Анализ сведений о выпускниках 1941 г. КУВНАС АГШ
Анализ сведений о выпускниках 1941 г. КУВНАС АГШ
Собранные данные позволяют сделать следующие выводы:
1. На фото запечатлен выпуск КУВНАС при Академии Генштаба 1941 г., готовивших военачальников высшего звена. Пятнадцать выпускников, запечатленных на этом фото, 22 июня 1941 г. командовали корпусами; восемь человек занимали должность заместителя командующего армией (в том числе по ВВС, начальника артиллерии, начальника АБТУ, начальника оперотдела); пять человек командовали округами (в том числе один заместитель), пять человек были командирами дивизий (в том числе двое – горно-стрелковых). Десять человек не идентифицированы, сведения о должности на 22 июня девяти человек, запечатленных на фото, отсутствуют. Восемь были преподавателями Академии Генштаба, что, однако, не помешало некоторым из них выехать на фронт (Карбышев – еще до начала боевых действий, Сухомлинов – 28 июня), три преподавателя (Меликов, Паука и Сергеев) были арестованы в июне 1941 г.
2. В составе слушателей этой группы обнаружены представители различных родов войск – пехоты, артиллерии, танковых войск, авиации, кавалерии, а также воздушно-десантных и инженерных войск. Это говорит о том, что данная группа КУВНАС могла быть целевой, комплексной и отрабатывала единую операцию, в которой все они должны были участвовать. Не исключено, что это могла быть Великая транспортная операция с последующим совместным с Германией ударом по Британской империи: на западе – высадка на Британские острова, на востоке – поход на Средний и Ближний Восток (однако не исключено, что Сталин мог после Великой транспортной операции начать боевые действия вместе с Англией против Германии).
Интересно, что у выпускников КУВНАС-41 в биографических материалах указаны различные сроки выпуска – от марта до июня 1941 г. Что это значит, непонятно. То ли из-за засекреченности этой группы никто из кадровиков не знал фактического срока выпуска, то ли прикрывали истинную информацию, то ли выпусков в 1941 г. было несколько.
3. В обнаруженных биографических данных слушателей этой группы КУВНАС часто не указана их конкретная должность на 22 июня 1941 г. Иногда записано: «с 30 июня 1941 года», «с июля 1941 года…», «с августа»; чаще всего – «войну встретил в прежней должности», очень редко – «закончив КУВНАС… получил новое назначение…», но почему-то в марте. Создается впечатление, что дата окончания этих курсов в 1941 г. закрыта по сей день, так же как и новые назначения его слушателей после их окончания. Большинство полученных назначений, судя по опубликованным на настоящий момент биографиям, приходится на март 1941 г., то есть на самый разгар занятий. Можно предположить, что или было несколько выпусков, или иногда назначались люди, еще находившиеся на учебе. Хотя это трудно представить – например, новый командир корпуса должен его принять у старого, но при этом находится за тысячу километров в Москве, что же он будет прерывать учебу, а потом ехать ее продолжать? Возможно, эти назначения осуществлялись под целевые задачи военачальников, которые они получали во время учебы в КУВНАС. И наконец, возможно, что это были не обычные курсы усовершенствования при АГШ, а тайная подготовка к реальной стратегической операции 1941 г.
4. Интересно, что после окончания этих курсов некоторые слушатели были не только не повышены в должности, а даже сильно понижены. Самый яркий пример такого случая – карьера генерал-лейтенанта авиации дважды Героя Советского Союза Кравченко. Вот отрывок из его биографии в Википедии: «В 1940 г. командовал ВВС Прибалтийского особого военного округа. В Великой Отечественной войне участвовал с июня 1941 года как командир 11-й смешанной авиационной дивизии на Западном и Брянском фронтах…» А вот как об этом периоде его жизни говорится на сайте «Герои страны»: «В июле – ноябре 1940 года командовал ВВС Прибалтийского военного округа. В 1941 году окончил курсы усовершенствования командного состава при Военной академии Генштаба. Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года в должности командира 11-й смешанной авиационной дивизии (Западный и Брянский фронты)». Значит, после повышения квалификации этого летчика-героя (кстати, он был одним из двух первых дважды Героев в нашей стране) понизили в должности на две ступени. Объяснить это можно, только предположив, что по окончании курсов он был назначен не на более высокую, а на более важную должность. И это назначение было связано с осуществлением Великой транспортной операции. Вполне возможно, что Кравченко стал командующим всей истребительной советской авиацией, участвующей в ней. Назначение это могло состояться или в апреле 1941 г. (одновременно с назначением начальником ГУ ВВС Жигарева вместо снятого, а может быть, тоже тайно переброшенного на подготовку той же стратегической операции Рычагова), или в конце мая – начале июня 1941 г., после окончания курсов. Когда же 22 июня наша авиация была разгромлена, не поднявшись со своих аэродромов, и большинство военачальников, принимавших участие в подготовке Великой транспортной операции (вот она, одна из возможных истинных причин возникновения «дела авиаторов»!) были арестованы, своего любимца Кравченко вождь не тронул, и для него срочно подобрали должность командира 11 сад, которой 22 июня (с августа 1940 г.) командовал полковник Ганичев. Вот он и появился там в конце июня – начале июля, как и многие другие выпускники 1941 г. КУВНАС АГШ.
