. Будучи осужденным на три года, он отсидел срок в тюрьме Луисси и после освобождения в 1934 году вернулся в СССР[49].
В конце 20-х годов во Франции начала работать сеть «рабкоров». Их работой руководил К. Лиожье (Филипп), бывший рабочий из департамента Луара, автор романа «Сталь». За его спиной стоял Й. Вир, польский коммунист, координирующий взаимодействие «рабкоров» и советской военной разведки.
Схема организации их работы была проста и эффективна. Газета «Юманите» (центральный орган французской компартии) обратилась ко всем своим читателям с просьбой присылать заметки и очерки о том, что происходит на их заводах и фабриках. Особо рекомендовалось обращать внимание на факты тайной подготовки к войне с СССР. Наиболее интересные материалы редакция обещала опубликовать. Все присланные материалы внимательно изучались и на их основе готовились обзоры для Москвы. Сотрудник советской поенной разведки С. Маркович отвечал за этот участок работы[50].
И. Вир занимался не только аналитической работой, он регулярно переправлял в Москву образцы новейшего вооружения. Однажды он прибыл в Париж как агент по торговле бельем. В его чемодане среди кружевных панталон лежала французская мина, недавно принятая на вооружение[51].
По утверждению французской полиции, между 1928 и 1933 годами в стране действовала сеть, которая состояла более чем из 250 агентов. Это только те люди, кого удалось идентифицировать. На самом деле их было значительно больше.
Среди них был отставной полковник О. Дюмулен, сотрудничающий с советской разведкой с 1923 года. Он издавал журнал «Армия и демократия» и везде представлялся, как независимый военный эксперт. Одна из задач, стоявших перед ним, — сбор информации об определенных военных заводах и выпускаемой ими продукции.
Инженер Обри из военного министерства и его жена специализировались на поставке секретных данных о взрывчатых веществах. Сотрудник химико-биологической лаборатории В. Райх регулярно информировал Москву об отравляющих газах и бактериологическом оружии[52].
Опыт использования «рабкоров» было решено использовать в Германии. В начале 20-х годов эта страна характеризовалась политической нестабильностью и стремительным развитием в области аэронавтики, химии и оптики. Поэтому советская разведка начала спешно создавать многочисленные центры научно-технической разведки. Одним из них руководил Г. Робинсон.
В 1925 году в эту страну прибыл первый резидент нелегальной советской разведки Ф. Вольф (В. Раков). Он сумел создать небольшую, но работоспособную агентурную сеть. Наиболее полно освещались последние достижения в области авиации, военной химии и военно-морских сил[53].
Другой сотрудник советской внешней разведки, В. П. Нотарьев, работал под прикрытием торгпредства. Он получил конфиденциальным путем секретные материалы по нефти, прокатным станам и отдельным вопросам военной техники[54].
В 1927 году в Берлин из Москвы приехал инженер Александровский, который должен был собирать информацию об авиационной промышленности Германии. Он руководил единственным, но очень проворным и ценным агентом — инженером Э. Людвигом. Этот человек в 1924—1925 годах работал на заводе компании «Юнкере» в Москве. Вернувшись в Германию, он часто менял место работы и уже через два года знал все особенности производства на заводах Юнкерса в Дессау, Дор-нье во Фридрихсхафене, а также о разработках Исследовательского института аэронавтики в Адлерсхофе. Арестовали Э.Людвига в июле 1928 года и приговорили к пяти годам тюрьмы.
В 1928—1930 годах, когда Германия приступила к постройке своего первого военного крейсера, советская разведка начала активную охоту за документами. Первая группа состояла из проектировщиков и технологов и специализировалась на похищении чертежей. Ею руководил инженер В. Адамчик. Нейтрализовали группу в марте 1929 года.
Вторая группа, руководимая Л. Хоффманом, состояла из рабочих коммунистов с верфей Бремена и Гамбурга. Их арестовали в мае 1931 года[55].
В 1930 году коммунист и инженер-химик Т. Пеш, работавший в финансируемой британцами компании «Ной-текс» в Ахене, передел секретные документы и образцы пуленепробиваемого стекла. Он был арестован и осужден на два месяца.
