Надежды на «лучи смерти» и корпус «Адольф Гитлер»

Надежды на «лучи смерти» и корпус «Адольф Гитлер»

Поражение под Сталинградом оказалось более эффективным методом «пробуждения» Лея, чем поучения Геббельса и разносы Гитлера. Он примкнул к тем, кто хотя бы отчасти осознал гибельность гитлеровского руководства. Весной 1943 г. Лей вместе с Функом и Шпеером поддержал попытки Геббельса, направленные против группировки Бормана – Ламмерса – Кейтеля и на ограничение власти Гитлера путем активизации деятельности Совета министров по обороне во главе с Герингом. После успешных переговоров с Герингом Геббельса, последний проинформировал Лея и Функа о них. По словам Геббельса, «они были довольны результатом. Однако у них остались некоторые сомнения относительно того, удастся ли организовать так, как мы хотим, без столкновений. К сожалению, Геринг несколько неактивен и инертен и потребуется немало усилий, чтобы вернуть его к действиям. Лей буквально плакал у меня на плече, говоря о пассивности в партии. Это – заноза в его сердце. Нет сомнений в том, что это – следствие насаждаемых Борманом чрезмерно бюрократических методов управления партийными делами». К этому времени Лей фактически утратил руководство партийным аппаратом, которое он осуществлял после падения Грегора Штрассера с декабря 1932 г.

Срыв планов Геббельса и других вызвал разочарование у Лея. 20 апреля 1943 г. Геббельс записал: «Доктор Лей не очень доволен атмосферой в Оберзальцберге. Он не верит, что Геринг обладает волей, чтобы сыграть ведущую роль в делах рейха. Кроме того, воздушная война так много требует от него, что у него нет ни энтузиазма, ни силы для осуществления других планов».

Все же очевидно, что усилия Геббельса, Лея и других по преодолению всевластия троицы (Борман, Ламмерс, Кейтель) не оказались бесплодными. 9 мая Геббельс отметил, что Гитлер обсуждал новые назначения не только с Борманом, но также с ним и Леем.

Сотрудничество с Леем Геббельса способствовало тому, что последний стал терпимее относиться к идеям руководителя «Трудового фронта». 22 мая 1943 г. Геббельс писал в дневнике: «Лей опять оказался мудрым наблюдателем. Он не такой уж экстремист, как можно подумать, читая его статьи. Напротив, его мысли весьма реалистичны… Он считает, что политика Бакке приведет к тому, что у нас будет разрушено поголовье скота. Он пришел к этому выводу на основе экспериментов, которые он провел на своей ферме в западной Германии… Я считаю, что он прав, утверждая, что Бакке – слишком теоретик и становится все более непрактичным».

Постепенно Лей восстанавливал свою репутацию и в глазах Гитлера. 15 сентября 1943 г. Лей был назначен главой администрации по восстановлению жилья, разрушенного бомбардировками. Геббельс писал: «Наконец, у Лея появляется шанс добиться результатов на большой должности». Правда, зная Лея, Геббельс иронично замечал: «В прошлом он всегда старался получить властные полномочия и энергично за них сражался. Однако, получив желаемое, он не умел этим воспользоваться, а начинал борьбу за новые властные полномочия».

Геббельс по-прежнему считал, что Лей плохо знает обстановку, но теперь более терпимо относился к этому, стараясь лишь отчасти «просвещать» его. 19 сентября 1943 г. Геббельс записал: «В полдень беседовал с Леем. Он хотел получить информацию о последних событиях. У него довольно странные идеи относительно наших намерениях на востоке и на юге. Он мог понять, что значительная часть информации, которая имеется в моем распоряжении, удерживается от него. В противном случае, он бы оценивал ситуацию более реалистично и не позволял бы своему воображению разыграться». Геббельс цинично добавлял: «Но это хорошо, что люди, которые часто выступают перед массами, не знают неприятные новости. Это придает им больше уверенности в себе, когда они говорят с народом».