5. Другой авиатор, Герой Советского Союза генерал Хрюкин возглавлял ВВС 14-й общевойсковой армии. В 1941 г. он окончил КУВНАС. Его назначили командующим авиацией 12-й общевойсковой армии Киевского особого военного округа. Этой армией, которая дислоцировалась на правобережье Днестра в районе городов Станислав и Черновцы, командовал генерал П. Г. Понеделин. Какой смысл был в том, чтобы переводить Кравченко на аналогичную работу, но в другой регион? И в августе того же года его возвращают на хорошо знакомый Север – командующим ВВС Карельского фронта. Интересно, что все три слушателя-авиатора, закончившие КУВНАС АГШ в 1941 г., были Героями Советского Союза, и, зная стиль тогдашнего высшего руководства страны, можно понять, что по окончании курсов их перевели на какое-то очень важное дело – может быть, и на подготовку совместной с немцами антибританской операции. А поскольку оказалось, что основные военно-воздушные силы СССР перед войной были нацелены в южном направлении, то героев-летчиков туда и отправляли.
6. К вопросу о картах, висящих на стенах помещения, где производилась съемка. Одна, большая, закрыта белой материей, а вторая, значительно меньшая по размеру, заслуживает внимательного изучения.
Во-первых, это не карта, а карта-рисунок с изображением рельефа какого-то места. Совершенно очевидно, что это невысокие горы на берегу водного пространства – скорее всего, пролива. Но ведь более всего в те годы (впрочем, как и ранее со времен князей Олега и Святослава) правителей нашей страны интересовали проливы – Босфор и Дарданеллы. Рельеф также напоминает и север Ирана, и Турцию.
Так что, судя по карте-рисунок, оказавшейся на фото выпуска КУВНАС АГШ 1941 г., вполне возможно, что одним из мест боевых действий, к которым готовили слушателей, был пролив Босфор или находящиеся рядом с ним районы. В связи с этим особый интерес представляет начало войны в Севастополе.
Карта-рисунок на стене аудитории
Пролив Босфор, вид из космоса
Самые правдивые и потому заслуживающие наибольшего внимания воспоминания об этом, из тех, что мне довелось прочесть, начинаются так: «Закончились большие маневры Черноморского флота под руководством адмирала Ивана Степановича Исакова. Все силы флота: корабли, береговая оборона Черноморского побережья и морская авиация в течение нескольких дней участвовали в выполнении сложнейшей, совместно с частями Красной Армии, десантной операции.
21 июня 1941 г. большинство кораблей Черноморского флота в полной боевой готовности, присущей таким ответственным моментам боевой подготовки, как маневры, собрались в обширных бухтах главной базы Севастополя. Крупные корабли встали на якорь в Северной бухте, остальные пришвартовались к стенкам на заранее предназначенных местах…»
Это отрывок из «Записок участника обороны Севастополя» капитана 1-го ранга А. К. Евсеева[93], написанных в 1942 г. в единственном экземпляре. Прочитав их, адмирал Исаков написал на первой странице резолюцию с указанием хранить их как секретный документ и использовать для исторической работы по Севастополю. То есть полностью согласился с содержанием этих записей.
Абсолютную достоверность этой информации подтвердил и нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов, написавший в своей книге «Накануне»: «20 июня из района учений в Севастополь вернулся Черноморский флот и получил приказ остаться в готовности № 2. Большая часть матросов и командиров так и не сошла на берег. Многие из них потом еще долгие месяцы не видели близких» [46. С. 323].
Итак, оказывается, перед самой войной проходили «большие маневры Черноморского флота» со сложнейшей десантной операцией, в которых в полной боевой готовности участвовали все силы флота, к тому же береговая оборона, морская авиация, а главное – части сухопутных войск. И это в тот период, когда Сталин больше всего боялся провокации, чихнуть вблизи границы не давал, а тут такую силищу решил продемонстрировать, да еще в полной боевой готовности! Это почему же? Думаю, по той же причине, по которой 22 июня он категорически запретил стрелять по пролетающим самолетам на западной границе, а часом раньше разрешил открыть огонь по «неизвестным самолетам» в Севастополе. А именно потому, что здесь противником предполагались не немцы, а те, против кого готовился совместный с немцами десант (очень хотелось бы услышать иное объяснение).