В 1926 году в структуре подпольной Компартии Германии появилась новая секция ББ-Аппарат (рабкоры, экономический шпионаж). Как и их французские коллеги, эти рабкоры, внедренные на заводы, снабжали специалистов подробной информацией о промышленных проектах и их технических характеристиках. Правда, сеть в Германии была довольно скромная — несколько сотен человек, а во Франции это число составляло более двух тысяч.
Разумеется, люди, работавшие в ББ-Аппарате, считали, что они работают на благо рабочего класса и профсоюзов. Никто открыто не требовал от них заниматься шпионской деятельностью в экономике. Разведданные, собранные на заводах, объединялись и анализировались под большим секретом очень узким кругом лиц. При необходимости делались запросы инженерам и тем лицам, которые симпатизировали коммунистам и профсоюзам.
Агентура имелась на предприятиях Байера, Сольве, в Высшей технической школе Берлина — Шарлоттенбурге, в институте Герца, в институте кайзера Вильгельма, на заводах «Рейнметалл», на цементных предприятиях Поли-зиуса, в «Телефункене». А разведсеть инженера Э.Людвига с успехом вела шпионаж на авиационных предприятиях Юнкерса и Дорнье, а также в Исследовательском институте аэронавтики в Адлерсхофе[56].
Один из первых судов над коммунистами-«промыш-ленными шпионами» — процесс по делу А. Кнепфле. Этот человек занимал пост секретаря коммунистической ячейки в Аувайлере. Он обратился к пяти или шести товарищам по партии, которые работали на одном из заводов германского военно-химического концерна «И. Г. Фарбен индустрии» попросил их собирать конфиденциальную информацию о технологиях, образцах и планах.
Второй группой, работавшей на том же объекте, руководил бригадир Г. Херлофф.
В 1926 году обе группы были раскрыты и полиция арестовала около 20 человек. Их судили в мае того же года и они получили довольно небольшие сроки: от трех месяцев до одного года.
В октябре 1926 года к четырем месяцам тюрьмы был приговорен В. Киппенбергер. Он работал на химическом заводе в Биттерфельде и копировал секретные планы[57].
В 1929 году во время посещения Советского Союза был завербован депутат рейхстага и член комиссии по иностранным делам Союза германских промышленников, профессор Кенигсбергского университета Д. Прейер. Вместе с ним с внешней разведкой согласилась сотрудничать его секретарь — Г. Лоренц. Располагая обширными связями в промышленных кругах страны, Прейер до 1932 года давал обширную информацию о позиции германских промышленников по отношению к СССР, описание патентов и технологических процессов[58].
Польской разведке летом 1925 года удалось перехватить секретную инструкцию помначснабжения артиллерии при ВВС СССР Шафрона для советского военного представителя в Берлине Мортова о получении технических сведений относительно новейший артиллерии за рубежом[59].
В 1930 году резидентуру военной разведки в Германии возглавил О. А. Стигга. Под его руководством работало только в Берлине до 250 сотрудников[60]. В своей работе он ориентировался в первую очередь на добычу научно-технической информации. При этом он активно использовал возможности ББ-Аппарата. Этим подразделением руководили Ф. Грибовский (1929-1930), Ф. Бурде (1930-1931) и В. Баник (1932—1935). Сотрудники этой подпольной структуры проникли не только на оборонные предприятия. Они были везде, где имелась значимая для СССР информация экономического и технического характера.
О. А. Стигга
Среди достижений можно отметить регулярные кражи в фирме «Крупп-Эссен» документов и чертежей по производству амуниции и оружия, аналогичных документов по изготовлению прицелов в Дрездене.
В марте 1932 года ББ-Аппарат Северной Баварии подготовил доклад о производстве взрывчатых веществ и о перспективах немецкого ракетостроения. Были собраны сведения о деятельности немецкого исследовательского института воздушного флота, об изготовлении самолетов на предприятиях Г. Юнкерса в Дессау, о производстве высокомощных взрывчатых веществ на заводе фирмы «Хауф».
Агентов часто арестовывали, поэтому регулярные сообщения о провалах никого не удивляли. Например, у Э. Штеффен и К. Динсбахга при задержании были изъяты подробные материалы по строящимся броненосцам типа «А» и «В», коротковолновым передатчикам и производству моторов[61].