По мере ухудшения положения на фронтах войны Лей продолжал выступать на митингах, по-прежнему не владея информацией о реальной обстановке. Он часто позволял своему «воображению разыграться» и буквально фонтанировал новыми идеями «чудесного спасения» Германии. Шпеер вспоминал, как в начале апреля 1945 г. Лей стал рассказывать в рейхсканцелярии Борману и адъютантам Гитлера о том, что якобы изобретены «лучи смерти». Лей уверял, что «это простой аппарат, который мы можем производить в больших количествах. Я изучил документы. В них нельзя усомниться. Это станет решающим оружием!». При поддержке Бормана Лей, заикаясь как обычно, стал обвинять меня: «Но конечно ваше министерство отвергло изобретателя. К счастью, он написал мне. Но сейчас вы должны лично осуществить этот проект. Немедленно. В настоящий момент нет ничего более важного».

Шпеер вспоминал: «Лей начал рассуждать о некомпетентности моей организации, которая забюрократизирована и склеротична. Всё это выглядело так абсурдно, что я даже не возражал. «Вы совершенно правы, – сказал я. – А почему бы вам самим не заняться этим лично? Я был бы рад предоставить все полномочия, какие нужны для «комиссара по лучам смерти».

Лей был в восторге от этого предложения. «Конечно, я возьмусь за это. В этом деле я буду даже рад быть вашим подчиненным. В конце концов, я начинал как химик».

Я предложил устроить эксперимент, порекомендовав, чтобы Лей использовал своих кроликов. Часто бывает, что результаты фальсифицируют, потому что в опытах прибегают к специально обработанным животным, сказал я. Через несколько дней мне позвонил адъютант Лея. Он передал мне список электрического оборудования, которое было необходимо для эксперимента».

Мы решили довести фарс до конца. Я рассказал всё моему другу Люшену, главе нашей электротехнической промышленности. Я попросил его собрать всё электрическое оборудование, которое хотел получить изобретатель. Он скоро вернулся и сообщил мне: «Я смог достать всё, за исключением автоматического выключателя тока. У нас нет устройства, обладающего такой скоростью отключения тока, как требуется. Но «изобретатель» требует именно такой выключатель. Вы знаете, что я обнаружил? – продолжал, смеясь, Люшен. – Вы просто не поверите тому, что я узнал. Этот автоматический выключатель тока не производится уже в течение сорока лет. Он упомянут в старом издании учебника по физике Граетца для учащихся средних школ, опубликованном примерно в 1900 году»».

Утрата чувства реальности у вождей рейха отразилась и в том, что Лей, наряду с Борманом и Геббельсом, вошел в тесный круг людей, постоянно находившихся с Гитлером почти до последних дней рейха. В этой среде Лей выдвигал странные идеи, как превратить поражение в победу Германии, используя примеры из древней истории. Шпеер вспоминал: «На полном серьезе Лей выдвинул следующую теорию: «Когда русские двинут на нас с востока, то поток немецких беженцев будет настолько мощным, что он будет давить на Запад, как во времена «переселения народов» и мы тогда захватим Запад». По словам Шпеера, «даже Гитлер высмеял эту идиотскую теорию, выдвинутую рабочим лидером. И все же в последнее время Гитлер держал его вблизи себя».

15 марта 1945 г. Геббельс рассказал в дневнике о новых идеях Лея, которые тот изложил в трех докладных записках Гитлеру после своей поездки на Западный фронт. В них он предлагал «предоставить больше полномочий командующим армиями или группами армий для проведения чистки в тыловых районах». Геббельс считал, что «докладные записки нереальны».