Эти маневры закончились 20 или 21 июня 1941 г., а когда они начались и в каком районе проходили, я узнал из немецких источников, которые свидетельствуют о том, что немцы были полностью в курсе этих «учений».
Самое первое упоминание об этих маневрах я обнаружил в «Военном дневнике» начальника штаба ОКВ Ф. Гальдера:
«13 июня 1941 г. …Из Румынии сообщают о скоплении кораблей, которые находятся в боевой готовности юго-западнее Одессы» [21. С. 705].
Следующие сведения об этих маневрах – из дневника министра народного просвещения и пропаганды Третьего рейха Й. Геббельса (он делал записи в дневнике на следующий день):
«15 июня 1940 г. …Москва приводит русский флот в боевую готовность…» [73. С. 260].
«19 июня 1940 г. …В самой же России готовятся ко Дню морского флота»[94] [Там же. С. 269].
Интернетовский сайт http://militera.lib.ru/bio/ablamonov_pf_gorshkov/index.html утверждает, что на этих маневрах флот и части ОдВО отрабатывали не высадку десанта, а защиту от нее.
Член Военного Совета ЧФ дивизионный комиссар Н. М. Кулаков в своей книге «Доверено флоту» пишет:
«На середину июня было назначено учение Черноморского флота совместно с частями Одесского военного округа в северо-западном районе моря и на прилегающих участках побережья. О многом говорило уже само время его проведения. Обычно учения такого масштаба устраивались гораздо позже, осенью, – ими как бы подводился итог летней учебной кампании. Учение предусматривало высадку оперативного десанта в составе стрелковой дивизии на необорудованное побережье и нанесение удара по военно-морской базе (а для другой стороны – отражение его)… На западном побережье Крымского полуострова был высажен десант… О том, как оценивалась общая обстановка, в которой началось 14 июня наше учение, может дать представление такая деталь: был установлен особый сигнал, означавший, что учение прерывается и флот немедленно переходит на ту степень повышенной боевой готовности, какая будет назначена… 18 июня учение закончилось, и корабли стали возвращаться в Севастополь. Однако на флоте была сохранена оперативная готовность номер два» [44. С. 23–24].
Последнее позволяет предположить, что это могли быть совместные маневры с румынским кораблями и германо-румынскими воинскими частями, причем в любой момент они были способны превратиться в реальные боевые действия. Вполне возможно, высадка этого учебного десанта осуществлялась на единственный остров, находящийся в том районе в 35 км от берега – остров Змеиный, скалистые берега которого весьма напоминают берега пролива Босфор.
Остров Змеиный
Небезынтересно, что в десанте участвовали войска Одесского военного округа, часть которого (или весь?) перед самой войной загадочным образом почему-то превратилась в 9-ю Армию, после начала войны неожиданно вошедшую в состав Южного фронта. Стоит отметить, что несколько выпускников КУВНАС АГШ 1941 г. вполне успевали по их окончании принять участие в этих июньских учениях. Это – начштаба ОдВО Захаров (переведенный 19 июня 1941 г. «в распоряжение НКО»), а также командиры корпусов Новосельский, Глазунов, Волох, Добросердов, командир авиабригады ЧФ Слепнев и другие.
«21 июня по Севастополю распространился слух, что в воскресенье в Севастополь прилетит нарком ВМФ Кузнецов принимать парад кораблей флота в честь окончания учений, – рассказал мне ветеран Великой Отечественной войны Ефим Владимирович Дубровский (в то время он был курсантом Севастопольского военно-морского училища береговой обороны и проходил летнюю практику на батарее береговой обороны, расположенной на мысе Фиолент), – но он не прилетел, так как началась война. О том, что эти маневры были, знал весь Севастополь – ведь несколько дней боевых кораблей не было в бухте, а к 22 июня они все появились».
В связи с этими маневрами возникают еще два вопроса. Первый: почему о таком интересном и важном факте никто из организовывавших его и участвовавших в нем военачальников подробно не рассказал в своих мемуарах, и в первую очередь – сам адмирал Исаков и его начальники – нарком Кузнецов и начальник Генштаба Жуков? Второй: почему никто не связал с этими учениями оказавшуюся значительно более высокой боеготовность Одесского военного округа (по сравнению с другими округами) и Черноморского флота 22 июня 1941 г. и их минимальные потери в первые дни войны?