С операциями отечественной научно-технической разведки в Германии связано воплощение в жизнь плана ГОЭЛРО. Об этом не принято было говорить, но производство тех же самых электрических лампочек в СССР наладили с активным использованием германского и частично американского опыта. Была тайно закуплена или скопирована часть оборудования, добыто множество технологий и отдельных приемов производства, а также задействованы многочисленные высококвалифицированные специалисты, начиная от рабочих, с помощью которых удалось воспроизвести отдельные производственные операции и заканчивая топ-менеджерами и директорами, которые помогли организовать оптимальный производственный процесс.
В начале 20-х годов перед отечественной промышленностью стояла задача по освоению технологии производства изделий из вольфрама. Спектр применения этого металла был чрезвычайно широк. Начиная от нитей накаливания в электролампах и заканчивая военной техникой.
Для отечественной электроламповой промышленности овладение производством нитей накаливания означало отказ от импорта, что было очень актуально. Во-первых, экономия, ведь ежегодно на закупку вольфрамовой нити тратилось 200—250 тысяч золотых рублей. Во-вторых, поставки из-за рубежа в любой момент могли прекратиться. А в-третьих, престиж государства. О какой электрификации всей страны можно было говорить, если в СССР не умели в достаточном количестве изготовлять обычные электролампы.
Военных интересовали технологии вольфрамового производства по другой причине. Уникальные свойства этого вещества: твердость, тугоплавкость и устойчивость к агрессивным воздействиям природных стихий, — способны были произвести настоящий переворот в тех военных областях, за которыми специалисты видели будущее, в частности в самолетостроении и танкостроении.
Поэтому в 1922 году решением этой проблемы занялась военная разведка. В операции участвовали трое сотрудников этого ведомства — Г. И. Семенов, М. И. Железняк и В. В. Давыдов[62].
В 1922 году по своим каналам она вышла на военный отдел Компартии Германии. Затем, через эту структуру, на высококвалифицированных берлинских рабочих-коммунистов Ю. Хоффмана (завод компании «Осрам») и Э. Дайбеля (завод компании «АЭГ»).
На основе результатов предварительного анализа ситуации было принято решение сконцентрировать все усилия на проникновении в цеха и секретные лаборатории фирмы «Осрам». Выбор не был случайным. Кроме того, что в то время эта фирма была одним из мировых лидеров ламповой промышленности, на данном объекте осуществлялась вся технологическая цепочка по вольфраму, начиная с обогащения вольфрамовой руды и заканчивая выпуском тончайшей вольфрамовой проволоки для нитей накаливания электроламп.
Одновременно с постоянным совершенствованием технологий лампового и вольфрамового производства лаборатории фирмы «Осрам» вели опыты по получению новых суперпрочных сортов сплавов, которые позднее назвали металлокерамикой.
В 1923 году здесь впервые в мире был получен сплав карбида вольфрама с кобальтом — «видиа», внедрение которого в массовое производство привело к революции в промышленности.
Информация о вольфрамовых технологиях и новом сплаве начала поступать в Москву через Ю. Хоффмана и Э. Дайбеля. Отметим сразу, что кроме них в сборе секретной информации участвовало еще несколько рабочих-коммунистов. Поэтому, когда в 1924 году им пришлось бежать в Советский Союз после неудачной попытки организации революции в Германии осенью 1923 года, то на их место заступили механик Ф. Гайслер и слесарь В. Кох. Оба с завода компании «Осрам». Они официально не демонстрировали свою принадлежность к Компартии Германии, в отличие от своих предшественников. В любом случае руководство компании не догадывалось об агентурной сети советской научно-технической разведки, которая активно работала на заводе.
Технология взаимодействия между Москвой и Берлином была оптимальной. Из СССР присылали перечень вопросов, описание возникающих проблем, список необходимых материалов, а в Германии группа агентов готовила необходимые ответы и данные[63].
В 1925 году Ф. Гайслер и В. Кох были уволены с завода — их подозревали в коммунистической пропаганде. Правда, еще в течение трех месяцев, они, пока находились в Берлине, регулярно продолжали добывать интересующую советскую военную разведку информацию. Все это время эти агенты получали «пособие по безработице» от сотрудника советской военной разведки. Затем их тайно переправили в Советский Союз, где они встретили своих коллег — Ю. Хоффмана и Э. Дайбеля. Теперь все четверо участвовали в реализации добытой ими же секретной информации. А она продолжала поступать непрерывным потоком, только теперь под руководством рабочего с завода компании «АЭГ» Г. Ольриха[64].