30 марта у Лея возник острый конфликт с Геббельсом на почве очередных инициатив доктора химии. В этот день Геббельс записал: «В полдень мне нанес визит доктор Лей, чтобы подробно изложить свои планы создания добровольческого корпуса «Адольф Гитлер». У нас с ним дошло до серьезной ссоры. Если следовать установкам, предложенным доктором Леем в качестве основы формирования корпуса, то ничего не выйдет. Он убедил фюрера подписать указ, по которому в этот корпус должны вступить все активисты партии и функционеры фольксштурма. Если это действительно произойдет, то, например, в Берлине да и во многих других гау фольксштурм вообще потеряет свой костяк, и в военном отношении не будет представлять уже никакой ценности. Кроме того, мне кажется, планируемая доктором Леем организационная структура добровольческого корпуса имеет очень слабую основу. Доктор Лей принялся за дело с большим воодушевлением; но известно, как быстро его воодушевление иссякает. Натура у него пылкая, но он очень быстро остывает, и нужно обязательно позаботиться о том, чтобы планируемое им объединение активистов воплотилось в солидную и серьезную форму. Боюсь также, что и в личном плане он недостаточно авторитетен, чтобы увлечь активистов последнего решительного боя. Все это я высказываю ему без обиняков, с тем, чтобы он серьезно поразмыслил над моими возражениями, которые, между прочим, разделяет и рейхсляйтер Борман».

И все же, учитывая то обстоятельство, что идея Лея получила поддержку Гитлера, Геббельс предложил лидеру «Трудового фронта» продолжить работу над своим проектом, но постарался взять руководство над его реализацией. Геббельс писал: «Доктор Лей обещает мне переработать распоряжения, которые он хочет отдать, и вечером мы их снова обсуждаем. В переработанном виде распоряжения, которые он кладет мне на стол, уже примерно соответствует моим представлениям о намечаемом к созданию добровольческом корпусе. Объявление о начале его формирования должно быть передано не по радио, апеллирующему ко всей общественности, а через мои ежедневные циркуляры для гауляйтеров. Гауляйтеры же сами в состоянии выделить 10 тысяч активистов, требуемых для добровольческого корпуса». Так Геббельс собирался перехватить у Лея инициативу в руководстве еще не созданного корпуса «Адольф Гитлер».

Однако Геббельсу не удалось отстранить Лея от руководства престижным корпусом «Адольф Гитлер». Он записал: «Фюрер придерживается той точки зрения, что доктор Лей – ярко выраженный фанатик и что его можно с известными оговорками использовать на таких делах, которые требуют истинного фанатизма. Поэтому-то он и передал ему дело формирования добровольческого корпуса «Адольф Гитлер». Так или иначе, подчеркнул фюрер, смысл всех наших усилий в том, чтобы постепенно снова совладать с ситуацией на западе».

Тем временем Геббельс решил опять атаковать очередные писания Лея. 9 марта в своем дневнике Геббельс утверждал: «Безудержную ярость повсеместно вызвала последняя статья доктора Лея, в которой он заявил, что воздушная война настолько разорила нас, что мы в известной степени воспринимаем это как избавление, и к последним бомбардировкам Дрездена германское население отнеслось с заметной легкостью. В статьях доктора Лея всегда очень легко разгадать, что он имеет в виду; но, к сожалению, высказывает он это в таких тактически неверных выражениях, что вызывает сильнейшее возражение общественности. Публицист не должен быть таким». Речь шла о статье Лея «Без багажа», автор которой, по словам Геббельса, утверждал, что «германский народ воспринял уничтожение Дрездена со вздохом облегчения, ибо мы потеряли теперь и наш последний культурный центр».

Через день Геббельс обсудил эту статью Лея с неким Марренбахом. Судя по дневнику, Геббельс обвинил Лея в «нетерпимом легкомыслии». Геббельс говорил, что «трактовать воздушную войну подобным образом, конечно, нельзя. Пожелай я признать этот тезис, и мне пришлось бы сделать вывод, что лучше всего было бы вообще отдать рейх противнику; тогда нам не надо было бы тащить с собой никакого багажа».