На мой взгляд, главной причиной этого было то, что находившиеся на этих учениях в полной боеготовности войска ОдВО и корабли Черноморского флота не растеряли ее и вернувшись на места своего базирования. Или, учитывая, что эти учения были совместными, советские морские и армейские военачальники, присутствовавшие на них лично, разгадали замысел противника и, рискуя своими жизнями, отдали противоречившие указаниям вождя и наркома обороны приказы о приведении флота и войск в полную боевую готовность. Именно после этих приказов в ОдВО (или в 9-й Армии) самолеты были выведены с основных аэродромов и рассредоточены по запасным оперативным, воинские части заняли предполье и укрепрайоны, были выданы боеприпасы и горючее, запрещены увольнения и отпуска. И имя одного из этих героев уже точно известно – это Матвей Васильевич Захаров, в последующем маршал Советского Союза и дважды Герой Советского Союза. Имена остальных еще предстоит установить, но я убежден, что среди них будет несколько имен выпускников КУВНАС АГШ 1941 г.
Рассматривая тему возможной подготовки советских войск к операции в районе Босфора, нельзя не обратить внимания еще на одну совершенно забытую сегодня сенсацию первых месяцев войны с Германией. 27 июля 1941 г. в газете «Правда» было помещено такое сообщение:
«26 июля. От Советского Информбюро. В числе документов, захваченных нашими войсками при разгроме 52-го немецкого химического полка западнее Ситно, обнаружена папка с секретными документами и схемами европейской части Турции[95] и проливов… 52 полк базировался в Восточной Пруссии, куда были переброшены с Балкан… даются указания о возможности высадки морского десанта… указываются места, наиболее уязвимые со стороны моторизованных армий. Все эти документы еще раз разоблачают агрессивные планы германского руководства в отношении Турции».
Почти вся третья полоса этого номера «Правды» была занята фотокопиями найденных документов на немецком языке. Вот их перечень:
1. Брошюра с приложением иллюстраций и эскизами.
2. Военно-географический план Истамбула.
3. Карта Европейской Турции.
4. Карта Европейской Турции, включая проливы.
5. Карта Измадского залива.
О том, что такой полк в вермахте существовал и был разгромлен во время советского контрудара под Сольцами в середине июля 1941 г., упоминает в своем «Военном дневнике» начальник штаба ОКХ Ф. Гальдер:
«31 июля. О потерях в 52-м минометном химическом полку. В руки противника попало большое количество секретной матчасти и документация. Необходимо издать соответствующий руководящий приказ» [22. С. 199].
Есть подтверждения этому случаю и в советских документах периода войны. Когда в октябре 1943-го наступающие советские войска обнаружили немецкий склад с химическими снарядами, генерал-майор технических войск Шакир Джексенбаев, начальник химической службы 2-го Прибалтийского фронта, докладывал командующему фронта М. М. Попову и члену Военсовета Л. З. Мехлису: «Здесь, близ райцентра Калининской области Идрицы (а также населенных пунктов Лудзы, Гельбене, Валги), в июле 1941 года были захвачены немецкие секретные документы и химимущество 2-го батальона 52-го минометного химического полка противника. Документы свидетельствовали о вероятности химического нападения» (http://www.feche.tfer.ru/index.shtml?news=9949).
Следует отметить, однако, что в этих советских документах даже упоминания о Турции, Босфоре и десанте нет. Но зато говорится, что в руки советского командования попали секретное химимущество и документы (вполне возможно, что на это же самое имущество). Поэтому нельзя исключать того, что советское руководство, ссылаясь на разгром 52-го химполка, опубликовало в июле 1941 г. в газете «Правда» совсем другие немецкие документы, весьма возможно, разработанные для совместной операции по захвату проливов и переданные СССР до начала войны.
Ф. Чуев пишет: «Вспоминается рассказ А. И. Мгеладзе (Первый секретарь ЦК КП Грузии в последние годы жизни И. В. Сталина), дополненный Молотовым, о том, как после войны на дачу Сталина привезли карту СССР в новых границах – небольшую, как для школьного учебника. Сталин приколол ее кнопками на стену: “Посмотрим, что у нас получилось… все в порядке… Вот здесь мне наша граница не нравится! – сказал Сталин и показал южнее Кавказа”» [102. С. 18–19].
Это тоже косвенное подтверждение правильности моего предположения о Великой тайне Великой Отечественной и намечавшейся Сталиным совместной операции в проливах и на Ближнем Востоке. Но еще более серьезным подтверждением подготовки к ней я считаю обнаруженное мною Решение Политбюро о распределении мобзапасов и средств на строительство аэродромов и бензоемкостей по округам на 1941 г., из которого следует, что на юг (КОВО и ОдВО) выделяется ресурсов и средств в 1,3 раза больше, чем на все вместе взятые остальные приграничные округа (ЗапОВО, ПрибОВО и ЛВО) (см. с. 498–501).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.