В 1927 году патент на производство сплава «видиа» компания «Осрам» продала другому германскому промышленному гиганту — металлургическому и машиностроительному концерну «Крупп». И 28 сентября 1929 года его представители продемонстрировали советским специалистам выгоды от практического использования этого металлокерамического сплава для обработки металлов. В частности, в 3—5 раз возрастала скорость сверления и обработки, существенно повышалась точность и производительность труда. Гости из Германии надеялись, что, оценив уникальные свойства нового материала, Советский Союз заключит контракты на его импорт.
СССР действительно заинтересовала новинка, но события развивались совсем по другому сценарию. В стране решили самостоятельно освоить промышленное производство этого сплава. Для начала из архивов были извлечены все отчеты лаборатории компании «Осрам». На их основе в течение нескольких суток удалось получить сплав с аналогичными свойствами под названием «победит». Однако говорить о его производстве не в лабораторных условиях было еще рано. Нужно было добыть технологию.
Для этого в Германию выехал инженер Московского электрозавода Г. А. Меерсон. Он участвовал в разработке победита, поэтому прекрасно понимал, что именно нужно выяснить. С завода концерна «Крупп» он увез только сувенирный перочинный ножичек с надписью «Видиа Крупп».
А вот в США ему повезло больше. В библиотеке, где Меерсон педантично штудировал немногочисленную литературу по металлокерамике, он познакомился со своим американским коллегой — инженером Томсоном. который занимался той же проблемой и работал в одной из ведущих компаний страны.
Американец предложил обменяться информацией: он устраивает экскурсию по своему заводу, а гость из Советского Союза предоставляет материалы по концерну «Крупп».
Днем Г. И. Меерсон с новым знакомым ходил по цехам. Периодически он отлучался в туалет и записывал все, что запомнил. А по ночам писал отчет по Германии, используя в качестве основы наработки компании «Осрам» и результаты московских опытов. Перед вручением американцу своего труда, Меерсон испачкал и помял тетрадь с записями. Тщательно изучив рукопись, Томсон не узнал ничего нового, а его советский коллега на основе собранной информации сумел наладить промышленный выпуск победита. В 1930 году было выпущено 3,8 т твердых сплавов, через год этот показатель составил уже 26, 2 т, а в 1932 году масса превысила 45 т[65].
Об успехах научно-технической разведки в Великобритании почти ничего неизвестно. Высока вероятность того, что и там мы смогли позаимствовать множество секретных технологий. Из-за минимального количества провалов агентурная сеть, которая активно работала в этой стране, осталось скрытой не только для местной контрразведки, но и историков.
Хотя известно, например, что группа «Арсенал» активизировала свою работу в Англии в 1933 году. В ее состав входили агенты Бер, Сауль, Нелли, Отец, Помощник, Шофер и Маргарет, которые работали на предприятиях:
«Арсенал» — испытание оружия и военного снаряжения.
«Армстронг» — производство и испытание танков, орудий, винтовок и моторов.
«Ферст-Браун» —. производство и испытание танков и бронированной стали.
Подлинные имена большинства из этих людей продолжают оставаться государственной тайной и в наши дни. Они так и не были идентифицированы британской контрразведкой[66].
До 1928 года этой сетью руководил видный деятель Коммунистической партии Великобритании Л. Глейдинг (Гот). В 1938 году его арестовали как одного из руководителей другой группы — «Вуличский арсенал». По этому делу проходило еще два человека — инженеры Вильяме и Вомак. Среди переданных ими материалов — чертеж морской пушки, «Справочник взрывчатых веществ» и чертежи авиационных конструкций[67].
В 1925 году в Чехословакии работали трое инструкторов военного аппарата Коминтерна (подотдел антимилитаристской работы орготдела ИККИ): В. Цайсер (Вернер), А. Ильнер (Штальмон) и Ф. Фейергерд (Келлери). Они подчинялись сотруднику Разведывательного управления РККА И. Рейсу. В их задачи, помимо подготовки военного аппарата Компартии Чехословакии, входило внедрение группы информаторов (по 2—3 человека) на военные предприятия (в то время Чехословакия была одним из крупнейших производителей оружия)[68].