В конце марта Лей был потрясен тем, что увидел и услышал в ходе своей поездки в прифронтовые районы Германии. По словам Геббельса, «он выглядит словно бы нокаутированным… Еще четыре дня назад он писал в «Ангриффе», что кризис на Западе – хорошее оздоровительное средство для нас… Но он теперь и слышать ничего не хочет. Он намерен идти к фюреру и просить у него разрешения сформировать добровольческий корпус из стойких членов партии». Геббельс считал это вздорной идеей и писал, что «этот корпус обещает быть дикой ордой… В остальном все предложения, которые Лей выдвигает для преодоления наших нынешних трудностей, исключительно наивны… Под влиянием последних событий Лей стал несколько истеричен. Оказывается, он от природы не столь уж сильная личность. Он силен лишь тогда, когда появляются какие-то внешние предпосылки к успеху. Когда же этого нет, и наступают трудные, критические времена, он колышется как тростник на ветру».

31 марта Геббельс в беседе с Гитлером сделал «довольно резкое замечание о статьях доктора Лея. Прежде всего, я обращаю внимание фюрера на то, что доктор Лей постоянно ссылается на похвальные отзывы о своих статьях со стороны самого фюрера, который якобы считает их верхом журналистского искусства убеждать. Фюрер со смехом объявляет, что он вообще никогда не читал статей доктора Лея, не говоря уже о том, что ни разу не говорил, будто считает его статьи хорошими. Тогда я передаю фюреру краткое содержание двух последних статей Лея – о Дрездене и об обстановке на Западном фронте, которые произвели на общественность прямо-таки катастрофическое воздействие». Интриганский выпад Геббельса в адрес Лея увенчался успехом.

Он записал: «Фюрер дает мне поручение в будущем подвергать строгой цензуре подобные статьи и позаботиться о том, чтобы разные глупости, встречающиеся в последнее время в статьях доктора Лея, больше не публиковались».

Исходя из поручения Гитлера о необходимости подвергать цензуре письменные выступления Лея, Геббельс приказал 8 апреля не публиковать его статью о «Вервольфе». Геббельс утверждает, что «статья совершенно невыносима». Он записал: «Доктор Лей поручает своему сотруднику Килю, занимающемуся прессой, за ночь написать новую статью; это будет первая толковая статья за его, Лея, подписью. Было бы вообще целесообразно, чтобы доктор Лей в будущем поручал писать свои статьи сотрудникам; это гарантировало бы отсутствие в его опусах нелепостей».

Хотя Геббельс постоянно атаковал Лея в дневнике и высказывал Гитлеру свои насмешливые замечания относительно него, руководитель «Трудового фронта» в последние дни продолжал входить в число лиц, наиболее приближенных к Гитлеру. Несмотря на то, что он не стал членом триумвирата, составленного из главных наследников Гитлера, он вошел в правительство Геббельса в качестве рейхсминистра и руководителя «Трудового фронта».

Казалось бы, социальная политика, за проведение которой отвечал Лей, потерпела сокрушительное поражение. За ликвидацию безработицы и некоторые материальные блага, полученные главным образом за счет оккупированных народов Европы, немецкие трудящиеся заплатили дорогую цену – гибель на фронтах войны или от бомбардировок, нужду, вызванную нехваткой продуктов и сырья в последние месяцы существования рейха. Однако Гитлер был вполне доволен вечно пьяным и фантазирующим демагогом. Какие бы трудности ни переживала Германия, немецкие рабочие, находившиеся в рядах «Трудового фронта», не создавали проблем для нацистского руководства.

Правда, как признавал в своем дневнике Геббельс, вождь «Трудового фронта» превратился в последние месяцы рейха в любимую мишень для устной критики, наряду с Герингом и Риббентропом. Однако забастовки, демонстрации, митинги протеста рабочего движения, революционные выступления в городах, которые потрясали кайзеровскую и Веймарскую Германию ушли в прошлое при нацистах. Это объяснялось не только страхом перед гестапо и концлагерями, но и активной деятельностью организаций «Трудового фронта» во главе с Леем. То обстоятельство, что рабочий класс Германии не выступил против гитлеризма даже в дни отчаянного кризиса, сыграло немалую роль в том, что Роберт Лей был оставлен Гитлером в составе нацистского руководства.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.